Читать книгу Уравнение Куфу - Раиль Шариф - Страница 7

– И последнее! – Брейн Лихмонт заканчивал беседу с Жаннет, но напоследок в ее разгневанные костры решил плеснуть масла. Это его забавляло. – Мне не нравится, как ты ведешь переговоры. Выброси своего Карнеги на свалку – иногда не грех и по столу ударить.

Жаннет сидела напротив Лихмонта, по другую сторону длинного стола. Она испытывала к этому человеку огромную неприязнь, но на этот раз решила промолчать. Жаннет знала, что разговор близится к финалу, и ей не терпелось поскорее покинуть прокуренный ублюдком кабинет.

Словно о чем-то раздумывая, Брейн включил вентилятор, закинул ноги на письменный стол и закурил.

Сегодня Брейн был аккуратно причесан, гладко выбрит и, к еще большему изумлению Жаннет, явился на работу в чистой зеленой рубашке и отглаженных брюках. В правой руке Брейн держал сигару, с толстой шеи его текли струйки пота. Ублюдок вынул из кармана чистый носовой платок и вытер шею. И с тем же спокойствием стряхнул пепел с сигары не на пол, как происходило всегда, а в пепельницу.

Брейн был лысоватым, плюгавым и упитанным, и Жаннет показалось, что в наглаженных брюках и чистой рубахе он выглядит гораздо нелепее. Он вдруг напомнил ей изъеденного молью плюшевого медведя, приодетого по случаю Рождества. От этой мысли Жаннет стало смешно, и она иронично улыбнулась в лицо Брейну.

– Плюшевые медведи едят манную кашу? – спросила Жаннет.

– Что? – непонимающе заморгал Брейн.

– Я думаю, что едят, – не дожидаясь ответа, произнесла она. – Только они не всегда знают, что плюшевые медведи – это они.

– О чем это ты?

– Скоро узнаете… – Жаннет сжала кулачки и ударила ими по столу. Вулкан ее негодования, еще мгновение назад казавшийся безобидным, неожиданно взорвался.

– Во-первых! – произнесла Жаннет, поднимаясь со стула. – Вы ведь знаете о смерти моего мужа, могли бы и помягче. Вы явно не человек. А во-вторых, – продолжила она, – я вам не ДЕТКА. Прижмите свой вонючий хвост. Мы, женщины этого банка, подаем на вас в суд.

Жаннет вплотную подошла к Брейну, готовая при первой же его фривольности залепить пощечину.

– Поэтому извольте меня называть на Вы. Я не шлюшка из подворотни и заставлю себя уважать даже такого ПЛЮШЕВОГО МЕДВЕДЯ, как вы.

Глаза Брейна, ничего, кроме флегмы, до сего момента не выражавшие, вдруг забегали по сторонам. И Жаннет невольно оказалась свидетельницей прелюбопытнейшей метаморфозы, сменившей в Брейне вальяжного удава на загнанного в угол кролика. Брейн сбросил со стола ноги и спешно затушил сигарету.

– Да, да… Может быть, – он выдержал паузу и выдохнул: – Может, вы и правы, мисс Жаннет. Приношу свои извинения!

Подобных слов от этого человека Жаннет никак не ожидала. По обыкновению Брейн считал ниже своего достоинства извиняться перед женщиной.

– В общем-то, я не за этим вас вызвал, – произнес он, пряча глаза.

Брейн выждал, когда Жаннет успокоится, и, вынув из кармана вчетверо сложенный лист, протянул его.

– Забудем старое. Несмотря на неприязнь к вашему полу, я все же ценю вас… как специалиста. Мне нужна ваша помощь. Так… хочу провернуть одну финансовую операцию. Здесь список кое-какой литературы. Нужно отыскать эти книги в Национальной библиотеке и ознакомиться с ними. А завтра я познакомлю вас со своим планом, и вы выскажете свое мнение. На сегодня вы свободны.

Перед тем как развернуться, Жаннет обратила внимание на мусорную корзину за креслом Брейна. В ней лежал его любимый порножурнал. Это показалось ей весьма странным…

Когда она покинула кабинет, Брейн снова водрузил ноги на стол и вальяжно закинул за голову руки. Как и прежде, это был удав, глаза которого сверкнули ярко-зеленым огнем.

– Молодец, девочка, молодец! ПЛЮШЕВЫЕ МЕДВЕДИ питаются только манной кашей…

…Жаннет вошла в свой кабинет. Ее мысли путались в каких-то лабиринтах и искали выхода.

