Читать книгу Троице-Сергиева обитель в истории Русской Церкви и государства - Протоиерей Анатолий Лазарев - Страница 5

Дело Преподобного Сергия после его кончины продолжили преемники. Основанный им монастырь стал местом массового паломничества, особенно с открытием его святых мощей. Здесь, у гробницы Преподобного, стали искать русские люди духовной опоры и благословения свыше на свою деятельность.

С XV в. начался новый период истории Троице-Сергиева монастыря. С этого времени он сильно изменился. Деревянные небольшие храмы сменяются величественными соборами. Вместо деревянного тына выстраивается неприступная каменная стена. С 1561 г. настоятели обители получают сан архимандрита. Внешний рост Троицкой обители был следствием ее важного религиозно-нравственного, просветительного и государственного значения. Высокое значение обители поддерживалось святостью жизни и трудами на благо Церкви и Отечества преемников Преподобного Сергия, воспринявших его высокопатриотический дух.

Заветы Сергия «держаться Москвы» глубоко укоренились в сознании его сподвижников и последователей. Троицкий монастырь стал оплотом Москвы и ревностно защищал ее интересы. Силой своего нравственного авторитета и средствами церковного воздействия Троицкая обитель в лице своих игуменов и иноков принимала активное участие во всех делах, направленных к возвышению Москвы. Белокаменный Троицкий собор монастыря служил «крещальной купелью» нескольким поколениям наследников московского престола. Здесь был крещен Василий III (1489), его сын Иоанн IV (1530), который, в свою очередь, крестил здесь своих сыновей. Вся последующая история Троице-Сергиева монастыря тесно переплетается с историей Московского государства, и многие важные события из жизни русского народа нашли свое отражение в жизни святой обители.

В течение нескольких поколений русские князья поддерживали между собой мирные отношения. Но в 1425 г. смерть Василия I Дмитриевича положила начало острому и длительному политическому конфликту, заполнившему почти все княжение Василия II (1425–1462). Поводом к началу внутренней усобицы послужил вопрос о престолонаследии. На Руси в период удельной раздробленности существовал обычай, по которому после смерти старшего князя великокняжеский престол переходил к его брату, удельному князю. В Московском княжестве с середины XIV в. престол передавался от отца к сыну. Так, Дмитрий Донской передал великое княжение сыну Василию, а тот, в свою очередь, своему малолетнему сыну Василию Васильевичу. Но в это время о своих правах на великое княжение заявил удельный князь Галицкий Юрий Дмитриевич, брат умершего Василия Дмитриевича и дядя Василия II. Началась длительная напряженная борьба, которую по смерти Юрия Дмитриевича продолжили его сыновья Василий Косой и Дмитрий Шемяка.

В этом конфликте проявилась борьба двух политических порядков: «складывавшейся наследственной монархии, являвшейся формой централизованного государства, и феодальной раздробленности, ибо переход престола от великого князя к удельному укреплял позиции удельных князей и способствовал политической раздробленности» [60, с. 75].

Борьба была очень ожесточенной и велась с переменным успехом. Церковь всеми мерами старалась примирить враждующих князей. В 1441 г. состоялось примирение Василия II с Дмитрием Шемякой. Посредником в нем выступил Троицкий игумен Зиновий, который уговорил князей в святой обители целовать крест и не мыслить друг на друга вражды [31, с. 66].

Но через пять лет Шемяка нарушил клятву. Это произошло следующим образом. В 1445 г. хан Улу-Махмет вторгся в пределы Московского княжества и разбил войска Василия II, а самого его взял в плен, из которого князь был освобожден ценой огромного выкупа. В то время, когда Василий II отправился в Троицкий монастырь, чтобы принести благодарные молитвы за свое освобождение, Шемяка и можайский князь Иоанн, используя недовольство, вызванное сбором средств для выкупа, овладели Москвой и отправились к Троице с целью захватить там великого князя.

Узнав о приближении врагов, Василий II закрылся в Троицком соборе и стал оттуда умолять их: «Братья! Помилуйте меня! Позвольте мне остаться здесь, смотреть на образ Божий, Пречистой Богородицы, всех святых: я не выйду из этого монастыря, постригусь здесь». Затем он взял икону с гроба святого Сергия, вышел к князю Иоанну и сказал ему: «Брат, целовали мы Животворящий Крест и эту икону в этой самой церкви, у этого гроба чудотворцева, что не мыслить нам друг на друга никакого лиха, а теперь не знаю, что надо мною делается?» [98, с. 68]. Но все было напрасно. Сторонники Шемяки схватили Василия Васильевича, отвезли в Москву и там ослепили его (поэтому Василий II вошел в историю под именем Василия Темного), затем сослали в Углич. Дети великого князя – Иоанн и Юрий – были спрятаны игуменом Досифеем в Троицкой обители.

