Читать книгу Очная ставка с участием несовершеннолетнего обвиняемого - Р. И. Зайнуллин - Страница 4

Наука о нравственности – этика – одна из древнейших теоретических дисциплин, которую принято считать «практической философией», поскольку основным ее предназначением было решение повседневных нравственных проблем, возникавших перед человеком: как нужно поступать, что следует считать добром, а что злом, что справедливым, а что нет и т. д[28].

Особую научную и практическую ценность представляет мораль в правоохранительной деятельности государства, поскольку она поддерживается им в качестве средства защиты нормативов равенства и справедливости[29], а также затрагивает права и свободы человека. В данной связи сформировалась специальная отрасль научных знаний – судебная этика, которая изучает моральные идеалы, принципы и нормы осуществления правосудия, нравственного содержания деятельности участников судопроизводства, правоотношений, складывающихся в процессе расследования и судебного рассмотрения уголовного дела[30]. Возникновение судебной этики в качестве самостоятельного направления в науке уголовного процесса закономерно и объясняется в первую очередь «разнообразием моральных отношений, возникающих в сфере судопроизводства, и остротой моральных конфликтов, сопровождающих правоохранительную деятельность»[31].

В последнее десятилетие судебная этика приобретает все большее значение в связи с тем, что Российская Федерация развивается как правовое, демократическое и цивилизованное государство, что определяет необходимость обращения к нравственным началам в правоохранительной деятельности.

Расследование преступлений является особым видом государственной деятельности, носящим властно-распорядительный характер, и лицо, осуществляющее его, должно отвечать повышенным нравственным требованиям и обладать высокими психологическими и нравственными качествами, тем более когда речь идет о расследовании преступлений несовершеннолетних.

А. С. Кобликов отмечал, что в своей деятельности следователь всегда руководствуется тремя видами правил: процессуальными, криминалистическими и нравственными[32]. Все указанные правила находятся в тесном взаимодействии и не могут противоречить друг другу, и очевидно, что главенствующими среди них являются процессуальные требования, т. е. требования закона. В то же время закон должен быть высоконравственным.

Нравственные основы производства очной ставки мы рассматриваем с двух позиций:

– нравственные требования, предъявляемые к производству всех следственных действий, в том числе к очной ставке (общее);

– нравственные начала, характерные для очной ставки с участием несовершеннолетнего обвиняемого (частное).

Любое применение тактического приема, в том числе и решение вопроса о допустимости производства следственного действия, связано с рядом условий, среди которых выделяется такое обязательное условие, как этичность. Этичность приема как условие может быть общей, равной для всех случаев, и специфической, зависящей от конкретной ситуации, складывающейся в ходе расследования или судебного разбирательства[33]. Данное утверждение выглядит более справедливым, если учесть, что этические правила в большинстве случаев не имеют фиксированной формы, в отличие от правовых норм, которые строго закреплены законом. Поэтому этические правила нередко толкуются следователем в процессе расследования в зависимости от ситуации и внешних обстоятельств. В связи с этим в данном параграфе будут рассмотрены лишь общие нравственные требования, предъявляемые к производству всех следственных действий. Говоря о нравственности производства следственных действий, мы исходим из того, что нравственность следственного действия не может существовать в отрыве от нравственности лица, его производящего.

Среди нравственных требований, предъявляемых к лицу, производящему расследование преступлений несовершеннолетних, в том числе и очную ставку с их участием, выделяются такие, как беспристрастность, объективность, гуманность, справедливость, честность, высокая культура общения при строжайшем соблюдении законности и т. д. Каждый из нас хорошо знаком с вышеперечисленными человеческими добродетелями, поэтому раскрывать их значение не имеет смысла. Отметим лишь, что при неоспоримой важности всех указанных нравственных требований необходимо выделить те из них, которые являются основополагающими, лежат в основе всех других нравственных требований, из которых вытекают последние. Таковыми, на наш взгляд, являются объективность, гуманизм и честность. Думается, что именно эти нравственные категории – те самые «три кита», на которых держится нравственность следователя при расследовании преступлений, в том числе и в отношении несовершеннолетних. Данное утверждение согласуется и с результатами опроса следователей и несовершеннолетних осужденных. Та к, при ответе на вопрос «Каким наиболее важным, на ваш взгляд, качеством должен обладать следователь, расследующий преступления несовершеннолетних?» 47 % от общего числа опрошенных следователей назвали объективность, 24 % – гуманизм, 19 % – честность, остальные 10 % поделили между собой такие качества, как справедливость, беспристрастность, строжайшее соблюдение законности, высокая культура общения и т. д. К сожалению, приходится констатировать, что честность подавляющее большинство следователей не относят к своим необходимым качествам. Не менее настораживающим является и тот факт, что такое важное качество, как объективность, отметила только половина опрошенных работников правоохранительных органов. Несовершеннолетние осужденные ответили на этот вопрос следующим образом: 51 % – гуманизм (человек как высшая ценность), 24 % – честность, 13 % – объективность, 8 % – справедливость, 4 % – другие качества.

