Читать книгу Трилогия. Контракт на два дня. Книга третья. Ударные пятилетки - Пётр Анатольевич Безруких - Страница 5

Дача, на которой проживал командующий бронетанковыми войсками СССР, член Политбюро и Секретарь ЦК ВКП (б) генерал-полковник Егор Андреевич Кудрявцев находилась на берегу Москвы-реки в посёлке Барвиха. Справа от неё располагалось дачное хозяйство генерал-полковника Ильи Николаевича Быстрицкого, а слева майора Кирилла Дмитриевича Лебедева. Хотя все дачи строились по индивидуальным проектам, их объединяло то, что они были двухэтажными, входили в комплекс правительственных дач и находились под усиленной охраной подразделений гвардии.

Егор Андреевич, как и все его соседи, проживал на даче, хотя у них имелись квартиры в Москве. В московских апартаментах он бывал очень редко, когда нужно переночевать в городе, а ехать на дачу уже не оставалось времени. Для строительства Бекетов выбрал проект с размахом, зачем ему такая большая жилплощадь, Егор и сам не знал. Ладно, у Лебедева хоть большая семья, мал-мала меньше, ему может, и надо побольше, а вот остальные парни ходили по хоромам и боялись заблудиться.

На первом этаже располагался большой холл, слева от него гостиная, а справа столовая. За гостиной две комнаты, в которых размещалась охрана и трёхкомнатные аппартаменты его заместителя, генерал-майора Сергея Ершова. Вместе они служили с первых дней войны, Егор к нему очень привязался и оставил на штабной работе, хотя был период с осени сорок первого до конца сорок второго, когда Серёга воевал на фронте. Он участвовал в Балканской операции и в операции по освобождению Норвегии, там и там командуя соединениями. Ершов оказался непревзойденным мастером командования в сетецентрической войне. Он прекрасно владел приёмами обходного манёвра и создания хитроумных тактических ловушек с засадами. С этой целью он умело инсценировал ложное, хаотичное и паническое отступление, открывая участки фронта перед наступающим противником, а затем захлопывал ловушку и расчленял его войска, попавшие в западню, кинжальными ударами артиллерии и танков, после чего добивал дезорганизованные части.

Этот его талант обнаружился ещё в конце лета 41-го. Самое удивительное, что Ершов в должности командующего полностью преображался. Становился властным, целеустремлённым, организованным, работоспособным и уверенным в себе человеком. Постоянно держал в голове всю картину театра военных действий и по малейшему движению противника предугадывал его дальнейшие ходы. Невероятно, но он умел убеждать и подчинять своей воле командиров частей выше его по званию и намного старше по возрасту. Заставлял советских офицеров думать головой, воевать гибко, хитро и умело, достигая победы над врагом с минимальными потерями. Прямо у себя в штабе арестовал двух полковников и отдал их под трибунал за то, что те отправили солдат на вражеские пулемёты и бездумно погубили молодых ребят. Сергей действовал на людей своей харизмой, и все беспрекословно выполняли его распоряжения и приказы, за что в армии снискал прозвище «юный Наполеон».

В тяжелейших боях у озера Балатон Егор поставил Сергея командовать в спешке сколоченным соединением из двух танковых бригад и приданных им стрелковой дивизии внутренних войск НКВД, сводной дивизии морской пехоты Черноморского флота, горнокавалерийской дивизии и двух сводных полков курсантов пехотного и артиллерийского Подольских училищ. Этими силами Ершов две недели успешно отбивал атаки 1-й немецкой танковой армии генерал-полковника Эвальда фон Клейста, превосходившей его соединение по численности более чем в четыре раза, и сумел разгромить две танковых дивизии Вермахта, 13-ю и 9-ю, а также элитную моторизованную дивизию СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Безвозвратные потери в частях, которыми командовал Сергей, составили чуть более десяти процентов личного состава. Большинство курсантов, краснофлотцев и кавалеристов остались живы и продолжили свой славный боевой путь, дойдя до Парижа и освободив всю Европу от нацизма. За это после войны Подолькое пехотное училище и дивизия морской пехоты Черноморского флота были названы его именем.

Во время проведения операции он никогда не создавал непрерывной линии фронта, а использовал тактику прерывистого фронта, состоящего из боксов или фестунгов в узловых точках, где размещал малоподвижные пехотные части и артиллерию с мощной круговой обороной. Это были опорные точки – шверпункты, вокруг них молниеносно передвигались мобильные части, которые он концентрировал в ударные группы, создавая пятикратное превосходство над противником по огневой и ударной мощи. Под его командованием даже кавалерия становилась грозной силой. Сергей блестяще использовал стратегию и тактику высокомобильной сетецентрической войны XXI века, которую блестяще усвоил в стенах академии.

Осенью 42-го Бекетов неожиданно бросил Ершова командовать Карельским фронтом для проведения операции в Норвегии, назначив к нему начальником штаба генерал-майора Рокоссовского. Там не было ничего – ни наших ребят, ни боеспособных дивизий. Начиная с июля 41-го Карельский фронт только обдирали, снимая с него войска на подкрепление центральных фронтов, а тут вдруг решили выбить немцев из Скандинавии после капитуляции Финляндии, при этом теми силами, которые имелись у фронта, не предоставив ему ни подкреплений, ни резервов. Ершов опять, командуя сборной солянкой, сумел с минимальными потерями сварить в двух больших котлах немецкую армию «Норвегия» под командованием генерал-полковника Николауса фон Фалькенхорста и вышибить немцев из Скандинавии.

За каждую успешно проведённую операцию Серёгу награждали орденом Ленина, и он стал единственным из всех парней с двумя такими наградами. Кроме этого, король Норвегии Хо́кон VII за освобождение страны назначил ему высшую государственную награду – Большой крест ордена Святого Олафа. Потом, когда с кадрами стало полегче, Егор снова забрал его к себе в штаб, а Ершов в общем-то и не возражал. Штабная работа ему больше приходилась по душе. Начиная с 42-го года он участвовал в разработке планов всех фронтовых наступательных операций от Белоруссии до Маньчжурии. Ещё Бекетов определил его в Военную академию Генерального штаба РККА имени К. Е. Ворошилова преподавать военную стратегию и оперативное искусство в условиях высокомобильной войны дремучему высшему командному составу Красной армии от сохи. Самыми первыми слушателями ускоренных курсов у Ершова оказались Ворошилов, Будённый и Тимошенко, за что сильно обиделись на Бекетова. Да и на Ершова тоже. Потому что контрольные командно-штабные игры с треском провалили, а зачеты ему ходили сдавать целый месяц и с большим трудом натянули на тройку.

Сергей вёл холостяцкий образ жизни с нечастыми, но регулярными похождениями по девушкам, как и большинство парней. Его романы бывали довольно долгими и могли продолжаться по полгода, но потом с подругами он расставался, некоторое время жил один, начинал скучать, и всё повторялось вновь. Ершов тянул на себе большой объём черновой административной, хозяйственной и командной работы, поэтому фактически являлся тенью Егора, так же как Лебедев стал тенью Бекетова.

…За большой столовой располагалась кухня и комнаты, в которых жили повар, дворник, уборщица и ординарцы его и Ершова. Из холла имелся выход на широкую открытую веранду под навесом с видом на большой сад и видневшиеся за ним парк и реку. Там стояли столики, стулья и шезлонги. Веранда была летней, там на свежем воздухе отдыхали, а иногда завтракали, обедали и ужинали. Через неё выходили погулять в сад, в парк и на берег реки.

На втором этаже располагались апартаменты самого Егора. Ещё одна большая гостиная, две спальни, одна для него, а другая для гостей, рабочий кабинет с приёмной, спортивный зал, большая ванная, туалет и сауна с небольшим бассейном.

Жильцы занимались планировкой дач сами – так, как им казалось удобно. Например, Кирилл Лебедев нарезал ту же площадь на несколько комнат для своей малышни, поэтому спортзал у него находился на первом этаже, а верхняя гостиная получилась маленькая. Но про этого многодетного папашу отдельный разговор, ему, похоже, даже такие хоромы были малы, и большое семейство в них едва помещалось. Для Егора же вместе с его женой Наташей такие апартаменты оказались велики. И если он к ним довольно быстро привык, то деревенская девушка чувствовала себя Золушкой, по мановению волшебной палочки феи оказавшейся во дворце Принца. Несмотря на то, что они были женаты уже почти два года, Наташа так и не могла до сих пор свыкнуться с общественным статусом мужа, да и её самой. Они долго не были вместе, потому что во время войны Егор жил в штабе, сначала корпуса, потом армии и наконец фронта. В первый же послевоенный год он мотался по всему континенту от Руана до Порт-Артура, и совместная жизнь тоже оказалась невозможной. Лишь когда всё более или менее утряслось, и он стал проводить много времени в Москве, а парням построили дачи и предоставили квартиры, Егор забрал жену к себе.

Все пять лет до этого они виделись урывками, когда он приезжал к ней в деревню на день, а чаще на несколько часов. Это крайне неудобно, ведь они любили друг друга и мечтали быть вместе. Но когда их мечта наконец-то сбылась, у Наташи случился шок. Наверное, виной тому стал сам Егор: будучи человеком скрытным, он практически ничего не рассказывал о себе даже жене. Приехав к нему и наконец-то поняв, кто её муж, Наташа растерялась и долго не могла прийти в себя. Что должна чувствовать простая деревенская девушка из Белоруссии, когда её муж мог запросто, лёжа рядом с ней в постели, разговаривать по телефону с Председателем Совета Народных Комиссаров СССР и Генеральным Секретарём ЦК ВКП (б) товарищем Бекетовым?!

К ним в гости постоянно кто-то приезжал, и это были такие большие люди, о которых раньше она с трепетом слышала только по радио, да с замиранием сердца, как и все односельчане, читала в газетах. На огонёк заглядывали маршалы Советского Союза, члены ЦК партии, наркомы, военные атташе и послы зарубежных стран. Наташа с удивлением узнала, что муж свободно говорит на трёх европейских языках без переводчика. Всегда, когда Егор просил её присутствовать на таких встречах, она ощущала себя не в своей тарелке. Она очень сильно стеснялась своего деревенского говора, но больше всего боялась этих больших дядечек, и побороть этот страх ей никак не удавалось.

…Яркий лучик утреннего солнца нашёл маленькую щёлку между плотных штор и светил ей прямо в лицо, нежно согревая. Наташа открыла глаза и проснулась. Егорка лежал рядом, как всегда, свернувшись калачиком посреди широкой кровати, совершенно голый, отодвинув Наташу на край и забросив на неё простыню, которой укрывался.

«Как маленький ребёнок, всегда спит так сладко, свернувшись калачиком, и непременно раскрывается. Сколько ни накрывай, всё с себя сбрасывает немедленно», – подумала Наташа.

Она повернулась к нему, обняла, прижавшись своим телом, и почувствовала, какой он тёплый и приятный. Он даже не пошевелился и продолжал крепко спать. Было ранее утро начала июля 46-го года, погода стояла жаркая, так что можно спать и не накрываясь.

Наташа очень нежно, едва дотрагиваясь, начала гладить ему грудь, трогая соски, как бы с ними играя, и почувствовала, что они стали плотными. Егор пошевелился, ещё сильнее свернулся калачиком и не проснулся. Вот соня! Она сдвинула руку чуть ниже на живот и начала его легонько поглаживать, щекоча. Живот ощущался нежным и бархатистым.

– Уу, – промычал Егор и продолжил спать дальше, а может, делать вид, что спит. Конечно, он уже проснулся, но притворяется, будто ещё спит, это он так играет. Её рука проследовала ещё чуть ниже и сразу наткнулась на Егоркин член, который уже находился в полной боевой готовности. Он был крепкий и идеально ровный, как линейка, и, как ей казалось, немного толстенький. Вот хитрец, он уже давно не спит и специально её раззадоривает. Рука скользнула вдоль члена по полянке кудрявых Егоркиных волос и легла на его большой мягкий мешочек с двумя очень крупными упругими шариками. Такими большими, что взять их вместе не получалось. Наташа обхватила рукой один и начала легонько сдавливать. Ему всегда очень нравилось, когда она играла с его яичками. Егорка вдруг резко сел в кровати и повернулся к ней, тараща на неё заспанные глаза и хитро-прехитро улыбаясь.

– Ты уже проснулась, моя проказница!

Он сбросил с неё простыню, открыв её обнажённое тело и, наклонившись к ней, прильнул к её губам своими. Его горячий язык ворвался к ней в рот, и она ощутила блаженство, которое волной растеклось внутри, захватывая её всю. Он так страстно умел целовать, в его поцелуе было столько чувств, и она испытывала от этого огромное наслаждение. Близость с ним стала для неё безумно желанной. В интимных отношениях Егор оказался сумасшедшим романтиком. Каждый раз он придумывал что-то новое, и это всегда доставляло ей огромное удовольствие. Для неё, деревенской девушки, он открыл совершенно незнакомый ей ранее мир интимных отношений с мужчиной.

