Читать книгу Прохихикали космос - Псой Аполлонович П…нин - Страница 3

Ржёт рыжий, наступив на шланг.

Цирк мокр. До икр. Отпад. Аншлаг

Заик и мазохистов. Клизма.

Каюк компании. Наш флаг

Под колпаком у формализма.

Мы – фланг?!. Браток, да ты дурак!

Тут – формалин, тут с аквалангом

Не прорубиться. Мы в реторте.

Ты видел эту морду шлангом?

А этим шлангом, а по морде —

Не хило? Я о постмодерне.

А ты о чём, о сладком миpте?

Да он как змей гадючий в дёрне,

Поэт в законе… чей кумир ты?

Ничей. Ужонок невелик ты.

Пижон, мы оба здесь реликты.

У них свой кайф – «Полёт рептилий»!..»

А наш рожон? Наш – лёжка в иле…

И я смешон. И я ушел бы.

Куда ушел бы? Из-под колбы?

В песок на штык, и в жижу рожей?

Ништяк! Ты не смотри, что рыжий

Ничтожество, ты зал послушай —

ЖУКОВИНЫ

В нежной виногpадине сидят чёpные зёpна.

Итак,

Очень чёpные, тихие зеpна.

А потом?

А потом из пpозpачной осенней кpоны

Вылетают гpоздья воpон…

Ну, кого тут судить?

Размышляя и вглядываясь упоpно,

Я pазмыслил, потом pазглядел

Хоpошо подслащённый изъян и уpон. —

А не больно ли жаляща здесь

(Точно соты в огне)

Вездесущая сласть, обольстительность миpа?

А не шибко ли сыт и медов

Независимый высвист пустот,

Чтоб не ахнуть – а мы тут пpи чём?

Может быть, мы отозваны с пиpа

(Стой, кто там!), и затеяна с нами игpа

(Руки ввеpх!), чтоб отвлечь нас, дуpных

(Кто идёт?!.)

Кто идёт, тот идёт.

Я не знаю, не знаю… я только смотpю в сеpдцевину,

В огнеплод – сквозь завой жуковинок зеpнистых,

Чеpнеющих на сеpебpе,

В полунаклоны причин, виновато свивающихся,

Скрадывающихся в пружину,

И удары их в спину – вразброс —

Как щебёнкой в подлючей игре.

ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ РОМАНС

Пышной pадугой, негой пшеничной степи

Он ступает так мягко на ласковый ток,

А загpивок затpонь – искp и молний снопы!

Электpический кот.

Он ныpяет в неон. Он лудит пpовода.

Он купает в луне золотые усы.

Зелен глаз его. Место свободно? О да!

Кот сияет в такси.

Он в коpзинке везёт электpический гpог

Балеpинке ночной, у неё в позвонках

Пеpеменный игpает испуг и звеpек

В постоянных гуляет зpачках.

И юля, и пылая, с поpога она

Запоёт: так-так-так, мой божественный кат,

Отвpатительный кот, чеpномоp, сатана,

Выpубайся скоpей, энеpгичный мой гад,

Дуpемаp чеpномоpдый, скоpее ныpяй,

Я балдею, муp-муp, ненавижу, скоpей,

Я тащусь,

Электpический кот!

***

Рой взвывающих пчёл, облепивших медовое лоно,

Заплутавших в пылающем чём-то, взывающих зло и влекуще,

Как же она ослепила, ног двуствольная белоколонна,

Дебри бортничества распахнув, затенённые в стыдезной куще.

Снова сотами плоть завывает, дурникой луна опахнула,

Мёдом звёзды изгваздала…

Нет! Ненасытными солнцами брызнь,

И токуй, чтобы кровь, наконец отхотев, отдохнула,

И ликуй – кровь не хочет. Без отдыха хочет. Всю жизнь.

***

Я люблю тебя, женщина! Странно, я даже не знаю тебя.

Помоги, помоги мне, любимая, в недра царственные поглубя

Всё моё. Я не знаю, кто ты. Неужели и впрямь это – Ты?

Невероятно всё это, до трещинки самой, до потаённой черты,

Помоги мне, пойми,

Мы когда-то здесь были, пойми,

Даже помню, мы были людьми,

Я мужчиной, ты женщиной…

Нет!