Итак, одной из основных и важнейших характеристик следователя является его объективность, которая с нравственной точки зрения выражается в первую очередь в том, что следователь должен рассматривать все следственные версии, собирать всю возможную информацию о личности участников предварительного расследования, прежде всего о личности несовершеннолетнего обвиняемого.

На наш взгляд, отсутствие такого качества, как объективность, приводит к тому, что следователь будет разрабатывать только ту версию, которую он считает наиболее верной, невзирая на другие и не принимая во внимание те обстоятельства, которые противостоят ей, что, несомненно, противоречит презумпции невиновности. В подобных ситуациях усилия следователя направлены только на получение …объективность, гуманизм и честность. Думается, что именно эти нравственные категории – те самые «три кита», на которых держится нравственность следователя при расследовании преступлений, в том числе и в отношении несовершеннолетних признания от несовершеннолетнего обвиняемого. Такой «обвинительный уклон» чреват тем, что существует реальная угроза осуждения невиновного и упускается возможность изобличения виновных лиц. Применительно к очной ставке такой исход возможен в случае проведения этого следственного действия с участием самооговаривающегося несовершеннолетнего с целью дополнительного процессуального закрепления его «признательных» показаний, а не в целях устранения существенных противоречий, проверки версий и разоблачения самооговора.

В этой связи обоснованным является замечание И.А.Макаренко: «Объективность расследования преступления включает в себя беспристрастность при проверке выдвинутой версии. Следователь должен критически относиться к своим первоначальным предположениям. Чем тщательнее он проверяет выдвинутую версию, не упуская другие, возможные по обстоятельствам дела, чем шире сопоставляет свои выводы с фактами реальной действительности, тем надежнее обеспечивается установление истины»[34].

Этический принцип объективности следователя выражается в таких процессуальных положениях, как презумпция невиновности – обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность (ст. 14 УПК РФ); стороны обвинения и защиты равноправны перед судом (ст. 15 УПК РФ); судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на их совокупности, руководствуясь при этом законом и совестью; никакие доказательства не имеют заранее установленной силы (ст. 17 УПК РФ).

Объективность приобретает особую этическую форму в связи с тем, что следователь – это прежде всего человек, которому, как и любому человеку, присущи различные эмоции относительно личности и поведения обвиняемого. Думается, несомненным является тот факт, что эмоциональное состояние следователя не может определять его позицию по уголовному делу. Подростки нередко совершают тяжкие преступления с особым цинизмом, дерзостью, что вызывает к ним негативное отношение. Однако, расследуя преступление, следователь всегда должен быть беспристрастным и объективным[35].

Объективность – это тот стержень, та основа, на которой держится справедливое разрешение уголовного дела и достижение истины. Д. П. Котов по этому поводу писал: «В отношении любого человека – опасного рецидивиста и бытового склочника, потерпевшего и просто обиженного лица – осуществляющие производство по уголовному делу лица обязаны быть максимально выдержанными, тактичными, хладнокровными, собранными, спокойными, корректными и целеустремленными в осуществлении задач уголовного судопроизводства. И как бы при этом ни велико было эмоциональное и умственное напряжение, как бы ни тяжело было сдержать гнев по отношению к убийце, насильнику, грабителю, срыв недопустим так же, как недопустимы угрозы, грубость, обман, какими бы соображениями и причинами они ни объяснялись»[36].

В юридической литературе высказываются мнения, обусловленные пониманием предварительного следствия как процесса борьбы, конфликта, противоборства[37]. Противоречие подобной концепции такой нравственной характеристике следователя, как его объективность, состоит в том, что «…следствие рассматривается не как процесс беспристрастного исследования обстоятельств дела в интересах справедливости, а как поединок следователя с обвиняемым, где необходимо обеспечить победу следователя над обвиняемым»[38]. Поэтому мы разделяем позицию ученых, считающих подобные определения процесса расследования противоречащими сущности предварительного следствия как процесса установления истины в уголовном судопроизводстве, неизбежно приводящими к превращению расследования в борьбу с личностью, что не только безнравственно, но и незаконно[39].