То представление о близости, которое она имела до встречи с ним как о чём-то не совсем приличном, скорее обязательном, нежели желанном для женщины, она давно изменила. Наташа уже и не могла себе представить, как можно думать об этом так невежественно и примитивно. Он сумел пробудить в ней женственность и чувственность, и она была ему за это благодарна.

Егорка продолжал играть, слегка придавливая своими губами мочки её ушей, и нежно гладил груди, играя кончиками пальцев с сосками. Наташа знала, что он не перейдёт к главному, пока не вызовет в ней столько чувств, когда ей станет казаться, будто она летает. Боже! Какой же он милый! Ей захотелось поглотить его всего так, чтобы он растворился в ней. Она страстно гладила его спину и ягодицы, прижимая к себе, а он игриво отстранялся. Тогда она обхватила рукой его горячий пульсирующий член и начала медленно водить по нему. Егорка нежно целовал её соски, глубоко захватывая их ртом и играя с ними языком. Он гладил её бёдра, слегка дотрагиваясь своими тонкими и нежными пальцами, как бы дразня её желание.

Она уже хотела близости, но он продолжал играть. На её животе он шаловливо рисовал своим горячим языком какие-то фигуры, а потом вдруг замирал и смотрел на неё своими большими, как спелые вишни, глазами. Наташа чувствовала, что его член сильно напряжён, но он и не думал продолжать дальше. Это стало для него такой своеобразной игрой, получать какое-то странное удовольствие от подавления своих желаний. Для неё это казалось удивительным, но она знала, что он это делал постоянно, практически во всём. Интимные отношения не были исключением, он мог сейчас медленно закончить ласки и, изнасиловав свои желания, прервать интимную близость, если она, например, его об этом попросит.

– Егорка, ну давай же!!!

– Ты хочешь? – нежно прошептал он ей на ухо.

– Хочу!!! Я вообще всего тебя хочу!!!

– Я тебя тоже очень хочу!!! Но не спеши, чем сильнее желание, тем слаще результат.

Он перевел игру ниже, в самое интимное место, и Наташе показалось, что на неё прямо сейчас обрушится волна наслаждения. Она вся открылась для него, а он продолжал ласкать её своим горячим языком, своими страстными губами и нежными пальцами. Егор просто мастерски доводил её до соития, и когда он войдёт в неё, то она улетит к звёздам. Это происходило каждый раз, и сама интимная близость с ним продолжалась очень долго, видимо, и тут он сдерживал себя. Но всегда делал так, чтобы они вместе достигали наивысшей точки наслаждения.

– Егорушка, я уже не могу!!!

– Не-а, ещё рано! Желание должно стать нестерпимым!

И вот она полетела, а он, почувствовав это, плавно и нежно вошёл в неё. Она приняла его, и он начал двигаться медленно, лишь слегка ускоряя ритм. Наташу охватило ощущение полёта, она летела, летела вместе с ним, со своим любимым Егорушкой. Он казался таким желанным, таким прекрасным. Она прижимала его к себе, а он больше не сопротивлялся, входя в неё, и они стали единым целым. Наташа часто дышала, сердце её билось, пытаясь вырваться из груди, из уст вылетали стоны, а Егор дышал глубоко и ровно, всё ускоряясь и подстраиваясь под бурю её ощущений и эмоций.

Кончили они одновременно. Егор вдруг резко остановился и замер, не издав ни единого звука, лишь по лицу его было видно, что он испытывает оргазм. На неё обрушилась огромная приливная волна и поглотила её с головой, она издала громкий стон, а волны продолжали накатывать, но всё меньше и слабее. Егорка вновь ворвался своим горячим языком к ней в рот. Ей казалось, что он теперь весь погрузился в неё. Боже!!! Какое это наслаждение!!! Он медленно начал выходить, продолжая её ласкать. Услаждал её прелестные груди, гладил бёдра и ягодицы. Снова опустился ниже, и вот он опять там, она чувствовала его горячий язык, его нежные губы, немного колючий подбородок.

Когда она очнулась, он лежал рядом, обняв её и игриво поглаживая, едва прикасаясь к её телу. Она положила руку ему на голову и, погрузив пальцы в его вьющиеся белокурые волосы, начала их взъерошивать.

– Почему у тебя, Егорка, такие тонкие и длинные пальцы?

– Такой родился.

– И на ногах тоже.

– Обычно какие на руках, такие и на ногах. А почему у тебя такие зелёные глаза?

– Потому что моя бабушка была колдуньей. Так мама рассказывала.

– Значит, ты умеешь гадать и предсказывать будущее?

– Я пробовала и, кажется, у меня получалось.

– Тогда угадай, кто у нас будет сегодня в гостях.

– Опять маршалы – Будённый с Ворошиловым. И вы будете весь день пить водку и говорить про политику.

– Вот и не угадала, моя колдунья! К нам сегодня на весь день придут Лебедевы. Мы с Кириллом и Сергеем договорились сходить с утра порыбачить, а вы с Настей посидите, с пацанами поиграете. Вы же вроде как подружились. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься. Она очень хорошая и добрая. Да мне тут больше и общаться-то не с кем. Не с этой же фифой, женой Быстрицкого. Она так кичится тем, что маршальская дочка. Вся из себя такая краля, не подступиться. А Настя простая и душевная.

– Ну тогда нам уже пора вставать. Скоро гости пожалуют, – сказал Егор и, быстро вскочив с кровати и накинув на себя халат, пошёл мыться в ванную.

Наташа осталась лежать в постели, всё ещё пребывая во власти неги после близости с любимым мужем. Как хорошо, что сегодня к ним придут Лебедевы, а не эти маршалы или какие-нибудь иностранные послы. С Настей они очень близко сошлись с того времени, как Наташа приехала и стала тут жить. Да и Кирилл казался очень приятным и добрым парнем, с которым она чувствовала себя непринуждённо. Мальчишки же у Лебедевых были само очарование, они ей так нравились. Втайне она завидовала Насте и очень хотела, чтобы у них с Егором тоже родился малыш.

С ребёночком почему-то пока не получалось, хотя Наташа всё время ждала, что забеременеет. Правда, этому было разумное объяснение, ведь они с мужем практически ещё и не жили. Те редкие встречи, когда он приезжал к ней в деревню, чаще на несколько часов, а реже на день или на два, явно не в счёт. Вместе они были только последние четыре месяца, да и то он часто уезжал в командировки. Кроме этого имелось и ещё одно странное обстоятельство. Как ей казалось, сам Егор не очень-то хотел ребёнка, и её не покидало ощущение, что он к этому относится как-то прохладно. Но может, это ей только так представлялось, по крайней мере напрямую он об этом ни разу не сказал.

В спальню Егор вернулся в коротком тёмно-синем шёлковом халате, надетом на голое тело. Волосы мокрые, а от ног оставались влажные отпечатки на паркете. От него веяло свежим запахом терпкого мужского парфюма.

– Сходи в душ, заинька! – нежно сказал он и, сняв халат, повесил его у двери.

Сам подошёл к гардеробу и начал там искать, чего бы надеть. Натянул белую футболку с короткими рукавами, шорты до колен, а на голову нахлобучил белую летнюю кепку. Наташа продолжала лежать и с восхищением смотрела на мужа.

«Какой же он красивый!» – думала она.

В этом имелась ещё одна необъяснимая загадка. За пять прошедших лет Егор совершенно не изменился и оставался таким же, каким был в 41-м, когда они встретились. Она за это время повзрослела, сильно изменившись и став молодой женщиной, и это было хорошо заметно по фотографиям. Он же как будто застыл во времени и оставался молодым парнем лет двадцати двух – двадцати трёх, не старше.

Наташа встала с кровати и, набросив красивый розовый шёлковый халат, быстро побежала в душ. Егорка опять до краёв наполнил её своим семенем, и как только она встала, оно начало вытекать. Он всегда так обильно кончает, и почему же она ещё не беременна? Один раз они так заигрались в их любимую игру с Егоркиным членом и яичками, что он не вытерпел и брызнул семенем себе на грудь и живот, так получилась большущая лужица.

Она вошла в ванную, сняла и повесила халат на вешалку у двери. Комната казалась просто огромной, а на улицу выходили два окна с матовыми стёклами. У дальней стены стояла большая белоснежная чугунная ванна, выполненная по индивидуальному заказу, в которой можно купаться вдвоём. Как-то Егорка ей предложил попробовать принять ванну вместе, и это оказалось так здорово. Он придумал интересную игру, и они плескались больше двух часов, открыв кран с тёплой водой, чтобы ванна не остыла. Наташа часто принимала ванну, добавляя в воду разные соли, масла и травы, после чего чувствовала себя посвежевшей, а кожа становилась нежной и мягкой. Егорка в основном мылся в душе, но тоже иногда нырял в ванну, добавив туда масел и экстрактов. Выныривал он такой чистый, мягкий и душистый, что Наташе хотелось его съесть, и она целовала его всего, от макушки до пяток.

В углу находился душ с цветастыми занавесками и красивым розовым мраморным поддоном, а рядом биде и унитаз, отлитые из фаянса светло-кораллового цвета. Все стены выложены бежевым, а пол – светло-коричневым кафелем с подогревом. Наташа надела резиновую шапочку, включила душ и встала под лейку. Тёплые струи воды нежно гладили её тело, и это было невероятное ощущение блаженства. Все эти удивительные блага цивилизации она впервые увидела только тут, в Москве. Она даже не умела ими пользоваться, и Егорка потратил много времени и сил, прежде чем научил её открывать и закрывать краны. Зато теперь она ощущала себя настоящей принцессой, тем более, что он показал ей фотографии ванны Её Величества королевы Великобритании Елизаветы29, и та оказалась намного меньше и невзрачнее.

Наташа приняла душ, вытерлась полотенцем и, набросив халат, быстро пошла в спальню одеваться. Достала из гардероба лёгкое летнее шёлковое газовое платье розового цвета с коротким рукавом, неглубоким вырезом на груди, изящным шёлковым поясом, и надела его. Заниматься причёской уже не оставалось времени, да и не нужно, достаточно скрепить волосы заколками. Не на официальный же приём она собиралась, а посидеть с новой подругой Настей. Тщательно расчесавшись, она схватила свои густые тёмно-каштановые волосы двумя золотыми заколками, украшенными гранатом. В уши вдела элегантные золотые серьги с такими же камнями из этой коллекции, а на грудь – лёгкое золотое колье. Это – Егоркины подарки, которые он ей регулярно дарил по поводу и без повода.

Единственное, что он за это просил, чтобы она на официальных приёмах выглядела идеально. Ради этого в кремлёвском ателье ей пошили целый гардероб вечерних платьев и заказали у итальянцев кучу самых модных туфель и босоножек. Ещё Егорка привёз огромный чемодан французской косметики из Парижа. От неё требовалось всё это правильно сочетать и умело носить. Вот тут-то она впервые ощутила себя полнейшей невежей, и ей стало так обидно. Сначала пришлось несколько раз вызывать специалистов с Мосфильма, чтобы они помогли ей нарядиться на официальные приёмы. Приезжали модельер, парикмахер и визажист доводить её до совершенства, а ей было так стыдно, что она потом горько ревела. После этого Наташа обложилась журналами мод со всего мира и, хотя не понимала, что там написано, тщательно изучала фотографии моделей, стараясь сформировать у себя художественный вкус.

Егор сидел на большом кожаном диване в холле и смотрел сквозь большие стеклянные входные двери на аллею, ведущую от ворот к даче. На ней показалось босоногое семейство Лебедевых. Кирилл дома и на отдыхе всегда ходил босиком – и вся семья, глядя на него, тоже. Впереди гордо вышагивал глава семейства в соломенной шляпе с узкими полями, майке-безрукавке и шортах до колен, неся на руках полуторагодовалого Вадика, на котором были белые трусики и панамка. За отцом следовал, выпятив живот, почти четырёхлетний Макс в панаме, майке и шортиках. За ним нога в ногу семенил трёхлетний Глеб, одетый как старший брат. Все мужики Лебедевы выглядели на одно лицо. Егор долго пытался найти в них что-то от Насти, но так ничего приметного и не обнаружил. Видимо, кровь отца оказалась настолько сильной, что совсем задавила в детях материнскую кровь.

Замыкала отряд сама Настя в шифоновом платье карамельного цвета с узором из белых бабочек и элегантным поясом, подчеркивающим талию, юбкой чуть ниже колен с односторонними складками по кругу, лифом с выточками, выделяющими грудь, застёгнутым до пояса на пуговицы. Её белокурые длинные волосы были схвачены золотыми заколками с рубинами и спадали с плеч красивыми локонами.

Семейство вошло в холл, и Егор, встав с дивана, направился им навстречу.

– Привет босякам! – шутливо поприветствовал он их.

– Привет! Можно подумать, что ты сам в калошах, – ответил Кирилл.

Они пожали друг другу руки.

