Читать книгу Проклятие семьи Пальмизано - Rafel Nadal - Страница 13

Накануне Дня святого Иоанна, когда паковали чемоданы, чтобы переехать в Савеллетри, в дом на побережье, одна из служанок спросила, почему в этом году они не берут с собой двойняшек.

– Если это из-за разбитого носа Франко, синьора Анджела, то знайте, он сам напрашивался. Я как раз отнесла цветы в церковь Иммаколаты и входила в сад через боковую калитку, когда увидела, что он пристает к Джованне.

Вечером того же дня бабушка пришла к Донате.

– Я не собираюсь просить прощения. Но, возможно, я поспешила.

– Витантонио просто защищал сестру, а вы даже не выслушали ребенка, которому не исполнилось еще и восьми лет. Для вас он никогда…

– Этого я не потерплю, – оскорбилась гранд-дама Конвертини. – Для меня он такой же внук, как и Джованна, и можешь быть уверена, что я обращаюсь с ними одинаково. По правде говоря, единственные, кто имеет право жаловаться, это остальные внуки, дети Маттео, Марко, Луки и Джованни, которые живут далеко, а особенно дети Маргериты, которых я вижу только летом и на Рождество.

– Дело не в том, далеко или близко они живут. А в нежности. И в справедливости.

– Нежничать – значит проявлять слабость. Но я всегда справедлива к Витантонио. Я прекрасно понимаю, что если бы мой сын не был таким безрассудным и отчаянным на войне, твой муж был бы сейчас жив и у мальчика был бы отец. Я знаю, что я в долгу перед тобой и твоим сыном. И всегда помню о том, что ты ухаживала за Франческой, пока она была больна…

– Вы всегда были к нему строже, чем к остальным внукам.

– Неужели ты ничего не понимаешь! Ты хотела, чтобы он вырос настоящим Конвертини? Так вот пожалуйста! Именно поэтому он должен быть сильнее и дисциплинированнее. Ты растишь мальчика слишком свободным, слишком порывистым. Наказание наверняка пошло ему на пользу в том смысле, что он понял: если не хочешь, чтобы об тебя вытирали ноги, нужно заставить себя уважать. Витантонио должен быть готов к тому, что скоро ему придется отвечать за свои поступки как настоящему Конвертини, а для этого нужна подготовка и дисциплина. В нашей семье есть собственные заповеди, мы члены церкви, которая запрещает нам зависеть от других.

– А вам не кажется, что вы гневите Бога своим неумеренным честолюбием?

– Не говори глупостей. Если бы Господь пожелал сотворить всех равными, он бы так и сделал.

– Я все же вижу в этом большой грех гордыни.

– А отказываться от сына – не грех? – Синьора Анджела подняла брови и вперилась в Донату взглядом. Затем улыбнулась: – Конечно, грех! Но ты совершила его из любви, так что Господь прощает тебя, а я тобой восхищаюсь.

Анджела Конвертини смотрела Донате прямо в душу, но та сохраняла спокойствие и не отводила глаз. Выждав несколько мгновений, синьора Анджела вернулась к разговору:

– Малыш должен научиться бороться и повелевать, как настоящий Конвертини, и ты должна мне помочь. Ты не похожа на дочь простого пастуха из Матеры, у тебя гордость и напор Конвертини или даже больше – настоящей венецианской Джустиниан. Только потому я и согласилась, чтобы детей оставили тебе. Не знаю, откуда ты берешь силы, но дети большему научатся у тебя, чем у любого из моих сыновей-рохлей.

Анджела по-прежнему смотрела Донате в глаза, восхищаясь ее спокойной силой и завидуя ей. Потом надменно подняла голову, но в голосе ее слышалась мольба:

– Завтра мы уезжаем на побережье. Надеюсь, что к сентябрю, когда мы вернемся, обо всем этом будет позабыто.

– Вы ранили мальчика! Теперь вам придется завоевать его сердце, – разочаровала ее Доната. – А еще вам придется вернуть уважение Джованны.

– За девочку я спокойна, в ней есть гордость Конвертини. Но Витантонио еще предстоит понять, что непросто быть членом семьи, на которую возложена такая ответственность. Или ты думаешь, я не плачу высокую цену за то, чтобы быть Синьорой Беллоротондо?