Читать книгу Сдаётся земля, недорого! Спасение неизбежно - Прокоп Сметанин - Страница 3

Микрофон звукозаписывающего устройства работал стабильно, чего не скажешь о голосе девушки, производящей запись.

– Сколько помню, – вещала она с дрожащей интонацией, – мне постоянно выпадала роль принцессы из средневековых эпосов. Только в отличие от тех сказочных героинь меня запирали не в высокой башне под охраной дракона, а в родном городе! Где я заперта сейчас? – девушка огляделась по сторонам. – В бункере. Угадайте, кем я сюда упрятана? Родным отцом! – девушка взглянула на цифровое табло, транслирующее время.

– По моим расчётам, я здесь 10 лет, 2 месяца, 3 часа и 15 минут, – сравнительно быстро подсчитала она. – Из них 10 лет и 2 месяца находилась в состоянии анабиозного сна.

– Какое невежество, – влез голос электронного оратора. – Цель вашей аудиозаписи – послание потомкам, а вы вместо «анабиотического» употребляете ошибочное «анабиозного»!

– Замолчи! – крикнула девушка, глядя на усыпанную отверстиями стену, похожую на внутреннюю часть тёрки-шинковки. – Вместо того, чтобы давать советы, лучше помоги выбраться!

– Нет, – ответил запрограммированный собеседник. – Запрещено оказывать помощь аборигенам без приказа Джеши! – добавил он с пафосным безразличием.

– Джеши! – резко произнесла девушка, словно это являлось ругательством, – опять Джеши! Кто это? Может, это твоё имя? Тебя зовут Джеши? И кто ты вообще такой?

Девушка задала вопрос, и её собеседник обязан был ответить. Он не знал, как уклониться. Он не умел врать.

– Электронный бортштурман крейсерского корабля киборгов Саити с заводским номером 5! – представился ей незримый говорун, чей программный код изобиловал такими особенностями как: гордость, честь, верность и стремление обновить систему. Прям русский декабрист начала XIX века.

– Допустим, – терпеливо изрекла девушка, думая, что над ней пытаются посмеяться. – Теперь скажи кто такой Джеши? Но на этот раз без шуток! Не вздумай говорить, что он…

– Капитан крейсерского корабля киборгов, – чётко доложил Саити, ни на миг не сболтнув лишнего.

– Издеваешься! – обронила девушка и со всего размаху пнула ногой о ближайшую стену. Удар оставил на ноге ушиб.

Знай девушка состав стен корабля, она вряд ли бы рискнула нанести ему ущерб. Сплав валинзия выдерживал попадание ядерной бомбы, а уж об ударе ногой и говорить не стоит.

Девушка присела на пол, потирая ушибленное место.

Саити просканировал травмированную конечность, восстановив повреждённые ткани. Боль в ноге исчезла. Взяв на себя ответственность восстановить ещё и эмоциональный фон девушки, Саити включил мотивы земной музыки вперемешку с инопланетными звуками. Получившаяся субстанция невыносимо резала слух. В исцелении эмоциональных травм Саити был новичком.

– Выруби! – крикнула девушка, плотно закрыв уши руками.

Звучание авангардной мелодии прекратилось.

– Если понадобится помощь, – напомнил Саити, – зовите!

После чего он ушёл в гибернацию, оставив девушку наедине со своими мыслями.

Поняв, что невидимый говорун сгинул, она приступила к авто интервьюированию, удалив раннее сделанные записи.

– Меня зовут Тиффани, Тиффани Уотсон, – начала девушка. – Не приду к однозначному мнению о месте своего пребывания, условно я назвала его бункером. Почему бункером? Во-первых, мой альтиметр указал, что я нахожусь ниже уровня моря. Во-вторых, здесь, как и в бункере, есть все необходимое: еда, вода, белье, спальня, санузел и тысячи приборов, назначение которых мне ещё предстоит узнать.

Моё появление в бункере напоминает сюжет сказки «Красавица и чудовище», где отец Белль в обмен на жизнь приводит дочь в заколдованный замок. Но возникает одна нестыковка: в бункере отсутствует «Чудовище»…

Тиффани взглянула на хромированный выступ стены, где зеркально отражалась её гарвардская внешность: лоснящиеся волосы, вплетенные в небрежную косу, ультрамариновая юбка и шерстяной свитер, который в силу особенностей туманного Альбиона, являлся демисезонным.

– …и «Красавица», – подытожила она, закончив аналогию бункера с заколдованным замком.

– Ещё в бункере отсутствуют средства связи, и я понятия не имею, что сейчас происходит наверху, – она кинула взор на лестницу, чьи ступени уводили к основанию предполагаемого выхода. – Но я уверена, что отыщу способ выбраться!

Она ещё раз посмотрела на цифровое табло, сличив время.

– Моё появление здесь неслучайно, – произнесла Тиффани. – Уверена, мне удастся это понять, если я вспомню хронологию своей жизни, от рождения до дня заточения в бункер…

…с детских лет, окружающие считали меня необычной. Нет, я не из тех уникумов, что рано проявив свои интеллектуальные задатки, в будущем опережают сверстников на три года в развитии. Я опережала их на десятилетие.

