Читать книгу Проклятие Черного орла - Радомир Велесич - Страница 1

Напряжение нарастало с каждой секундой. Воздух почти звенел от воцарившейся в душном зале таверны тишины. На столе лежали две карты, князь и посыльный, для победы не хватало лишь княжны. Три из четырех вожделенных дам давно скинуты, но одна из них точно была на руках. Люди столпившиеся вокруг игрального стола затаили дыхание, глядя на абсолютно уверенного в себе темноволосого парня, развалившегося на стуле, словно лорд на троне, с двумя картами в руках. Ни у кого не оставалось сомнения, заветная княжна запряталась именно в его картах. Тем более, что старик с то и дело подергивающимся глазом, сидевший за столом напротив парня, мертвой хваткой вцепившись в свои карты, нервно елозил на стуле, не находя себе места. Он видел, что княжна в его руках, но знал, что этого не может быть. Эта коварная девка точно у парня, а значит, выручка за проданную накануне корову уже почти в кармане соперника.

– Ну, довольно! – словно гром грянул парень и небрежно бросил свои карты на стол.

Два небольших изрядно потертых пергаментных листка упали на рассыпанные в центре стола медные монеты. Две скромные служанки смотрели вверх, но старик в голос застонал и смяв свои карты в кулаке, вскочил с места и резко рванулся из таверны, расталкивая столпившийся вокруг стола народ.

Парень довольно улыбнулся, одним, явно привычным, движением сгреб монеты в карман и театрально поклонился своим многочисленным ошарашенным зрителям.

– Благодарю за чудесную игру, друзья! – воскликнул он, раскланиваясь. – Сочту за честь присутствовать здесь и на следующей игре. Сегодня повезло мне, но фортуна – дама изменчивая и княжна может прийти любому!

Народ в таверне продолжал удивленно охать, когда парень ногой распахнул дверь и, еще раз поклонившись в дверном проеме, спиной шагнул на улицу, широким жестом закидывая полу походного плаща на плечо.

– Берегись! – воскликнул идущий следом за ним рыжеволосый мальчишка лет пятнадцати, но парень успел лишь обернуться и инстинктивно выставить вперед руку, пытаясь защититься от копыт резко остановившегося и вставшего на дыбы огромного коня.

Еще секунда и он, словно подкошенный, рухнул на булыжник улицы и уже снизу увидел и услышал, как, взвизгнув, с лошади упала стройная, затянутая в синий бархат платья, девушка, а конь, испуганно метнувшись в сторону, сшиб ногой невысокую железную оградку вокруг узкого палисадника у таверны и теперь, хромая и вздрагивая, перетаптывался в стороне, тревожно прядая ушами.

– Ты вообще смотришь, куда идешь?! – девушка с трудом поднялась на ноги, держась за глиняную стену соседнего дома, и попыталась отряхнуть с платья дорожную пыль.

Все еще лежа на булыжнике, парень бесцеремонно разглядывал прекрасную незнакомку: явно дорогое платье, искусно выделанные кожаные сапожки, пшеничные волосы, прибранные у висков золотыми заколками с несколькими довольно крупными жемчужинами, широкий золотой браслет на правом запястье – кем бы она ни была, девушка явно принадлежала к весьма состоятельному семейству.

– Прошу простить меня, госпожа, – он, наконец, встал на ноги и, слегка отряхнув штаны, подошел к незнакомке, которая теперь собирала раскиданные по дороге пергаментные свитки, выпавшие из ее сумки при падении. – Позвольте помочь, – он наклонился к одному из свитков, но девушка тут же вцепилась в него же тонкими бледными пальцами.

– Уже помог! – раздраженно взвизгнула она, пытаясь вырвать из его рук свиток.

– Еще раз приношу свои извинения, – он в упор посмотрел в ее ясно-голубые, словно два сапфира, глаза. – Позвольте мне загладить свою вину.

Он пристально смотрел в глаза девушки, не отпуская свиток. Она некоторое время не могла оторвать от него удивленного взгляда, утопая в его бездонных таких же небесно-голубых, как и у нее самой, глазах, но вдруг, подозрительно прищурилась и одним резким рывком вырвала свиток из его рук.

– Со мной это не пройдет! – гневно выкрикнула она и, засунув свиток в замшевую сумку, направилась к коню.

Парень растерянно остался стоять на месте, наблюдая, как девушка, ухватив коня за повод, привязала свою сумку к луке седла и присела на корточки разглядывая довольно глубокий порез на угольной шерсти.

– Отец меня убьет, – сокрушенно простонала она, пытаясь протереть рану и без того волнующегося животного шелковым платком.

Наконец, она бросила это бесполезное занятие и, с явным трудом вскарабкавшись на высокую спину коня, еще раз одарила парня гневным взглядом, проезжая мимо.

– Ну, ты даешь, Кай! – присвистнул рыжеволосый мальчишка, замерший у дверей таверны. – Не успел в селении появиться, уже и куш сорвал и проблем огреб по горло!

– Ты о чем? – парень по имени Кай смахнул остатки дорожной пыли с узких кожаных штанин и, поправив небрежно завязанный на голове платок, направился вниз по улице.

– Я б на твоем месте уже делал ноги в сторону родимого дома, – не унимался мальчишка, обогнав Кая и идя теперь впереди, засунув руки в карманы простых холщовых штанов.