Таким образом, объективность следователя должна выражаться в его беспристрастности, во всестороннем изучении всех возможных версий, высокой правовой культуре следователя, отсутствии «процессуального нигилизма», поверхностного ведения следствия. Следователь обязан не только обеспечить строжайшее соблюдение процессуального закона, но создать здоровую нравственную атмосферу, уважать достоинство всех участвующих в деле лиц.

М. С. Строгович по этому поводу отмечал, что следователь обязан исчерпывающим способом исследовать обстоятельства как уличающие обвиняемого и отягчающие его вину, так и оправдывающие обвиняемого и смягчающие его ответственность. Это следователь должен делать самым тщательным образом, каково бы ни было его мнение о виновности обвиняемого[40].

Несовершеннолетний обвиняемый – особая процессуальная фигура в связи с ее возрастными и нравственно-психологическими особенностями. Поэтому, как справедливо отмечал Л. Л. Каневский, расследование преступлений несовершеннолетних создает сложную систему нравственных отношений[41]. При этом центральным элементом указанных отношений, на наш взгляд, является объективность как основной нравственный принцип отправления правосудия в отношении несовершеннолетних.

Еще одним основополагающим нравственным принципом деятельности следователя является гуманизм[42]. Л. Л. Каневский понимал под гуманизмом не только уважительное отношение к личности, но и убеждение в безграничности возможностей человека и его способности к совершенствованию[43]. Гуманизм как нравственный принцип деятельности следователя закреплен и в международных правовых актах, и в Конституции и УПК РФ, что, несомненно, свидетельствует о его огромном значении. В частности, принцип гуманизма закреплен в ст. 9 УПК РФ, которая запрещает осуществление действий и принятие решений, унижающих честь участника уголовного судопроизводства, а также обращение, унижающее его человеческое достоинство либо создающее опасность для его жизни и здоровья. Более того, она устанавливает запрет насилию, пыткам и другому жестокому обращению.

Гуманизм приобретает особое значение в связи с тем, что, расследуя преступление, должностное лицо в ряде случаев воздействует на психику человека. В этой связи требует разрешения вопрос отграничения допустимого психологического воздействия на личность в процессе производства очной ставки от психического насилия, которое во всех случаях является противоправным и антигуманным.

Правомерное психическое воздействие отличается от психического насилия наличием у подвергающегося воздействию лица свободы выбора той или иной позиции[44]. Это представляется справедливым, если исключить ситуацию, в которой внешне свободный выбор является следствием ранее примененного психического насилия и вызванного им состояния.

К правомерному и нравственно оправданному психическому воздействию на личность следует отнести такое воздействие, которое понимается как «положительное влияние на психику человека, как создание наиболее благоприятных условий для течения психических процессов, поддержания активных условий для течения психических состояний и проявления положительных психических свойств личности»[45]. Поскольку подростковый возраст характеризуется повышенной эмоциональностью и самолюбием, обостренным чувством собственного достоинства, то высокомерие и пренебрежение являются неприемлемыми с точки зрения этики. В то же время отношение следователя к участникам уголовного судопроизводства не должно перерастать в панибратство, так же как и строгость, официальность – в жестокость.

Особое значение при расследовании преступлений приобретает и такой нравственный принцип, как честность. Еще в ст. 405 Устава уголовного судопроизводства 1864 г. было предусмотрено положение: «Следователь не должен домогаться сознания обвиняемого ни обещаниями, ни ухищрениями, ни угрозами, ни тому подобными мерами вымогательства»[46]. Однако опросы следователей показали, что 81 % от общего числа респондентов прибегают в случае необходимости к обману и лишь 19 % никогда его не используют. Мы же поставим вопрос иначе: может ли обман быть нравственно оправданным в зависимости от конкретной следственной ситуации?

В юридической литературе дается однозначно отрицательный ответ на него. Та к, А. С. Кобликов, А. Р. Ратинов, М. С. Строгович отмечают при этом, что обманом следует считать и тактические приемы, которые традиционно именуются «следственными хитростями» и «психологическими ловушками»[47] (сущность следственной хитрости состоит в оперировании информацией, благодаря чему попытки преступника и иных заинтересованных лиц использовать в своих целях информацию о материалах и планах расследования не достигают цели, а, напротив, служат на пользу раскрытия преступления)[48].