– Здлавствуйте, дядя Егол! А мне папа танк подалил! – похвастался Максим, показывая игрушечную модель танка, которую нёс в руках.

– Значит, ты теперь будешь, как и я, танкистом. Вместе будем служить.

Со второго этажа по широкой винтовой деревянной лестнице спустилась Наташа и поздоровалась с гостями.

– Ну вы пока идите на веранду, а я за Серёгой схожу. Видимо, он проспал, будить надо, – сказал Егор и, открыв боковую дверь, скрылся в коридоре.

Прошёл в дальний конец и постучал к Ершову. Долго никто не отзывался, наконец из-за двери раздалось:

– Войдите! Там открыто.

Егор вошёл в прихожую и громко сказал:

– Привет, Серёга! Ты где?

– Привет! Я ещё не встал, – раздался сонный голос из спальни.

Сергей лежал в кровати, прикрыв интимное место скомканной тонкой простынкой, и таращил на него заспанные глаза. Выглядел он лет на двадцать, хотя подписал контракт сразу после окончания университета, в двадцать три года. Симпатичный тёмно-русый парень с очень приятными чертами лица и красивыми иссиня-голубыми глазами. Спортивный и отлично сложённый, давно не загоравший и поэтому весь белый.

– Мы же на рыбалку собрались, а ты хомяка давишь! Кирилл уже со всем своим семейством пришёл, – укоризненно сказал Егор.

– Всё, всё! Встаю и одеваюсь! Придётся идти голодным. Но сам виноват, что проспал, – суетливо ответил Сергей, вскочил с кровати и быстро проскользнул мимо Егора в прихожку к своему гардеробу, видимо, застеснявшись своей утреней эрекции, другого ему стесняться не имело смысла, потому что они друг друга голышом уже сто раз видели и даже где у кого родинки, знали.

Серёга долго копался в шкафу с вещами, повернувшись к Егору своей белоснежной попой и отыскивая, что надеть. Нашёл серые спортивные трусы с лампасами цвета российского флага, которые им всем пошил Бекетов для занятий в спортзале, и быстро натянул их. Достал белую майку на лямках. Она оказалась очень узкая, и когда он её надел, то она обтянула его торс так, что сквозь неё стали видны рельефные мышцы.

– Так сойдёт? – спросил он, встав перед Егором.

– Ты же не на приём в Кремль собрался, тут как угодно сойдёт.

– Босиком пойдём?

– Естественно, мы же рыбачить будем. Давай уже пошли! Сейчас на кухне жрачки возьмем и выпить чего-нибудь. Я тоже не успел позавтракать.

Они зашли на дачную кухню и стали собирать большую брезентовую котомку, чтобы взять её с собой.

– Что ты будешь пить? Кирилл сказал, будет пиво, – спросил Егор.

– А ты?

– Я тоже пиво. Есть баварское в бутылках, из Германии привезли два дня назад. Я попробовал – отличное пивко!

– Тогда на меня тоже бутылки четыре возьми.

Егор открыл один из четырёх больших холодильников и начал выгружать из него бутылки в сумку.

– Что к пиву возьмём? Есть балык осетровый и севрюжий, норвежская солёная сёмга, икра чёрная и красная, устрицы и маринованные мидии.

– Мне рыбка больше нравится, и икра тоже. Всего накидай, там разберёмся.

– Тут ещё нарезка из разных сыров есть. Берём?

– Бери всё, я голодный!

Набив полную сумку пивом и закусками, Егор пошёл сказать своему ординарцу Василию, чтобы он всё это утащил к реке. Также у него следовало забрать червей, которых тот должен был вчера накопать, и приготовленный прикорм для рыбы. Дверь в комнату ординарца оказалась не заперта, он открыл её и тихо вошёл в маленькую прихожую. Справа находился санузел с небольшой сидячей ванной и унитазом, а дверь туда настежь открыта. Слева располагалась жилая комната, где у стены рядом с окном стоял раздвижной диван. Он был разложен, и на нём спал Васька, а рядом с ним молодая девица.

На небольшом красивом резном дубовом столе у противоположной стены стояли две пустые бутылки из-под марочного французского вина, два хрустальных бокала и пустые тарелки, в которых вчера была закуска. Значит, Васька тайком залез в погреб, где хранился алкоголь для Егора и Сергея, и спёр оттуда вино. Для остального персонала предназначались напитки попроще, только советского производства, и хранились в другом месте. Кроме этого Егор не мог припомнить, чтобы подписывал Ваське пропуск-разрешение на это эротичное создание, которое сейчас отдыхало рядом с ним. Значит, тот договорился с охраной и тайком протащил её на режимный объект.

«Ну что же, получит больших и толстых пиздюлей по самые помидоры! Совсем обнаглел и от рук отбился! Да и начальник охраны тоже», – решил Егор.

Девчонка, которая лежала рядом с Васькой, была очень красивая, лет двадцати трёх. Волосы русые, густые и длинные. Оба спали безмятежным сном, так и не услышав, что он вошёл. Если бы Васька не нарушил пропускной режим строго охраняемого объекта, Егор, наверное, просто бы тихо вышел, не трогая спящих, и даже простил бы ординарцу, что тот спёр вино и забыл про рыбалку. Он уважал право каждого на интимную жизнь и своему адъютанту Сергею подписал уже целую кипу пропусков на девушек. Ершов оказался ещё тот фрукт с безграничными эротическими фантазиями, и с девчонками вытворял что попало. Он был долгоиграющим мачо и доводил своих подруг до такого экстаза, что те громко кричали по ночам на всю дачу. Но никто ему по этому поводу даже слова не сказал. Просто тот соблюдал установленные правила, а Васька нет. Значит, сам виноват.

Егор растолкал ординарца, тот вскочил и сел на диване, испуганно вылупив на него глаза. Проснулась и девушка. Испугалась и спряталась за спину Васьки.

– Быстро встал! Пойдёшь на кухню, возьмёшь там сумку с пивом и закуской и отнесёшь на берег, туда, где мы рыбачим. Не забудь червей и прикорм для рыбы. Об остальном поговорим вечером, – грозно сказал Егор, повернулся и вышел из комнаты.

Он отправился на веранду, где мило беседовали Сергей, Кирилл, Настя и Наташа. На руках у Кирилла вертелся маленький Вадик. Максимка и Глеб играли с мячиком на широкой поляне позади дачи.

– Ну, мы пойдём порыбачим, вы уж без нас не скучайте, – обратился он к жёнам.

Только попробуйте без улова вернуться! Мы вас домой не пустим, – шутливо сказала Настя.

А если мы много рыбы принесём, вы нам вкусную уху сварите? – спросил Сергей.

– Вы сначала рыбы наловите, а уха-то будет, – ответила Настя.

Кирилл нежно поцеловал Вадика и отдал матери, тот закапризничал, видимо, решив, что папа его бросил. Оба начали уговаривать малыша, и он успокоился, заинтересовавшись блестящими мамиными золотыми серёжками с бриллиантами. Парни взяли удочки с ведрами и неспешно отправились к берегу реки, о чём-то беседуя. Со стороны они напоминали обычных молодых ребят – подмосковных дачников, отправившихся порыбачить. Только вокруг было несколько десятков километров колючей проволоки под высоким напряжением, а ловить рыбу шли три члена Центрального Комитета ВКП (б), а двое из них – члены Политбюро. Власть, которая оказалась в руках этих ребят после войны, была просто колоссальной, они управляли всей Европой и половиной Азии.

Из кухни вышла повар Тамара в красивом белом кружевном переднике. Перед собой она катила большую металлическую тележку, на которой стоял горячий чайник, блюда с пирогами и булочками, мёд и варенье, мороженое и орехи, ягоды и много другой вкуснятины. Подойдя к столу, за которым сидели женщины, она накрыла его белоснежной скатертью и начала выставлять завтрак. Вадик, увидев спелую клубнику, тут же схватил с блюда большую ягоду и отправил в рот. Ягода в рот не поместилась, и он, раздавив её, вымазал соком лицо, грудь, живот и трусики. Настя схватила салфетку и начала его быстро вытирать, он же сидел веселый и довольный.

– Вам что налить? Чаю или кофе? – спросила Тамара.

– Спасибо, Тамара! Мы сами справимся, можете идти, – ответила Наташа.

Она никак не могла привыкнуть к тому, что их обслуживали. Хотя весь персонал числился работниками Хозяйственного Управления Совнаркома и получал заработную плату, как все советские служащие, фактически являлся прислугой высшего руководства страны. Ординарцы же были денщиками у офицеров и генералов. Наташа как-то об этом спросила у Егора, на что тот ответил, что это придумали ещё при Сталине, и никто ничего менять не стал, всё просто оставили как было. Его вначале это тоже смущало, но потом он привык и перестал обращать внимание.

Тамара ушла на кухню, укатив с собой пустую тележку. Наташа взяла чайник и налила кипятку в чашки Насте и себе. Обе решили пить чай, и поэтому она долила заварки. Чай оказался отличный, отборный, цейлонский. Да и вообще вся еда свежая, вкусная и изысканная. Чего в холодильниках и шкафах на кухне только не лежало! Про многие продукты Наташа раньше даже и не слыхала и впервые в жизни только тут их и попробовала. Ещё Егор ей сказал, что если чего из еды нужно, то надо сразу говорить, он закажет – и тут же привезут. После этого она совсем растерялась. Что ещё можно заказать, если тут и так всё есть?

Егор и большинство жильцов дачного посёлка всем этим пользовались, ни капельки не смущаясь. Екатерина Быстрицкая ящиками заказывала деликатесные продукты, ездила на служебном автомобиле с личным шофёром, ходила вся в золоте и бриллиантах и корчила из себя невесть что. Правда, у Наташи с Настей имелось всё то же самое, что и у Екатерины, но они вели себя скромно и этим не кичились.

Екатерину же невзлюбили обе, поэтому при первом удобном случае не отказывали себе в удовольствии помыть ей косточки. Из всех жильцов посёлка самым скромным и застенчивым был Кирилл, он единственный отказался от ординарца и от личного шофёра. Также всячески избегал демонстрации роскоши и достатка.

– Твой Кирилл такой скромный и стеснительный, – задумчиво заметила Наташа.

– Ага! Это он на людях такой. Дома же ещё тот командир! Вовсе он и не стеснительный, а очень даже любвеобильный. Всё время пристаёт. Ему каждый вечер хочется, хоть за полночь со службы вернётся, а пока своего не добьётся, не уснёт. В те дни, когда нельзя, так весь исстрадается и смурной ходит, как будто его обидели. Думаешь, почему их у нас трое? Вот поэтому! Знаешь, Наташа, мне кажется, я опять беременная. Ему ещё не говорила, но по всем признакам так и есть.

– Ну так это же хорошо, Настя! Может, доченька будет, ты ведь девочку хотела.

– Всё оно, конечно, так, но чувствую я, что это добром не кончится. Неужели ты не замечаешь, что они не меняются? Столько лет прошло, а они как были мальчиками, так ими и остались. Ты когда с Егором познакомилась, он ведь старше тебя был. А сейчас? Подумай, что будет через десять лет, если они не изменятся. Будем ли мы им тогда нужны?

– Но Егор меня очень любит!

– Кирилл тоже меня очень любит и в детях души не чает. Да и в достатке мы живём, как королевы, – всё у нас есть, что только пожелать можно. И это тоже сильно смущает. Сидим за колючей проволокой, как птички в золотой клетке, даже пообщаться не с кем. В первые годы, когда в Москве жили, такого не было, а сейчас на даче кругом одна охрана.

– Так они же очень большие люди.

– Вот и подумай! Люди они большие, уже сейчас моложе нас выглядят, а дальше что будет?

– Неужели ты думаешь, что Кирилл тебя с детьми бросит?

– Ничего я не думаю! Просто на сердце тревожно как-то. С одной стороны, всё хорошо, а с другой всё это как-то странно.

– Да, я тоже про это думала, даже Егора спросить хотела, но побоялась.

– А я вот не побоялась и спросила.

– И что он тебе ответил?

– Фантастику какую-то. Что они, когда специальную подготовку проходили, под какое-то сильное излучение попали, оно на них подействовало, и вот теперь они не меняются… Даже если и так. Получается, что они навсегда мальчиками останутся, а мы-то с тобой бабами станем. Вот я и задумалась, нужны ли мы им потом будем.

Вадик, погуляв немного по веранде и не найдя для себя ничего стоящего внимания, притопал назад к матери и забрался к ней на колени. Совершенно беззастенчиво сунул руку в вырез платья и полез под бюстгальтер.

– Что, уже снова захотелось? И часа без титьки прожить не можешь! – проворчала мать.

Она расстегнула пуговички и достала из бюстгальтера большую полную грудь с крупным соском на широкой ареоле. Увидев лакомство, Вадик тут же прильнул к груди и начал жадно сосать, причмокивая.

– Ты ему ещё грудь даёшь? У тебя молоко есть?

