Читать книгу Последний подарок - Радмир Рамильевич Жук - Страница 1

Кофе. Я уже и не помню, когда в последний раз пил его. Не помню, что бы кофе был моим любимым напитком. Собственно говоря, не помню, как и эта чашка оказалась передо мной, и, как я вообще оказался в этом кафе. Да и кафе ли это?

Я огляделся. Первое, что бросилось в глаза это то, что сижу я в центре просторного помещения. С обеих сторон от меня еще по два ряда столов, но, если бы они находились чуть ближе друг к другу, рядов могло быть немного больше. Хотя, скорее всего, и этих столов вполне достаточно для того количества посетителей, что здесь бывает. Как минимум сейчас их практически нет.

Слева, в самом углу, я вижу молодую, рыжеволосую девушку. Не отрываясь от своего телефона, она торопливо ест пироженное. Справа, у самого окна, сидит мужчина интеллигентного вида. Он увлеченно читает газету, а в пепельнице на его столе дымится недавно закуренная сигарета.

Больше никого нет, если не считать белого, пушистого кота с огромными, голубыми глазами, непонятно как оказавшегося здесь, но при этом вальяжно и по-хозяйски развалившегося на стуле за соседним столиком. Он безучастно смотрит в пустоту, и, кажется, вот-вот уснет. Все остальные столы пустуют, на них только сахарницы и салфетки.

Я обернулся. Недалеко от меня я вижу барную стойку. На ней стоит радиоприемник, из которого, периодически прерываясь помехами, едва слышно доносится музыка. Тут же совсем позабыв о своей работе, о чем-то шепчутся две молоденькие официантки.

Странное место. С обеих сторон от меня находится по несколько окон, сквозь которые в помещение попадает дневной свет, однако, здесь все равно очень мрачно. Это придает кафе какую-то особую, холодную атмосферу. Да, это однозначно кафе, но, что-то смущает меня в нем. Да и открытым остается вопрос, как я тут очутился?

Я закрыл глаза, быть может, вспомню это…

– Ваш кофе, Михаил Федорович, – незнакомый голос тут же заставил меня отвлечься от мыслей.

Я вздрогнул, открыв глаза и увидев, что рядом со мной стоит официант. Удивительно, как этот высокий, крепкого телосложения молодой человек так бесшумно подошел к моему столику. Но, его голос, взгляд, и улыбка направлены не на меня, а на того, кто сидит напротив. Это пожилой мужчина лет под семьдесят, а, может быть, и старше. Строгий черный костюм хорошо сидит на его широких плечах, ибо ростом он явно выше среднего. Короткие седые волосы особенно подчеркивают его широкий лоб, темно-карие глаза с любопытством разглядывают меня. На его тонких губах застыла едва заметная улыбка.

Странно, и как я его не заметил? Получается, он подсел только что? Лицо его как будто мне знакомо, но вспомнить его я не могу. Единственное, что я знаю об этом человеке, это имя произнесенное официантом. Официант, к слову, на несколько секунд задержался у стола, а затем удалился. Я проводил его взглядом, после чего посмотрел на незнакомца.

По всей видимости, я выгляжу совсем уж потерянным, потому как человек напротив тут же поинтересовался:

– Простите, с вами все хорошо? – прозвучал тяжелый, монотонный голос.

– Да, – в легком недоумении ответил я, и едва заметно кивнул.

«Кто вы?» – я едва удержал этот вопрос на своих губах. Как это глупо, спрашивать подобные вещи. Ведь если из всех столиков незнакомец выбрал именно мой, то, получается, что с ним я и должен здесь встретиться. Да, и, скорее всего, эта встреча связана с работой. Но, я не помню, что бы на сегодня у меня было что-то запланировано.

Я вновь посмотрел на незнакомца. Он сидит неподвижно, сверля меня тяжелым взглядом. Может, он сможет мне все объяснить? Тогда, как мне начать разговор? Но, начинать мне его не пришлось, незнакомец бросил взгляд в окно, и сам спросил меня:

– Хороший день, не правда ли?

– Да, – ответил я, не отрывая глаз от человека напротив.

Незнакомец взглянул на свою чашку, затем посмотрел на меня.

– Вы знаете, еще утром шел дождь, а сейчас от него не осталось и следа, – произнес старик, после чего плавным движением взял чашку, и поднес ее к своим губам.

Сделав глоток, незнакомец поморщился, взгляд его устремился к центру стола и остановился на сахарнице.

– Будьте добры, передайте мне сахар, – дружелюбным тоном попросил мой собеседник.

