Читать книгу Сила трёх камней - Рада Мурашко - Страница 7

Ночью никому не спалось. Майя неслышно поднялась с кровати и тенью выскользнула из дома, стараясь не потревожить родителей. Впрочем, тем тоже было не до сна. Обессиленная Селия бессмысленно смотрела на огонь в камине, изредка бросая взгляд за окно, в непроглядно тёмную ночь, каких ещё не бывало в Милливорде, и горестно вздыхала.

Альдор встревоженно хмурился, заботливо обнимая жену. Всю жизнь его преследовал страх, что однажды его фея, появляющаяся из лунного луча и в нём же растворяющаяся, исчезнет навсегда. И вот теперь, когда он уже привык к счастью, поверил в долгую беззаботную жизнь вместе с возлюбленной, этот страх начал сбываться.

Ему казалось, что Селия уже сейчас, с каждой минутой становится всё менее осязаемой. Конечно, она говорила, что время ещё есть и всё ещё может закончиться счастливо для всех. Альдор упорно заставлял себя в это поверить, но всё равно удушающее, безнадёжное отчаяние охватывало его при каждом взгляде на бывшую фею.

Он давно знал, что ни один волшебник не может просто так пожертвовать для кого-то своей силой. Силой, которая и составляет суть сотканного из магии существа, без которой любой чародей теряет форму, мысль и даже собственный дух. Только Светлый Демиург когда-то мог сохранить жизнь обессиленной сущности, теперь же каждый расставшийся со своим могуществом волшебник обречён медленно таять, чтобы в конце снова стать бессмысленной и бессознательной частью Хаоса.

Селия рассказала это много лет назад, ещё во время их первых встреч. Тогда ему было интересно прикоснуться к неведомому загадочному миру, оказаться посвящённым в тайны чужой жизни.

Именно любопытство когда-то давно влекло его к Вечному лесу. Королевский указ, запрещающий жителям Фаллаборга приближаться к таинственной земле, только сильнее пробуждал интерес. Как и пугающие рассказы стариков о смельчаках, которые всё же решались отправиться туда, но обратно не вернулись.

Мельник, тогда ещё совсем юный и до глупого отважный, часто подходил к самой границе, зачарованно вглядываясь в загадочно шумящую даже при тихой погоде чащу. Казалось, при его приближении деревья склоняются ниже, угрожающе раскидывают ветви, готовясь исхлестать незадачливого путника при первом же посягательстве на их территорию.

Он много слышал об этих деревьях, которых в деревне почтительно называли стражами леса. Говорили, они никого не пропускают в своё царство. Стоит только оказаться в пределах их досягаемости, как длинные корни тут же поднимаются из-под земли, обхватывают несчастного, будто щупальцами, и навеки утаскивают к себе.

Альдор не слишком-то верил в эти истории, но всё-таки долго не решался переступить условную черту, отделяющую земли Фаллаборга от Вечного леса. И всё же однажды любопытство победило.

Он сделал решающий шаг и зажмурился, невольно ожидая чего-то страшного. Однако ничего не произошло. Деревья только зашумели громче, будто пытаясь выразить ему своё неодобрение, и плотнее сомкнули ветви, закрывая неприметную узкую тропинку.

– Я просто гость, – громко произнёс мельник. – Не враг.

Луна, до этого равномерно освещавшая всю опушку, вдруг будто сжалась, собравшись в один яркий луч. Вскоре и этот луч оторвался от небосклона, устремившись на маленькую поляну, где, уже со всех сторон окружённый деревьями, зачарованно замер Альдор.

За считанные мгновения пятно света обрело человеческие очертания. Ещё немного, и фигура перестала быть светящейся и прозрачной. Теперь её можно было и не отличить от обычной человеческой девушки.

– Гость – это тот, кто приходит по приглашению, – заметила она, видимо, решив обойтись без приветствий.

– Простите, – смущённо пролепетал мельник. – Но я…

– Ты знаешь, что вход в лес запрещён жителям других земель, – утвердительно произнесла незнакомка.