– Оно у меня и не заканчивалось. Как Максимку родила, с тех пор и кормлю. Молока полные груди, но дети все соски оттянули, постоянно на титьке висят.

– Ты их всех кормишь?! – удивлённо воскликнула Наташа.

– Конечно, всех. А ты попробуй мужикам Лебедевым титьку не дать! Они же изведутся, пока своё не получат. Днём маленькие сосут, а вечером со службы старший возвращается и туда же. Отказать невозможно. Вот сейчас Максим с Глебом увидят, что кормлю Вадика, и оба прибегут.

Насосавшись молока, Вадик тут же слил избыток жидкости себе в трусики и маме на платье, так, что на юбке образовалось большое мокрое пятно, а на полу приличная лужа.

– Какой же ты зассанец! Когда в трусы дуть перестанешь? Их на тебя не напасёшься. Да я и запасные с собой взять забыла. Вечно бедлам стоит, когда куда-нибудь собираемся, – запричитала Настя, стягивая с Вадика мокрые трусики.

Тот в это время зацепился за салфетку, на которой стояло блюдце с чашкой недопитого чая, и стянул всё это на пол. Чашка с блюдцем со звоном разлетелись на мелкие кусочки, а чай забрызгал матери ноги, благо, что уже остыл.

– Господи! Да что же это за безобразие такое! Дома уже всю посуду перебили, теперь за чужую принялись, – взмолилась мать.

Она, осторожно ступая босыми ногами, чтобы не пораниться об осколки, и держа в руках дрыгающего ногами сына, подошла к перилам и повесила на них мокрые трусики. Опустила на траву голого Вадика и подтолкнула его в сторону игравших в песочнице братьев.

– Голым походишь, пока трусы не высохнут. Иди с Максимом и Глебом поиграй! – устало сказала она.

В это время Наташа, взяв веник и совок для мусора, ликвидировала последствия проделки младшего Лебедева.

***

Парни забросили удочки и стояли недалеко друг от друга по колено в воде. Течение у берега слабое, а вода прохладная, ещё не совсем прогретая летним солнцем. Ветра совсем не было, погода стояла ясная и поэтому чувствовалась сильная духота, воздух прогрелся явно за тридцать. Они сняли с себя майки и загорали. Серёга намотал свою майку на голову, потому что не взял кепку и опасался получить солнечный удар по темечку. Пивко, которого они выпили по две бутылочки, охладило только животы, но не головы. Все трое давно не загорали, и поэтому тела их выглядели белыми, но спортивными и красивыми, какими и должны быть у молодых ребят, каждый день по два часа проводящих в спортзале.

– Меня Настя на прошлой неделе опять пытала, почему я за пять лет не изменился, – задумчиво сказал Кирилл.

– И что ты ей ответил? – спросил Егор.

– Наврал, как всегда. Сочинил историю, что мы все попали под сильное электромагнитное излучение, когда осваивали секретную технику, и оно так на нас подействовало.

– Слушай, Кирилл, а ты голова! Надо будет Георгию Николаевичу про это сказать. Мне кажется, отмазка идеальная. Если он одобрит, сделаем её официальной для всех. Объяснять-то всё равно придётся, это уже очень заметно стало.

– В том-то и дело! Поэтому Настя и нервничает. Ей уже двадцать четыре, а я на восемнадцать выгляжу. Видимо, боится, что разлюблю её и брошу.

– А ты усы и бороду отрасти. Старше будешь выглядеть, как раз года на четыре. Они же у тебя растут? – посоветовал Егор.

– Всё у меня растёт, ещё гуще, чем у тебя, – обиженно пробурчал Кирилл.

– Вот-вот, обзавелись семьями, а теперь мучаетесь, как бы так складно соврать, чтоб поверили. Знали же, что всё так будет, – вмешался в разговор Сергей.

– А если мы так, как ты, не можем? Сегодня с одной, а завтра с другой… – парировал Кирилл.

– Ну, тогда крутитесь, как можете.

– Скажи, Серёга, если не секрет, что ты такое со своими девчонками в постели вытворяешь, что они кричат на всю округу? – полюбопытствовал Егор.

– Это они так от острых ощущений. У меня с ними секс только в попку и минет, – честно признался Ершов.

– Ну ты и извращенец! – в один голос воскликнули Егор с Кириллом.

– Не больший, чем вы. По крайней мере я вернусь домой без угрызений совести, что где-то оставил своих детей, – возразил им Сергей.

Кирилл сразу насупился и замолчал, стало понятно, что Ершов наступил ему на больную мозоль.

И тут у Сергея клюнуло, леску дёрнуло и потащило так, что он чуть не упал в воду. Сумел удержаться на ногах, но зашёл в реку по пояс.

– Парни, помогите! Сейчас меня в реку утащит! – закричал он.

Ребята бросили на берег свои удочки и кинулись выручать Сергея. Егор зашёл в воду по пояс и помогал держать удочку и подтягивать леску, а Кирилл схватил сачок и, тоже зайдя глубоко в воду, ждал, когда парни подтянут улов к берегу. Видимо, рыба попалась крупная и сильная, и борьба с ней шла с переменным успехом. Наконец, после десяти минут отчаянного сражения, добычу сумели подтянуть к берегу, и она билась на мелководье, норовя оборвать леску. После нескольких попыток Кирилл всё же ухитрился поймать рыбину в сачок, и они её вытащили на берег.

В сачке, свернувшись, трепыхался крупный сом. Ребята оттащили его подальше от воды, а Кирилл, взяв мерную ленту и весы, принялся измерять и взвешивать улов. Рыбина оказалась длиной семьдесят два сантиметра и весом пять с половиной килограммов.

– Вот это да! А девушки ещё сомневались! Всё, пока свежей ухи сегодня не поем, спать не пойду! – воскликнул Серёга.

Они оглушили рыбину, отцепили крючок с леской и кое-как запихали её в ведро с водой, свернув, как шланг, в полтора оборота. Стояли вокруг ведра очень довольные и мокрые от макушки до пяток.

– Опять придётся стриптиз устраивать, – весело проговорил Егор, снимая с себя мокрые шорты, отжал их и повесил сушиться на ветку дерева.

– Да было бы перед кем! Ни одной зрительницы! Кругом запретная зона, а жёны сюда не пойдут, им и на веранде хорошо, – ответил Кирилл и повесил свои шорты рядом.

– Жара стоит, трусы быстро высохнут. А мы и без них порыбачим, – согласился Сергей, дополнив коллекцию мокрыми корпоративными трусами и предложил: – Пойдемте ещё пивка выпьем! Надо же такой улов отметить.

Ребята подошли к импровизированному столу в виде небольшой скатерти, расстеленной прямо на траве, на которой они разложили закуски. Егор по привычке присел на корточки, а Кирилл с Сергеем встали на коленки, усевшись себе на пятки. Достали из сумки по бутылке пива, открыли и начали пить из горлышка.

– Не знаю, как вам, а мне больше красная икра нравится. Что-то я в чёрной вкуса не нахожу, – проговорил Сергей, зачерпнув из банки полную столовую ложку лососёвой икры и отправив в рот.

– Значит, плохо ищешь. Я читал, что чёрная икра для потенции очень полезна, – ответил Кирилл, отправляя в рот ложку белужьей икры.

– Ну, ты-то у нас импотенцией точно не страдаешь! Кто там у тебя в ближайших планах? Ещё один пацан или девчонка для разнообразия? – подколол его Сергей.

– Серёга, а ты зачем на лобке волосы состригаешь и подбриваешь там всё? Ну ладно, подмышками все бреют. А там-то зачем? – ехидно спросил Кирилл.

– Вот ты, Кирюха, большой мальчик, да и писька у тебя немаленькая, и детей ты ею классно делаешь, а не знаешь, что многим девушкам густые джунгли там совсем не нравятся. На груди и на попе, как у тебя, нравятся, а там – нет. Мне в кайф, когда меня там ласкают, поэтому приходится маркетинговые исследования проводить, чтобы в рынке быть. Тебе-то это совсем ни к чему.

– Кончайте, парни, друг друга подкалывать! Жить нам всем как-то хочется. Кто как может, тот так и живёт. Разве это так важно, как и с какими женщинами спать? Радоваться надо, что живые остались. Четырнадцать пацанов в цинковых гробах теперь вечно спят, им уже больше ничего не надо. А мы из-за ерунды цапаемся, – сказал Егор, решив прекратить препирательство.

Отповедь Егора возымела действие, парни нахмурились и замолчали. Для всех это была больная тема, об этом постоянно думали. Удивительно, но с годами боль только усиливалась, всем стало казаться, что этих жертв можно было избежать, и каждый испытывал чувство вины.

– Давайте помянем ребят! – предложил Сергей.

Они выпили пиво и сидели молча, задумавшись каждый о чём-то своём.

– Ладно. Пошли ещё порыбачим, пока клёв есть! – прервал молчание Егор.

Ребята пошли к берегу, взяли удочки и насадили червей. Егор зашёл глубоко в воду и разбросал прикормку. Они немного постояли на берегу, а потом забросили удочки, встав по колено в воде. Время уже близилось к полудню, скоро клёва совсем не будет. Но здоровенная добыча лежала у них в ведре, и если удастся что-нибудь поймать ещё, то это будет бонусом к сому. Тем более, его поимка подогрела азарт. Ещё можно было позагорать, отпуска на солнечном юге им в ближайшие полгода не светили, потому что Бекетов активно занялся военной и гражданской промышленностью. Со службы домой они приезжали глубоко за полночь, а уезжали рано утром.

Сегодняшняя халява случилась только потому, что шеф улетел в Париж на встречу с президентом Франции Анри Жиро и взял с собой вместо Кирилла Лёшу Орлова. Кирилл перекрестился пяткой и искренне пожелал Лёше удачи. В таких поездках, кроме присутствия на всех протокольных встречах, подготовки официальных документов и предоставления шефу всей справочной информации по актуальным вопросам межгосударственных отношений, от них требовалось синхронно переводить в беседах тет-а-тет Бекетова и Жиро. Шеф не доверял ни французским, ни советским переводчикам, и им с Лёшей приходилось сидеть с этими дядьками часами в полнейшем напряге. После этого у Кирилла мозги выворачивались набекрень. Он очень не любил синхронный перевод и сочувствовал переводчикам, которые этим занимались каждый день.

На этот раз клюнуло у Егора, он подсёк рыбу и начал её вытягивать, а они бросились помогать ему. Добыча, судя по всему, оказалась не такая большая, как первая. Вместе они выловили тридцатисантиметрового подуста весом восемьсот граммов и отправили его в ведро с водой. Похоже, им сегодня светила удача. Москва-река не была ещё загажена, и рыба в ней водилась в достаточном количестве. Но если шеф сейчас понастроит кучу новых заводов, то скоро такой рыбалки тут не будет.

Снова забросили удочки и стояли в ожидании удачи.

– Говорят, что Бекетов тебе сельское хозяйство отдал, и теперь ты самый главный по закромам Родины? – спросил Егор.

– Угу, – недовольно пробурчал Кирилл.

– Значит, в этом году мы соберём стопудовый урожай, а куры начнут нести золотые яйца. Россия снова выйдет на второе место в мире по производству сельхозпродукции, – поддержал разговор Сергей.

– На первое! Ты Кирюху недооцениваешь, – продолжил шутить Егор.

– Парни, кончайте издеваться! Вам бы такое счастье свалилось, я бы на вас посмотрел, – огрызнулся Лебедев.

– Чем тебе не нравится советское сельское хозяйство? – поинтересовался Сергей.

– Всем! Какой придурок будет за трудодни нормально работать? Сижу пишу проект постановления на августовский Пленум ЦК о замене трудодней заработной платой с использованием KPI. Шеф обещал протащить документ через наших большевиков. И про частные агропредприятия пакет документов готовлю. Если в августе проведём, то, может, в следующем году получше будет. В этом году закупать придётся у американцев, как и в прошлые годы, иначе голодуха гарантирована. Американцы говнюки, цены на сельхозпродукцию задрали до небес. Бекетов нас скоро всех поубивает, уже пятьсот тонн золота на покупки потратили, – поведал о делах советского сельского хозяйства Кирилл.

– И что мы можем сделать, если эта хренова советская экономика ничего необходимого произвести не может? Не морить же людей голодом! – воскликнул в оправдание Сергей.

– Вот тебя шеф на это место и поставил, чтобы ты своей башкой думал и придумал, что можно сделать. Кстати, ваше ведомство когда трактора-«кировцы» девять тысяч пятьсот двадцать для колхозов производить начнёт? – ехидно спросил его Кирилл.

В это время у него вдруг клюнуло. Он удачно сделал подсечку, леска натянулась, чувствовалось сопротивление крупной рыбы. Парни стали ему помогать вываживать добычу. Та сопротивлялась недолго и вскоре сдалась на милость победителя. Подтянули к берегу, и Серёга, поймав её в сачок, вытащил из воды. Это оказался сорокасантиметровый жерех весом кило двести, он тоже отправился в ведро с водой. Ребята же решили продолжить рыбалку до последнего, раз уж пошла такая масть.