Сделал он это как-то обыденно, словно мы с ним каждый день вместе выпиваем по несколько чашечек кофе. Как бы то ни было, мои руки поспешили выполнить эту просьбу. Неторопливо размешав сахар, незнакомец сделал глоток, и закрыл глаза.

– Превосходно, – прошептал старик.

Открыв глаза, незнакомец с еще большим энтузиазмом принялся рассматривать меня, затем сделал несколько глотков, едва прикоснулся салфеткой к губам, а, после, спросил:

– Люблю сладкий кофе, а вы?

Я равнодушно пожал плечами. Удивительно, пару мгновений назад я и сам вспоминал, люблю ли этот напиток, но, так этого и не вспомнил. Как не помню того, давно ли уже нахожусь в этом заведении, обстановка в котором, тем временем, немного изменилась.

Рыжеволосая девушка в спешке покинула кафе, оставив на тарелке кусочек пироженного, а кот уже дремлет на стуле, что вызвало улыбку на лице моего собеседника.

– Роман Сергеевич, я вижу, вы не очень-то разговорчивы, – произнес незнакомец, переводя на меня свой взгляд.

«Роман Сергеевич» – как гром средь ясного неба разразилось в моей голове. Чего я, действительно, не ожидал, так это услышать собственное имя. Хотя с другой стороны, если у нас запланирована здесь встреча, то, человек напротив, несомненно, должен знать меня. Но, почему я не могу его вспомнить?

Мои глаза жадно начали разглядывать лицо напротив, пытаясь вспомнить седовласого незнакомца. Но, все тщетно. Все это напоминает, то чувство, когда ты не можешь вспомнить до боли знакомое слово, что вертится на кончике языка. Человек напротив будто бы специально дает мне возможность лучше разглядеть его, и сидит неподвижно. Он оставил меня наедине с моими мыслями, и, вскоре я задал единственный интересующий меня вопрос:

– Простите. Значит, мы знакомы?

– Несомненно, – пригубив кофе, ответил мой собеседник, и, тут же спросил. – Роман Сергеевич, разве вы не помните, где мы с вами познакомились?

– Не совсем, – ответил я, и, посмотрел на открывающуюся входную дверь за спиной старика.

В кафе вошла молодая девушка, лет двадцати. За руку она держит маленького мальчика. На нем темная куртка, штаны, кроссовки. Окинув взглядом весь зал, мальчик повернул налево, и, направился к столику в самом углу. Девушка на мгновенье задержалась у двери. Она достала телефон, и, похоже, что начала набирать чей-то номер, затем подняла голову, и, увидев за какой стол садиться мальчик, направилась к нему. В окружающей нас тишине, растворившую в себе даже музыку из радиоприемника, стук ее каблуков слышан особенно звонко. Я не отрываю глаз от девушки. На ней багровая косуха, джинсы, черные сапоги, чуть ли не до колена. Она подошла к столу, и что-то сказала мальчику, после чего он расстегнул свою куртку. Спустя секунду девушка сняла верхнюю одежду, и, начала с кем-то разговаривать по телефону.

Странно. Незнакомец сказал, что от утреннего дождя не осталось и следа, но, косуха, которую девушка вешает на спинку стула, вся мокрая. Такое чувство, что эти двое оказались здесь не просто так. Они прячутся от дождя. Неужели на улице все еще дождь?

Я посмотрел в окно. Сквозь пыльные стекла пробиваются солнечные лучи. Тогда, где эти двое умудрились так промокнуть?

Я помню, утром был дождь, я накинул на себя ветровку, и поехал на работу. Получается, с утра на мне был костюм. А, сейчас? Белая футболка, джинсы, и любимые кеды. Черт возьми, и где я успел переодеться?

– Что-то случилось, Роман Сергеевич? – спросил незнакомец, отодвигая от себя чашку.

– Нет, нет, – поспешил я успокоить, то ли себя, то ли человека напротив. – Все хорошо. Где вы сказали, мы познакомились?

Откинувшись на спинку стула, мой собеседник пристально посмотрел на меня. Лицо его приобрело серьезный вид, он стал похож на профессора, и голос его звучит соответствующе:

– Роман Сергеевич, если вы не помните, где мы с вами познакомились, то, боюсь, мои слова покажутся вам немного странными.

– Почему?

– Потому что, произошло это в больнице, – без единой эмоции в голосе ответил старик.

– В больнице? – удивился я.

– Да, в больнице. Она находится недалеко от этого кафе, – произнес мой собеседник, и, немного осмотревшись, добавил. – Это мое любимое кафе. Мне часто приходится бывать здесь.

– Простите. Михаил Федорович, кажется, так вас зовут? – уточнил я, и после того как старик кивнул, продолжил. – Сегодня я никак не мог быть в больнице, я был на работе.

