Читать книгу Художник, Муза и Чума души. Воспоминания + авторское расследование - Рада Войцеховская - Страница 4

«…Всем памятна трагическая история, случившаяся в Москве два года назад. Известный советский художник К. «привёз» из Индии оспу и сам стал жертвой этой тяжелейшей болезни. Многие годы наши врачи не сталкивались с ней лицом к лицу, и, возможно, поэтому им не удалось сразу поставить правильный диагноз.

Тем временем множество людей, так или иначе общавшихся с К., стали переносчиками инфекции. Возникла реальная угроза эпидемии. В город пришла беда…

«В город пришла беда». Так молодой литератор Александр Мильчаков назвал свою повесть, которую недавно напечатал в журнале «Москва». Ещё раньше этот же автор опубликовал в журнале «Смена» очерк – «По следам «Вариола Вера». И очерк, и повесть – об одном и том же: о том, как оспа обезврежена и побеждена.

Конечно, триумфальная победа советской медицины над грозившей вспыхнуть эпидемией достойна воплощения в художественных образах. Но детективная мелодрама А. Мильчакова, к сожалению, не сумела, как мне кажется, достойно воспеть этот подвиг советских врачей. Впрочем, я, собственно, не собираюсь рецензировать повесть. Я упоминаю о ней по другому поводу.

Чтобы никто не подумал, что имеет дело с авторским вымыслом, с неким художественным обобщением, повесть снабжена эпиграфом: «Эти события произошли в Москве в январе 1960 года. Все вы были их участниками. Изменены только (выделено мною. —А.В.) подлинные имена героев этой истории».

Этот эпиграф – не только погоня за сенсацией. Он – пропуск на журнальную полосу, призванный в какой-то мере искупить художественные просчёты повести, возбудить читательский интерес напоминанием о нашумевшей истории, участниками которой были москвичи. Но что сделал автор с главными участниками трагической истории – художником и его женой?

Со страниц повести встают образы стяжателей, хапуг, прохиндеев, бесконечно далёких от искусства, от духовных, творческих интересов, целиком погрязших в болоте приобретательства. Не раз и не два заводит автор разговор о дорогой мебели, заграничных коврах, роскошном телевизионном комбайне, «костюме из Калькутты», «золотом товаре» – вот, мол, мирок, в котором жила чета К.! Вот, мол, к чему сводились все их интересы!..

Арка́дий Ио́сифович Ва́ксберг [11 ноября 1927 – 8 мая 2011] – советский и российский адвокат, писатель, прозаик, драматург, публицист, киносценарист, кандидат юридических наук.

В очерке он без обиняков заявляет, что жена художника «очень дорожила» вещами и «страсть» к ним «оказалась сильнее разума и чувства долга». В повести это оживлено её монологом: «Я всю жизнь, всю жизнь собирала, копила… – Она обводит руками заставленную дорогими вещами комнату. – Всё, всё пропадёт!..» Монолог дополняется авторскими ремарками: жена художника то и дело «громко взвизгивает», «истерически продолжает», «истерически целует холст», «бестолково бегает по комнате»… И всё это, как свидетельствует эпиграф, рассказ о живом, реальном человеке. Человеке, на долю которого выпало большое горе. Какой же должна быть эта женщина законченной злодейкой, чтобы в подобных обстоятельствах советский литератор имел моральное право пригвоздить её к позорному столбу?.. Сколь весомы должны быть доказательства её вины, чтобы утверждать перед современниками и перед историей (а борьба с «Вариола Вера», думается, войдёт в историю), что жена погибшего художника – и именно в этом «гвоздь» сенсации – сознательно ставила на карту жизнь многих людей ради своих тряпичных интересов!

Но доказательств нет никаких. Есть несколько справок, заботливо собранных А. Мильчаковым (вот уж странное занятие для литератора – собирать справки, порочащие «прообраз» героя), которые ничего не утверждают и не подтверждают. В них говорится, что велись розыски каких-то вещей, проверялись чьи-то доносы.

Всё это ничего не дало: в возбуждении дела за нарушение правил борьбы с эпидемиями было отказано. Никаких поспешно сбытых заразных вещей не нашлось.

«Литературная газета» от 14 апреля 1962 г. №45 (4478) с фрагментом статьи А. Ваксберга «Человек и его репутация», из семейного архива.

Да, жена художника вскоре после его смерти уехала в Ленинград. Право, надо быть уж очень подозрительным человеком, чтобы найти в этом криминал. Одинокая женщина, на которую внезапно обрушилось несчастье, едет к матери, чтобы самые первые, самые тяжёлые дни своего горя провести с близкими ей людьми. Этот естественный человеческий поступок А. Мильчаков именует языком милицейского протокола, как «бегство в неизвестном направлении».

Он не договаривает, что в то время ещё не только не был установлен карантин, но даже не было диагноза болезни, и никто не подвергал жену К. в связи с вспышкой оспы ограничениям в передвижении.