– Ха-ха-ха! Да ты, видно, решил меня запугать?! – Кай обогнал мальчишку и, врезав ему подзатыльник, рванулся вперед. – Мне нет смысла бегать от проблем, они и так за каждым углом! – выкрикнул он, уже скрываясь за поворотом улицы.

Пробежав всю улицу до конца, он лихо перепрыгнул через невысокую плетеную изгородь и уже спокойно, расталкивая ногами гогочущих гусей, прошел через небольшой крестьянский двор, в сторону открытых дверей сеновала. Здесь он широко раскинул в стороны руки и рухнул спиной в кучу переворошенной золотистой соломы.

Кем бы ни была та незнакомка, она вполне могла бы поправить его финансовое благополучие. На одну лишь золотую заколку можно было бы вольготно существовать не меньше двух-трех месяцев, а если не шиковать, то и все полгода. А если добыть золотой браслет, там золота на год не меньше…

– Умерь свои аппетиты!

Назойливый голос мальчишки крайне грубо вырвал Кая из мира грез.

– У тебя на лице написано, к кушу прицениваешься, – мальчишка улегся рядом и, сунув в рот золотистую соломинку, закинул за голову руки. – Только говорю тебе, ты и так проблем уже нажил, а если решишься на что-то посерьезней, то и вовсе не жилец!

Мальчишка даже присвистнул для пущей убедительности.

– Ты совершенно лишен духа авантюризма, мой друг Кристоф! – Кай бросил в мальчишку пучок соломы и, сладко потянувшись, сел. – Возможно, тебя устраивает крестьянская жизнь и ты готов посвятить всего себя выращиванию брюквы, только, вот, мне не по душе скорняжное дело, и я не собираюсь всю жизнь шить туфли да латать сапоги, как мой отец. Нет! Если уж мне не довелось родиться богатым и знатным, я сам возьму от этой жизни все, что мне будет нужным.

– Да, брось! Ну, есть у тебя талант миражи внушать людям. Да и только! Был бы ты взаправдашным чародеем, а так! – расхохотался Кристоф и перевернулся на живот. – Уж эта леди, точно не поддастся на твои чары!

– Еще не вечер! Я просто потратил все силы на старика, вцепился в свою княжну, как ошалелый! Я уж, грешным делом, думал, не поддастся, – он устало потер глаза и с тоской произнес, – я просто устал, надо хорошенько выспаться и поесть. А уж после, не устоит и эта златокудрая княжна.

– Ты б лучше, перед составлением своих грандиозных планов, хотя бы поинтересовался, куда тебя ноги занесли, – по-дружески посоветовал мальчишка, поднявшись и сев рядом с Каем. – Пожалуй, за пару монет, я мог бы стать твоим осведомителем, – добавил он лукаво.

– Валяй! – улыбнулся Кай и, достав из кармана две монеты, кинул их Кристофу. – Сегодня я щедрый.

Мальчишка на лету поймал монеты и довольный убрал их в карман штанов.

– Встретив тебя вчера на рынке, я сразу понял, что ты явно не местный, – широко улыбаясь, начал Кристоф. – И если б булочник намедни не всыпал мне за просыпанную у него в лавке муку, я б точно тебя выдал, когда увидел, как ты стянул у него с пояса кошелек.

– Весьма учтиво с твоей стороны, – Кай кивнул в знак признательности. – И, да, ты прав, я не из местных.

– А я что твержу! Во владениях Монрата, отродясь воров не водится, – неожиданно расхохотался Кристоф.

Смеялся он так долго, что уже даже начал раздражать Кая. Но, наконец, утерев с лица выступившие слезы, с легким оттенком сочувствия посмотрел на своего нового друга, явно не разделявшего его веселья.

– Ты не просто не местный, ты вообще будто с луны свалился, – заключил он. – Ты во владениях Монрата… колдуна Монрата.

– И что? – все еще не понимая, спросил Кай.

– И что?! Да, меньше чем через месяц в замке будет большой суд, на который приведут всех преступников с округи, и Монрат будет их судить. И тот, кто действительно виновен, уже не выйдет из замка живым. Колдун заберет его душу в наказание за содеянное! А если не найдут преступника, так все равно кого-то да приведут. Потому что колдун раз в десять лет убивает одного человека и, по большому счету, ему не особо важно праведник он или грешник. Так что сейчас на таких, как ты, во владениях Монрата объявлена охота!

– Хм, – хмыкнул Кай и вновь улегся на кучу соломы. – Значит, надо быть осторожнее.

– Я уже сказал, на твоем месте, я бы сейчас же бежал из селения куда глаза глядят.

– С чего же это, я вроде пока нигде не прокололся, – подозрительно прищурился Кай.

– Конечно, – с готовностью закивал Кристоф, но тут же сокрушенно добавил, – если не считать того, что сегодня скинул с седла дочь Монрата.

– Дочь Монрата?!

– Ага.

Кай резко вскочил на ноги и принялся мерить ногами сеновал.

– Так вот почему она устояла! – неожиданно воскликнул он. – Она же дочь колдуна! Конечно, на нее не действует мое внушение.

– Ты что, переживаешь только из-за того, что она не поддалась на твое обаяние?!.

– Это не обаяние! – почти обиженно осек его Кай. – Это мой уникальный дар! Я могу убедить кого угодно и в чем угодно…

– Кроме дочери Монрата!