Альдор только покорно склонил голову, признавая вину.

– Тогда зачем ты пришёл?

– Узнать… Узнать, почему никому нельзя сюда ходить.

Волшебница рассмеялась – совсем беззлобно, с какой-то детской радостью.

– А ты знаешь, что непременно исполняются только последние желания? – теперь она явно дразнилась, открыто радуясь нежданной возможности поболтать.

Ей было скучно в одиночестве бродить по небосклону нескончаемо долгими ночами. Конечно, можно было расчесывать кроны деревьев или играть в салочки с волками, но все эти развлечения давно наскучили лунной фее. А за пределами Вечного леса её вообще почти не замечали.

Люди закрывались в своих домах и торопились лечь спать, едва только солнечная Лорана уступала ей небесную дорогу. Тролли и гномы любили её мягкий свет только за то, что он не слепил глаза, привыкшие к постоянному сумраку шахт. Лугуты и эльфы радовались её приходу, но даже они почти никогда не поднимали головы, чтобы отыскать её глазами. Упоительные пляски и игры под нежными бледными лучами не оставляли времени для раздумий и разговоров.

И вот нашёлся человек, который готов был разговаривать с ней бесконечно. Селия ясно видела, что в нём нет ни злости, ни корысти – только ищущий ум и беспокойный дух, которым мало простой жизни смертных.

Она разрешила, и Альдор стал приходить каждую ночь. Убедившись, что весь мир, кроме них двоих, крепко спит, Селия спускалась на землю, и они говорили. Говорили все предрассветные часы, которые внезапно оказались такими короткими. Потом Альдор спешил обратно в деревню, пока её обитатели не проснулись и не высыпали на улицу. Никто не должен был догадаться, где пропадает ночами молодой мельник.

И так остальные Хранители леса были против этого странного союза, который с каждым днём всё больше и больше переставал быть только дружбой. Когда фея сказала об этом в первый раз, Альдор испугался. Он много слышал о могуществе объединившихся чародеев леса и боялся, что по их воле может больше никогда не увидеть лунную волшебницу. Однако Селия только рассмеялась в ответ на его тревоги.

– О, нет, у нас всё не так, как в человеческих владениях. Никто не в праве что-то запрещать другим, если это не является угрозой для всего леса, даже король. Убеждать, просить – да, но не запрещать. В нашем государстве всего два правила – не обижай других да постарайся жить счастливо, вот и всё.

– Тогда почему они против? Мы же никого не обидели.

– Они беспокоятся. За нас обоих. Такая любовь всегда связана с потерями. Рано или поздно кому-то из двоих приходится отказаться от всего, что было привычно и дорого. Хранители не хотят наших страданий.

– Только разреши, и я останусь! – с жаром убеждал Альдор. – Не будет никаких потерь! Я останусь с тобой в Вечном лесу, и мы будем вместе и будем счастливы до конца времён.

Волшебница только грустно качала головой.

– Ты сам не понимаешь, что значит для тебя твоя жизнь. Ты человек, и твоё место там, – она печально кивала в сторону деревни. – Ты будешь скучать без своей мельницы, и без воскресного базара, без торгов и пятничных сборищ с друзьями в таверне… Среди нас есть несколько людей. Когда-то им пришлось бежать, спасаясь от королевского гнева, и мы приняли их… Они тоскуют. С тех пор менялись и короли, и целые эпохи, а они по-прежнему не могут забыть прошлую жизнь, хоть и любят эту не меньше. Я не хочу, чтобы такое случилось с тобой. Двойственность никогда не сопровождает настоящее счастье.

И всё же мельник был уверен, что когда-нибудь сумеет убедить фею в своём решении. Возможно, так бы и случилось, если бы не нежданное обстоятельство. Однажды Селия встретила его в намного большем волнении, чем обычно.