Однако стремление Шемяки к укреплению позиций удельных князей, а также насилия по отношению к жителям Москвы вызвали массовое движение против него. Василий II приобрел могущественных союзников в лице митрополита Ионы (прославлен в лике святых) и епископов. Русское духовенство содействовало утверждению единовластия, «ибо в то время духовенство сознательнее других сословий могло смотреть на стремление великих князей Московских к единовластию, так как оно считало, что усобицы княжеские находятся в прямой противоположности с духом христианской религии, а без единовластия они не могли прекратиться» [98, с. 77]. Дмитрий Шемяка был вынужден освободить Василия Васильевича и дать ему в удел Вологду.

Преподобный Мартиниан Белозерский

Путешествуя по вологодским монастырям, московский князь встретился с преподобным Мартинианом и получил от него благословение идти против похитителя отеческого престола. В 1446 г. Василий II вновь вступил в Москву, и вскоре преподобный Мартиниан был назначен игуменом Троице-Сергиева монастыря. Он занимал эту должность восемь лет, являясь одновременно духовником великого князя и его главным советником. Увещания преподобного Мартиниана оказывали большое нравственное воздействие на Василия II. Об этом может свидетельствовать следующий случай. Великий князь просил однажды преподобного Мартиниана уговорить вернуться в Москву одного вельможу, удалившегося к тверскому князю. Мартиниан выполнил это поручение, но когда узнал, что вернувшийся вельможа вместо обещанной сугубой чести заключен в оковы, то пришел и, обличив нарушение данного слова, сказал князю: «Не буди мое, грешного, благословение на тебе и на твоем великом княжении». Василий II осознал свою неправоту, снял опалу с боярина и, придя в Троицкую обитель, примирился с преподобным Мартинианом [31, с. 70].

После победы Василия Темного, ставшего единственным правителем Руси, потеряли самостоятельность почти все удельные княжества. Московская Русь стала единым государством. В положении Русской митрополии также произошли изменения. Константинопольская иерархия в 1439 г. заключила с Римом Флорентийскую унию. Русские церковные и гражданские власти отказались признать ее и тем сохранили Русь от папского влияния. 15 декабря 1448 г. вместо униата грека Исидора, бежавшего к папе Римскому и впоследствии получившему от него сан кардинала, Собор русских епископов самостоятельно избрал митрополитом Московским Рязанского епископа Иону. С этого времени Русская Церковь стала автокефальной.

Деятельность сына князя Василия Темного, Иоанна III, можно назвать национальной. Он более всех своих предшественников увеличил владения Московской Руси, стремясь объединить Восточную Русь под властью единого государя. При нем в Московскую Русь вошли почти все великорусские территории. Так сложилось великорусское государство с единодержавным государем во главе.

«Русский ратник XIV–XVII веков в колонтаре с бармицею».

Литография. XIX в.

После смерти первой жены Иоанн III женился на племяннице последнего византийского императора Константина Палеолога Софье, проживавшей после падения Византии в Риме. Папы Римские Павел II и Сикст IV предполагали этим браком присоединить Русь к Флорентийской унии, но надежды их не оправдались. Через династический брак московские государи становятся преемниками византийских императоров, бывших покровителями православной веры. Софья, Московская великая княгиня, всегда ценила и помнила свое высокое происхождение. В Троице-Сергиевой Лавре сохраняется вышитая ею в 1498 г. церковная пелена – образец художественного шитья XV в. В связи с этим историк В. О. Ключевский замечает: «Кажется, через двадцать шесть лет замужества пора ей забыть свое прежнее византийское звание, однако в подписи на пелене она все еще величает себя “царевною Цареградскою”, а не великой княгиней Московской» [49, с. 154].

При Софье Палеолог был введен в употребление византийский герб, великокняжеский двор окружала большая пышность, сам Иоанн III стал именовать себя «государем всея Руси». Вообще после падения Константинополя и Золотой Орды в московском обществе начала распространяться мысль о преемстве Московского государства от Византии. Она нашла свое выражение в теории псковского старца Филофея: «Два Рима падоша, третий стоит, а четвертому не быть» [16, с. 103]. Лучшие представители русского общества того времени видели в этом не предмет превозношения, а прежде всего понимание особой ответственности Руси за судьбы и чистоту вселенского Православия.