– Согласен, – признал Кай, сцепив руки в замок на затылке, – с этой княжной вышла промашка.

– Я бы назвал это грандиозным провалом, – заявил Кристоф. – Ладно, это ты у нас маг и внушатель, а мне еще за поросятами убрать надо и коз подоить, иначе меня самого к Монрату сплавят, как нерадивого отпрыска.

Мальчишка нехотя встал и направился в сторону хлева, откуда уже доносилось недовольное блеянье коз. Кай остался один.

На дворе было около полудня, а значит, выдвигаться в сторону дома нет никакого резона. К вечеру он доберется не дальше маленькой озерной деревушки, а там даже выспаться толком не удастся из-за комарья. К тому же, завтра в селении откроется большой праздничный рынок, а там уж точно будет чем поживиться. Выигрыш не такой уж и большой, чтобы вернуться домой сумма нужна посущественнее.

***

Конь, преодолев всю дорогу от селения до замка, так и не расходился, продолжая предательски хромать. Так что Мирам уже спинным мозгом чувствовала, что ее ждет, когда отец узнает не только о том, что она, нарушив его запрет, одна покинула замок, но еще и то, что она без спроса взяла Хронаса, его любимого коня. К тому же сегодня она должна была весь день зубрить законы пропорционального смешения стихийных энергий, а вместо этого ездила в книжную лавку, куда по ее заказу привезли последний сборник романтических сочинений менестрелей.

Утешало лишь то, что отец сегодня должен был быть весь день в ордене, а значит объясняться сейчас в худшем случае придется с матерью, которая, к счастью, уже не раз прикрывала ее.

Поставив Хронаса в денник, она дала распоряжение конюху осмотреть его ногу, а сама поспешила вернуться в дом. Взбежав по ступеням парадной лестницы, она открыла высокую дубовую дверь и почти бегом направилась в каминный зал. Однако, матери здесь не было. Стоя посреди зала, она прислушалась и тут же тонким слухом безошибочно уловила ее голос, доносящийся с кухни.

Приблизившись к двери, она чуть приоткрыла ее, заглядывая внутрь. Мать сидела за кухонным столом и терпеливо ощипывала нежные белые лепестки с соцветия ромашки. Перед ней на столе уже высилась гора ощипанных желтых бутонов, а рядом на скамье деревянная бадья с белыми лепестками. Напротив нее сидела Марта, управляющая замком, тонким острым ножом аккуратно разделывающая огромную рыбину. Женщины были явно в хорошем расположении духа.

– И ты представляешь, что сделал этот старый ловелас?! – воскликнула ее мать, многозначительно закатив вверх глаза. – Упросил Сэнджела приехать к нам погостить на праздники!

Марта прыснула со смеху, но все же щеки ее залил нежный пунцовый румянец.

– Ну, что вы, госпожа Фий-Этт! – смущенно отмахнулась она. – Господин Брут, наверняка, просто соскучился по малышке Мирам.

– Ой, только не надо делать вид, что ты ничего не понимаешь! Ему и дела нет до всех нас, он же каждый раз не кажет носа с кухни, как приезжает погостить. А ты, негодница, – Фий-Этт игриво погрозила Марте пальцем, – могла бы и ответить уже на его ухаживания, ведь девятнадцать лет бегает за тобой! Пожалела бы старца!

– Ну, господин Брут не так уж и стар…

– Ну, да, ты права, сколько ему? – Фий-Этт притворно задумалась. – Лет шестьсот-семьсот всего?…

Марта не удержалась и в голос рассмеялась. Фий-Этт рассмеялась следом за ней. Лучшего момента, чтобы показаться на глаза нельзя было и придумать. Она распахнула дверь и прошла на кухню.

– Мама, Марта, – кивнула она в знак приветствия и села рядом за стол.

Обе женщины тут же перевели все внимание на нее. Улыбки все еще сияли на их лицах, но Фий-Этт уже старательно пыталась принять строгий вид.

– Ну, и где же вы пропадали все утро, юная леди? – наконец, поинтересовалась она. – Мне казалось, ты накануне обещала отцу, что весь день будешь заниматься?

– Я и хотела! – простонала Мирам, смущенно пряча взгляд. – Но сегодня в книжную лавку привезли новые книги…

– Только не говори, что сбежала из замка, ради новой чепухи менестрелей! – простонала Фий-Этт, запрокинув голову назад. – Ты дождешься, что отец когда-нибудь найдет твой тайник с этой романтической ерундой и спалит все к бесам. И достанется тогда не только тебе, но и нам с Мартой, что прикрывали тебя!

– Мама! – Мирам вскочила с места и отвернулась, гневно скрестив на груди руки. – Я и так целыми днями учусь, как проклятая, может у меня быть хоть какая-то отдушина…

Договорить она не успела. Незримые руки сомкнулись на ее шее и она против воли, подошла к матери. Фий-Этт молча взяла подол ее бархатного платья и подняла вверх, показывая Марте вырванный клок размером с ладонь.

– Это что такое, Мирам?! – она отпустила волю дочери, но лицо ее уже не выражало радушия, а в острых серо-зеленых глазах разгорался гнев. – Ты где была?!

– Мама! Успокойся! – тут же воскликнула Мирам, благоразумно спрятавшись за Марту.