– К концу весны у нас родится дочь, – со странной смесью радости и печали сообщила волшебница. – Ты заберёшь её к себе. Больше всего на свете я хотела бы видеть каждый её день, но если она останется в Вечном лесу, то всегда будет младенцем. Я хочу, чтобы она выросла. Выросла и была счастлива. Поэтому после её рождения мы больше не будем видеться. Ты не должен оставлять её и разрываться сам. Раз уж я не могу дать ей той жизни, какую хотела бы, пусть она получит всё возможное от тебя.

На долгие месяцы весь Милливорд забыл о светлых лунных ночах. Мир ложился спать во тьме, выдумывая этому пугающие объяснения и предрекая скорую гибель всего живого, в то время как фея просто вынашивала ребёнка, чья человеческая сущность не позволяла ей развоплощаться, чтобы подняться на небосклон.

В один из дней в середине мая она пришла на опушку леса с маленькой ручной корзинкой. Свершилось то, чего оба они так ждали и так боялись. Альдор покорно взял предложенную ношу, не пытаясь скрыть слёз и до последнего не отпуская руки своей феи. Она растаяла прямо в его объятиях, первой решившись прервать тягостное прощание. Мельник помнил это каждый миг жизни, вновь и вновь переживая не притупившееся со временем бессильное отчаяние.

До шестнадцати лет Майя даже не подозревала, почему её отец почти никогда не спит по ночам, почему выходит во двор и подолгу стоит, вглядываясь в серебристый диск луны, почему иногда просит её сделать то же самое…

В пятнадцать её стали считать невестой. Тогда же она поняла, что не представляет себе жизни хоть с кем-нибудь из давних знакомых и товарищей по детским играм. К несчастью, непривычная для Фаллаборга бледная красота Майи привлекала многих. На мельницу то и дело засылали сватов, и Альдор всё чаще и чаще беспокойно вздыхал, предчувствуя бурю.

В шестнадцать она в третий раз ответила отказом красавцу Гансу, сыну кузнеца. На следующий же день по деревне пронёсся тревожный шёпот: дочка мельника – ведьма. В ранее спокойный край пришли неведомые до этого беды. Что ни ночь, исчезала чья-то живность, сено оказывалось безнадёжно промокшим, коровы не давали молока.

Майя беспечно не обращала внимания на злые шепотки, искренне веря, что каждому ясно, чьих рук это дело. Ведь именно Ганс распустил жестокие слухи, именно он был обижен, именно он жаждал отомстить. Шестнадцатилетняя девушка, выросшая на сказках отца, где всегда торжествовали добро и справедливость, безоговорочно верила в здравый смысл. Альдор теперь смотрел не на небо, а на дорогу, по обе стороны которой тянулись дома односельчан.

И всё же не он первый заметил угрозу. Однажды ночью к ним в дом без стука ворвался Аскер, молодой помощник мельника, которого тот вынужден был нанять совсем недавно, поняв, что в одиночку уже не справляется со всеми тяжёлыми работами.

– Вставайте! – неожиданно приказным тоном рявкнул он. – Сюда идет вся деревня, вас сожгут живьём! Кто-то перерезал всех лошадей на пастбище…

Именно твёрдый и решительный голос Аскера помог мельнику не испугаться, быстро понять, что делать дальше.

– Спрячьтесь у реки, – продолжал говорить помощник. – Ночью туда никто не пойдёт. А когда народ разойдётся, я проведу вас в свой дом. Вы можете жить там сколько угодно. Рано или поздно они успокоятся, и вы вернётесь на своё место.

– Нет, – ровно ответил Альдор. – Мы уйдём навсегда. Есть в Милливорде место, где нас примут… Если от этой мельницы что-нибудь останется – она твоя. Делай с ней, что хочешь.

Как и много лет назад, Селия ждала на опушке леса, у самой черты границы. Но теперь все трое знали, что никто не станет жалеть об утраченном. Теперь каждый окончательно выбрал свою судьбу – единственно верную для него.

И вот сейчас, после долгих лет безмятежной радости, будущее снова оказалось грозным и неизведанным. Теперь Альдор, когда-то с нескончаемой жаждой впитывающий знания о мире и жизни, предпочёл бы не знать, что их ожидает.