Успехи Иоанна III по объединению земель создали условия для окончательного освобождения Руси от татарского ига. Летом 1480 г. хан Ахмат, недовольный независимым поведением Московского великого князя, заключил союз с Казимиром Литовским и выступил с огромным войском в «великий поход». Иоанн III, готовясь к историческому делу свержения татарского ига, долго молился в Троицкой обители духовному организатору Куликовской победы Преподобному Сергию. Затем он выступил во главе русского войска и встретил у реки Оки татар, которые, не решаясь перейти Оку, подошли к правому берегу реки Угры (левый приток Оки). Но и здесь при виде многочисленной московской рати татары не стали вступать в битву.

«Стояние на реке Угре»

В деле освобождения русского народа от татарского ига русское духовенство принимало самое активное участие. Здесь особенно проявилась патриотическая деятельность Ростовского архиепископа Вассиана (Рыло). Ученик преподобного Пафнутия Боровского, Вассиан первые наставления получил от ученика Преподобного Сергия Радонежского Никиты. С 1454 по 1466 г. он состоял игуменом Троице-Сергиева монастыря. Вскоре после назначения на игуменство Вассиан был послан Московским святителем Ионой в Киев для утверждения в православной вере киевской княгини Анастасии с детьми. Состоявшееся посольство принесло желаемые плоды. Киев долго после него не хотел принимать себе правителей не православной веры. В 1448 г. Вассиан был возведен в сан архиепископа Ростовского.

Когда великий князь оставил войска на реке Угре и неожиданно появился в Москве, многие подумали, что он бежал. Иоанна III встречали митрополит и архиепископ Вассиан со всем московским духовенством. Вассиан, являясь духовником великого князя, пользовался его особым уважением и любовью, поэтому говорил с ним смелее других. Ростовский владыка, прямо назвав князя «бегуном», сказал ему: «Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь, бою с татарами не поставивши; зачем боишься смерти? Не бессмертный ты человек, смертный; дай мне, старику, войско в руки, увидишь, уклоню ли я лице свое пред татарами!» [99, с. 94]. После такого приема великий князь, приняв меры в Москве на случай осады, через две недели отправился назад к войску.

Но вдруг в Москву пришла неприятная весть, что великий князь снова поддался влиянию своих недобрых советников и с унижением посылал просить мира у Ахмата. Это вызвало со стороны духовенства два послания. Одно было отправлено владыкой Вассианом, который писал: «Что же мы слышим? Ахмат приближается и губит христианство, похваляется на тебя и на твое отечество, а ты смиряешься, просишь о мире, посылаешь к нему, когда он дышит гневом и не слушает твоей мольбы. Дошло до слуха нашего, прежние твои развратники не перестают шептать тебе на ухо льстивые слова, советуют не противиться супостатам, но отступить и предать на расхищение волкам словесное стадо Христовых овец. Молюсь твоей державе, не слушай их советов! Что они советуют тебе, эти льстецы лжеименитые, которые думают, что они христиане? Помысли, великомудрый государь, от какой славы в какое бесчестие сведут они твое величество, когда народ тьмами погибнет, а церкви Божии разорятся и осквернятся. Кто каменносердечный не восплачется о такой погибели? Убойся же и ты! Не от твоих ли рук взыщет Бог эту кровь? Не слушай, государь, этих людей, хотящих честь твою преложить в бесчестие, и славу твою в бесславие, хотящих, чтобы ты сделался беглецом и назывался предателем христианским; выйди навстречу безбожному языку агарянскому, поревнуй прародителям твоим великим князьям, которые не только Русскую землю обороняли от поганых, но и чужие страны брали под себя».

В конце послания Вассиан разрешает Иоанна III от клятвы не воевать с ханом. «Но, может быть, ты опять скажешь, что мы находимся под клятвою прародительскою не поднимать рук на хана, то послушай: если клятва дана по нужде, то нам повелено разрешать от нея, и мы прощаем, разрешаем, благословляем тебя идти на Ахмата, не как на царя, но как на разбойника, хищника, богоборца». Это послание Вассиана произвело на Иоанна Васильевича благотворное действие: он исполнился мужества и крепости [68, с. 46–48].