Мы не можем согласиться с подобной точкой зрения. Считаем, что указанные авторы в своих работах оперируют нравственной категорией честности в ее абсолютном, абстрактном понимании. Применение подобной абстракции к конкретной реальной следственной ситуации, несомненно, приведет к внутриличностному конфликту следователя, ибо «в сознании следователя возникает противоречие между отдельными ценностями, его ценностная ориентация подвергается испытанию»[49]. Действительно, порой перед следователем встает выбор: использовать в допустимых пределах обман либо «провалить» дело. Если следовать традиционной точке зрения, исходить из абсолютной категории честности, то выбор всегда должен быть в пользу второго варианта.

Совершенно противоположное решение данного вопроса предлагает Р. С. Белкин в одной из своих работ. Вполне справедливо он отмечает, что «отрицательная моральная оценка таких действий не препятствует их совершению, если на шкале ценностей они выступают как «меньшее зло», если их цели безусловно нравственны»[50]. Таким образом, Р. С. Белкин делает выбор в пользу первого варианта, т. е. полагает, что обман нравственно оправдан и допустим тогда, когда представляется как «меньшее зло».

Ради справедливости необходимо отметить, что Р. С. Белкин в той же работе приводит разновидности обмана, которые в любом случае являются нравственно недопустимыми: – обман, основанный на правовой неосведомленности противостоящего следователю лица, незнании им своих прав и обязанностей, на его ошибочных представлениях о правовых последствиях своих действий; – обман, основанный на заведомо неисполнимых обещаниях этому лицу (нереальных льгот, незаконных послаблений и т. д.); – обман, основанный на фальсифицированных доказательствах, специально изготовленных свидетельствах «признания соучастников»; – обман, основанный на дефектах психики подследственного и иных его болезненных состояниях; – обман, основанный на мистических предрассудках и религиозных убеждениях противостоящего следователю лица.

Не оспаривая категоричность этих ограничений и поддерживая их, в то же время исходя из целей настоящей работы, считаем необходимым дополнить этот список еще одним ограничением – категорически недопустим обман в отношении несовершеннолетних.

Нельзя забывать, что следователь – это представитель власти, обладающий возможностью применения мер государственного принуждения и выполняющий, наряду с другими, воспитательную функцию. Поэтому считаем недопустимым использование обмана как средства достижения цели очной ставки с участием несовершеннолетнего обвиняемого, в том числе и любых других следственных действий.

Как верно отмечает И.А.Макаренко, «…только честность в отношениях с подростком в процессе расследования может вызвать сомнения в правильности своего поведения у тех, кто раньше не задумывался над этим вопросом, и укрепить раскаяние у тех, кто осознал пагубность своего поведения»[51].

Таким образом, личность следователя и его профессиональная деятельность должны отвечать повышенным нравственным требованиям и обладать высокими моральными качествами.

Интересным представляется вопрос о соотношении свободы выбора тактики производства следственного действия. Н. П. Хайдуков по этому поводу пишет: «Если в процессуально-тактической ситуации возникло противоречие между отдельными ценностями и сохранить их обе при достижении общественно значимой цели не представляется возможным, то целесообразно и морально оправданным будет такое тактическое решение, которое направлено на сохранение наиболее значимой в данной ситуации ценности, подобно тому, как при крайней необходимости (ст. 14 УК РФ) законным является действие, которым причинен вред меньшему благу в целях предотвращения вреда большему»[52]. Другими словами, если сложившаяся следственная ситуация требует от следователя применения при производстве следственного действия тактического приема, являющегося «сомнительным» с точки зрения его этичности, то следователь может и должен его применить, если такое применение отвечает целям предотвращения вреда большего. Думается, что такая позиция справедлива, целесообразна и практична, но не в отношении несовершеннолетних, поскольку ввиду возрастных и нравственно-психологических особенностей подростка слишком уж велик риск наступления таких опасных последствий, как самооговор, оговор невиновных, развитие у несовершеннолетнего низменных побуждений и чувств и т. д. Поэтому мы считаем, что свобода выбора тактики производства следственного действия в отношении несовершеннолетнего должна ограничиваться категорическими и абсолютными нравственными предписаниями и запретами.

Как справедливо отмечает С. А. Шейфер, «свобода выбора должна ограничиваться предписаниями об уважении чести и достоинства личности (ст. 9 УПК РФ) и исключать применение приемов, основанных на сообщении допрашиваемому ложных сведений, ином обмане, незаконных обещаниях и других подобных действиях»[53].

