Читать книгу Безмолвные узницы - Рафаэль Монтес - Страница 3

– Сообщи мне хорошие новости, Веро! – крикнул Карвана, стоило мне войти в его кабинет. Уже стемнело, и я чувствовала себя вымотанной, потной; одежда кололась, волосы липли к затылку и лбу. Войти в кабинет Карваны – все равно что попасть на поле боя, а сам он всегда готов к войне. Стакан виски в руке, наполовину опустевшая бутылка на рабочем столе, рядом с небольшой табличкой «Начальник департамента доктор[3] Уилсон Карвана». Я старалась не сильно раздражаться из-за его бесчувственности; за много лет я успела узнать его манеры, показное безразличие, и должна была уже свыкнуться с этим. Но сегодня – не один из любых других вечеров: женщина покончила с собой после того, как больше часа провела в его кабинете, и все, о чем этот старый подонок-полицейский у меня спросил – это хорошие новости. Я знала, что он хотел услышать, и заявила:

– Тело только что вывезли в катафалке. Все чисто, босс.

– Наконец-то! – Карвана фальшиво ухмыльнулся и развернулся ко мне. – Ты сделала для меня фото?

Я кивнула, передав ему бюрократические бумажки по этому делу. На первой странице – снимок безжизненного лица Марты Кампос с зияющим гноящимся ртом. Он мельком взглянул на фото и брезгливо швырнул тонкую папку на стол.

– Чертова чокнутая баба! Мой гребаный мобильник разрывается от звонков. Стервятники-журналюги пируют! Там еще много народа?

Вытянув шею так, что голова слегка закружилась, я выглянула в окно. У входа толпилось изрядное количество репортеров и зевак, несмотря на то что тело уже увезли.

– Расслабься, Карвана, это суицид. Прессе такое не слишком-то интересно, – проговорил он, пытаясь снизить значимость события. – Не парься! Эти журналисты охочи до падали. Всего-навсего пересуды! Еще немного – и департамент внутренних дел тоже устроит мне проблемы. А ведь до пенсии мне осталось совсем ничего! Чем я это заслужил?

Ты всегда был большим мудаком, хотелось ответить мне. Но не удалось. Карвана жаждал слышать исключительно себя, он вещал громко и отчетливо, наслаждаясь собственным голосом. Он был эгоцентриком, узаконенным системой. А теперь случилось так, что он попал в ловушку, оказался в затруднительном положении.

Не спрашивая, Карвана налил мне стакан виски и поднял тост, словно празднуя плохой день. Отчаянная попытка подтвердить наше партнерство. Мне хотелось надавать ему по морде.

– Нам нужно согласовать наши версии, – проговорил Карвана, закуривая сигариллу[4]. – В департаменте внутренних дел скажем, что Марта была не в себе, постоянно заговаривалась. Глянь на ее физиономию на фото: у нее рот весь в пятнах. Чокнутая, и этого достаточно. Быстренько закроем этот вопрос. Какое тебе дело до этого, Веро?

«Какое тебе дело» – крылатая фраза Карваны, которую он повторял со сдержанной гордостью и отвратительным превосходством. В последнее время старик устранялся от менее очевидных расследований, желание докопаться до истины у него пропало, и думать он мог только о том, сколько рыбки наловит в Мату-Гросу, выйдя на пенсию и избавившись от змеюки-жены.

Мне пришлось вступить в игру, чтобы добиться желаемого. Если достаточно хорошо помассировать его эго, то он прекращал использовать меня в качестве боксерской груши и открывал клюв, сам того не осознавая. Способ заключался в том, чтобы называть его док. Док, от «доктор». Старик ощущал себя героем сериала «C.S.I. Майами», только без солнечных очков.

– Все в порядке, док. Мне нет до этого никакого дела. Но расскажите, что эта «баба» хотела от вас. Она долго просидела в вашем кабинете, но вы даже не позвали меня, чтобы завести дело. Мне любопытно.

– Ох, Веро, не хочу затрагивать эту тему…

Я протянула руку Карване с молчаливой просьбой затянуться сигариллой. Он в курсе, что я не курю, но ему было важно чувствовать, что я его сообщница, человек, с которым можно разделить и табак, и тревоги. Я вскинула брови, давая понять, что простым отказом говорить от меня не отделаться.

– Черт возьми, док, эта женщина, Марта, покончила с собой у меня на глазах. Расскажите, в чем была ее проблема. Я должна понять, чтобы помочь вам. Она вышла из вашего кабинета вся в слезах.