– Перестань об этом думать, – тихо попросила фея, без труда угадывая мысли супруга. – Ты же слышал, Майя видела себя с Зелёным камнем. Как только они доберутся с ним сюда, я буду спасена. Они успеют.

– Ты сказала Майе?

– Нет, – Селия слабо улыбнулась. – Зачем её зря беспокоить? И так она сделает всё, что сможет.

– В этом я не сомневаюсь, но вот вторая девушка… Мы видим её первый раз в жизни, а магические камни – серьёзное искушение. Лучше бы предупредить Майю, чтобы была начеку.

– Перестань! Элиглуз доверился Инге, Айнара считает её способной исполнить пророчество…

– Иногда мне кажется, что этим пророчеством мы дурачим самих себя… Прости, но я человек, и пока что большую часть жизни провёл среди людей, – заметил Альдор, поймав укоризненный взгляд жены. – Там я привык полагаться на себя и не верить во всякие сомнительные штучки, которые почти всегда ни к чему хорошему не приводят… И самим людям я тоже привык не слишком верить. Тем более все мы знаем, как непостоянно зеркало. Почему ты не думаешь, что с пророчеством тоже может быть что-то подобное? В конце концов, любой текст, особенно такой старый, можно истолковать по-разному.

Селия протянула руки, крепко обнимая взволнованно вскочившего мужа и заставляя снова лечь рядом с собой.

– Всё равно больше нам ничего не остаётся, только ждать, – примирительно вздохнула она. – Лучше будем надеяться, чем раньше времени унывать и прощаться. Только, пожалуйста, не говори ничего Майе! Я не хочу, чтобы она всё время думала обо мне… И если они не успеют, не хочу, чтобы она считала себя виноватой.

– Хорошо, – пообещал Альдор. – Не скажу.

А Майя, даже не подозревающая, что родителей может тревожить что-то ещё кроме мыслей о путешествии, в которое решилась отправиться их дочь, осторожно пробиралась среди деревьев. Ей тоже была непривычна темнота, обступившая со всех сторон и не позволяющая разглядеть дорогу. Слабое мерцание звёзд совершенно не спасало. Казалось, что и они, сбитые с толку нежданным отсутствием луны, вот-вот погаснут и сойдут с небосклона.

И всё-таки она быстро нашла путь к нужной поляне. Раньше она и не подозревала, что может вспомнить эту дорогу почти на ощупь.

Тот, к кому она спешила, уже ждал, сидя под раскидистым старым дубом. Майя стремительно опустилась рядом, жарко отвечая на объятия.

– Я боялся, ты уже не придёшь, – обрадованно выдохнул фавн. – Твои родители наверняка не хотели тебя сегодня отпускать?

– Они уже спят. Мама очень устала. Знаешь, она отдала мне свою силу, чтобы в случае чего мы могли защититься. Хотя не представляю, как нам поможет светлое волшебство.

– Что? – неожиданно напряжённым голосом переспросил Мегзель. – То есть Селия больше не волшебница? Именно поэтому сегодня так темно?

– Да. Теперь феей буду я, если… когда вернусь.

– Ты должна вернуться как можно быстрее, – всё так же настойчиво произнёс фавн. – Вместе с Зелёным камнем. Майя, чародеи не могут жить, расставшись с магией! Они и есть магия. Твоя мать погибнет, если вовремя её не спасти! Воплощённый облик совсем скоро начнёт слабеть и исчезать, она превратится в тень, которая рассеется в Хаосе. Не останется даже духа, который смог бы возродиться в другом виде.

– Мама погибнет?! – потрясённо повторила Майя. – Она мне ничего такого не говорила!.. Это ведь всё было не обязательно, и если бы…

– Она тебя любит. И хочет хоть как-то обезопасить. А ещё хочет, чтобы ты не беспокоилась из-за неё и не мучилась постоянно одними и теми же мыслями… Я тоже тебя люблю, поэтому хочу, чтобы ты знала, за что ещё будешь бороться. Иногда личный интерес помогает сделать невероятное, и я надеюсь, теперь, что бы ни случилось, у тебя не останется неиспользованных возможностей. Это ведь самое важное. Прости, если я не прав.