Наглаженные брюки. Чистый носовой платок. «Я приношу свои извинения». Порножурнал в мусорной корзине.

Жаннет опустилась в кресло за рабочим столом и включила кондиционер. Последнюю неделю температура воздуха ниже двадцати семи не опускалась. Ей хотелось поскорее оказаться под прохладным душем. Наконец, Жаннет привела мысли в порядок – она их попросту отбросила в сторону, сняла со спинки стула сумочку, поднялась, намереваясь уйти, но вспомнила о компьютерном диске. Открыв ящик стола, она вынула желтый плотный конверт и, не удосужившись проверить его содержимое, положила в сумочку. Отчего бы не посмотреть его дома еще раз. Перед тем, как отнести в полицию.

Жаннет остановила машину на стоянке, недалеко от узорчатой металлической часовой башенки – уменьшенной копии лондонского Биг-Бена. Поставленная лет сто назад часовая башенка была, пожалуй, первым украшением весьма непрезентабельного в прошлом поселения и явно произвела сильное впечатление на островитян. А о домоседах и людях несведущих родилась даже местная поговорка "Да он и часов-то не видел".

От перекрестка, где роль "пятачка", "точки отсчета" и места свиданий традиционно отводится знаменитой часовой башенке, отходят главные артерии столицы. Широкая дорога ведет в старый порт. Это знаменитый Длинный пирс. Метрах в двухстах от местного Биг-Бена на Длинном пирсе стоит ладный, аккуратный двухэтажный дом. На его первом этаже – музей, а на втором – библиотека с отличным литературным фондом.

Дверь главной комнаты музея открывается прямо на улицу – без всяких вестибюлей и тамбуров. Посетители буквально натыкаются на один из исторических памятников сейшельской истории – большой каменный резной куб, знаменитый французский "камень владения", установленный капитаном К. Н. Морфи в ноябре 1756 года на территории нынешней Виктории. Однако история города начала летоисчисление с другой даты – с 1778 года, когда возникло первое французское поселение на Маэ под названием Этаблисман дю руа, что значит «Королевское поселение».

Жаннет шла по Длинному пирсу медленно и задумчиво. С каждым шагом она погружалась в воспоминания, клубок которых был соткан из великолепия зрительных образов, запахов и звуков.

Жаннет потерянно смотрела под ноги, временами вскидывала усталый взгляд на шоссе, на кроны кокосовых пальм, иногда оглядывалась на несущий прохладу океан и бесконечные мачты рыболовных и прогулочных яхт. Все это были зрительные, реальные образы, среди которых не хватало лишь образа Андре. Отныне этот образ жил только в воспоминаниях.

Среди множества окружающих Жаннет звуков – криков белых крачек, шелеста веерных пальм, биения в пирс зеленоглазой волны, будничного гомона разношерстных туристов, рокота разнокалиберных двигателей и плачущего скрежета корабельных рей – не было дыхания любимого человека, его обжигающих сердце вздохов и простых будничных слов. Всего этого уже не существовало, а если и существовало, то где-то там, в подсознательных глубинах памяти Жаннет.

Молодая женщина также помнила горьковатый, терпкий запах его губ – запах кубинских сигар. Но на пирсе, среди запахов выделяемого водорослями йода, горелого машинного масла, выхлопных газов, свежей рыбы, бистро и пиццерий – этого запаха не было.

Он был только в сознании, которое отказывалось верить в реальность происходящего. НО АНДРЕ БЫЛ МЕРТВ, И ЖАННЕТ ВЫНУЖДЕНА БЫЛА ПРИЗНАТЬ – ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ!!!

Здесь, на Длинном пирсе, все напоминало о тех днях, когда она, Жаннет, встретила своего будущего мужа Андре Кришелье.

Их знакомство не отличалось оригинальностью. Скорее, наоборот. Простота и банальность, с которой Андре подошел к девушке и спросил ее имя, обезоружили Жаннет.

Могла ли она тогда предположить, что встреча эта станет преддверием одной из крупных во вселенной шахматных партий, в которой ей отведена роль светлой пешки, оберегаемой, как ни парадоксально, темной стороной света.

Между ними завязался разговор, и, позабыв обо всем, они вскоре уже лежали на пляже, купались в океане, говорили о жизни, целовались. Она была очарована им, а через три дня Андре сделал ей предложение.