– Женщины плачут из-за всего, – сказал он, откидываясь на спинку кресла, и выдохнул дым в мою сторону. – Эта Марта хотела подать жалобу. Она из тех женщин, которые становятся тощими тетками, которые плохо питаются и нуждаются во всем. Искала бездельников в интернете на этих сайтах знакомств. Потом, похоже, обзавелась негодяем и решила, что он мужчина ее мечты. Парень какое-то время лгал, занимал деньги, обещая вернуть, и сумел вытянуть из дамочки целое состояние. И я тебя спрашиваю: что я могу с этим поделать? Ее заставляли платить парню? Неа. Я заигралась в благотворительницу, потому что была лохушкой, и практически платила за то, чтобы меня называли «моя любовь». И с чего вдруг теперь ты заявилась, чтобы подать жалобу и испачкать мой тротуар?

Каждый день я дивилась способности Карваны быть мудаком. Извернувшись, я спросила:

– А что у нее со ртом?

– Сказал же, у нее был этот гребаный парень. Возможно, герпес.

– Значит, они встречались лично?

– Вроде только один раз. После того, как они несколько месяцев общались в интернете, подонок согласился встретиться. Они поужинали, он нажрался устриц, она одолжила ему денег или еще чего, и – пуф! – парень испарился. После этого рот женщины и стал таким, полностью изувеченным! Ей хотелось, чтобы я нашел мошенника. Я заявил, что не смогу, он уже исчез, а ей стоит жить дальше, залечить рану и забыть об этой истории. В лучшем случае можно было слепить дело из денег, которые исчезли. Я на нее не орал или что-то в этом роде. Ты меня знаешь, Веро, я хороший парень. Сказал, что понимаю ее, уважаю ее позицию и все такое. Вел себя как настоящий джентльмен. И ей надо было покончить с собой в моем участке?

– Женщина была не в себе, док.

– Пришибленная, говорю тебе. Кажется, такие люди делают из меня громоотвод. Этакая женщина-дракон. Появляется принц, говорит все, что она хочет услышать, и просит денег. Что она о себе воображает? Что парня зацепила ее фотка на сайте? Или ее анкета? Это задача для психиатра, а не полиции. Лечение, Веро, вот и все, что им требуется. И хороший трах для спокойствия.

Я выдавила из себя улыбку, соглашаясь с ним. Старик заслужил даже не удар, а целое избиение. Гребаный сексист. Я знала, как трудно любой женщине прийти в полицейский участок и написать заявление, преодолевая стыд, объяснять, как ее выставил идиоткой какой-нибудь сердцеед, клявшийся в любви в интернете. Я думала лишь о том, как Марта, сидя у Карваны, ощутила этот уничижительный тон, это презрение к боли, которую она испытывала. Я понимала, почему бедняжка выпрыгнула из окна.

«Теперь он меня полюбит», – сказала она. И окинула меня последним близоруким взглядом, взывавшим к справедливости. Но справедливость тоже близорука, и Карвана не желал к ней стремиться. В конце концов, меня всегда будоражила охота на всяких извращенцев. Вот почему я решила подать заявление в полицию много лет назад, стала стенографисткой и, после настоящего хаоса, оказалась в роли секретаря. Но это уже другая история.

Я выпрямилась до такой степени, что еле удерживалась на самом краешке стула, и развернулась к Карване, зная, что следующий шаг довольно рискован, хотя и необходим.

– Док, могу я этим заняться?

Он выпучил глаза, едва не подавившись дымом сигариллы, но прежде чем успел что-то сказать, я продолжила:

– Я с вами согласна, эта баба чокнутая, но существует шайка, специализирующаяся на таких аферах. Вы не можете это игнорировать, по крайней мере не то, что связано с деньгами. Заявление Марты у вас на компьютере? Можно мне посмотреть? Вы же знаете, я могу помочь поймать этого парня, не отсвечивая…

Я атаковала, а Карвана не подготовился. Он был застигнут врасплох. Безусловно, это обойдется недешево. Старик скривился, фыркнул и снова выдал аргументы, которые всегда меня настораживали:

– Веро, ты действительно безнадежна! С попыткой суицида в твоем послужном списке тебе абсолютно запрещено расследовать такие вещи! Какая у тебя объективность? Ноль. Секретарша – самое большее, что я мог сделать, чтобы пристроить тебя здесь. И даже это – не ради тебя, а ради моего друга Жулио! Никакой уличной работы, никаких расследований. Я же говорил тебе, забудь! Пусть новости остынут тогда же, когда остынет труп!

Подонок даже ухмылялся. Снова плюнул мне в лицо! Такова жизнь: ты совершаешь сотню правильных поступков, а эти ублюдки помнят только один, неправильный. Это чертовски несправедливо, и несправедливость ранит душу. Я почувствовала тяжесть в груди. Волна тоски, которую я хорошо знала, пыталась прорваться сквозь плохо залатанные лоскуты моего прошлого. Я платила по счетам, навечно привязанная к этому столу со стопками постоянно теряющихся бумаг.