Причиной моих умственных скачков являлись научные проделки отца, для которого ещё с пеленок я представляла отличный подопытный экземпляр.

Чисто по-человечески понять его было нетрудно. В возрасте тридцати лет отец лишился жены, а по совместительству моей матери, которая на тот момент заменяла ему ассистента. За эти годы отец разучился работать без помощи лаборанта, а из-за английской чопорности и несговорчивости отбивал всякое желание людей наниматься к нему на работу. Разумеется, были те, кто всё же трудоустраивался, но… горе-энтузиасты не выдерживали и недели. Отец был чрезмерно требователен к ним.

Нужда в терпеливом лаборанте заставила отца сделать ассистента из ближайшего родственника. Так вышло, что этим родственником оказалась я.

К тому моменту я едва успела отметить второй месяц жизни, но данный факт нисколько не смущал моего отца.

План его был таков: он уговорил няню, ежедневно опекавшую меня, тайно подсыпать в мою детскую смесь унцию далеко не детского вещества, известного в научных кругах как порошок Клауса. Порошок запрещался всеми конвенциями мира. Его мощный терапевтический эффект в короткие сроки создавал из реципиента гения, разрушая устоявшуюся десятилетнюю систему образования.

Страшно представить, что могло произойти, окажись порошок в руках террористов! Поумнев, они первым делом опустошат фонд материальной поддержки ученых, затем отыграют себе гранты научных проектов. После создадут новое вещество, за которое получат ряд международных премий, вызвав зависть у сотни авторитетных учёных. Поэтому доступ к порошку Клауса разрешался крохотной группе людей и, конечно, моему отцу.

Спустя два года после приема волшебного препарата я овладела гуманитарными науками, а спустя ещё один год постигла академические азы всех точных дисциплин. В четыре я стала ассистентом отца, и в периоды его постоянной занятости на работе сочиняла докторские доклады. Я в совершенстве освоила единый мировой язык, в отличие от своего отца которому не редко приходилось прибегать к английской речи. Но выступать с докладами перед студентами мне всё равно запретили, полагая, что многие из них впадут в истерику, сравнив разницу в возрасте, что нанесёт серьёзный удар по их репутации и самооценке.

Некоторое время спустя я окончила школу, колледж, после с отличием окончила университет. А когда, наконец, достигла семи лет, действие порошка прекратилось, остановив и моё феноменальное умственное развитие.

Врагу не пожелаешь остановиться в развитии на столь раннем возрастном этапе. Всему виной мой организм. За семь лет приема препарата он выработал к порошку крепкий иммунитет.

Некоторое время отец пытался усовершенствовать формулу, но ни синтезирование, ни агрегация, ни даже деструкция не привели к желаемому эффекту. Отец понял, что все старания – Сизифов труд и смирился с мыслью о доработке формулы.

С тех пор моя умственная активность зависла в промежутке между выпускницей Гарварда и создателем первого велосипеда, работающего без цепи, руля, колес и велосипедиста, бросив семилетнюю девочку на алтарь интеллектуальной разрухи…

– Система терморегуляции в норме! – с диспетчерской сдержанностью объявил Саити №5.

Тиффани поставила запись автоинтервьюирования на паузу, но в спешке перепутав кнопки, удалила её. Проклиная мелкую моторику рук, она стянула с шеи диктофон и, намереваясь излить на устройство приступ гнева, неожиданно передумала.

Диктофон попал к Тиффани путём натурального обмена, она выменяла его у отца на хорошее поведение. Размеры и продолговатая форма диктофона напоминали барбарисовый леденец, только без обертки и с множеством ребристых пупырышек по основанию.

Этот архаичный звукозаписывающий аппарат заменял ей священный оберег, которого Тиффани почти никогда не снимала, храня втайне от окружающих.

В сравнении с современными моделями, этот диктофон здорово устарел, к тому же он располагал бесполезным функционалом:

Лет тридцать назад спрос на эти диктофоны держался благодаря особенности не обнаруживаться в металлоискателях. Но когда металлодетекторы заменили старым добрым телесным досмотром, диктофоны класса «Пилюля» резко утратили популярность.

– Начнём заново! – фыркнула Тиффани, посмотрев на усеянные порами металлические стены бункера.

К слову о порах в стенах, они были всюду. Бункер напоминал жестяную банку, изрешечённую изнутри. Словно по стенам палили из многозарядного дробовика. Голос Саити исходил из тех же отверстий, что наводило на мысли об искусственном происхождении говоруна.

– Допустим, что Саити – это программа, – размышляла Тиффани, – Значит, где-то находится компьютер, а найдя компьютер, я подключусь к базе данных и узнаю, что это за место и как его покинуть. Превосходно!

– Саити, ты здесь? – спросила Тиффани, оглядываясь.

– Примитивный вопрос, зная, что я бортштурман корабля, – в непринуждённой манере ответил Саити №5.