11 ноября 1480 г. историческое «стояние на Угре» завершилось. Хан Ахмат, не дождавшись помощи от Литвы, поспешно отошел. В низовьях Волги его войско разбили ногайские татары, а сам хан был убит. Недолго после этого просуществовала Золотая Орда. В 1502 г. она была полностью разгромлена крымским ханом Менгли-Гиреем. Так закончилось татарское иго, тяготевшее над Русью два с половиной столетия.

Игумен Троице-Сергиева монастыря Паисий Ярославов управлял обителью с 1479 г. по 1482 г. Он вместе с архиепископом Вассианом крестил сына Иоанна III Василия. Затем Паисий крестил и второго сына Иоаннова – Георгия. Он также участвовал в примирении великого князя Иоанна с младшими братьями Андреем и Борисом [3, с. 29, 224].

В 1484 г. заболел Московский митрополит Геронтий. Оставив митрополию, он уехал в Симонов монастырь, но, поправившись, предполагал вернуться на митрополию. Великий князь не знал, что делать, так как не желал его возвращения. Тогда Иоанн III вызвал игумена Паисия и предложил ему стать митрополитом. Но смиренный Паисий ответил отказом, сказав при этом, что и Троицким игуменом он согласился быть только по принуждению великого князя, ибо, по его словам, был «не в силах понести даже этого бремени и направить иноков на Божий путь». На вопрос князя, можно ли Геронтия вернуть на митрополию, Паисий отвечал утвердительно, примирив великого князя с митрополитом [31, с. 78].

Небесные защитники Троицкой обители. «Всадники». М. В. Нестеров

Смиренный игумен Паисий признал, что не мог «направить иноков на Божий путь». И действительно, монашеская дисциплина в то время была на низком уровне. Причина такого явления заключалась в том, что в таких крупных монастырях, как Троице-Сергиев, Волоколамский, Кирилло-Белозерский, «было много родовитых постриженников из князей, бояр и дворян, которые и под монашеской рясой сохранили воспитанные в миру чувства и привычки людей правящего класса» [49, с. 353]. Это же отмечал впоследствии Иоанн Грозный в письме к монахам Кирилло-Белозерского монастыря на их жалобу о самоуправстве монахов – бывших бояр. Он писал: «Великие светильники – Сергий и Кирилл… (Сергий Радонежский и Кирилл Белозерский. – А. Л.) и многие другие преподобные в Русской земле установили уставы иноческому житию, как надобно спасаться; а бояре, пришедшие к вам, свои любострастные уставы ввели: значит, не они у вас постриглись, а вы у них постриглися, не вы им учители и законоположники, а они вам…» [100, с. 100]. Однако необходимо отметить, что Иоанн IV в немалой степени сам был виновником этого негативного явления, ибо по его воле много знатных людей, не призванных к монашеской жизни, лишались должностей, имений, семей и насильно постригались в монашество.

Настоятели Троице-Сергиевой обители известны своей деятельностью на благо Святой Церкви и земного отечества. Многие из них, пребывая в монашеском подвиге, заботились о благоустройстве монастыря, христианском просвещении народа и его благополучии.

В XVI в. в Троице-Сергиевом монастыре сменилось двадцать девять настоятелей, а из числа троицких иноков в этом же столетии вышло одиннадцать архиереев Русской Церкви, в том числе три Московских митрополита: Симон, Иоасаф и Кирилл. Настоятели Троицкой обители участвовали в церковных Соборах 1503, 1551, 1572, 1580 и 1584 гг. В связи с возросшим авторитетом Троицкий монастырь с 1561 г. стал возглавляться архимандритом. Первым в этот сан был возведен настоятель монастыря Елевферий. Причем Троицкий архимандрит считался первым среди всех других архимандритов Русской Церкви.

Московский митрополит Симон, ранее Троицкий игумен, управлял монастырем пять лет (1490–1495). Он известен как защитник православной веры; при нем состоялся собор, осудивший ересь жидовствующих. На Соборе 1503 г. преподобный Нил Сорский и белозерские старцы предложили ограничение монастырских владений (не отрицая их необходимость в принципе), заботы о которых мешали монашескому деланию, выступали за кормление иноков своим трудом. Их поддерживал великий князь Иоанн Васильевич. В полемику вступили настоятель Троице-Сергиева монастыря Серапион и особенно активно – игумен Волоколамского монастыря преподобный Иосиф. К ним присоединился и митрополит Симон, который сказал, что духовенство не дерзает и не благоволит отказываться от церковных земель. При этом он ссылался на давний обычай Греческой и Русской Церквей, на уставы князей Владимира и Ярослава, наконец, даже на пример ханов татарских, которые не трогали имуществ церковных. Убежденный такими доводами великий князь не стал настаивать и оставил все по-прежнему [100, с. 240].

