Читать книгу Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль - Страница 14

Летом 1900 года Рутенберг вернулся в Санкт-Петербург. Город встретил его солнцем, зеленью парков, праздной публикой на Невском, и белыми ночами. Омытые зимними и весенними дождями фасады дворцов и тротуары блестели чистотой, а сияющий позолотой купол Исаакиевского собора был виден издалека.

За минувшие полтора года многие его связи были утрачены и забыты, и ему потребовалось время, чтобы выйти на прежних знакомых. Один из них привёл его на встречу группы «Рабочее знамя». Там он и увидел Савинкова. Друзья тепло обнялись. Им было о чём поговорить, они были молоды и голодны и вскоре уже сидели в трактире на соседней улице.

– Ну, рассказывай, Мартын, о своих приключениях. Я помню, ты поднял технологов на стачку, за это тебя тогда выгнали из института.

– Да, меня выслали из города, и я оказался в симпатичном южном городе Екатеринославе.

– Слышал о таком, – произнёс Борис. – Григорий Потёмкин его строил, и показал Екатерине Великой во время их поездки по Новороссии. Ей очень понравилось.

– А ты неплохо знаешь историю, – улыбнулся Пинхас. – Так вот, мне помогли устроиться чертёжником на Александровский Южно-Российский металлургический завод. Потом меня заметил один либерал и порекомендовал на Екатерининскую железную дорогу. Там сблизился с социал-демократами, но их «катехизис» большое впечатление на меня не произвёл. Они больше склонны к легальным ненасильственным методам борьбы. Но я уже убедился, что самодержавие этим не сломить. Списался с Дмитриевым, приятелем из Технологического, и он позвал меня сюда. А ты чем занимался всё это время, тебя ведь тоже арестовали?

– Меня и многих моих товарищей отчислили тогда из университета. Я уехал в Германию. Пригодилось знание немецкого, и год я проучился на юридическом в Берлине и Гейдельберге. Но не мог я сидеть без дела в эмиграции и участвовать в пустопорожних дискуссиях. Потому вернулся и поселился у старшего брата. Всё идёт к тому, что все группы и кружки скоро объединятся в партию.

Они насытились мясной солянкой и кулебякой и с видимым удовольствием предались воспоминаниям.

– Образование не хочешь закончить? – спросил Борис.

– Думаешь, меня восстановят после бунта, который я с товарищами у них учинил?

– Попытайся, я слышал, некоторых приняли обратно.

– Пожалуй, стоит попробовать, – сказал Пинхас.

Друзья расплатились с трактирщиком и вышли на улицу.

– Рад был встрече, Мартын Иванович.

– Я тоже, Борис.

– Ну, пока. Я должен ехать. У меня свидание с прекрасной дамой.

Приятель поднял руку и вскоре сел в остановившуюся пролётку. Пинхас махнул ему на прощанье и остановился в задумчивости. Потом перешёл на другую сторону улицы и вызвал пролётку.

– Подбрось-ка меня, любезный, к Технологическому институту, – сказал он ямщику.

– Извольте, барин, – кивнул тот, натянул поводья, и лошадь проворно побежала по залитой солнцем улице.

К большому удивлению, в институте его восстановили. Сказались его значительные успехи в учёбе, и, возможно, отсутствие у полиции серьёзного компромата на него за время пребывания в Екатеринославе.