Если даже произведение А. Мильчакова было бы шедевром, оно всё равно заставило бы меня выступить. Потому, что наша литература никогда не приносила человека в жертву литературному замыслу. А для того, чтобы воспеть мужество наших врачей, санитарок, лётчиков, милиционеров, шофёров – всех тех, кто внёс свой вклад в борьбу с оспой, – вовсе не нужно было оскорблять память покойного художника, обливать грязью его жену. Это жестоко и несправедливо! Кому это нужно? И зачем?

Мы пытались задать эти вопросы автору. Он сослался на то, что подлинная фамилия художника и его жены им ни разу не названа – всюду её заменяет буква «К» или вымышленная фамилия Колесниковых. Прелестное объяснение! Совсем как у И. Ильфа и Е. Петрова: «Мы сидели в Севастополе, на Интернациональной пристани, об адмиралтейские ступени которой шлёпались синенькие волны Н-ского моря (мы умеем хранить военную тайну)».

Кстати сказать, мы знакомы пока с двумя Мильчаковыми – очеркистом и беллетристом. Скоро нам грозит ещё знакомство с Мильчаковым-сценаристом и Мильчаковым-драматургом. И всё о тех же самых «К». Но и этого мало. В ближайшее время несчастная женщина будет «взвизгивать» по радио. А что ещё впереди? Жанров много, тема щекочет своей скандальной таинственностью, а «бард» у неё только один.

Доброе имя человека… Его честь… Его достоинство… Это не пустые слова. Это не только личное, но и общественное достояние. То, на страже чего стоит не только наш моральный кодекс, но и кодекс уголовный, и кодекс гражданский.

…В своё время культ личности создавал почву для чиновного равнодушия к отдельной человеческой судьбе, к доброй репутации честного человека. Кляузник, подхалим, завистник, приспособленец мог иногда ославить человека, пустить про него подлый слушок, наклеить ярлык…

Настало другое время. Партия вернула к жизни много незаслуженно опороченных имён. Среди них не только те, кем гордится весь народ, кто составляет его славу и гордость. Среди них и скромные, «простые» люди, в труднейших условиях не запятнавшие своего доброго имени». (Аркадий Ваксберг)

Из статьи А.Ваксберга становится понятно, что жене покойного художника, выражаясь современным языком, устроили настоящую травлю в средствах массовой информации, а обстоятельства распространения оспы исказили лживыми домыслами, выдав их за факты. Алексея Кокорекина знала вся страна, от чего он умер – тоже. В своих публикациях А. Мильчаков поменял фамилию Кокорекин на Колесников, но кого он этим обманул? Учитывая эпиграф, в котором сказано, что «Изменены только подлинные имена героев этой истории», публикации Мильчакова можно смело расценивать как клевету. Эта клевета имела далеко идущие последствия. Казалось бы, что может быть страшнее смерти любимого человека? Я тоже знаю, что. Травля, которую устраивает вдове близкое и далёкое окружение. Те, кто такое испытал, знают, что это пережить едва ли не сложнее.

И я искренне признательна Аркадию Ваксбергу за то, что он не прошёл мимо грязи, льющейся на чету Кокорекиных, и вступился за честь незнакомых ему людей во имя справедливости и человечности. Возможно, именно благодаря его выступлению неприглядные сцены с участием жены художника не появляются в фильме «В город пришла беда», снятом в 1966 году по сценарию того же А. Мильчакова. Однако в киноленте всё равно фигурирует мифическая любовница и «мещанский мирок разносчиков заразы». Понятно, что одной статьи даже такой мощной фигуры, как А. Ваксберг, даже в таком уважаемом издании, как «Литературная газета», недостаточно, чтобы остановить поток слухов и сплетен. Но его поступок требовал определённого мужества и принёс свои плоды.

Ольга Дмитриевна Кокорекина, 50-е гг. прошлого века.

Да, в статье журналиста присутствует неточность: неверно названа страна, куда ездил художник. Но эта неточность не несёт негатива, это мелочь, в отличие от «пикантных подробностей» личной жизни А. Кокорекина и его жены, опубликованных А. Мильчаковым. С его лёгкой руки грязный вымысел получил статус исторической правды, на которую теперь опираются его последователи. Его цитируют все, кто так или иначе касается темы «Вариола Вера».

Так в своих мемуарах «Воспоминания о прожитой жизни», 2007 г., хирург Ю. В. Шапиро пишет об А. Кокорекине: «Ему довелось присутствовать на сожжении умершего брамина. Набравшись впечатлений и подарков для любовницы и жены, он вернулся в Москву на сутки раньше, чем его ждала жена. Эти сутки он провёл у любовницы, которой отдал подарки и в объятиях которой не без приятности провёл ночь. Подгадав по времени прилёт самолёта из Дели, он на следующий день приехал домой».