Я собиралась возразить, но телефон Карваны зазвонил раньше, чем я успела открыть рот. Это был начальник управления. Приятно видеть, как эта мумия дрожит всем телом от звонка вышестоящего. Старик, прочищая горло, расхаживал туда-сюда, когда рассказывал о своих проблемах.

– Ну, шеф… О чем вы? Все под контролем, вам не о чем беспокоиться. Нет, дело не заводили. Я тоже потрясен. Мы всячески поддерживали бедную женщину, сеньор. Я знаю, по телевидению… У девушки, к сожалению, не все в порядке с головой. Да, я в курсе, делегат. Да… Да… Да… Нет. Разумеется. Слушаюсь.

Разговор окончен, он потерпел поражение. Старик взглянул на меня, словно просил о помощи.

– Начальник управления на меня наседает. Мне нужно съездить на совещание. Выключишь все у меня?

– Выключу.

– И обещай, что забудешь эту историю.

– Обещаю.

Стоило старику выйти, как я улыбнулась. Не только внешне, но и в глубине души. Я достала из кармана флешку, воткнула в его компьютер и скопировала все данные за этот день. Не теряя времени, отправилась в комнату вещдоков. Полицейский участок практически опустел, и мое присутствие никого не могло насторожить; было тихо. Я осторожно открыла пакет с сумкой Марты Кампос, небрежно заброшенный на полку. Я даже не удосужилась надеть перчатки: мои отпечатки пальцев во внимание не примут, поскольку я работаю в этом здании. Сомневаюсь, что кто-то их заметит. В Бразилии вообще никто ничего не проверяет. Женщина покончила жизнь самоубийством. Совсем скоро дело закроют.

Я просмотрела содержимое сумки, попутно фотографируя все на мобильный телефон. Слава богу, Марта Кампос была гораздо организованнее, чем я. Внутри обнаружился даже кошелек, в котором все было разложено по своим местам. Я нашла мазь «Орабаз»[5] (без сомнений, для тех ужасных ран на губах), ключи от машины и небольшой ежедневник, похожий на «Молескин»[6]. Просмотрев страницы, я увидела, что заметки кое-где выделены маркером. Записную книжку я быстро бросила в свою сумку. Все равно никто не заметит. Еще один ключ – в кошельке внутри сумки; должно быть, от ее дома. Косметичка с зубной щеткой, пастой и зубной нитью.

Я просмотрела несколько квитанций по кредитным картам, но не нашла ничего особенного. После чего сосредоточилась на мобильном телефоне. В наши дни вся жизнь человека хранится внутри этих маленьких гаджетов. И, к моему счастью, одинокие люди вроде Марты даже не удосуживаются запаролить доступ.

Я быстро просмотрела несколько последних электронных писем, и вот оно: электронная квитанция от компании такси с адресом отправления и адресом полицейского участка. Ладно, приехала она не на машине. Несколько писем показались мне странными: в теме указан адрес почтового администратора – так делается, когда получатель не найден. Я убедилась, что все они были отправлены на адрес «estudantelegal88@gmail.com». Несомненно, именно эту электронную почту использовал мошенник, обманувший Марту. И даже после всего она не прекратила писать парню, у нее все еще оставалась крошечная надежда, что произошло какое-то недоразумение и что их история любви не была фальшивкой. Ей отчаянно хотелось поверить в реальность происходящего. Комплиментов, адресованных ей, любовных сообщений. Как кто-то может так жестоко лгать лишь ради того, чтобы вытянуть деньги у обманутой женщины?

Я хотела посмотреть всю почту, однако приходилось спешить. Кто-то может и войти сюда, а у меня нет желания ничего объяснять. Я сунула все ключи в карман, закрыла пакет для вещдоков, выключила свет и вышла. Взглянула на часы: почти девять. Не теряя времени, я позвонила мужу из пустого лифта и солгала:

– Тигра, у нас проблемы в участке. Я задержусь немного. Заберешь детей у своей мамы? И я тебя люблю.

Повесив трубку, я не могла не подумать о Марте: «Теперь он меня полюбит». Репортеры продолжали толпиться у дверей департамента. Мне пришлось сказать несколько слов об этом деле на камеру; конечно, я старалась не называть имени Марты. Предпочла не комментировать самоубийство, лишь заявила, что расследование ведется и что я не успокоюсь, пока не докопаюсь до истины. А после сбежала на парковку. Я успела сесть в свою черную «Хонду Фит», когда завибрировал мобильный. Карвана. Без сомнений, он хотел удостовериться, что я отключила все согласно его приказу, не наговорила ерунды прессе, стерла из головы эту историю и по-прежнему на его стороне. Я завела машину, не обращая внимания на мобильный: пусть вибрирует. К черту Карвану!