Читать книгу Отец Стефан и иже с ним - Протоиерей Александр Авдюгин - Страница 12

Верующим людям известно, что каждый наш сон из трех источников происходить может. Первый – нечастый, добрый, раздумья вызывающий и лишь со временем понимаемый, – от Бога; второй, регулярно нас беспокоящий, со страхами и ужастиками, – от лукавого; третий же, как святые отцы свидетельствуют, от «любезного для всех и лукавого владыки чрева»7, то есть от желудка, исходит.

Отец Стефан данный богословский изыск знал, всецело его поддерживал и частенько в приходских беседах использовал, так как милые сердцу прихожанки вопросы типа: «Ох, батюшечка, сон мне приснился непонятный» – задавали чуть ли не по графику. Причем количество подобных вопрошений всегда строго от календаря церковного зависело. Как только пост Великий в полную меру вступал, так сны имели свойство преумножаться.

Священник для себя такую закономерность следующей теоремой определил: днем за собой сами присматриваем, грешить стараемся поменьше, да и молимся в пост больше, чем в дни скоромные. То есть лукавого от себя отгоняем и силы ему на пакости всякие не даем. Ночью же это отродье, видя нашу постельную беспомощность, нас и атакует смущениями разными да картинами прелестными.

Теорема, конечно, неплохая и вполне правдоподобная получалась, да вот только в этом году никак она с самим отцом Стефаном не согласовывалась. Дело в том, что не успел пост начаться, как стал батюшку сон донимать, причем один и тот же, только с деталями разными.

Знал отец Стефан, что подвижники веры и благочестия советуют сны свои при себе держать, никому о них не рассказывать, чтобы окружающих в смущение не вводить, но когда в очередную ночь опять тот же сонный ролик повторился, не выдержал батюшка. Решил к духовнику поехать.

Духовник жил далековато. Почти у границы с сопредельным восточным государством приход его располагался. Село небольшое, но с храмом. Церковь во времена не столь далекие выстояла по причине того, что местному колхозу лень было новый амбар для хранения зерна и прочих сельхозпродуктов сооружать, а просторный каменный храм все в себя вмещал. Как только времена изменились и под крышей церковной молитва зазвучала, колхоз приказал долго жить, и вскоре энергичный, хотя и немолодой уже настоятель первоначальный вид храму вернул и рядом церковный домик соорудил с крестильней и трапезной.

Энергичного делателя на ниве духовной в епархии приметили, в сане повысили, а вскоре и в духовники его местное священство избрало. Именно к нему, в село дальнее отец Стефан и направился.

Духовник был в храме. С двумя прихожанками беседовал. Увидел отца Стефана и обрадовался. После того как поздоровались да расцеловались, пригласил духовник и нашего батюшку к разговору.

– Ты вот послушай, чего мне тут рассказывают.

Грустный отец Стефан, весь в мыслях о своих непонятных и настырных снах, не сразу переключился на иную тему, но когда разобрался, о чем толкуют женщины, немного от грустных раздумий отвлекся.

Просили прихожанки у духовника ветки вербы, которые, по их мнению, с прошлого Вербного воскресенья в церкви должны целый год неукоснительно храниться. На утверждение отца Петра (так духовника величают), что не осталось у него данных веток годичной давности, женщины внимания не обращали, вернее, словам священника абсолютно не верили.

– Батюшка, – категорично заявила старшая из них, – вы нам тут сказки-то не рассказывайте. Грех это! Во всех канонах давным-давно прописано, что верба эта год после Входа Господнего храниться в церкви должна. Вам ли, старому священнику, не знать! Видно, вы себе бережете…

Младшая из просящих была менее радикальна. Она просто умиленно смотрела на настоятеля и раз за разом повторяла:

– Дайте хоть пару веточек, батюшечка! Жалко вам, что ли? Мы их в общий пучок вложим и дело сделаем.

Отец Стефан никак не мог взять в толк смысл необычной просьбы, но в разговор все-таки встрял:

– И зачем вам эти праздничные старые ветки? Через три недели, даст Бог, доживем и новые освятим…

Старшая укоризненно посмотрела на чужого священника, взглядом оценила его молодость и, решив, что не перед кем ей тут объясняться, отмахнулась, мол, вы тут еще мешаете…

Разъяснил сам духовник.

– Понимаешь, отец, кур они решили на Благовещение вербой этой погонять.

– Каких кур? – не понял отец Стефан.

– Своих да соседских, – продолжил духовник. – Доказывают мне, что если вербой, которую мы в прошлом году освящали, утром на Благовещение куриц вместе с петухами погонять хорошенько, то они к Пасхе яиц нанесут несметное количество.

– Вот именно, отец Петр, много нанесут, – констатировала старшая прихожанка и добавила: – Вам же да детишкам вашим разговляться принесем.

Отец Стефан уже намеревался сказать горячую проповедь о языческом происхождении данных верований, но был остановлен властным взглядом духовника.

– Так, сестры мои дорогие, – решительно ответствовал духовник, – помните, в прошлом году после службы на праздник к нам целый автобус детишек из детского дома привозили?

– Помним, как не помнить? – затараторили обе женщины. – Обед мы им тут при храме готовили.

– Вот, – продолжил отец Петр, – им-то я все, что осталось с освящения, и раздал. Ничего не оставил. Уж простите.

Данное объяснение подействовало. Переглянулись прихожанки, головами покивали, повздыхали. Видно, ребятишек этих горемычных вспомнили. Попросили благословения, да и ушли…

– Вот, отец Стефан, двадцать пять лет при этом приходе, и как ни пытаюсь эти поверья искоренить, не получается, – посетовал духовник. – То ветки им вербные подавай, то сны расшифруй.

Отец Стефан даже ойкнул от неожиданности и покраснел:

– Так я это, отец Петр, тоже ведь со сном собственным.

Пришел черед удивляться духовнику. Не ожидал он, похоже, такого коленкора. Знал священник, что отец Стефан человек образованный, начитанный, проповеди говорить умеющий и к приметам всяким, поверьям и прочему сугубо народному околоправославному творчеству непримиримый.

– Это как же, отче, со сном-то? – сокрушенно глядя на отца Стефана, спросил духовник. – За шестьдесят километров приехал мне сон рассказать? И чего же такое тебе приснилось?

– Да я уже, батюшка, спать ложиться боюсь, – начал рассказывать отец Стефан. – Каждую ночь снится, что еду я на машине на службу, но по другой дороге. Храм мой в стороне остается. Понимаю, что не туда еду, но повернуть не могу. Забор какой-то длинный каменный по левую сторону, а потом здание большое, на церковь непохожее, но с большим крестом на крыше. Встречают меня люди незнакомые, вовнутрь ведут, в зал большой, а в конце зала возвышение какое-то. Я туда захожу, а там за ширмой престол стоит с крестом и Евангелием. Понимаю, что это алтарь, и ищу место, где жертвенник должен стоять. Нахожу, но он далеко-далеко, к нему идти надо долго, а пол под ногами гнется и проваливается. Понимаю, что надо мне службу начинать, а ни алтарника, ни пономаря – никого нет. Да и в голове постоянно вертится мысль: «Чего я тут делаю, меня же на приходе ждут?» И вот так, отче, каждую ночь одно и то же, – закончил отец Стефан.