***

Мальчишки наигрались друг с другом, раскапризничались и запросились к отцу.

– Вот так каждый день! К вечеру по нему соскучатся и начинают ныть. Ждут его хоть до полуночи, пока не приедет спать не лягут. Зато утром долго спят, почти до обеда. Я хоть свои дела сделать успеваю. Но если он в командировке, то это всё – и сами изведутся, и меня всю изведут! – поведала Настя.

– Они так его любят? – удивилась Наташа.

– Не то слово, души друг в друге не чают! Причём это у них взаимно. Думаешь, я бы их троих родила, если бы не видела, как он любит детей, а они его?.. Ну что, пошли на берег! Они сейчас всё равно ныть будут и поговорить не дадут, – предложила Настя.

Она взяла за руку маленького голенького Вадика в одной белой панамке, и они медленно двинулись, разговаривая, по тропинке, идущей через сад и парк к берегу реки. Глеб с Максом носились вокруг них, играя. Босые ноги стали у них уже чёрными до колен от пыли и песка.

Шли минут десять, пока из-за поворота тропинки не показался берег реки. Недалеко друг от друга, по колено в воде, стояли парни с удочками в руках. На голове у Егора виднелась кепка, у Кирилла шляпа, а у Сергея майка. Больше из одежды на них ничего не было. Егор чуть повыше, с более изящной фигурой, а Кирилл с Сергеем одного роста и немного поплотнее его. Плечи у всех широкие, спины сильные, с бугорками мышц, сужающиеся к талии, выпуклые попы и прямые накачанные ноги, как будто их специально подбирали в соответствии с золотой пропорцией Леонардо да Винчи.

– Ой, Настя! Мы, наверное, зря пришли. Они там совсем голые! Пойдём назад! – испуганно воскликнула Наташа.

– Ещё чего! Вот невидаль-то какая, голые мужики! Что я, своего Лебедева без трусов не видала? Да каждый вечер на него в таком виде смотрю. И ты на своего Егора, наверное, тоже. Бабник Ершов не в счёт, можешь на него не глядеть. Пусть на него блудливые девки любуются. Сейчас дойдём до них, и оденутся. Вон, трусы на дереве висят, сушатся. Видимо, в речку в них залезли, кого-то выловили. Сейчас узнаем, кого поймали, – успокоила её Настя.

Когда они уже приблизились к берегу, Максимка припустил к отцу и, забежав по пояс в воду и подняв кучу брызг, громко закричал:

– Папа! А ты лыбу поймал?

– Ну вот, сейчас ещё один Лебедев с голой задницей бегать будет, – уныло проговорила Настя.

Парни обернулись, и Сергей, увидев подошедшую компанию, кисло сказал:

– Пошли одеваться! Трусы ещё не высохли, в мокрых ходить придётся.

Егор с Сергеем вытянули лески и, положив удочки на берег, неторопливо пошли одеваться. Кирилл бросил свою удочку и, выйдя на берег, начал снимать с сына мокрые шорты и майку, приговаривая:

– Максимка, зачем же ты в воду-то залез? Сейчас голый ходить будешь.

– Ты же, папа, тоже голый ходишь, – парировал сын.

– Ну я в воду залез, потому что мы рыбину большую вытаскивали, – ответил отец.

– Покажи лыбину!

Кирилл взял сына за руку, и они пошли к вёдрам с водой, в которых лежала пойманная рыба. Увидев улов, Максим разразился кучей вопросов, что это за рыба и как её поймали. Он трогал её, хватал за плавники и совал ей пальцы в рот. К вёдрам подбежали Глеб и маленький Вадик, устроив там галдёж. Отец сидел рядом на корточках, совершенно забыв, что хотел одеться, и рассказывал сыновьям про рыбу. Дети для Кирилла – это всё, когда он был с сыновьями, то полностью забывал об остальном и погружался в их мир. Наташа смотрела на мужиков Лебедевых, все они очень красивые и сильно похожие на отца. Если честно, то Кирилл с Сергеем тоже были очень красивыми парнями. У каждого из них свой индивидуальный шарм. У Лебедева густой кудрявый чуб, добрый ласковый взгляд и очаровательный вздёрнутый нос, а у Ершова удивительно милое лицо и голубые, цвета небесной синевы, глаза. Только она очень любила своего самого красивого Егорку.

– Ну всё, это теперь надолго! Не смотри, Наташа, на моего голого бесстыдника! Пока они с рыбой не закончат, он не оденется. Пойдём пока по берегу погуляем, – предложила Настя.

***

С реки на дачу вернулись к двум часам дня и решили сварить уху к обеду. Парни развели костёр на специальной площадке за верандой, где стоял мангал и обычно жарили шашлыки или барбекю. Над костром подвесили большой котёл с родниковой водой. Уха обещала получиться настоящая, с дымком. Наташа позвала повара Тамару, и они все втроём с Настей принялись за приготовление. Почистили и выпотрошили рыбу, нарезали её крупными кусками. Так как рыбы было очень много, то на уху взяли половину сома, чтобы получилась пожирнее, и подуста, а остальное отдали Тамаре, чтобы потом что-нибудь приготовила. Почистили морковку, картошку и лук. Принесли специи и зелень. По совету Тамары решили добавить ещё сало, пшено и водку, чтобы вышло сытней и наваристей.

Парни в это время устроили шахматный матч на победителя. Кирилл был достойным соперником Егора, и это у обоих порождало сильный азарт. Ни разу во время совместного отдыха они не упускали возможности сцепиться в шахматы. Серёга играл хуже, но это только по сравнению с ними. Егор оценивал его игру примерно на уровне первого взрослого разряда, и играть с ним также было интересно, он тоже выигрывал у обоих, но это случалось очень редко. С Кириллом же приходилось сильно напрягать мозги, тот просчитывал ходы очень далеко и постоянно держал соперника в напряжении.

Под стать игрокам были и сами шахматы. Белые фигурки вырезаны из бивня мамонта, а черные из черного дерева, инкрустированы серебром, золотом, рубинами, сапфирами и изумрудами. Короны королей и королев сделаны из настоящих бриллиантов, а подставки фигур – из золота и чернёного серебра. Шахматная доска выполнена из светлого и тёмного нефрита с каймой из тигрового и соколиного глаза, по краю которой выведена золотом надпись китайскими иероглифами: «Искусство войны». Это был личный подарок Егору от президента Китайской Республики маршала и генералиссимуса Чан Кайши. У Кирилла дома тоже лежали крутые шахматы в виде средневековых рыцарей, украшенные золотом, серебром и бриллиантами и подаренные ему президентом Франции Жиро, но Настя спрятала их подальше от пацанов, потому что те норовили наковырять из них рубинов, сапфиров и алмазов.

До обеда они успели сыграть две партии. Кирилл выиграл у Егора и у Сергея. Егор завёлся, и шахматный матч обещал затянуться до позднего вечера. Когда уха сварилась, они сняли котёл с костра и поставили дозревать. Ухой решили угостить всех домочадцев, работников дачи и ординарцев. Поэтому женщины помогали Тамаре накрывать столы. Она возила из кухни на тележке посуду и различные изысканные блюда, разносолы, фрукты. Егор с Сергеем отправились в погреб выбрать спиртное для себя, женщин и работников дачи, проведя предварительный опрос и узнав пожелания.

Из красных вин они взяли три бутылки «Chateau Margaux» и две бутылки «La Chapelle», для себя взяли бутылку элитного коньяка «Jenssen Arcana» девяностовосьмилетней выдержки коньячного дома Дженссен. В общем, набрали тысяч на тридцать рублей, но решили: если гулять, так гулять, и нечего мелочиться, а хорошая уха того стоит. Тем более, что у них сегодня был рыбный день, и в качестве холодных закусок предлагались осетровый и нельмовый балык, красная и чёрная икра, а на горячее Тамара приготовила красную рыбу по-французски из горбуши. Кроме этого, на столах присутствовали креветки, кальмары и мидии в составе различных салатов и фаршированных блюд.

Столики сдвинули вместе, составив два больших длинных стола. За одним сели парни, Наташа и Настя с мальчиками, за другим – повар, дворник, уборщица и ординарцы. Ребята налили себе суперэлитный коньяк и дегустировали, отыскивая в нём разные оттенки в зависимости от рыбных блюд, которыми его закусывали. Наташа с Настей наполнили себе бокалы красным вином, причём Настя сказала, что ей тоже хочется немного выпить, и если потом мальчишки загуляют от пьяного молока, то пусть папа с ними сам разбирается.

Три бутылки элитного красного вина Егор поставил на другой стол, он не был жадным и всегда делился с работниками дачи, они часто обедали и ужинали вместе. И в этот раз столы накрыли одинаково. Рассевшись, все начали обедать. Пацанам Лебедевым рыбная диета очень понравилась, они с аппетитом лопали икру ложками и таскали себе в рот с тарелок кусочки жирного балыка, вытирая масляные руки о шорты. Настя плюнула на это безобразие и смотрела только, чтобы они не побили посуду, держа на руках Вадика, который нагулял аппетит и тоже трескал всё, что давала мать. Икрой она его накормила, а вот балыка и морепродуктов не дала, опасаясь за его животик, хотя он к ним и тянулся.

Обедали долго, размеренно и со вкусом. Малыши, быстро наевшись, захотели спать. Настя отвела их в дальний угол веранды и уложила на шезлонги, туда же положила и заснувшего на руках Вадика, а сама вернулась к столу, чтобы спокойно пообедать. Когда закончили трапезу, работники дачи помогли Тамаре убрать со столов и унести грязную посуду на кухню. Сами разошлись по своим делам. Тамара пошла мыть посуду, а Наташа с Настей задремали, развалившись в шезлонгах рядом со спящими маленькими Лебедевыми.

Шахматный матч продолжился с новой силой и напряжением. Егор играл вторую партию с Кириллом, ему повезло и по жребию он играл белыми. Начал Егор очень агрессивно, сыграв гамбит Эванса и пожертвовав пешку взамен на быстрое развитие и контроль над центральными клетками доски. Было очень жарко и безветренно, поэтому стояла такая сильная духота, что парни сняли майки и сидели в одних шортах. На лбу у Егора и Кирилла выступили капельки пота, то ли от жары, то ли от сильного напряжения. Они попросили Сергея, и он принёс им с кухни из холодильника минеральной воды. Наполнив бокалы, они после каждого хода делали по нескольку глотков, остужая разгорячённые мозги.

Хитрющий Кирилл на провокацию не купился и, пожертвовав свою пешку, захватил поле d5, почти полностью нейтрализовав начальный успех Егора. Нет, у Лебедева просто феноменальные мозги, играть с ним было очень трудно, но захватывающе интересно, и Егор его за это уважал. Оба сидели вполоборота, поставив одну ногу на край табуретки, которая стояла у стола. Кирилл поставил правую ногу, а Егор левую. Ноги у обоих были серые от пыли, потому что весь день ходили босиком.

Табуретка, видимо, тоже являлась своеобразным полем боя, в неё уходила вся энергия с шахматной доски. Каждый с силой давил на неё ногой от себя, при этом перебирая пальцами в такт своих мыслей. В какой-то момент Егор переусердствовал, сильно на неё нажал, и она с грохотом упала. Игроки её тут же подняли и снова поставили на неё ноги, продолжив шахматное сражение. Сергей сидел рядом и наблюдал за битвой титанов, явно за кого-то болел, но не говорил, за кого именно. После манипуляций с майкой на голове волосы его взлохматились и торчали в разные стороны. Сам он развалился в шезлонге, подставив солнцу грудь, живот и ноги. Загорал.

К вечеру собрались густые чёрные тучи, подул сильный ветер, и они все переместились с веранды в большую гостиную на первом этаже. Наташа с Настей сидели на большом кожаном диване и о чём-то разговаривали. Парни заканчивали напряжённый шахматный матч. Победителем оказался Кирилл, он заработал на два очка больше, чем Егор, и отыграть их уже не было времени, хотя последнюю партию выигрывал Егор. Сергей, как всегда, оказался на третьем месте, выиграв всего по одной партии у каждого, но по этому поводу не загонялся. А вот Егор очень расстроился, что проиграл сегодня, и предложил Кириллу сыграть матч-реванш в следующий раз. Маленькие Лебедевы возились на полу, бегали, кричали, визжали и попеременно залезали к отцу на колени, мешая тому играть. Он же воспринимал это спокойно, возился с ними, обнимал и целовал малышей, но игра из-за этого шла очень медленно.

Гроза была сильной, шумной, но недолгой. Быстро и громко отсверкали молнии, пролил сильный ливень, охладив воздух и прибив к земле духоту. После этого небо вновь стало ясным, и с него выглянуло уже клонящееся к закату солнышко. Лебедевы засобирались домой и, после недолгого прощания, вышли с дачи, двинувшись по аллее к воротам в том же порядке, как и пришли. Сергей, Наташа и Егор пошли на веранду ужинать. После сытного обеда есть на ночь не хотелось, ужин был коротким и лёгким. Отужинав, Сергей удалился в свои апартаменты, а Наташа поднялась на второй этаж принять ванну и заняться собой.