Андре ей очень нравился: дарил цветы, был любящим, верным мужем, в любой компании мог поддержать разговор и просто был "обаяшкой". Но после произошло нечто странное.

Андре стал часто покидать страну, а, возвращаясь, снимал со своих «непотопляемых» счетов много денег. На вопрос Жаннет: "Откуда все это?" – он отмалчивался или уходил от ответа. Единственное, в чем он признался, – это в том, что деньги не окрашены кровью. Она ему верила, но требовала прекратить эту подковерную возню с собственной совестью. Но Андре продолжал играть с собственной судьбой. И только теперь, когда все кончилось так трагично, она кляла себя за смерть мужа. Но, несмотря на все его тайные проделки, она любила его. Он был отцом ее будущего ребенка.

В день, когда Жаннет родилась, ангелы коснулись крылами ее лица.

На россыпях Сейшельских островов можно встретиться чуть ли не со всеми расовыми типами людей. Причем знакомство это будет намного богаче, чем в любом антропологическом музее, к тому же и в самых неожиданных сочетаниях. У местного населения генетические связи столь запутаны, что даже самая добропорядочная чета не в состоянии предугадать, какого цвета у нее появится малыш.

Потомки французских плантаторов и корсаров, африканских рабов и батраков, английских моряков и чиновников, китайских торговцев, индийских ремесленников и арабских рыбаков образовали сегодняшнюю сейшельскую, или, как чаще себя называют коренные жители, креольскую народность.

Отец у Жаннет был французским легионером, и от него ей достались агатовый блеск глаз и мягкие вьющиеся каштановые волосы. Мать ее принадлежала к известному на Маэ китайскому роду торговцев, и от нее девушка переняла изящные линии рта и красивый восточный разрез глаз. Жаннет была невысокой, с точеной фигуркой женщиной. В плавной и строгой походке ее угадывались благородство ума, волевой характер и таинственная недосказанность.

Склонная говорить о добром доброе, толковать о вещах исключительно по своему жизненному опыту, она притягивала к себе людей. Ее непосредственность и простота, граничащие с неприступностью бастиона и мудростью самой жизни, ловили человеческое внимание в магнитные тиски.

Жаннет были омерзительны в людях любые проявления тупости и бессердечности.

И СЕГОДНЯ ОНА ВЫСКАЗАЛА ЭТОМУ УБЛЮДКУ ВСЕ, ЧТО ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ О СЕБЕ ИЗЪЕДЕННЫЕ МОЛЬЮ ПЛЮШЕВЫЕ МЕДВЕДИ.

И она была горда этим!

В раздумьях Жаннет не заметила, как проскользнула в дом, где располагалась Национальная библиотека. Она поднялась на второй этаж и, минуя стойку библиотекаря, очутилась в окружении стеллажей.

Молодая креолка вынула из сумочки вчетверо сложенный лист бумаги. Ознакомившись с его содержимым, нашла стеллаж "Основы маркетинга". Многое из предложенной Брейном литературы было хорошо известно Жаннет и даже находилось в ее личной библиотеке. В данный момент ее интересовали только две книги: статистический справочник Майкла Борделя и журнал маркетинговых исследований Дугласа Ровенсоля.

В поисках этих книг молодая креолка натыкалась на другие, заинтересованно их перелистывала, однако словно из тумана на нее наплывали мысли о смерти мужа, компьютерном диске и загадочном поведении Брейна.

Внезапное появление тошнотворно-сладкого запаха заставило Жаннет обернуться и обомлеть.

С верхней полки соседнего стеллажа, дрожа тусклым зеленым переплетом, на нее выползала одна из многочисленных книг.

Тело Жаннет осыпало до жути ледяным ознобом. Ее охватил ужас, и она ощутила, как нервы ее сжимаются в невидимый узел. Словно кто-то цепкою рукой изнутри схватил за позвоночник и встряхнул его. Креолка ощутила холодное дуновение. Неведомый всплеск энергии пронзил ее тело от пят до самого мозга. Жаннет пыталась бежать, но ноги не слушались ее. Она хотела кричать, но горло свистело, как ветер в пересохшем колодце.

Импульс неведомой СИЛЫ заставил Жаннет схватить выползавшую книгу. На корешке с золотым теснением она прочла:

– "Камбоджа – страна кхмеров".

Мгновением позже, с криком выронив из рук книгу, молодая креолка выбежала из библиотеки.