– Роман Сергеевич, вы в этом уверены?

– Конечно.

– Тогда позвольте узнать, почему сейчас вы не на работе?

– Пришел выпить кофе, – машинально ответил я, стараясь в эту секунду не только узнать заведение, в котором нахожусь, но, и, вспомнить, как я вообще здесь оказался.

– И, давно вы пришли сюда? – не унимается мой собеседник.

– Да, – неуверенно ответил я.

– Ошибаетесь, Роман Сергеевич. Мы пришли совсем недавно, – парировал профессор.

– Хотите сказать, мы пришли вместе?

– Разумеется.

– Вот это вряд ли, – вырвалось у меня. – Я даже не уверен, что мы знакомы.

– Интересное заявление, для человека, у которого проблемы с памятью, – скривив губы в улыбке, произнес старик, после чего спросил. – Роман Сергеевич, тогда, как вы объясните то, что я знаю ваше имя?

Я пожал плечами.

– Может, кто-то сказал вам это?

– Что же, очень даже может быть, – как-то иронично произнес мой собеседник, и, наклонился чуть ближе к столу. – Все же если постараетесь, то, непременно, вспомните, что сегодня вы все-таки были в больнице, и, что именно вы сообщили мне свое имя.

Я ничего не ответил.

Я просто хочу прекратить это мучение, но, седовласый профессор напротив будто бы экзаменует нерадивого студента. Все же я знаю ответ на его вопрос – меня сегодня не было в больнице. Но, как я докажу это, если толком ничего не помню? Значит, я должен вспомнить. Должен.

Я проснулся до будильника. Да, однозначно. Принял душ, затем позавтракал. Все как обычно. Помню, как собирался на работу, и, долго не мог найти ключи от автомобиля. Затем дорога, был дождь, и…

Не помню, я приехал на работу или нет? Может, я заскочил в это кафе по пути на работу? Или, сегодня выходной, и, я уже освободился? Тогда, какой сегодня день недели? Кажется, вторник?

Что происходит? Почему я ничего не помню?

… и это странное кафе…

– Роман Сергеевич, это нормально ничего не помнить. Тем более, вы сильно ударились головой, – неожиданно произнес профессор.

– Что, простите?

Мой собеседник тут же повторил.

– Роман Сергеевич, вы сильно ударились головой.

– Да, что вы несете? – едва не прокричал я. – Кто вы вообще такой?

– Воооот, – как-то протяжно произнес человек напротив. – Теперь вы задали правильный вопрос, – добавил он.

В голосе профессора я слышу нотку похвалы в мой адрес. Мой собеседник оживился. Кажется, именно этот вопрос он ждал от меня.

– Роман Сергеевич, я ваш проводник, – как-то, по-особенному профессор произнес эту фразу.

На моем лице появилась улыбка. Странный диалог. Странное кафе.

Я взял чашку с кофе, и приблизил ее к своим губам, тут же почувствовав на них горький вкус напитка. Я сделал глоток и положил чашку на стол, затем выпрямился, и посмотрел на профессора. Он, снова откинувшись на спинку стула, внимательно наблюдает за каждым моим движением, за каждой моей эмоцией.

Возможно, где-то в глубине души я уже жалею, что заговорил с этим человеком, но сейчас, непонятно по какой причине, будто бы невольно, я продолжил диалог:

– Проводник вы сказали? И, зачем он мне нужен? – спросил я.

– Для того чтобы вы не заблудились здесь, – тут же ответил мой собеседник.

Недоверие на моем лице, кажется, убавило пыл Михаила Федоровича, но, выражение его лица, четко дало мне понять, что он не сойдет с намеченного пути. Мысли неуправляемым потоком закружились в моей голове, рождая сотню, а, может быть, и тысячу вопросов, но, из всех этих вопросов я выбрал тот, что интересует меня сейчас больше всего.

– Где здесь? – спросил я, услышав недовольство в собственном голосе.

Михаил Федорович ответил не сразу. Сначала он перевел взгляд на пустую чашку перед собой, затем посмотрел на меня. Его темно-карие глаза блеснули, как блестят глаза полные слез, но это иной блеск. Холодный. От него у меня даже пробежали мурашки. Затем Михаил Федорович наклонился к столу и произнес своим монотонным голосом:

– Здесь. Там, где люди оказываются после смерти, – тут же профессор перешел на шепот. – Роман Сергеевич, вы умерли сегодня утром.

«Сумасшедший!» – это слово застыло на моих губах, но в последний момент, я заставил замолчать себя. Сомнений нет! Передо мной сумасшедший. Душевнобольной. Шизофреник.