Егор решил завершить дело, которое отложил на вечер ещё утром. Нужно было разобраться, как Васька без разрешения протащил на дачу свою девчонку. Он поднялся на второй этаж и, пройдя в рабочий кабинет, вызвал ординарца и начальника службы охраны дачного посёлка, гвардии поручика Геннадия Повышева. Выяснить, с кем из охранников договорился Васька и кто пропустил с ним девицу, не представило большого труда. Ординарец во всём сознался и сидел жевал сопли в углу, по-детски всхлипывая. Он, видимо, думал, что ему всё сойдёт с рук. Но когда его вызвал Егор и серьёзно начал разбираться, разревелся, как белуга. Охранника, пропустившего парочку без пропуска, гвардии рядового Лямина быстро нашли и тоже вызвали в кабинет. Он сидел рядом с ординарцем грустный и молчал.

Егор набрал по коммуникатору Илью Быстрицкого, в подчинении которого состояла служба охраны, и коротко рассказал ему об инциденте. Посоветовавшись, приняли решение о наказании виновных. Охраннику и ординарцу впаяли пять суток строгого ареста с содержанием на гауптвахте. Тут же был вызван комендантский наряд, обоих под конвоем вывели из кабинета и повезли отбывать наказание на гарнизонную гауптвахту. Когда дверь за конвоем закрылась, Егор вынес Повышеву выговор с объявлением в приказе и отправил его горевать по месту службы. Дисциплина и порядок были восстановлены. Он решил тоже принять ванну, а после отправиться в спальню, где его ждала любимая Наташенька.

***

Вторую годовщину победы во Второй мировой войне Бекетов решил отпраздновать помпезно. После торжественного военного парада на Красной площади, который на этот раз возглавлял Главнокомандующий сухопутных войск СССР генерал-полковник Репинский, и официального государственного приема в Георгиевском зале Кремлёвского дворца, он запланировал ещё одно мероприятие. Это премьера балета Прокофьева «Ромео и Джульетта» в Большом театре в постановке балетмейстера Лавровского, а главную партию исполняла великая Галина Уланова. Большой открывал новый сезон в реконструированном здании, и в Кремле решили совместить все мероприятия «в одном флаконе».

В театр пригласили кремлёвскую элиту, а также послов и военных атташе Великобритании, США и многих других стран, отношения с которыми были в приоритете у Бекетова. Также на мероприятие позвали весь творческий бомонд столицы – писателей, художников, композиторов и учёных. Наличия простого московского люда на премьере не предусматривалось. Наташа должна была присутствовать в качестве жены члена Политбюро и Секретаря ЦК ВКП (б) так же, как и её новая подруга Настя Лебедева. Но если для Насти основной проблемой на таких мероприятиях было оставить детей на несколько часов с няней и пережить по этому поводу крупный скандал, который они каждый раз устраивали, то для Наташи огромной проблемой являлся сам выход в свет.

Настя, будучи урождённой москвичкой, быстро привыкла к общественному статусу мужа, да и своему тоже, и чувствовала себя в высшем обществе вполне комфортно и раскрепощённо. За словом в карман не лезла, отличалась довольно убедительными, иногда весьма язвительными суждениями, и многих собеседников могла поставить на место. Её незнание иностранных языков компенсировал в беседах Кирилл, одновременно сглаживая острые углы, которые часто возникали из-за отсутствия у неё политкорректности.

Наташа же сразу терялась и не знала, что сказать, да и как себя вести в той или иной ситуации. Сколько Егор ни прилагал усилий, чтобы как-то поправить положение, всё оказалось бесполезно. Он понимал: это не из-за того, что Наташа глупа или необразованна, а из-за того, что она была простой деревенской девушкой, забитой системой, как и большинство советских граждан. Перешагнуть через этот барьер боязни и чувства своей неполноценности она так и не смогла, как ни старалась. Они с Егором долго выводили из её речи белорусский акцент, выучили с десяток дежурных фраз, которые нужно говорить, когда её о чем-то спрашивали, и на этом остановились. Он решил, что этого на первое время достаточно, а потом, когда она привыкнет, продолжат обучение.

Егор вошёл в гостиную уже одетый в форму – серый парадный френч и серые брюки с красными лампасами, только босиком. Носки с ботинками он надевал в холле при выходе. На его груди красовались три ордена и пять медалей, которые он перецепил с повседневной формы, а на поясе висел генеральский кортик в ножнах. Наташа вертелась перед большим трюмо в новом вечернем платье-трубе, которое Егор заказал ей у Кристобаля Баленсиаги специально для сегодняшнего выхода. Оно было сшито из красного атласа, с широкими плечами на подплечниках по моде и длинными облегающими рукавами реглан, приталенное и узкое, длиною в пол, с разрезом от колена. На груди неглубокий треугольный вырез.

К этому выходу в свет Наташа сделала причёску Victory Rolls с двумя коками по обе стороны пробора. На затылке волосы были схвачены несколькими невидимками и спадали на плечи, завитые крупными локонами. На груди элегантно смотрелось золотое колье с рубинами, собранными в звёздочки, в ушах серьги из этой же коллекции, созданной по заказу мужа ювелирным домом Марио Буччелатти. В этом наряде Наташа смотрелась великолепно, оставалось несколько маленьких штрихов – глаза и губы. Глаза должны казаться большими, поэтому она колдовала с тенями, тушью и карандашами. По поводу губ она уже приняла решение: алая помада.

– Заинька! Можно немного побыстрее, а то можем опоздать к началу, и никто не успеет оценить твоей красоты. Насколько я понимаю, в этом платье быстро идти не получится? – проговорил Егор, присаживаясь на кожаный диван.

– Всего пять минуток, Егорка, и я буду готова, – промурлыкала Наташа, нанося тушь на ресницы.

Она казалась сегодня просто неотразимой, если учесть, что причёску и макияж в первый раз сделала самостоятельно. Всё получилось просто идеально, и она должна блистать весь вечер. Это было так захватывающе и волнительно, что у неё часто билось сердце и бросало то в жар, то в холод.

Когда Наташа закончила с макияжем, ещё раз взглянула на себя в зеркало и осталась очень довольной. Они с Егором медленно стали спускаться по лестнице, он поддерживал её под руку, чтобы она не оступилась и не упала. В холле Егор обулся в чёрные лакированные ботинки, а Наташа в чёрные лакированные босоножки на высоком каблуке без задника от Сальваторе Феррагамо. Она подняла подол платья и подцепила его булавками повыше, чтобы не испачкать, пока они будут идти по улице. Выйдя из дома, они медленно направились по аллее к воротам, где их уже давно ожидали служебный автомобиль и автомобиль охраны.

Из-за отсутствия в Советском Союзе гражданского автопрома Бекетов вынужден был закупить в Британии для кремлёвского гаража пятьдесят четырёхдверных автомобилей Роллс-Ройс «Silver Wraith», только что выпущенных компанией на рынок.

При этом, когда он подписывал контракт с астрономической суммой в фунтах стерлингов, то громко матерился, поминая недобрым словом как покойных, так и ныне здравствующих деятелей советского государства. Если бы кто-то из них в это время находился в его кабинете, то он бы его тут же и прибил. Но там в это время присутствовал только Кирилл Лебедев, который принёс контракт на подпись, поэтому всё пришлось привычно выслушивать ему.

После того как Георгий Николаевич отвёл душу и скрипя зубами подписал контракт с Роллс-Ройсом, немедленно вызвал к себе Быстрицкого и отдал распоряжение срочно заняться гражданским автопромом, да так, чтобы через три года не мы покупали автомобили у англичан, а они стояли в очереди за нашими. Илья тогда вышел из кабинета шефа очень грустным и сильно озабоченным. Но пока его команда исполняла наказы начальства, все ездили на импортных Роллс-Ройсах.

Такой тёмно-синий красавец и ожидал их у ворот. Впереди него стояли два милицейских мотоцикла, а позади автомобиль ГАЗ-65 с охраной. Когда Егор с Наташей сели в салон, кортеж тронулся и, быстро выехав с территории дачного посёлка, помчался по Рублёво-Успенскому шоссе, распугивая водителей вокруг, которые, завидев и заслышав его приближение, в страхе съезжали на обочину. До Большого театра они домчались всего за двадцать минут.

Автомобиль остановился у подъезда. Наташа сняла с платья булавки, и Егор помог ей выйти из машины. Они прошли в главное фойе. Зрителей там было ещё не много. Тут же лицом к лицу столкнулись с пожилым седовласым мужчиной в смокинге с бабочкой. Завидев Егора, тот расплылся в широкой улыбке и сразу же начал разговор:

– Good evening, Mister Kudryavtsev!30

– Good evening, Mister Kerr! I want to introduce you my wife Natalie31.

– Nice to meet you, Madam! Ambassador of His Majesty the King of Great Britain George sixth, Baron Clark Kerr32.

– Have you come to see the best ballet in the world? I hope you enjoy it, Mister Kerr!33

– Is it true that the russian tanks are as perfect as russian ballerinas?34

– That’s true, Mister Kerr, but only if you are watching their dance from the governmental lodge35.

– You have a good sense of humor, Mister Kudryavtsev36.

– Frequent tank trips improve sense of humor37.

– I hope in the future we’ll watch tank dances only on the range. Pleasant viewing you, Madam! Pleasant viewing, Mister Kudryavtsev!38

– Please enjoy the premiere, Mister Kerr!39

– Кто это был, Егор? О чём вы говорили? – заворожённо прошептала ему на ухо Наташа, когда посол отошёл.

– Английский посол барон Арчибальд Керр. Старый пьяница и болтун. Обычная светская болтовня, так, ни о чём, – ответил Егор.

Он нежно взял под руку Наташу, и они медленно поднялись по лестнице в белое фойе. Вдалеке у окна увидели чету Лебедевых в компании нового посла Соединённых Штатов Америки бригадного генерала Уолтера Беделла Смита. Все трое мило беседовали и смеялись. Настя принимала активное участие в разговоре, а Кирилл подрабатывал, как всегда, синхронным переводчиком. Сам он был в парадной форме, со своим аккуратно подстриженным и расчёсанным чубом, а также густыми юношескими усами, которые по совету Егора всё же отпустил и стал действительно выглядеть старше, года на двадцать два.

Анастасия красовалась в вечернем платье-футляре из тафты изумрудного цвета от Коко Шанель. Бекетов простил Габриэль Шанель за её блядство с нацистскими преступниками и сотрудничество с Абвером и лично упросил президента Франции Анри Жиро выпустить её из тюрьмы, вернув ей модельный бизнес. Встречу Бекетова и Жиро без галстуков, а точнее, без трусов, потому что она проходила в финской сауне в Кремле, переводил Кирилл, и с тех пор благодарная ему мадемуазель Шанель шила Насте вечерние наряды.

Платье было плотно облегающим фигуру, длиной миди, с овальным декольте и рукавами три четверти. Ткань расшита цветочным узором из золотой нити. На груди блестело золотое колье-пластрон, мастерски инкрустированное сапфирами, из той же коллекции, что и серьги, выполненные в виде цветов ювелирами дома Картье. Единственным ювелирным украшением не из коллекции являлось золотое обручальное кольцо, широкое, но простое, такое же, как у Кирилла.

Её красивые длинные белокурые волосы были завиты, прихвачены в нескольких местах невидимками, и спадали красивыми золотистыми локонами на плечи. На ногах изящные лакированные бежевые туфли на высоком каблуке. Макияж почти не заметен, так же как и маникюр телесного цвета. Всё внимание она постаралась привлечь к свой фигуре и великолепно пошитому наряду. И это ей удалось на все сто. С того момента, как они под руку с мужем вошли в театр, все взоры окружающих были прикованы к ней.

У соседнего окна неподалёку от Лебедевых собралась группа парней-холостяков: Репинский, Крапивин и Ершов, они что-то обсуждали и громко смеялись. Когда Егор с Наташей вошли в фойе, ребята сразу же уставились на них, видимо, оценивая вечерний наряд. Наташе это очень польстило, а ещё она была очень довольна тем, что подруга Настя оделась в другом стиле и выбрала другой цвет, поэтому никто сегодня не сможет ей помешать выглядеть неотразимой.

Чуть в стороне от парней расположилась очень интересная компания. Алексей Орлов в обществе бывших белогвардейских офицеров и генералов армий Деникина и Врангеля, которые по приглашению Бекетова вернулись из эмиграции, их восстановили в званиях и назначили на должности в советскую гвардию и наркоматы.