Почти все Троицкие игумены были достойными преемниками Преподобного Сергия. Они не только заботились о благоустройстве своей обители, но и силой своего нравственного авторитета влияли на жизнь русского общества. Так, про игумена Серапиона I (1495–1505) известно, что только благодаря его заступничеству была спасена жизнь трех московских боярынь, которых Иоанн III подверг опале. Он принимал также деятельное участие в церковных Соборах, бывших в его время. Затем преподобный Серапион управлял четыре года Новгородской епархией, но в 1509 г. был низведен с кафедры и умер 16 марта 1516 г. в Троицкой обители и там погребен. Он является местночтимым святым Троице-Сергиевой Лавры [31, с. 75–76].

Игумен Порфирий I (1521–1524) известен как смелый заступник за страждущих перед сильными мира сего. Во время его игуменства в темнице находился около двух лет внук Димитрия Шемяки путивльский князь Василий, которого оклеветали в связях с Литвой. Воспользовавшись приездом Василия III, благочестивый игумен сказал ему: «Если ты приехал сюда, в храм Безначальной Троицы, просить милости за грехи свои, буди сам милосерд над теми, которых гонишь ты безвинно, а если ты, стыдясь нас, станешь уверять, что они виновны перед тобой, то отпусти по Христову слову какие-нибудь малые динарии, если сам желаешь получить от Христа прощения многих талантов» [55, с. 354]. За такое смелое ходатайство Порфирий был лишен игуменства, а затем даже заключен в тюрьму.

Следующий за Порфирием игумен преподобный Арсений Сахарусов управлял Троицкой обителью всего два года, после чего из любви к безмолвию удалился в вологодские леса, где основал два монастыря [28, с. 136].

С 1529 по 1539 г. игуменом Троицким был Иоасаф (Скрипицын). Он крестил двух сыновей Василия III, а спустя некоторое время участвовал в постриге самого великого князя, очень чтившего Преподобного Сергия и основанный им Троицкий монастырь. Это видно из слов великого князя, когда в конце жизни он, беспокоясь за судьбу малолетнего сына, сказал игумену Иоасафу: «Помолись, отец, о земном строении и о сыне моем Иоанне, и о моем согрешении: дал Бог и великий чудотворец Сергий мне вашим молением и прошением сына Ивана; я крестил его у чудотворца, вручил его чудотворцу и на раку чудотворцеву его положил, вам сына своего на руки отдал; так молите Бога, Пречистую Его Матерь и великих чудотворцев о Иване, сыне моем, и о жене горемычной». Далее великий князь просил Иоасафа быть при нем до конца: «А ты, игумен, прочь не езди, из города вон не выезжай» [99, с. 356].

Опасения Василия III были не напрасны. После его смерти (1533) при малолетнем Иоанне IV начался период безначалия, различных злоупотреблений и злодеяний, которыми особо отличались Шуйские. В это трудное время Русскую Церковь возглавил митрополит Иоасаф, бывший Троицкий игумен. Князь Иоанн Шуйский надеялся видеть в нем своего сторонника, но ошибся. Новый первосвятитель испросил свободу заточенному князю Ивану Федоровичу Бельскому, который сумел остановить грабежи и насилия. Благодаря ходатайству митрополита Иоасафа были освобождены из заключения еще несколько человек. Но Шуйские, недовольные таким положением дел, схватили Бельского и сослали в Белоозеро, где он был умерщвлен в 1542 г. Дети боярские и новгородцы, подстрекаемые Шуйскими, чуть не убили митрополита Иоасафа, который бежал от них в Троицкое подворье. И только Троицкий игумен Алексий удержал их именем святого Сергия от убийства. Впоследствии митрополит Иоасаф был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь и оттуда переведен в Троицкий, где мирно почил 27 июля 1555 г. [107, с. 10].