Михаил Федорович парировал все мои мысли лишь легкой ухмылкой.

Еще этого мне не хватало, связываться с сумасшедшим. И, что я должен ему на это ответить? Согласиться с ним? Согласиться, что я мертв? Но, ведь вот он я, жив, здоров! Сижу в кафе, наслаждаюсь жизнью, и, осознаю какой бред, несет этот старик. Или, может, я не так его услышал?

Я посмотрел на профессора, и, поспешил уточнить.

– Простите, вы сказали, что я умер?

– Все верно, – как ни в чем не бывало, ответил мой собеседник, и, потянулся к внутреннему карману пиджака.

Все его движения неспешны. Я где-то читал, что при некоторых психологических расстройствах движения становятся заторможенными. Этот человек однозначно сумасшедший. Ведь теперь внимание старика мгновенно переключилось на блокнот, что покоился в кармане его пиджака. Этот небольшой, но, достаточно толстый блокнот, легко помещается в ладонь моего собеседника, и, чем-то напоминает маленькую книжку. Только на ее черной обложке нет ни единой надписи.

Затем профессор достал ручку из бокового кармана и, открыв блокнот, чуть ли не на последней странице, начал в нем что-то записывать.

Я остался наедине со своими мыслями.

И, что мне делать дальше? Все-таки не часто я сталкивался с душевнобольными людьми. Если честно, я с ними вообще никогда не сталкивался, что бы вот так, один на один.

Я еще раз прокрутил в голове нашу встречу с этим человеком.

Вот он пристально наблюдает за моей реакцией, расспрашивая меня, то о погоде, то о кофе. Затем говорит мне, что я умер, и, делает это так, словно сообщает мне, о чем-то обыденном, о том, что случается со мной чуть ли не каждый день. А, сейчас он что-то записывает в блокнот, будто меня здесь и вовсе нет. Бред. Все его слова полный бред. Я умер? Конечно, нет. Но, чего я добьюсь, начав с ним спор? Ровным счетом ничего, а то и хуже, ненароком вызову у него агрессию. Раз уж он убежден, что я мертв, то пусть так оно и будет…

– Это не только мое убеждение, это истинное положение дел, – произнес старик, убирая ручку в карман.

– Что, вы сказали? – спросил я, зная, что ничего не произносил вслух. – Как вы…?

– Не важно, Роман Сергеевич. Но, чем скорее вы поймете, что вы умерли, тем лучше.

– Это невозможно! – ответил я, понимая, что уже начал спорить со своим собеседником, хотя еще секунду назад убедил себя, что не стану этого делать.

Но, мои слова ничуть не смутили профессора.

– Понимаю, это сложно принять, – произнес старик, и несколько секунд помолчав, добавил. – Знаете, порой люди предпочитают отрицать очевидное.

– Очевидное? – повторил я. – Это не может быть очевидным. Ведь вот он я! Как я мог умереть? Хотя нет, – остановил я себя, – не отвечайте. Я не хочу этого знать.

Профессор улыбнулся, и убрал блокнот в карман.

Немая пауза длится уже минуту, может больше. Я смотрю на человека напротив, то и дело, переводя свой взгляд куда-нибудь в сторону. Я так и не вспомнил, как оказался в этом кафе, и для чего пришел сюда. Но, наверное, сейчас это не так важно, как этот странный человек. В нем есть что-то пугающее. Неужели, он читает мои мысли? Я точно знаю, что не произносил, те слова вслух. Мог ли он случайно сказать фразу, которая так удачно подошла к моим размышлениям? Да, наверное, мог. Но, как он узнал мое имя? И, что если он, действительно, читает мысли? Даже если это так, я все равно не верю ни единому его слову. И, вообще мне все это надоело. Я должен скорее покинуть это место.

– Значит, вы мне не верите, – голос моего собеседника нарушил тишину. – Впрочем, ничего нового.

– Не верю, – пробормотал я, и закрыл глаза.

«Вы мне не верите» эхом повторилось в моей голове. Как же спокойно, и будучи полностью уверенным в собственной правоте говорит он. Но, это просто не может быть правдой. Нет, я вам не верю, Михаил Федорович. Не верю…

– Что же, очень жаль, – произнес профессор.

Я открыл глаза. Вокруг все изменилось. Кафе стало намного меньше. Или мне это уже кажется? Я снова огляделся. Все те же стены, те же окна, но, здесь стало заметно темнее, хотя теперь над нашими головами тускло горят лампы, на которые до этого я, наверное, просто не обратил внимание. Но, куда делись посетители? Я не заметил, как опустело кафе. Нет ни мужчины с газетой, ни девушки с маленьким мальчиком, пропали официантки, и, даже кот, дремавший на стуле, куда-то исчез.