В конце 43-го, после освобождения Франции, Георгий Николаевич встречался в Париже с Антоном Ивановичем Деникиным, тепло и сердечно поблагодарил его за патриотическую позицию, занятую им во время Второй мировой войны, и весомый вклад в борьбу с нацизмом. Встреча продолжалась несколько часов, а разговор оказался очень тяжёлым. Удивительно, но ему всё же удалось убедить Деникина принять советскую власть такой, какая она есть, с учётом проводимых и планируемых им реформ, то есть немножко советской, ведь иной-то не было, и уговорить помириться со всеми российскими соотечественниками во благо Великой Родины.

В результате переговоров Антон Иванович, его супруга и дочь получили советские паспорта. Но Деникин выразил желание остаться жить во Франции, хотя в прошлом году вместе с семьей приезжал в СССР и путешествовал по стране. Поездку не афишировали, её организацией занималось ведомство Емельянова, чтобы не создавать лишнего общественного резонанса. Однако достигнутые договорённости имели очень важные и так необходимые Бекетову последствия. На Родину уже вернулись несколько сотен тысяч эмигрантов, а многие из них со своим бизнесом. Политика примирения, провозглашённая им на XX Съезде ВКП (б), начинала воплощаться в жизнь.

Лёша оживлённо беседовал с гвардии генерал-лейтенантом Петром Константиновичем Писаревым, бывшим командиром Сводного корпуса Русской армии генерала Врангеля, который во время немецкой оккупации Франции по поручению генерала Деникина возглавлял Союз добровольцев по противодействию немецкому оккупационному режиму. После возвращения на Родину того назначили первым заместителем Ильи Быстрицкого, и он принимал активное участие в формировании гвардии. Их разговор внимательно слушали гвардии полковник Пётр Владимирович Колтышев, герой движения Сопротивления во Франции, гвардии майор Игорь Александрович Кривошеин и Командующий Казачьей Гвардией генерал-лейтенант и донской атаман Пётр Харитонович Попов, назначенный вторым заместителем Быстрицкого. Форма гвардейских офицеров и генералов выглядела совершенно по-другому.

Создавая новую военную структуру, оплот и основу своего режима, Георгий Николаевич долго мучился вопросом, во что её одеть. Форма Красной армии и Наркомата внутренних дел не подходила, потому что костяк гвардии он формировал из эмигрантов – бывших офицеров царской армии, которые на дух не переносили всю большевистскую символику. Вводить же погоны он опасался. Это Сталин в 43-м позволил себе ввести золотые погоны, и все большевики и герои Гражданской войны промолчали. Бекетов же себя Сталиным не чувствовал и ненужных резонансов в обществе, особенно среди военных, остерегался.

После долгих раздумий, совещаний, консультаций и прений остановились всё же на погонах и с замиранием сердца их утвердили, но никакой реакции не последовало, видимо, зря перенервничали. Повседневную форму пошили светло-серого цвета, погоны серебристые с синими просветами и золотыми звездочками на них. Для офицеров и генералов – синие лампасы на галифе или брюках. В парадной форме цвет гимнастёрок и кителей заменили на белый, погоны тоже белые с синими просветами и кантом. Казаков одели так же, как до революции, совершенно ничего не меняя. И большевики, и белогвардейцы, и казаки остались довольными, а Бекетов успокоился, но в армию с погонами не пошёл.

Недалеко от лестницы стояли два закадычных друга – маршалы Советского Союза Будённый и Ворошилов, к ним и направился Егор с визитом вежливости.

– Добрый вечер, Климент Ефремович! Добрый вечер, Семён Михайлович! Смотрю, вы сегодня пораньше приехали, – поздоровался он.

– Здравствуйте! – пролепетала Наташа, по-прежнему робея перед героями Гражданской войны.

– Пролетарский привет красной молодёжи! – шутливо ответил Будённый, улыбаясь в усы.

– Привет ребята! Что-то ты, Наталья, сегодня вся такая революционная, кумачовая и красными звёздами увешана! – поприветствовал их Ворошилов.

– Это чтобы все буржуи видели, что мы не в лаптях ходим, и советские девушки самые красивые и счастливые. А если ещё раз полезут, так по морде получат, что без золота и бриллиантов сами останутся! – отшутился Егор.

– Это ты прав, Егор! В этот раз этим гадам так хорошо поддали! Теперь бегают, лебезят и заискивают, – поддержал разговор Семён Михайлович.

– Мы сейчас ещё новых заводов понастроим, самолеты и машины выпускать будем. Они к нам в очередь за покупками выстроятся, – гордо сказал Егор.

– Верно говоришь, Егор! Вот это дело, тут их тоже давить надо! – согласился Ворошилов.

На лестнице, ведущей в фойе, показалась чета Быстрицких. Илья Николаевич шёл, держа под руку свою жену Екатерину Семёновну. С другой стороны, справа от неё и чуть позади, шли под руку его тесть маршал Семён Константинович Тимошенко со своей супругой Анастасией Михайловной. Все, присутствовавшие в вестибюле, тут же повернулись в их сторону.

На Илье был белый китель с тремя орденами и четырьмя медалями на груди, и белые брюки с синими широкими лампасами. Слева на белом поясе с серебристой пряжкой подцеплена парадная офицерская сабля – личный подарок королевы Нидерландов Вильгельмины за освобождение Голландии от нацистов. Её эфес и ножны покрыты золотом, никелем, серебром и искусно украшены орнаментами и миниатюрами с военной символикой. На плечах белые погоны с синим кантом и тремя крупными золотыми генеральскими звёздами на них. Красивые белые волосы зачёсаны набок и слегка назад, тщательно уложены и набриолинены так, что блестели в ярком свете люстр. Густые усы, ровно подстриженные, придавали его лицу мужественный вид. На безымянном пальце правой руки сверкал широкий золотой перстень с тремя бриллиантами.

Такой же перстень и у Екатерины, но он терялся в пышности и красоте её наряда. Одета она в вечернее платье из бархата тёмно-фиолетового цвета, идеально подчёркивающее фигуру. Платье, широкое в плечах по моде, с длинными рукавами полуреглан и асимметричной юбкой-годе, спереди чуть выше пола, а сзади спадающей в виде длинного шлейфа. На талии оно искусно расшито бриллиантами в виде двух узких диагональных линий, идущих одна ниже другой от левой груди к правому бедру. Глубокое декольте. На ногах лакированные серебристые босоножки на высоком и широком каблуке. Каштановые волосы завиты длинными изящными локонами, спадающими сзади на плечи, и схвачены золотой диадемой, инкрустированной альмандиновой шпинелью красно-фиолетовой окраски. Неброский со вкусом сделанный макияж придавал её лицу свежесть и молодость. Идеальные маникюр и педикюр отлично сочетались с цветом её платья.

«Ну надо же, какая мерзавка!!!» – подумала Наташа, лицо её помрачнело, а губы непроизвольно скривились.

Изменилась в лице и Настя Лебедева, правда, не так сильно, удар она умела держать. Но никто этой реакции подруг не заметил, все взоры оказались прикованы к Екатерине Быстрицкой. Посмотрев пару минут на вновь прибывших, Егор с ужасом представил, какие слезы обиды ждут его сегодня ночью. Он хоть и выглядел на двадцать с небольшим лет, но жизненного опыта у него было за тридцать, и предугадать реакцию жены не составляло большого труда. К сожалению, что-либо поделать уже нельзя. Он успокоил себя тем, что Кирюхе сегодня тоже достанется на орехи, может, только не так сильно и эмоционально.

Вслед за Быстрицкими в фойе поднялись генеральный секретарь и председатель правления Союза писателей СССР Александр Александрович Фадеев с супругой Ангелиной Иосифовной Степановой. Завидев стоявших прямо у лестницы лауреата Нобелевской премии по литературе Ивана Алексеевича Бунина и Владимира Владимировича Набокова, вернувшихся на Родину из эмиграции, они демонстративно развернулись и пошли в противоположный конец фойе. Видимо, политика примирения Бекетова нравится не всем.

Как назло, Быстрицкие и Тимошенко направились прямо к ним. Илья, видимо, поздороваться с маршалами и соблюсти правила приличия, а Тимошенко – в свою маршальскую компанию. Екатерина Быстрицкая чувствовала себя в высшем обществе как рыба в воде, даже намного свободнее Анастасии Лебедевой. Старая сталинская гвардия знала её ещё с пелёнок и воспринимала как родную. Это создавало ещё бóльшую проблему для Наташи, которая либо молчала, либо произносила односложные реплики, часто невпопад и тушуясь.

Когда они подошли и началась беседа, Наташа кисло поздоровалась и прожгла испепеляющим, полным ненависти взглядом Екатерину насквозь. Та надменно и ехидно ей ухмыльнулась, спокойно и кокетливо продолжив разговор, как будто специально выводя Наташу из себя. Эту немую пикировку заметили только двое. Егор, потому что был очень тонкой и романтичной натурой и неплохо разбирался в чувствах, а также мачеха Екатерины – Анастасия Михайловна, потому что была опытной женщиной. Илья и остальные мужчины вообще ничего не заметили.

«Ну и слава богу!» – подумал Егор.

Ссориться с Ильёй из-за женщин не входило в его планы, а Наташу он как-нибудь сумеет успокоить сам, и буря эмоций будет только в спальне. В конце концов он мужик, и у него есть для этого нужный набор инструментов.

Белое фойе стало стремительно наполняться. По лестнице с первого этажа поднимались приглашённые, и уже не единицы, как вначале, когда они приехали, а настоящий поток. Вячеслав Михайлович Молотов вместе с супругой Полиной Семёновной Жемчужиной, как только вошли в фойе, сразу же подошли к Лебедевым и стояли, беседуя с ними.

В этом не было ничего удивительного. Бекетов создал такую хитроумную систему управления государством, распределив полномочия и сферы ответственности между своими и старой гвардией так, что, хотя формально Кирилл практически не пересекался с Молотовым, фактически он являлся куратором Наркомата иностранных дел. Шеф их двоих умело использовал для решения разных международных задач. Когда требовалось жёстко отстаивать свою линию, гнуть её до конца и предъявлять ультиматумы, в дело пускали Молотова. В случае, если достаточно мягкой силы со сглаживанием острых углов и нахождением компромиссов, то Лебедева.

Оба получили за это клички среди иностранных дипломатов и политиков. Вячеслав Михайлович – «каменная задница», а Кирилл Дмитриевич – «гуттаперчевый мальчик». Обоих боялись и ненавидели, но заискивали и пресмыкались, потому что Советский Союз стал одной из самых сильных держав мира. Анастасия очень близко сошлась с женой Молотова – приятной и изумительно душевной женщиной Полиной Семёновной, подружилась она и с их дочерью Светланой. Бывала с детьми у них на даче в гостях и приглашала в гости к себе. Полине Семёновне и Светлане очень нравились маленькие Лебедевы, они любили с ними возиться и играть, особенно с младшим Вадиком.

Приглашённые кучковались по интересам. Недалеко от Лебедевых собралась группа советских живописцев и скульпторов. Народный художник СССР Александр Михайлович Герасимов в смокинге и белой рубашке с бабочкой мило беседовал с советским скульптором-монументалистом Верой Игнатьевной Мухиной – автором знаменитого монумента «Рабочий и колхозница». Народный художник РСФСР гравёр и живописец Иван Николаевич Павлов в очках и чёрном костюме с узким галстуком общался с заслуженным деятелем искусств РСФСР, советским художником-живописцем Василием Николаевичем Бакшеевым и белорусским живописцем-пейзажистом Витольдом Каэтановичем Бялыницким-Бирулей.

В другом углу собрались учёные, окружив доктора химических наук профессора Владимира Николаевича Епатьева в звании генерал-лейтенанта технических войск и в должности народного комиссара химической промышленности. Ещё тут были вернувшийся на Родину изобретатель телевидения Владимир Козьмич Зворыкин, назначенный народным комиссаром телерадиовещания, а также профессор кафедры физики низких температур физического факультета МГУ Лев Давидович Ландау и заведующий кафедрой экспериментальной физики ЛФТИ Игорь Васильевич Курчатов.

Недалеко от того места, где в компании стояли Егор с Наташей, вокруг Сергея Сергеевича Прокофьева собрались композиторы. Что-то очень увлечённо обсуждали, видимо, его музыку к балету, на который сегодня все собрались. Заслуженный деятель искусств РСФСР и лауреат Сталинской премии Дмитрий Дмитриевич Шостакович в очках, тёмном костюме и галстуке в горошек разговаривал с Георгием Васильевичем Свиридовым и Арамом Ильичом Хачатуряном. Переехавший из США русский композитор Игорь Фёдорович Стравинский что-то объяснял Сергею Прокофьеву. Стравинскому построили дачу недалеко от правительственного посёлка, и Кудрявцевы уже два раза побывали у него в гостях и слушали музыку в исполнении автора.