– Я тебе сейчас успокоюсь! – Фий-Этт встала с места и направилась к дочери, но Мирам отпрянула в сторону, стараясь, чтобы стол оставался естественной преградой между ней и матерью. – Ты была в селении, значит, ездила верхом? – колдунья подозрительно прищурилась. – Лучше сама расскажи, пока я не сделала то, что тебе точно не понравится.

– Хорошо! – тут же завопила Мирам, выставив вперед руки, пытаясь успокоить мать. – Я все расскажу, только сядь.

– Она еще будет мне указывать! Ты погляди на нее, Марта!

– Госпожа, – Марта подошла к Фий-Этт и, поглаживая колдунью по плечам, усадила обратно на табурет. – Она сейчас все расскажет, не тревожьтесь понапрасну.

Фий-Этт недовольно стиснула зубы, но все же села обратно за стол.

Мирам кинула на Марту благодарный взгляд и осторожно села за стол напротив матери.

– Я действительно ездила в селение, в книжную лавку, – начала она. – Но когда я уже возвращалась назад, из таверны выскочил парень, Хронас испугался и взбрыкнул, и я упала. Наверное, во время падения, я и зацепилась за что-то подолом.

– Ты еще и Хронаса брала! – удрученно выдохнула Фий-Этт.

– Конюх выгнал всех лошадей в леваду и в денниках оставался только Хронас… я же не знала, что все так случится…

– Она не знала, – тихо повторила Фий-Этт. – А отец? – уже предвидя ответ дочери спросила она.

– Наверняка, браслет отозвался…

Фий-Этт замедленно поднялась с места и молча направилась к двери, ведущей в зал. Уже открыв дверь, она обернулась.

– Хватит с меня, – спокойно заявила она, – я своего и так уже натерпелась. Сама будешь с отцом объясняться. Я и так пол столетия, как проклятая, ни шагу в сторону… хватит, устала…

– Мама! – истошно воскликнула Мирам и, подбежав к матери, обняла ее за плечи. – Мамочка! Ты же знаешь, если ты ему все расскажешь он только покричит и все…

Фий-Этт сначала попыталась высвободиться из рук дочери, но, почувствовав, как она задрожала всем телом, сдалась. Завладеть ее волей, волей колдуньи, Сэнджел не сможет. С Мирам же он церемониться не станет.

Разумеется, Сэнджел любил ее, но именно по этому никогда не жалел.

– Ты же понимаешь, если отец не поверит…

– Я знаю, – тут же перебила ее Мирам. – Скажи только, что это ты отпустила меня в книжную лавку, а я сама без разрешения взяла Хронаса, и он меня скинул.

– Вот, значит, как?!

– Пожалуйста, – Мирам в поисках поддержки посмотрела на Марту.

– Правда, госпожа, лорд Монрат не станет злиться на вас, а маленькой госпоже точно несдобровать, – встала на сторону девушки Марта.

Фий-Этт тяжело вздохнула и, вывернувшись из рук дочери, прошла в каминный зал и села в любимое кресло Сэнджела. Направив руку в сторону приготовленного к розжигу хвороста в камине, она прочла заклинание вызова огня и дерево, отзываясь на волю колдуньи, ярко вспыхнуло.

– Это возмездие, – сокрушенно заявила она. – В свое время я вила веревки из твоего отца, теперь ты из меня. Давай, доставай своих менестрелей, хоть узнаем, стоит ли оно того.

***

Из узкого стрельчатого окна, расположенного напротив преподавательской кафедры в большой академической аудитории, открывался прекрасный вид на огромные шары ивовых крон, склонивших свои длинные ветви к самой поверхности небольшого озера у крепостной стены. Ветер слегка шевелил ветви и кончики листьев то и дело задевали гладь озера от чего по воде разбегались неспешные круги. Но даже это умиротворяющее зрелище не могло помочь Сэнджелу и дальше скрывать своего раздражения. И когда за его спиной, казалось, уже в сотый раз, с гулким звоном разбился неудачный результат хрустального заклинания, весь немыслимый запас терпения его окончательно иссяк.

– У вас всех за плечами по двадцать лет изучения теории и практики магических манипуляций, – тихо произнес он, но каждый из тридцати-пяти студентов в аудитории прекрасно его слышал. – Неужели ваши умения настолько скудны, что ни один из вас не способен закончить элементарное заклинание хрустальной сферы?! Чего проще – взять кусок материи и заключить в шар? Элементарное защитное заклятие. Я допускаю, далеко не каждому магу достанет для этого ментальных возможностей, но выучить всего четыре жеста, на мой взгляд, не так затруднительно!

Он поднял вверх руку с разгорающейся искрой. Как только искра набрала должную плотность, по кругу обернул кисть руки и одним движением бросил искру на пол возле кафедры. Не останавливая заклинания, один за одним веером расправил пальцы, затем сжал в кулак, повернув руку ладонью вниз и, резко разжав пальцы, поднял руку вверх. Отзываясь на заклинание, шар тут же ярко вспыхнул, расширился до полутора метров в диаметре и застыл, переливаясь тонкой хрустальной поверхностью.

– Не так сложно, правда? – Сэнджел обвел аудиторию раздраженным взглядом. – Студенты лектория делают это уже на первом году обучения.

Он небрежно махнул рукой и хрустальная сфера растаяла в воздухе.