Зато музыка, доносившаяся из радиоприемника, звучит намного громче. Теперь она не прерывается помехами, а только противно шипит, словно играет старый, виниловый проигрыватель. Я прислушался. Кажется, играет что-то еще довоенное, и, от этой музыки у меня начинает болеть голова. Тут же я вспомнил слова профессора о том, что я сильно ударился.

А, что если это правда? Что если я действительно ударился головой? Поэтому я ничего не помню, поэтому я был в больнице, и там познакомился с этим человеком, а сейчас он решил подшутить надо мной. И снова я слышу его тяжелый голос в своей голове.

«Роман Сергеевич, вы умерли сегодня утром».

Почему эти слова так задели меня? Нет, они не могут быть правдой. Не верю! Не верю! Я хочу закричать. Мне становится дурно, стены начинают давить, даже этот тусклый свет режет мне глаза. Я чувствую, как головная боль усиливается. Мне нужен глоток свежего воздуха.

Я посмотрел на Михаила Федоровича.

– Я должен идти, – как можно спокойнее сказал я.

– Куда? – как-то безучастно поинтересовался человек напротив.

– Простите, простите, я спешу, – внутренняя истерия, кажется, переходит и на мою речь. Головная боль усиливается.

«Выход».

Вот он путь к отступлению. Неестественно ярко горящий, спасительный маяк над входной дверью, и, я иду к нему, как корабль во время шторма.

Я не помню, как встал из-за стола и прошел половину зала. Мысли. Я не попрощался со своим собеседником. Нет, я спешу, спешу…

– Спешить больше некуда Роман Сергеевич, неужели вы этого еще не поняли? – монотонный голос Михаила Федоровича хоть и настиг меня у самого выхода, но остановить уже не смог.

Все свои двадцать семь лет жизни я прожил в Санкт-Петербурге. Я знаю его улицы, небо, погоду, запахи. Я люблю свой город, и, он всегда отвечал мне взаимностью. Всегда? Только не сегодня. И, дело тут вовсе ни в странном собеседнике, ни в том, что я не помню сегодняшнее утро, дело в том, что выйдя на улицу, я не узнал свой город. Нет, нет, это Питер. Однозначно. Но, что-то в нем поменялось. Словно зверь, оказавшийся на чужой территории, я стараюсь поймать каждую деталь окружающего меня города, и первое, что меня поразило – это воздух. Это смесь запахов, я бы сказал ароматов: легких, утренних, свежих, несвойственных большому городу.

Вдох. Поток, направившийся в мои легкие, едва не разорвал их. От неожиданности я, кажется, должен был закашлять, но понял, что по какой-то причине не могу этого сделать. Я не могу нарушить тишину частью, которой я стал. Обычно оживленная улица, почему-то пустынна, ни людей, ни машин, ни единого источника шума. Только я, город и тишина. А, еще свет. Он льет ярким потоком, освещая все вокруг.

– Который час? – спросил я, адресуя свой вопрос в пустоту.

Мои руки машинально начали ощупывать карманы в поисках телефона. И, как я не подумал о нем раньше?

Не обнаружив у себя телефон, я бросил взгляд на дорогу. От утреннего дождя действительно не осталось и следа. Должно быть, уже полдень или…

– Восемь часов утра, 8:03, если быть точнее, – мне не нужно оборачиваться, что бы понять, кому принадлежит этот голос.

– Слишком солнечно для утра, – возразил я.

– Не удивляйтесь, Роман Сергеевич, для вас отныне всегда будет 8 часов утра. 8:03, как я уже сказал.

Любопытство все же заставило меня обернуться. 8:03, почему такая точность? Что же происходит? Но, не дожидаясь моих вопросов, Михаил Федорович продолжил:

– Роман Сергеевич, я думаю, вы о многом хотите спросить. Давайте все-таки прогуляемся, поговорим. Вы ведь не против? – спросил профессор, и, на мгновенье задержал на мне свой взгляд.

Удивительно, но теперь этот старик не то что бы внушает доверие, по крайней мере, он больше не кажется мне безумцем. Даже не смотря на то что, не дожидаясь моего ответа, погладив лацканы своего пиджака, он не спеша сошел с крыльца, и, отправился вдоль улицы. Что-то необычное есть в его походке, идет он медленно, слегка наклонившись вперед и убрав руки за спину.

Мои ноги сами отправились вслед за профессором, в эту секунду я знал, что нуждаюсь в этом человеке намного больше, чем мне показалось в первый раз.