Раздался первый звонок, и зрители пришли в движение. Одни из них отправились занимать места, другие же остались стоять в группах, продолжая беседовать. Подошли припозднившиеся маршалы Жуков и Ерёменко, оба без жён, как и Будённый с Ворошиловым. Потому что с жёнами у маршалов наблюдалась полная неразбериха, и Бекетов, запутавшись в их семейных отношениях, давно на это плюнул. Жуков, как турецкий султан, имел сразу трёх жён, и ни с одной из них в законном браке не состоял. Будённый же, напротив, имел двух официальных жён, и какая из них являлась самой главной, никто не знал. Ерёменко жил с женой гражданским браком, а жена Ворошилова давно прекратила появляться на публике.

По сравнению с маршалами, неразборчивыми в своих половых и семейных пристрастиях, Лебедев, Кудрявцев и Быстрицкий казались просто кремлёвским эталоном высокой нравственности и семейного благополучия. Жёны у них официальные, браки зарегистрированы, а любовницы отсутствовали. Поэтому, когда в Кремле выдавали пригласительные на супругов, получили их только те, у кого с документами всё в порядке. Из всех маршалов в порядке они оказались только у Тимошенко и у парней.

Прозвенел второй звонок, и все зрители стали расходиться по местам. Егору с Наташей нужно было пройти в бельэтаж слева от сцены, где находились их места, рядом с правительственной ложей. Он взял её под руку, и они направились по коридору, тут же встретившись с шедшим навстречу иностранным военным в белоснежном военно-морском мундире. Завидев Егора, тот заулыбался и, подойдя к ним, поздоровался:

– Buona sera, signore generale-colonnello! Oggi sta nella società bellissima signora40.

– Buona sera, signor ammiraglio! Sono contento di vederLa in teatro, ma non nell’oculare mirino. Questa signora è mia moglie, il suo nome è Natalie41.

– Molto piacere conoscerLa, signora Natalie!42

– Наташа, поздоровайся с адмиралом. Это военный атташе Италии в СССР адмирал Каваньяри, бывший начальник штаба военно-морского флота Италии при Муссолини, – шепнул ей на ухо Егор.

– Здравствуйте, товарищ адмирал! – смущённо пролепетала Наташа.

– Sei già stato al Gran teatro, signor Cavagnari?43 – попытался сгладить неловкость Егор.

– Non ancora. Sei mesi fa ero al Teatro Kirov di Leningrado. Ho ascoltato Traviata in russo44.

– Impara libretto in russo? Dicono che adesso è di moda in Europa?45

– Dimentichiamo il passato, signor Kudryavtsev! La guerra è finita, e tra i nostri paesi hanno firmato il trattato di amicizia46.

– Lo so, signor Cavagnari. L’Italia sempre va dove tira il vento47.

– L’Italia è un paese piccolo a differenza della Russia. Tutti vogliono da lei a mordere un pezzo. Devi schivare48.

– E mordere gli altri?49

– Chi vive nel passato, muore disperato50.

– Probabilmente Lei ha ragione, signor Cavagnari. La vita continua51.

– A proposito, signor Kudryavtsev, vorrei chiedere un incontro al più presto per un paio di domande52.

– Telefonami lunedi, signor Cavagnari, guarderò il mio programma di lavoro e siamo d’accordo53.

– Mille grazie, signor Kudryavtsev. Buona sera a Lei e Sua moglie!54

– Buona serata a tutti, signor Cavagnari!55

Когда адмирал отошёл, Егор процедил сквозь зубы:

– Вот пристал, как банный лист к заднице. Эти итальянцы как языком зацепятся, так на час, не меньше. Ещё хорошо, что сплетни рассказывать не стал, а то бы мы тут до конца спектакля простояли, так в ложу и не вошли.

Весь бельэтаж предназначался только для членов ЦК, а члены Политбюро занимали правительственную ложу и две соседние с ней. Места распределились так, что в первой ложе разместились чета Быстрицких и чета Лебедевых, а во второй они и холостяки Репинский с Орловым. Егор порадовался такому стечению обстоятельств. Окажись они в одной ложе с Ильёй и Екатериной, весь спектакль был бы испорчен. А так, если он и будет испорчен, то у Кирилла.

Прозвенел третий звонок, и все зрители заняли свои места. Правительственная ложа оставалась пока пустой, Бекетов задерживался, и теперь все будут ждать его. Эдуард с Алексеем разместились позади Егора и Наташи и о чём-то тихо шептались. Наташа сидела насупившись, видимо, завидуя Екатерине. Понять причину зависти он своим мужским умом не мог, ему казалось, что она выглядела красивее. Но у неё, видимо, имелось другое мнение на этот счёт. Печальным оказалось то, что Наташа так и не научилась скрывать свои эмоции, а в высшем обществе это считается дурным тоном. Как это объяснить жене, Егор пока не придумал.

Вдруг все присутствующие в зале встали и зааплодировали. С тех мест, где они сидели, не было видно, что происходит в правительственной ложе, но стало понятно, что приехал Бекетов вместе с Емельяновым, Осиповым и Измайловым. Несмотря на то, что Георгий Николаевич не требовал от них такого подобострастия, это стало привычным элементом приветствия власти в СССР, созданным в царские времена и закреплённым товарищем Сталиным, нарушать заведённый этикет не стоило, и они тоже встали и присоединились к бурной овации.

Аплодисменты продолжались долго, минут пять, после чего начали затихать. Все сели на свои места, свет в зале медленно погас, и оркестр заиграл увертюру. Занавес открылся, и прожектора осветили фигуру Жданова в костюме Ромео, а буквально через несколько мгновений вырвали из темноты сцены фигуру Улановой. Зрители вновь зааплодировали. Шекспир и Прокофьев увлекли зрителей в средневековую Верону. У Егора сильно защемило сердце: с этим городом у него были связаны самые неприятные воспоминания. Три с половиной года назад там он увидел своего погибшего товарища Гошу Жихарева, и эта боль не покидала его с тех пор.

***

В спальне тускло горел ночничок. Настя лежала на спине посередине широкой кровати, а Кирилл, встав над ней на колени, наклонился и прильнул к её груди. Она запустила пальцы в его густые кучерявые волосы, разлохматила их и ласково поглаживала его голову. Он нежно обхватил губами сосок и громко чмокал, пытаясь высосать молоко, при этом щекотал усами грудь.

– Детям оставь, безобразник! – тихо прошептала Настя.

– Не-а! – промычал он в ответ и продолжил баловаться с грудью.

Чуть больше часа назад они вернулись из Большого театра. Дети уже спали, няне каким-то чудом удалось их уложить и усыпить. При этом Макс и Глеб спали вместе в обнимку в одной кровати, и это была кровать Глеба. Вадик же спал рядом с няней. Настя осторожно закрыла дверь детской спальни, чтобы их не разбудить. Прошла в большую спальню, где находился её будуар, сняла вечернее платье с украшениями и отправилась принимать душ. По Кириллу было видно, что он уже завёлся и с нетерпением ждал «сладкого». Всем окружающим почему-то казалось, что он спокойный, уравновешенный и невозмутимый. Наверное, в жизни так и было, только не в постели. Там он мгновенно перевоплощался, становясь страстным, пылким и очень темпераментным. В таком состоянии мог зависнуть на сутки. Сначала Настю это пугало, но потом она привыкла, хорошо изучила мужа и научилась управлять этим процессом. Он сразу же стал гармоничным и приятным.

Не успела она выйти из ванной комнаты, как туда проскользнул Кирилл, уже в домашнем халате. «Вот нетерпеливый!» – подумала она и пошла в спальню.

Скоро придётся умерить его страсть, она была беременна, шёл уже четвёртый месяц, но пока она про это молчала. Точнее, сказала об этом по секрету только Наташе Кудрявцевой и Полине Семёновне Жемчужиной, но те точно будут молчать и больше никому не скажут. Она долго думала, что делать с этой беременностью. В какой-то момент её охватила необъяснимая тревога, начали мучить сомнения. В голову лезли самые разные глупые и дурацкие мысли. Но Кирилл, как будто почувствовав это, вдруг взял и отрастил усы, начал выглядеть старше и серьёзнее. Да и страсти в нём в последнее время заметно прибавилось. Дверь в спальню открылась, вошёл Кирилл, снял халат, повесив его у двери, и прыгнул к ней в постель.

Настя положила ему руку на бедро и нежно начала гладить, медленно поднимаясь вверх. Волосы на ноге у него были густые и мягкие, как коврик. Рука коснулась члена, тот оказался уже очень твёрдым, а головка его полностью открыта, и с кончика свисала капелька тягучей жидкости. Похоже, муж насмотрелся балета, перевозбудился и был готов к интимной близости до утра, благо, завтра выходной. Она слегка потянулась рукой и, нащупав его шарики, прикоснулась к ним, начав их игриво щекотать, поглаживая. Они свисали, почти касаясь её бёдер, причём левый заметно ниже правого, и были такие пушистые. Кирилл замурлыкал от удовольствия и подался всем телом навстречу её руке, видимо, намекая, чтобы ему ещё пощекотали и погладили яички. А сам сильнее присосался к груди.

«Почему все мужики Лебедевы одинаковы? Страсть как любят, когда им гладят яйца. Маленькие, когда им писюльки моешь, тоже прямо подставляются. Может, на этот раз доченька родится?», – подумала Настя, а вслух громко задала вопрос:

– Кирюша, знаешь, что ты наделал?

– Что? – озадаченно спросил он, оторвавшись от груди и посмотрев на неё по-детски удивлённо своими большими глазами.

– Ещё одного ребёночка! Уже четвёртый месяц пошёл. Поэтому ты теперь будь поосторожнее, не усердствуй, там ведь малыш!

Он прильнул к её губам, ворвался в рот своим горячим языком, и они слились в страстном поцелуе.

***

Егор вернулся со службы далеко за полночь. У него выдался очень тяжёлый день. С утра – коллегия Наркомата обороны СССР, которую проводил комиссар обороны Николай Васильевич Измайлов. Слушали доклад Егора, как начальника Главного бронетанкового Управления Красной армии о техническом состоянии и боевой готовности бронетанковых войск в Европе и на Дальнем Востоке. Картина вырисовывалась совсем не радужная. Если во время войны постоянно не хватало новых танков, промышленность не справлялась с потребностями армии, и даже в японскую кампанию 44-года механизированные дивизии ещё были укомплектованы остатками лёгких танков довоенного производства Т-26, Т-28, БТ-5 и БТ-7, то после войны ситуация изменилась на обратную.

Советская танкостроительная промышленность после пистонов, которые ей навставлял Бекетов, раскочегарилась и запустила в массовое производство новейшие модели танков и боевых машин. В войска начали поступать Т-72БА, БМП-3 и БМД-3, самые совершенные танки и боевые машины пехоты и десанта, которые могли выпускать советские заводы без проведения глубочайшей модернизации производственных мощностей. Казалось бы, только радуйся, что через пять лет титанического труда они сумели выжать из промышленности то, что предусматривалось первоначальными планами и компьютерными расчётами. Но нет! Новая техника оказалась настолько сложной в эксплуатации и боевом применении, что советские колхозники – основа Красной армии – смотрели на неё, как баран на новые ворота.

Эксплуатировать и воевать на такой технике могли опять только свои парни-танкисты. Егору в срочном порядке нужно было придумывать, как организовать обучение в войсках и быстро освоить новые танки и боевые машины так, чтобы не пострадала боеготовность дивизий и армий. После коллегии его вызвал в Кремль Бекетов и поставил задачу: начать глубокую модернизацию советского танкостроения. К 53-му году промышленность должна была освоить платформу «Армата» и начать выпуск танков «Т-14» со 125-мм пушкой «2А82» и, соответственно, все виды боеприпасов к ней, а также боевую машину пехоты «Т-15», ремонтно-эвакуационную машину «Т-16», боевую машину огневой поддержки «Терминатор-3» и боевую машину десанта БМД-4.

В результате Егора нагрузили так, что он не заметил, как служебный автомобиль домчал его от Кремля до дачи. На втором этаже света не было ни в одном окне. Наверное, Наташа не дождалась его и легла спасть. Правда, это казалось необычным, жена всегда ждала его, как бы поздно он ни приехал, они вместе пили чай, он принимал душ, и они ложились спать. Крайне редко, если он не мог приехать и оставался в Москве, то всегда звонил и предупреждал её об этом. Сегодня он ей не звонил, зная, что приедет домой обязательно, хоть и очень поздно.

«Может, сильно устала?» – подумал он.

Егор вошёл в холл, снял сапоги и быстро поднялся на второй этаж. Тихо подошёл к спальне и осторожно открыл дверь. В спальне никого не было. Он включил свет. Кровать пустая и аккуратно застелена ещё с утра. Он быстро обошёл все помещения, заглядывая в каждое и включая свет. На втором этаже Наташи не было. Его охватила тревога и появилось ощущение, что случилось что-то из рук вон выходящее. Спустившись на первый этаж, он заглянул в гостиную и на кухню. Везде пусто. Чрезвычайно встревоженный, он вошёл в комнату охраны. За мониторами сидел молодой гвардии вахмистр и наблюдал за периметром.