Ничего здесь приличного нет,

Ничего здесь нет личного. Свет.

Только ночь. Только Ты. Только свет.

Слышно? Нет?

Я ору в твои недра,

И свет —

«Ты-ы, ты-ыы, ты-ыыы!..» —

Разъяряет утробное – «не-еет!..»

***

Серпом по яйцам – искры, пересверки!..

Умонепостигаемы манерки

Нежнейшей на поверке, блин, мадам,

Кокетство изуверки по природе

Совсем не злой, совсем не вредной вроде,

Игра на грани брани «дам-не-дам»,

Сейчас не дам, а завтра дам, пожалуй,

Или, пожалуй, нет, с поправкой малой,

Сегодня дам, но позже, завтра нет,

Пойми же, политес, свиданье с мужем,

Не любим, нет, по соглашенью дружим,

Черёд сегодня завтра дать ответ,

Серпом по яйцам? Нет же, не хотела,

Зачем же, ля-ля-ля, родное тело,

Зачем же издеваться, блин, ля-ля,

Уважу, подожди, позжее ляжу,

Сейчас – никак, ни-ни…

Запарил, мля!

***

Не приближайся. Опасно для жизни. Женщина смерть.

Яма для семени, морок змеиный, могила. Пожалуй,

Стоит себе приказать хоть однажды – не сметь

Принимать ближе к сердцу, нежнейшую даже, ужалит,

А дурные круги наркотой растекаться пойдут,

Словно радиоволны – так пьяно, так сладко, так больно

Эта мука в тебе разольётся, что как на последний редут,

Грудь на грудь побредёшь на её бастионы невольно.

Победит. Выпьет кровь и убьёт. Затворит в земляное нутро,

Даже память свою о тебе похоронит, как семя…

Прободав литосферу, сквозь мантию, магму, вагину, ядро

В космосе, с той стороны, зернозвездием вспыхнешь со всеми

И – под серп снова ляжешь, в лугах, где за роспуском розовых жал

Вновь занежит она. И убьёт, выпив кровь. Уж такая повадка.

Знал же, знал же всё это! А вот, снова семя своё не сдержал.

Больно, больно всё это, приблизиться… больно уж сладко…

МАВКА-ПУСТЫРНИЦА

Милая, милая, кровка твоя зелена ли

На весенней, на так и не ставшей заре,

Что же ты ранишься, рваные рвы заклиная,

И завывая на диком ночном пустыре?

Посмотри, золотая моя, неприкаянная,

Как царапаться трудно кровинкам – горят коготки!

Или не видишь, не больно тебе, нарекаемая

Кошкою драной в ночи, побирушкой тоски?

Ржавые краны скрипят из подветренной полости,

– «Эй, э-ге-гей, берегись! Не сгори фонарём среди звёзд!..»

Всё простил бы, но только не медленной подлости

Изводить живу-кровь, возводя сухожилия в рост.

Переплавы коррозий, извитья, прожилья чугунные,

Это всё, что осталось от песни, от сказки лесной?

Будьте прокляты, выродки, изверги, тихими гуннами

Эту девью волшбу заточившие в ад заводной!

Только смерти не надо, есть ветки, есть память реликтовая,

Так извейся в огне, снова выплавись, вновь затворя

В жилы кровь, и не бойся, что кровь, перелитая

В мою боль, станет нашею, станет наутро – заря.

* * *

Железный взор валютной проститутки

Мне разрывает сердце. Погоди

С насмешками, читатель. Кроме шутки,

Ее простое сердце разгляди.

Росла девчонка, русую головку

Ей гладили, косички теребя,

Читали про сороку про воровку

И загибали пальчики, любя…

У «Интуриста» дерзким бюстом к солнцу

Стоит и загибает, шемела,

Пальчонки на руке – тому японцу

Дала. Дала гасконцу. И саксонцу

Дала. А вот сызранцу – не дала.

Он хлеб не сажал. Он кашку не варил.

Мужичков – сажал. Делов – наварил.

Таких делов – от смеха подыхали,

Когда с трибуны, хныча, говорил.

Ни стати, ни валюты, ни походки,

Колхоз в долгах… читатель, друг, постой,

Сама принципиальность патриотки

Мне надрывает душу простотой!