В 1549 г. игуменом Троице-Сергиева монастыря был поставлен Серапион II (Курцев). Ему довелось участвовать в деяниях Стоглавого Собора, который состоялся в 1551 г. На Соборе обсуждались различные проблемы церковной и гражданской жизни Русского государства, в их числе – вопрос о русских пленных, захваченных татарами. Дело в том, что на протяжении столетий татары при каждом удобном случае нападали на русские земли, грабили города и села и уводили с собой в степи тысячи пленников, которых продавали в Турцию и другие восточные страны. Страдания русских людей, лишенных своей Родины и свободы, еще более увеличивались тем, что они не имели возможности посещать православные храмы, принимать Святые Таинства и открыто исповедовать свою веру во Христа. Чтобы спасти и вернуть домой этих несчастных, Стоглавый Собор постановил выкупать их, для чего был введен особый налог, разложенный по сохам на все население. Решения Собора были направлены на рассмотрение в Троице-Сергиев монастырь к пребывавшему там на покое митрополиту Иоасафу и соборным старцам. Утвердив с небольшими дополнениями все статьи Собора, троицкая братия дала свой замечательный ответ по вопросу о выкупе пленных. Обращаясь к царю, они предлагали: «Окуп (то есть налог. – А.Л.) брать не с сох, а с архиереев и монастырей. Крестьянам, царь государь, и так много тягости; в своих податях, государь, покажи им милость» [100, с. 98]. В этом ответе кроме чувства любви к страждущим в плену соотечественникам видно желание братии Троицкого монастыря облегчить положение обремененного податями русского крестьянства.

Шестнадцатое столетие известно в истории как время больших религиозных реформ в Западной Церкви. Господствовавший там дух религиозных обновлений через начавшееся в том же веке развитие отношений с Русью стал проникать в русский мир. Это нашло свое выражение в появлении ереси жидовствующих, с которой долго боролась Русская Церковь, и лжеучения Бакшина, возникшего под влиянием западного вольномыслия и поддержанного заволжскими старцами [68, с. 138]. У Бакшина нашлось немало последователей, среди которых оказался также Троицкий игумен Артемий.

Артемий, про которого сказано, что «Преподобный Сергий не признал его своим» [45, с. 83], до игуменства жил в Псковском Печерском монастыре, затем в одной из белозерских пустыней, и уже оттуда был вызван в Москву и в 1551 г. поставлен игуменом Троице-Сергиева монастыря. Из любви к просвещению Артемий выхлопотал разрешение перевести преподобного Максима Грека в Троицкий монастырь. По своим взглядам Артемий относился к «нестяжателям». Он, как и Нил Сорский, Максим Грек и старец Вассиан Косой, выступал против обширного монастырского землевладения, а также осуждал строгость мер по отношению к еретикам. Пробыв менее года на игуменской должности, Артемий без видимой причины оставил Троицкий монастырь и удалился в Нилову пустынь.

В 1553 г. в Москве открылся Собор по поводу ереси Бакшина. Здесь Бакшин сообщил о единомыслии с ним Артемия. Тогда Артемия вызвали в Москву и предали суду. С показаниями против него выступили Симеон, игумен Кирилло-Белозерского монастыря, и Нектарий, игумен Ферапонтовой обители, обвинивший Артемия в несоблюдении постов и во многих богохульных мнениях. Кроме них на Артемия показали три свидетеля из Троице-Сергиева монастыря: игумен Иона, старец Игнатий и келарь Адриан Ангелов, который сообщил, что Артемий говорил о бесполезности молитвы за умерших. Сам Бакшин свидетельствовал письменно и устно, что «Артемий изрекал хулы на поклонение святым иконам, на таинство Евхаристии, на предания святых отцов и многие другие» [68, с. 260] [10]. Артемий не смог оправдаться и был приговорен Собором к лишению сана и ссылке в Соловецкий монастырь под строгий надзор. Но недолго он был на Соловках, так как при первой же возможности бежал оттуда в Литву.

Иоанну IV шел всего четвертый год, когда умиравший отец благословил его на великое княжение. Через пять лет умерла и мать его Елена. Началась борьба за власть различных придворных группировок. В ходе этой борьбы часто происходили перед глазами малолетнего Иоанна грубые и иногда кровавые сцены.

Шуйские, ставшие во главе правления, низложили одного за другим двух Московских митрополитов. Никто не беспокоился о воспитании великого князя, у которого под влиянием окружающих его нравов уже в детстве стала проявляться жестокость характера. Предоставленный самому себе, Иоанн рано возмужал и стал самостоятельным. В тринадцать лет он взял правление в свои руки, устранив от власти Шуйских. В семнадцать лет Иоанн первым из великих князей Московских принял царский титул и венчался на царство. Особенным влиянием среди нового царского окружения на молодого царя пользовались митрополит Макарий, более других потрудившийся над его образованием, царский духовник протопоп Сильвестр и окольничий Алексий Адашев.