– Вы все, до единого, пересдадите экзамен по теории и практике магических манипуляций, – холодно заявил он, спускаясь с кафедры и направляясь к дверям аудитории. – До конца месяца, – добавил он, уже выходя в коридор.

Быстро пройдя через длинный пустой коридор, уже объятый вечерним полумраком, он без стука вошел в кабинет ректора, заставив Гирона, сидевшего за письменным столом, вздрогнуть от неожиданности.

– Сэнджел, что-то случилось? – участливо поинтересовался Гирон, глядя на магистра, буквально рухнувшего в ивовое кресло напротив стола. – Вид у тебя весьма раздраженный.

– Еще немного, и я своими руками передушу половину нынешнего курса, – сквозь зубы прошипел Сэнджел, уже не пытаясь скрывать раздражения. – Кто их учил?! Они же все криворукие!

– Ты и сам знаешь, найти второго столь же искушенного мастера магических манипуляций, каким был Коло, крайне сложно, – будто извиняясь, развел руками Гирон. – Если б у меня была другая подходящая кандидатура, я не просил бы помощи у тебя.

– При этом, ты прекрасно знаешь, что я уже несколько столетий вообще не практикую магических манипуляций! – сорвался на крик Сэнджел и воздух в кабинете угрожающе завибрировал. – Но это, почему-то, не мешает мне направлять заклинание руками при необходимости! Так почему же, объясни мне, среди десятков выдающихся мастеров, явно не отличающихся ментальной силой, просиживающих свои рясы в стенах университета, не нашлось ни одного, кто смог бы заменить Коло?!

Гирон долго молча смотрел на своего бывшего наставника, пытаясь понять, чем вызвана столь бурная вспышка гнева. Потом осторожно спросил:

– В Черном орле все спокойно?

– А разве там бывает спокойно?! – выкрикнул Сэнджел, но тут же глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться, когда стекла в книжном шкафу у стены тонко зазвенели, а Гирон неприятно поморщился и прикрыл ладонью правое ухо. – Прости, – извинился Сэнджел, – сложно держать себя в руках, когда помимо себя думать приходится еще за двоих.

– Кто на этот раз?

– Мирам, – устало выдохнул Сэнджел и, встав с кресла, подошел к шкафу, открыл дверцу и достал бутылку вина и пару хрустальных бокалов.

Наполнив бокалы, он протянул один Гирону, а сам сделал пару больших жадных глотков.

– Около полудня, – добавил он. – Наверняка, опять сбежала из замка и во что-то вляпалась.

– Она вся в мать, – улыбнулся Гирон. – Столь же прекрасная и столь же несносная.

– Это точно, – вздохнул Сэнджел. – Я на днях был у Брута, старик изъявил желание погостить у меня. Видят боги, я этого не хотел, но придется заставить его стать наставником для этой девчонки, пусть занимается ее обучением.

– А чего не сам?

– Нет, слишком высок риск, что я ее придушу, – Сэнджел залпом допил вино и вновь наполнил свой бокал. – У Мирам далеко не выдающийся, но все же достаточно сильный дар. Она, в отличии от матери, усидчивая и старательная, но она вечно летает в облаках и при этом совершенно беспомощна в ментальном плане. Но самое непонятное для меня, она, кажется, даже не пытается развивать свои ментальные способности и, стоит мне отвернуться, сразу же мастерски делает все с помощью манипуляций.

– Так что в этом плохого? Ты и сам знаешь, в магии все скомпенсировано…

– В магии – да, но стихиями невозможно управлять руками! И если уж судьба распорядилась так, что у меня теперь есть дочь, я не могу позволить ей остаться простой чародейкой!

Сэнджел устало сел в кресло и молчал, рассматривая блики огня в хрустальном бокале. Гирон некоторое время ничего не говорил, потом осторожно предположил:

– А ты не думал, что, может быть, слишком давишь на нее? – Сэнджел удивленно приподнял правую бровь, ожидая разъяснений. – Поставь себя на место Мирам, – продолжил Гирон более уверенно. – Ее отец – магистр ордена, сильнейший маг и колдун, авторитет которого в Черном орле непререкаем. Она же всего лишь юная чародейка, которая не хочет разочаровывать отца. Ты вообще хоть раз хвалил ее?… Или ты только кричишь, если она с чем-то не справляется?…

– Я никогда не кричу, – устало отмахнулся Сэнджел. – Тем более на нее…

– О! Ты и без крика вполне можешь привести в ужас! – рассмеялся Гирон.

– Думаешь?

– А как еще? – маг дружески улыбнулся. – Я почти уверен, что Мирам боится тебя, как огня. Возможно, ей было бы проще в университете…

– Нет, – перебил его Сэнджел. – Это все Фий-Этт! Она избаловала ее, а я слишком долго закрывал на это глаза. Меня и дома-то не бывает, сам знаешь.

– Может, тебе стоит отдохнуть хотя бы от орденских дел и уделить больше внимания дочери, – предложил Гирон, лишь слегка пригубив вино. – Мы со Строкусом вполне справимся здесь.

– Ну, учитывая, что я отправил весь курс на пересдачу экзамена по манипуляции, думаю, ты прав, – Сэнджел сделал еще глоток вина, и открыл пространственный портал, – хотя, я бы, с большим удовольствием, пожил недельку-другую у Брута на Вердже.

