Читать книгу На земле мы только учимся жить - Протоиерей Валентин Бирюков - Страница 6

А тем временем наш отец, сбежавший из тюрьмы, шел по тайге к месту нашей ссылки. И не знал, увидит свою семью в живых или нет.

Сам он чудом избежал смерти. Его должны были расстрелять – он знал это и готовился. Тогда много составляли ложных протоколов, показывающих, что у человека якобы было много батраков, – чтобы расстрелять его. Двоим его сокамерникам уже руки связали, повели на расстрел. Один из них, Иван Моисеев, успел сказать:

– Передайте нашим – всё кончено!

Пришла очередь и моего папки. Пришел прораб и говорит:

– Этих четверых сегодня на работу не пускать – их в расход.

Среди них был и отец. А прораб этот оказался его хорошим знакомым. Показал ему знаком – молчи, значит. Потом тайно вызвал к себе отца и помог бежать из тюрьмы.

Другой отцовский друг, дядя Макар, бегал в соседнюю деревню, чтобы узнать адрес, где мы находимся. И пошел отец пешком с Алтайского края в Томскую область. Полтора месяца шел, пешком одолел 800 километров. Без хлеба шел – боялся в деревни заходить, людей боялся. Питался сырыми грибами и ягодами. Спал все время под открытым небом – благо лето было.

Нашел он нас в августе 1930 года. Сапоги изношенные, худой-прехудой, обросший, горбатый, грязный – совершенно неузнаваемый человек, старик стариком! Мы, дети, в это время в костер таскали все, что только могли поднять. Тоже грязные – мыла-то нет. «Старик» этот закричал громко:

– Где тут барнаульские?

Ему показывают:

– Вот эта улица Томская, а вон та – Барнаульская.

Он пошел по Барнаульской «улице». Видит – мамка моя сидит, вшей на детской одежонке бьёт. Узнал её – перекрестился, заплакал и упал на землю! Затрясся от волнения и закричал:

– Вот теперь я дома! Вот теперь я дома!

Она от него отскочила – не узнала его совершенно. Он поднял голову, а в глазах – слезы:

– Катя! Ты меня не узнала?! А ведь это я!

Только по голосу она признала мужа, нас зовет:

– Дети, идите скорей! Отец пришёл!!!

Я быстро подбежал. Папка меня за руку поймал, а я вырываюсь, плачу. Испугался: что за старик оборванный меня сыночком называет. А он держит меня:

– Сынок! Да я же твой папка! – да как заплачет снова – обидно ему, что я не узнал его.

Потом другие детки подошли: 5-летний братишка Василий, 3-летняя сестричка Клавдия. Отец снимает с себя самодельный рюкзачок – холщовый мешок, вытаскивает грязненькое полотенце, в него была завернута зимняя шапка, а в ней – заветный мешочек. Развязал его отец и дает нам по сухарику. А сухарики такие круглые, маленькие, как куриный желток, – для нас хранил, хотя сам полтора месяца голодал. Дает нам по сухарику и плачет:

– Больше нечего дать вам, детки!

А у нас самих только вареная трава – нечего нам больше покушать. А отец так ослаб, что не может на ногах стоять. Мужики, которые барак строили, услыхали, подскочили:

– Яков Федорович! Это ты?!

– Я…

Пообнимали его, поплакали. Но покормить нечем – у всех только трава. Красный кипрей. Мамка поставила отцу миску травы и его сухари ему же отдает:

– Ты сам покушай, мы-то привыкли травой питаться…

Отец наелся травы. Дядя Миша Панин дал ему поллитровую кружку киселя. Он пил-пил, потом повалился на землю. Посмотрели – живой. Накрыли каким-то тряпьем. Всю ночь спал отец – не шелохнулся.

На другой день он проснулся – солнце уж высоко стояло. Опять заплакал. Начал молиться:

– Слава Богу! Вот теперь я дома!

Снова накормили его травой – тем, что было.

– Давайте топор! – поплевал на руки и пошёл работать.

Он же мастер. Все сделать мог – все дома в нашей новой деревне строил, с фундамента до крыши. Быстро построили барак. Только глухой ночью бросали работы – керосину-то не было. А отец и ночами работал – за неделю дом себе срубил, не спал нисколько. Представьте только: за неделю дом срубить! Вот как они работали!..

Я смотрю на тех людей и на нынешних. О-о-ох, какие мы лодыри. Мы страшные лодыри по сравнению с нашими отцами. Как же они работали! Да и мы, мальчики, даже малыши, едва ходить научившиеся, – уже будь здоров как вкалывали! Мне было семь с половиной лет, а я уж топором работал – папаша в соседних деревнях топор нашел. А корчевали как? Обрубим корни вокруг дерева, ждем, когда ветер его повалит. Тогда обрубаем сучки – на дрова, в костер, пеньки – в кучу, а само дерево – на строительство.