Царствование Иоанна IV ознаменовалось проведением реформ, направленных на ликвидацию последствий боярского правления. Внутренние реформы, изменившие областное управление, были призваны препятствовать чиновничьим злоупотреблениям и произволу кормленщиков. Утвержденный на Стоглавом Соборе новый царский «Судебник» устанавливал более централизованную систему управления и суда через приказы. При Иоанне IV начали впервые собираться Земские соборы.

Устраивая внутреннюю жизнь государства, молодой царь с успехом проявил себя и во внешнеполитических делах. В его правление была взята Казань. Это крупное событие в истории Русского государства связано с именем Преподобного Сергия и основанной им обители. Перед походом на Казань Иоанн Васильевич пешком отправился в Троицкую обитель, где несколько дней подряд молился у мощей святого Сергия, прося его помощи и заступления. Походная церковь царя была освящена во имя Радонежского чудотворца. Когда в 1552 г. большое русское войско подошло к стенам Казани, стало известно о явлении Преподобного Сергия на городских стенах Казани.

Больше месяца продолжалась осада татарской столицы. Перед началом решающего сражения из Троицкой обители прибыл священноинок Адриан Ангелов. Он привез благословение русскому войску и передал царю икону явления Преподобному Сергию

Пресвятой Богородицы, святой крест, просфору и святую воду. Иоанн Васильевич на коленях со слезами молился угоднику Божию Сергию о даровании победы [31, с. 86]. В это время русские воины пошли на штурм городских стен, завершившийся падением Казани и освобождением 60 тыс. русских пленников. Выехав из покоренного города, царь вернулся в свой стан, где в походной церкви принес благодарные молитвы Преподобному.

«Завоевание Казани имело огромные нравственные и материальные последствия. После трех веков унижения пред татарами завоевание целого Татарского царства произвело сильное впечатление на русский народ, покрыло славой молодого царя-завоевателя» и значительно подняло международный авторитет Русского государства [16, с. 16]. Это событие дало возможность проповеди Евангелия народам, населявшим восточные окраины Русской земли. Прямым следствием падения Казани стало завоевание в 1556 г. Астрахани. Таким образом, благодаря покорению Казани и Астрахани для русских открылся свободный торговый путь по Волге в прикаспийские азиатские страны.

В память о важной победе русских над татарами Иоанн IV велел основать в Казани и Астрахани монастыри во имя Преподобного Сергия. Возвращаясь из успешного похода, царь, прежде чем ехать в столицу, где его ждала супруга с новорожденным сыном-первенцем, а все население готовило торжественную встречу, посетил Сергиеву обитель. Здесь он, припав к мощам святого, принес ему горячую благодарную молитву. «Твоими молитвами, – говорил он, – к общему всех Владыце Христу мы получили желаемое; совершилось, чего и не чаяли; ты явил свое дивное милосердие, заступник земли Русской, и вот мы после долговременной скорби теперь двумя радостями веселимся» [31, с. 86] ^п. В благодарность за победу над Казанью и Астраханью повелением царя в 1556 г. «позлащен бысть у церкви (у Троицкого собора. – А.Л.) верх» [3, с. 273], а с 1559 г. начался сбор средств [11] на изготовление серебряной раки для мощей Преподобного Сергия, которая была готова лишь в 1585 г. при сыне Грозного Феодоре Иоанновиче [24, с. 154].

После успешных войн на восточных границах Иоанн Васильевич перенес военные действия на Запад против Ливонии, война с которой вначале также была удачной для русских. Но «чем более московский государь обращал внимания на восток и запад, тем сильнее чувствовалась нужда обезопасить южные границы от азиатских хищников» [50, с. 83]. Дело в том, что Крымское ханство было сильнее и недоступнее Казани, и, кроме того, пользовалось покровительством Турции, по отношению к которой находилось в вассальной зависимости. Поэтому московское правительство с середины XVI в. предпринимает оборонительные меры, чтобы обезопасить государство от нападений крымских татар. Для защиты границы к югу от реки Оки возникают города-крепости. На окраинах и дальних подступах к Москве появляются монастыри-крепости.