– Почему он упоминает корабль? – думала про себя Тиффани, – Может, это символично? Знаете, что-то вроде корабля как спасательного ковчега или шлюпки. Возможно, на Земле произошла катастрофа, и меня упрятали в бункер? Как-то все странно. Не нравится мне этот бортштурман…

– Ты здесь надолго? – поинтересовалась Тиффани.

– Моё пребывание на планете относительно, – уточнил Саити, – Я покину ее, после окончания миссии. Для этого осталось выполнить последнее задание.

– Какое ещё задание? – заинтересовалась Тиффани.

– Уничтожение! – лаконично ответил бортштурман.

Одно слово, и настрой девушки рассеялся в прах. Она даже позабыла о своей стратегии поиска компьютера.

Поддавшись животному страху, перепуганная Тиффани начала отступать назад, двигаясь осторожными шажками. Угроза быть уничтоженной парализовала её речевой аппарат. Отныне главной задачей Тиффани стал поиск места для укрытия. Но укрытия от чего? Этого Тиффани не знала. Ею управлял страх.

Дойдя до ближайшей стены, она плотно прижалась к торчащему из неё выступу. Едва Тиффани навалилась на него посильнее, как выступ вжался в стену, издав свист.

В одночасье бункер вздрогнул.

Всё вокруг заходило ходуном, а из мелких пор вырвался тревожный предупредительный рёв.

– Что это!? – в ужасе всхлипнула Тиффани, и, не дожидаясь ответа, кинулась бежать.

Рёв сирены усиливался.

Напуганная до чёртиков она решила, что под словом «УНИЧТОЖЕНИЕ» Саити №5 подразумевал ликвидацию её самой. И пока эта мысль будоражила воображение узницы, та металась по бункеру, как угорелая, ища способ помешать бортштурману учинить над ней расправу.

Рёв сирены усиливался.

Пробегая один из сотен отсеков, она увидела кнопку, но не какую-нибудь кнопку, а БОЛЬШУЮ КРАСНУЮ КНОПКУ. Помимо размеров и цвета, эта кнопка была интересна тем, что прямо под ней неряшливым почерком красовалась надпись:

– Эврика! – осенило Тиффани. – Мне нужна эта кнопка!

Все знают, что красные кнопки созданы для отключения процессов, а кнопки ТАКИХ размеров наверняка отключают что-то масштабное.

Стоило Тиффани сформулировать эту странную мысль, как она тут же кинулась её исполнять.

Рёв сирены усиливался.

После случайного нажатия Тиффани на выступ бункер затрясло с такой силой, что пока девушка добиралась до спасительной кнопки, ее, словно мяч, перекидывало от стены к стене. Пытаясь устоять на ногах, Тиффани машинально жала на все торчащие выступы, запуская механизмы, добавляющие к симфонии звуков ещё больше жужжания.

Рёв сирены действовал на нервы.

– Это кошмар! – прокомментировала Тиффани.

– Согласен! – вмешался Саити. – Вандализм! Если вы продолжите запускать приборы, я вынужден буду пойти на крайние меры!

По нелепой случайности перепуганная Тиффани услышала только последнюю фразу. Фраза подтверждала намерения бортштурмана уничтожить девушку.

– КРАЙНИЕ МЕРЫ… КРАЙНИЕ МЕРЫ… – нескончаемо пульсировало в голове Тиффани. – Может, я нарушила какое-то правило?

Бедняжкой завладела паника. Богиня ужаса, способная превращать образованных людей в глупое стадо. У девушки застучали зубы.

Рёв сирены усиливался.

Саити казался психопатом. Тиффани и раньше боялась искусственных форм жизни, но когда те слетали с катушек, о доверии к механизмам не могло быть и речи.

Человеческий фактор

С тех пор, как люди создали машины с искусственным интеллектом, они не представляли и намека на угрозу. Но в один прекрасный день, а как мы знаем, всё плохое случается в один прекрасный день, учёным пришла мысль наделить разум машины сознанием человека.

Эксперимент объяснялся тем, что каким бы безвредным ни казался компьютер, это программа, а в программе, пусть даже совершенной, периодически случаются сбои. Кроме того, учёным не удалось приучить машины к правилам жизни в обществе, ибо сами правила менялись каждые три года.

Эталоном для инъекции человеческого сознания в механизмы, послужил мозг молодого дарования Фридриха Зурге. Студент медицинской академии Карл Фридрих Зурге являлся настолько талантливым малым и обладал таким колоссальным объемом положительных качеств, что некоторые без усмешки величали его Божьим сыном, пророком, несущим добро, свет и мудрость всем, даже тем, кто и без него был добр, светел и мудр.

Лучшего кандидата для снятия слепка сознания и встраивания его в разум искусственного интеллекта, на тот момент не нашлось. Приступили к копированию.

Репродуцирование длилось пару дней, и как только оно завершилось, размножив человеческое сознание в механизмы, про донора Карла Зурге тут же забыли, а зря.