– Спасибо! – Майя прерывисто вздохнула, запрокидывая голову к пустынному чёрному небу, чтобы загнать обратно упрямые слёзы. – Спасибо, Мегзель! Ты сам знаешь, что сделал самое лучшее из всего, что мог.

– Почему ты решила уходить?! – вопрос вырвался раньше, чем фавн смог заставить себя помолчать. А ведь он решил, что не станет обременять Майю своей тоской и страхом.

– Я не знаю, – она растерянно оглянулась, будто кто-то мог подсказать ответ, и пожала плечами. – И я совсем не уверена, что этого действительно хочу, и я очень боюсь, и уже сейчас мечтаю о дне, когда мы вернёмся назад… Но почему-то у меня просто не получилось промолчать и остаться. Такое чувство, будто это сделало бы меня предательницей. Инга ведь на самом деле не знает, куда идти, не знает ничего о жителях разных земель, но всё равно согласилась рисковать ради нас всех… Я не могла сделать вид, что так и надо. Мы с отцом пришли из более прозаичного места, чем Вечный лес, и я точно знаю, что никакая помощь никогда не бывает лишней, а мелочи иногда решают всё. Я не верю в могущество чужой веры, когда сам человек сомневается в том, что должен сделать, но верю в содружество и взаимовыручку. Я должна постараться использовать наш шанс на спасение.

– Ты думаешь, Инга не верит в успех? – настороженно спросил фавн.

Майя неопределённо пожала плечами.

– Мне кажется, она не верит, что именно она должна заняться поисками. По крайней мере, она не хочет никуда идти.

– Но почему-то согласилась… – задумчиво протянул Мегзель.

– Да. Теперь понимаешь, что ей обязательно надо помочь? И хватит об этом говорить, меня и так уже замучил отец. В конце концов, в некотором смысле мы точно видимся последний раз. Когда я вернусь, то буду уже совсем другая.

Мегзель невесело рассмеялся, уловив в голосе Майи внезапную грусть.

– Ты отправляешься неизвестно куда, не зная, с чем придётся столкнуться, а расстраиваешься из-за того, что придётся расстаться с юностью?!

– Наверное. Глупо, да?

– Нет. Надо же перед лицом неопределённости хоть чего-то бояться, и чтобы не испугаться слишком сильно, ты выбрала самую безобидную причину.

– Смеёшься?! – притворно возмутилась Майя и тут же засмеялась сама. – Пообещай, что не откажешься от подарка на память.

– От какого подарка?

Девушка быстро сняла с шеи тонкую цепочку с тускло светящимся кулоном в виде полумесяца, решив принять встречный вопрос за согласие.

– Небольшой талисман, – пояснила она. – На счастье.

– Майя, тебе сейчас нужно быть как можно более сильной. Не время раздавать что-то своё другим. Я не возьму.

– Да брось, – с деланной беспечностью отмахнулась Майя. – Я же не магичка, вся моя сила – только во мне, это уж точно. А это – просто вещь. На память. Бери, или я буду думать о тебе каждую минуту, и это отвлечёт моё внимание от какой-нибудь опасности.

Казалось, никогда ещё ночь не заканчивалась так быстро. Каждый ещё хотел сказать что-то важное, каждый пытался запомнить последние моменты близости, каждый почему-то думал, будто что-то упущено, и остаются всего считанные минуты, чтобы об этом вспомнить…

Однако край неба безжалостно светлел, рассеивая защищающий мрак ночи и напоминая, что пора собираться в путь.

Инга уже ждала её у порога. Злая, взвинченная и не выспавшаяся. Вместо того чтобы как следует отдохнуть перед дорогой, она вынуждена была полночи выслушивать возмущения Экатан. Ведьма оказалась слишком недовольна тем, что Инга согласилась взять с собой помощницу.

Впрочем, теперь всё это было уже неважно. Наступило утро, когда изменить что-то стало уже невозможно. Осталось только одно – тронуться в путь.