В это время усилилось военное значение и Троице-Сергиева монастыря, который также включается в систему оборонительных сооружений. С 1540 г. началось строительство крепостных стен и башен монастыря, которое продолжалось десять лет. Для этой работы было привлечено все окрестное население, которое по царской грамоте освобождалось от всех других податей и повинностей. Иоанн Васильевич, часто посещавший монастырь для наблюдения за ходом работ, выделил на строительство три тысячи рублей и дал право троицким властям бесплатно и беспошлинно брать строительные материалы в любом месте, где они найдутся [24, с. 26]. После постройки стен по просьбе монастырских властей крестьянам Переяславльского, Дмитровского и Радонежского уездов вменялось в обязанность поддерживать в порядке крепостные сооружения Троицкого монастыря.

По окончании строительных работ мощные каменные стены протяженностью около полутора километров опоясали Троице-Сергиев монастырь со всех сторон и превратили его в сильнейшую крепость, охранявшую северные подступы к Москве. Даже иностранцы с большим уважением отзывались о крепостных сооружениях Троице-Сергиева монастыря: «Сей монастырь велик и башнями, и валом, и каменною стеною обнесен; во всей России самый знатнейший» [43, с. 23]. Оборонительные сооружения и крепостная артиллерия Троице-Сергиева монастыря были самыми совершенными для своего времени. Это было доказано в начале XVII столетия, когда он оказался неприступной крепостью для осаждавших его в течение шестнадцати месяцев польско-литовских войск.

Ливонская война, начатая царем Иоанном Васильевичем, продолжалась почти двадцать лет и окончилась неудачей, так как после успешного разгрома Ливонии русские войска столкнулись с новыми более сильными противниками: с Польшей и Швецией. Пытаясь во что бы то ни стало добиться успеха в войне, царь учредил Опричнину для борьбы с боярами, которых он считал своими врагами и изменниками. После смерти митрополита Макария, способного своим авторитетом сдерживать жестокую натуру Иоанна IV, вся вторая половина его царствования была заполнена казнями и неслыханными до того на Руси жестокостями. Царь, постоянно тревожный и подозрительный, в каждом встречном видел прежде всего своего врага. Слух о жестоком правлении Иоанна Васильевича распространился по многим странам. Иностранец Одерборн писал: «По всей Европе ходит молва о его страшных жестокостях, и, кажется, в целом свете не найдется человека, который бы не желал тирану всяких адских мук». Другой, более спокойный писатель, Герберштейн, приходит в недоумение, не зная, чем можно объяснить такое ожесточение московского царя [50, с. 76].

Царь Иоанн IV не внимал ходатайствам и просьбам за невинно страдавших. Обличение жестокостей царя и его опричников и ходатайство за осужденных стало причиной опалы святителя Филиппа, митрополита Московского, который по воле Грозного был низложен и умерщвлен. После святителя Филиппа на митрополичий престол был возведен Кирилл, бывший до этого архимандритом Троице-Сергиева монастыря.

Успенский собор Троице-Сергиевой Лавры и надкладезная часовня

Троицкая братия враждебно отнеслась к Опричнине. Почувствовав это, Иоанн IV стал проявлять заметную холодность к нуждам монастыря, что отразилось на темпах строительства Успенского собора, которое велось в основном за счет средств, отпускаемых из царской казны. Строительство соборного храма продолжалось двадцать шесть лет и было завершено лишь по смерти Грозного [23, с. 6]. Среди братии Троице-Сергиева монастыря находилось несколько опальных бояр, которых по приказу Иоанна IV лишили имущества и постригли в монашество. Таким образом в 1565 г. в числе троицких иноков оказался родоначальник княжеского рода Куракиных, боярин Иван Андреевич [105, с. 89]. В число опальных людей попал также троицкий старец келарь Дорофей Курцев, который был в 1570 г. предан по приказу Грозного на растерзание медведю в Александровской слободе [31, с. 109].

Но ни жестокости Опричнины, ни решение Земского собора 1566 г. продолжать войну на западных границах не смогли изменить ход Ливонской войны в пользу Москвы. По перемирию 1582 г. русский царь был вынужден отказаться от всех завоеваний, а на следующий год уступил Швеции побережье Финского залива. Однако успехом, озарившим конец царствования Иоанна IV, стало завоевание Ермаком Западной Сибири.

После смерти Иоанна Грозного в 1584 г. на престол вступил его сын Феодор.