Мир вокруг перестал существовать, но уже через миг взгляду Сэнджела открылась их с Фий-Этт спальня. На ходу стянув с себя рубашку, он прошел в купальную комнату и наскоро умылся. Вернувшись назад, скинул сапоги и с удовольствием влез в домашние замшевые туфли. И уже выходя из спальни, накинул длинный черный бархатный халат.

Внизу, в каминном зале, все уже было готово к ужину. А две его любимые женщины, в ожидании мужа и отца, сидели в кресле возле камина. Он остановился в дверном проеме, облокотившись плечом на торец дверной створки, и молча наблюдал.

Мирам была полностью поглощена изучением лежащего у нее на коленях пергаментного свитка, а Фий-Этт, мечтательно прикрыв глаза, полулежала на высокой спинке кресла.

– Вот, видишь! – воскликнула Мирам и толкнула мать локтем. – Здесь, в пятнадцатой строфе, он вновь ее упоминает: «и огонек в окне печальном рисует образ на стекле…»!

– Ну, с чего ты взяла, что он поет о ней? – явно подначивая дочь, спросила Фий-Этт и, открыв глаза, также склонилась над свитком. – Читай дальше: «старик не внемлет от отчаянья, и роза чахнет на руке».

– «Соединив сердца и души, терзает плоть, палит огнем. И не бывать любви счастливой пока корона на челе»! – торжественно дочитала Мирам. – Он же явно снова пишет про королеву и шута, что пока король на троне, они не смогут быть счастливы!…

– Так, вот, значит, на что ты променяла законы пропорционального смешения стихийных энергий, – голос Сэнджела строгий и холодный заставил Фий-Этт вздрогнуть, а Мирам и вовсе замерла словно каменное изваяние, боясь пошевелиться. – Я буду удостоен рассказа о том, что произошло по пути?

Он спокойно прошел в зал, но Фий-Этт благоразумно пошла ему на встречу и уже возле стола, не дав подойти к дочери, заключила в объятия.

– Любовь моя, нет совершенно никаких поводов для беспокойства, – улыбнулась она, нежно поцеловав его в щеку. – Мирам ездила за книгами в селение по моей просьбе, но упала с лошади, когда та чего-то испугалась на дороге и взбрыкнула.

– Ты снова ее оправдываешь, – холодно возразил он. – Мирам нарушила мой приказ, без разрешения сбежала из дома, не выучила данное ей задание, еще и тебя подговорила. Предлагаешь мне закрыть на все глаза?

– Хватит, Монрат! – она с нарастающим раздражением хотела оттолкнуть его, но он довольно жестко сжал ее руку.

– Фий-Этт, – он словно пушинку отодвинул колдунью в сторону и подошел к Мирам.

Девушка медленно встала. Ее ясные голубые глаза были широко распахнуты, но зрачки сузились до маленьких черных точек от панического ужаса. Он еще ничего не успел сделать, когда она надрывно вздохнула и, зажмурившись, быстро сказала:

– Я сама без разрешения уехала из замка на Хронасе, и в селении, когда уже возвращалась домой, он меня скинул.

Она закрыла лицо ладонями и добавила.

– Я ездила за сборником сочинений менестрелей…

– Хорошо.

Все такой же спокойный голос Сэнджела вывел ее из нервного оцепенения. Она медленно убрала от лица руки и исподлобья посмотрела на отца. Он все также стоял перед ней, скрестив на груди руки, но глаза его улыбались. Мирам медленно приблизилась к нему и словно маленький зверек положила ладони на его руки и прижалась щекой к его груди.

– Даже не пытайся обещать, что больше не будешь, – предупредил Сэнджел и она почувствовала, как незримые руки так и не сжав шею, обняли ее за плечи.

– Не буду, – она, наконец, подняла взгляд на отца и осторожно улыбнулась. – Но мне, правда, жаль.

– Не ври.

– Так не честно! – воскликнула она, отстранившись, ее глаза наполнились влагой, губы задрожали. – Ты можешь хотя бы мысли мои не читать?!. – сквозь слезы простонала она и, отвернувшись от отца, выбежала из зала.

– Даже не вздумай! – сердито предупредила Фий-Этт, тут же встав перед ним. – Ты и так ее измучил! Она твоя дочь, а ты обращаешься с ней, как с безродной студенткой!

– Вот, именно. Она МОЯ дочь, – Сэнджел продолжал говорить спокойно и тихо, но воздух в зале вибрировал от напряжения. – Будь она безродной студенткой, мне не было бы дела до того, чем она занимается и где шляется. Но, раз уж ей не повезло, быть моей дочерью, ей придется соответствовать. Ты и сама прекрасно знаешь, к чему может привести ее безрассудство.

– О, боги! Сэнджел! – застонала Фий-Этт и устало опустилась на стул возле стола. – Нельзя все время думать только о плохом. Скоро уже двадцать лет, как все спокойно, с чего ты взял, что что-то обязательно случится? В ордене все хорошо, в замке тоже полный порядок… А Мирам и так из шкуры вон лезет, чтобы тебе угодить…

– Заметно, – он сел рядом за стол и налил в бокал немного вина.

– Вспомни, я тоже сбегала из замка, – она примирительно улыбнулась. – У меня-то детства нормального не было, а Мирам вообще из-за книг не вылезает…

– Только не делает того, что ей велят.

– Нет! Ты невыносим!

Она встала, чтобы уйти, но Сэнджел удержал ее за руку и, притянув, усадил к себе на колени.