А. Ф. Кони отмечал, что процессуальное право не просто признает законность вторжения в область своего применения требований нравственности, но и старается в тех случаях, где эти требования можно осуществить прямыми предписаниями, дать им необходимое выражение[54]. Действительно, наиболее значимые универсальные моральные нормы закрепляются в качестве принципов уголовного судопроизводства[55], в качестве общих требований к проведению отдельных следственных действий. Среди них можно выделить такие, как приоритет общепризнанных норм международного права, строжайшее соблюдение буквы и духа закона, принцип объективности, отсутствие предвзятости, стремление не причинять вреда при проведении любых следственных действий.

Специфические задачи следствия и правовые условия его производства не отменяют действия общих принципов и норм морали, регулирующих поведение людей, их отношение друг к другу. В этой связи нам представляется справедливым предложение Н. И. Порубова о создании некоего «единого этического режима предварительного следствия»[56], который в обобщенном виде определял бы этические требования производства всех следственных действий.

Как уже было отмечено, нравственные требования, предъявляемые при производстве очной ставки, не ограничиваются рамками общих этических принципов. Их содержание намного шире в связи с необходимостью учета складывающейся ситуации и личности участников данного следственного действия. Та к, нравственные требования при производстве очной ставки с участием несовершеннолетнего будут более содержательными, нежели нравственные требования, предъявляемые к производству очной ставки со взрослыми участниками. Подобное утверждение будет справедливым и в отношении очных ставок, проводимых в разных следственных ситуациях.

Нравственные критерии и аргументы проведения очной ставки должны обязательно учитываться на стадии принятия решения об ее проведении, а также при планировании данного следственного действия. Не исключены случаи, когда соблюдение норм нравственности и морали не позволит производство тактически оправданной очной ставки и следователю придется от нее отказаться[57].

Например, возможность причинения в процессе очной ставки нравственных страданий как допрашиваемому несовершеннолетнему, так и его родителям, по мнению С. Г. Любичева, не учитывает Л. М. Карнеева, когда приводит следующий пример: «Известен случай, когда получению правдивых показаний на очной ставке от лица, обвинявшегося в изнасиловании несовершеннолетней, способствовало присутствие при этом ее матери. То страдание, которое испытывала мать, слушая рассказ своей дочери на очной ставке, несомненно, повлияло на поведение обвиняемого, который раньше держался нагло и утверждал, что половой акт был добровольным. Очная ставка закончилась тем, что, сознавшись, обвиняемый раскаялся в совершенном преступлении и просил прощения у потерпевшей и ее матери за то горе, которое он им причинил». По справедливому, на наш взгляд, замечанию С. Г. Любичева, «не следует на основе этого случая выдвигать общую положительную рекомендацию практике. В ходе указанной очной ставки не только мать допрашиваемой должна была страдать, но и потерпевшая, вынужденная рассказывать о совершенном над ней насилии в присутствии матери, должна была особенно тяжело переживать происходящее. Подобная очная ставка не согласуется с этическими требованиями бережного отношения к человеку и не может быть оправдана тактической целесообразностью»[58].

Следователь должен быть уверен в необходимости проведения очной ставки еще до начала планирования предстоящего следственного действия, а его уверенность должна быть подкреплена вескими основаниями.

Принимая решение о проведении очной ставки с участием несовершеннолетнего обвиняемого, следователю необходимо помнить, что такое следственное действие сопровождается дополнительной эмоциональной нагрузкой и носит исключительный характер с точки зрения морали. Поэтому, если существует возможность устранения существенных противоречий посредством других следственных действий, например посредством повторного допроса, то следователю необходимо отказаться от ее проведения, поскольку очная ставка сопровождается конфликтом показаний, что может вызвать у допрашиваемых лиц стрессовое состояние.

С. Г. Любичев, анализируя подобную ситуацию, справедливо отмечает, что проведение очной ставки нередко вызывает эмоциональную напряженность ее участников. Это в ряде случаев может привести к серьезной душевной травме одного из них. Поэтому мораль требует от следователя (дознавателя) осторожного подхода к решению вопроса о проведении очной ставки между обвиняемым и потерпевшим, который испытал в связи с совершением преступления сильное эмоциональное потрясение. Решая вопрос о проведении очной ставки, следователь обязан учитывать обстоятельства конкретного дела, личность допрашиваемых, существующие между ними отношения и их эмоциональное состояние в момент совершения преступления. В тех случаях, когда очная ставка может иметь тяжелые отрицательные последствия для потерпевшего, отказ от ее проведения будет нравственно оправдан[59].

Таким образом, нравственность применения тактических приемов в отношении несовершеннолетнего обвиняемого строится как на общих принципах морали и нравственных основах профессиональной деятельности следователя, так и на специфических нравственных требованиях, характерных для конкретных следственных ситуаций, которые будут рассмотрены в следующих главах.