– Прости, я просто устал, – он крепко прижал ее к себе, и она привычно положила голову ему на плечо. – Студенты сначала довели, а дома еще Мирам… на нее у меня уже не хватает терпения.

– Лучше б у тебя не хватало терпения на твоих студентов.

– Со студентами проще, они меня боятся и делают все, что им говорят…

– Ты думаешь, Мирам тебя не боится?! – Фий-Этт отстранилась и заглянула ему в глаза. – Да, она сегодня в ужасе была, когда пришла ко мне и рассказала, что упала с лошади. Ты же никогда не даешь ей шанса все рассказать самой! Еще немного и она возненавидит тебя!

– Я хочу, чтобы она была сильной, меня мало волнует, как она ко мне относится.

Фий-Этт одним рывком встала с его колен, отошла в сторону и, не скрывая злости и раздражения, заявила:

– Брут прав! Ты невероятный, невыносимый эгоист! Ты говоришь, что переживаешь за нас с Мирам, а на самом деле тебя волнует только твое собственное спокойствие! – она пристально на него посмотрела и вдруг рассмеялась. – Вот! Я же вижу, ты и сейчас хотел бы просто завладеть моей волей и разом прекратит этот спор! Не выйдет! – выкрикнула она, и огонь в камине мгновенно погас от пронесшегося по залу резкого порыва ветра. – Я уже вполне могу постоять за себя!

Ветер вихрем закрутился вокруг Сэнджела и он, не без удовольствия, отметил, что противостоять заклинанию колдуньи не так уж и просто. Позволяя ей насладиться своим торжеством, он встал, но не сделал и шага в ее сторону. Нарастающий вихрь начал ощутимо сдавливать грудь, мешая свободно дышать, а Фий-Этт неотрывно смотрела ему в глаза, все усиливая заклинание. Наконец, невыносимо яркое огненное кольцо резкой вспышкой, словно круги на воде, разбежалось в разные стороны от колдуна к самым стенам зала, но тут же вновь сжалось обратно, с силой толкнув Фий-Этт к Сэнджелу.

Она охнула от неожиданности, мгновенно прервав свое заклинание, а он уж вновь держал ее в объятиях.

– Потерпи еще семьдесят лет, – улыбнулся он. – Обещаю, на площади схваток я позволю тебе довести заклинание до конца.

Ее глаза сначала потрясенно расширились, потом их вновь наполнил гнев.

– Сэнджел, ты!..

– Знаю, – прервал ее он, еще крепче прижав к себе, не давая вырваться или что-то сказать.

Когда она немного успокоилась и перестала сопротивляться, он добавил:

– Прости, я действительно слишком давлю на вас, – он нежно поцеловал ее в лоб и заглянул в серо-зеленые глаза. – Я поговорю с Мирам.

– Хорошо, – Фий-Этт глубоко вздохнула. – Я хочу, чтобы она относилась к тебе, как ты к Майреду в своем детстве. Пусть она лучше восхищается своим отцом, а не боится его.

– Согласен, хотя, второй вариант значительно проще.

***

Не смотря на то, что сразу после ужина Фий-Этт поднялась в спальню, Сэнджел еще довольно долго сидел в любимом кресле возле камина, всеми силами оттягивая разговор с дочерью. Разумеется, он не боялся этого разговора, скорее пытался подобрать правильные слова, чтобы еще больше не оттолкнуть ее. Почему-то ему казалось, будь на месте Мирам ее брат, найти с ним общий язык было бы значительно проще. Но обнаружить сына он не смог ни сразу после его исчезновения, ни по сей день. Кто-то или что-то скрывало его. Не смог найти он и Даррелла. А в том, что портной был причастен к пропаже Майреда, сомнений не оставалось.

Но, все это потом. Сейчас действительно необходимо было поговорить с Мирам. Он затушил камин и, не спеша, вышел в зал приемов и поднялся по широкой парадной лестнице на второй этаж. Здесь, в конце длинного коридора, в бывшей комнате Фий-Этт, жила его дочь.

Подойдя к спальне дочери, он, против обыкновения, постучал.

– Да? – послышалось из комнаты.

Сэнджел отворил дверь и встретился с удивленным и несколько встревоженным взглядом Мирам, сидевшей за небольшим письменным столом под окном. Комнату освещала масляная лампа, она отбрасывала на лицо девушки тени, от чего оно казалось печальным.

– Я знаю, что должна была выучить законы пропорционального смешения энергий еще утром, но мне осталось немного, я уже разобрала стихии воды, воздуха и земли… – затараторила она, опустив глаза к раскрытой книге, лежавшей на столе. – Я пока немного застряла с огнем…

– Мирам, – остановил ее Сэнджел и, пройдя в комнату, сел на кровать. – Иди сюда, сядь.

Девушка настороженно нахмурилась, но подошла и села рядом с отцом.

– Если это из-за того, что я сбежала…

Сэнджел усмехнулся, чувствуя, как Мирам вздрагивает от волнения. Но увидев улыбку на лице отца, она лишь еще больше напряглась. А он взял ее руку и положил ладонью вверх к себе на колено. Ничего не говоря, он накрыл ее ладонь своей рукой и медленно поднял вверх. На ее ладони остался гореть огненный шарик. Сэнджел обвел шарик ладонью по кругу, создав внутри него небольшой вихрь. Огонь приобрел синий оттенок и зашипел крохотными искрами. Задержав руку сверху, он сжал пальцы в кулак и на шарик упало несколько капель воды. Капли смешались с синей огненной материей и шарик застыл переливаясь белым инеем. Сэнджел разжал кулак и сверху шарик припорошил рыжий песок. Он еще раз обвел шарик рукой по кругу, и он моментально рассыпался по ладони Мирам нежными белыми цветочными лепестками.

– Земля – это то, из чего все исходит, и куда все возвращается в конце концов. Воздух – дыхание, душа. Вода – жизнь. Огонь – это энергия, движение, – спокойно сказал он и дунул на ее руку, от чего по комнате разлетелось несколько белых ажурных бабочек.

Бабочки некоторое время порхали, потом одна за одной незаметно растаяли в воздухе.

– Важно знать теорию, это несомненно, – он посмотрел на дочь, лицо которой теперь светилось искренним детским восторгом, – но куда важнее чувствовать. Я тоже в твоем возрасте далеко не все понимал, но я никогда не боялся силы. А ты боишься. Ты не веришь в себя. И в этом есть часть моей вины, – он обнял ее за талию и притянул к себе. – Но ты должна знать главное, абсолютно не важно, что думают о тебе другие, все ли у тебя получается идеально. Без проб и ошибок невозможно ничему научиться. И поверь, я не лучший пример для подражания, поэтому мое мнение также не должно играть для тебя решающей роли…

– Хотя, слушаться отца в твоих интересах, – добавил он, когда она осторожно положила голову ему на плечо.

Мирам обняла его своими тонкими руками и глубоко вздохнула.

– Я знаю, что ты любишь меня, – сказала она почти шепотом. – Знаю, что заставляю тебя переживать…

– Весьма, – согласно кивнул он. – Я уже терял однажды твою мать, и не позволю, чтобы что-то подобное случилось вновь с ней или с тобой. Вы обе слишком слабые…

– Может, это ты слишком сильный? – предположила Мирам, снизу вверх заглядывая ему в глаза.

Сэнджел удивленно вздернул брови. Эта простая мысль никогда не приходила ему в голову, но она явно не была лишена смысла. Сегодняшняя неожиданная схватка с разозлившейся Фий-Этт показала ему, что колдунья действительно уже весьма опасный соперник для большинства магов ордена. Но, что же касалось Мирам, девушке было еще очень далеко даже до матери.

– Интересный ход мысли, – тем не менее согласился он. – Но, к сожалению, тебе не повезло родиться именно моей дочерью.

– Знаю, придется соответствовать, – грустно вздохнула она, заставив Сэнджела усмехнуться.

– Завтра в Черный орел приедет Брут, я хочу, чтобы он стал твоим наставником.

– Зачем?! – удивилась она, отстранившись. – Я разочаровала тебя настолько, что ты больше не хочешь учить меня?

– Нет, – он вновь притянул ее к себе и поцеловал в макушку. – Мать права, я слишком давлю на тебя. С Брутом тебе будет проще.

– Но маму же учил ты! – обиженно воскликнула Мирам, вскочив на ноги.

– Поверь, она была бы рада, если б ее учил кто-то другой. К тому же, Фий-Этт колдунья, и мой излюбленный рычаг воздействия я с ней использовать не могу.

Мирам неприятно поежилась, передернув плечами, вспоминая свои ощущения, когда отец управлял ее волей.

– У меня действительно скверный характер, – Сэнджел встал и взял ее за руки. – С Брутом тебе будет проще, – повторил он. – Но, если тебе будет нужна моя помощь, я всегда буду рядом.

– Ты самый лучший, – она неожиданно рванулась к нему и крепко обняла.

– Надеюсь, я никогда не разочарую тебя, – улыбнулся он и вышел из комнаты, оставив девушку одну.

На душе стало спокойнее, и что-то говорило ему, что не только у него одного.

Когда он зашел в их с Фий-Этт спальню, колдунья уже спала. Она лежала на боку, спиной к нему и тонкая шелковая простыня, которой она укрылась в эту душную летнюю ночь, отчетливо очерчивала каждый изящный изгиб ее тела. Ее некогда пшеничные, как у их дочери, а ныне пепельно-серые волосы искрящимся в лунном свете потоком рассыпались по пышной пуховой подушке.

Сэнджел тихо разделся и лег рядом. Аккуратно сдвинув волосы, он оголил ее бледную шею и нежно провел рукой от уха вниз до плеча и дальше по руке до самого запястья, окольцованного широким золотым браслетом.

Возможно, он действительно слишком сильно пытается их контролировать, подумалось ему, но он тут же отбросил эту мысль в сторону. Заклятие единовластия устроило бы его еще больше, но в данных обстоятельствах оно влекло за собой слишком много неудобств, так что девятнадцать лет назад пришлось довольствоваться лишь обручем-оберегом. Правда, маг из ордена Красного дракона, нанятый им еще десять лет назад для охраны замка, изрядно добавлял ему спокойствия.

Когда речь шла о безопасности Фий-Этт и Мирам, не могло быть ничего лишнего.

Он лег на спину, закрыл глаза и послал в пространство мысленный импульс, в тысячный раз пытаясь нащупать хоть какие-то следы Майреда. Но пространство вновь отозвалось звенящей пустотой, что-то как и прежде упрямо мешало увидеть его.