Читать книгу Дом Огненного Меча. Битва наследников - Рарог Кривич - Страница 27

***

Как Рус и обещал своему брату и советнику, он провел весь вечер предыдущего дня, взвешивая все «за» и «против» развязывания войны с бернами. Рус несколько раз пытался переступить через свою гордость и свое эго, но жажда отчаянного сражения все же брала верх над ним. Он должен был с прискорбием отметить для себя, что стал зависим от битв и геройских подвигов за все эти года, проведенные им в путешествиях по Семиводью и Чюдроку. С каждым новом поверженным врагом Рус ощущал все больший прилив силы и наслаждения. Иногда даже ему самому становилось страшно от того, на сколько сильна в нем была жажда убийства – именно так он мог охарактеризовать свое непомерное влечение к сражениям. Казалось, постепенно это становилось его самой навязчивой мыслью, ибо даже во снах ему снились кровавые и наполненные яростью битвы, в которых верх всегда одерживал он. Возможно сия его мания была обусловлена еще и тем, что за столь длительное время своих скитаний вместе с братом он ни разу не встретил противника достаточно способного и достойного, того, который мог соперничать с ним, Русом, на равных. Своя самая первая драка ему теперь уже казалась детским лепетом, хотя тогда он и был почти на грани и мог быть повержен в любой момент. Но каждая такая битва лишь закаляла юношу все больше и больше, а жажда убивать разжигалась все сильнее и сильнее. Но с другой стороны Русу также было не чуждо понятие чести, и он прекрасно осознавал и ощущал, что если он перестанет следовать сей добродетели, то рано или поздно все-таки превратится в настоящего убийцу и разбойника. Пока же он еще мог называть себя достойным словом «богатырь». Однако, молодой человек также ощущал, что находится на грани, и она, эта грань, с каждым разом становилась лишь тоньше и размытие, и порой уже было сложно контролировать свои эмоции во время боя. Рус понимал, что в любой момент может сорваться, и мог благодарить лишь своего старшего брата за то, что благодаря его рассудительности он все еще держался чести и не стал хладнокровным убийцей. Он нисколько не винил своего брата в том, что тот его часто упрекал и пытался наставить на верный путь, но зависимость была сильнее. И эту тягу порой невозможно было преодолеть.

– Ты подумал над своим решением? – вернул вдруг голос Славена к реальности Руса.

– Ах, да, я долго думал… – приподнялся с подушки молодой воин, – ты знаешь… – Русу было тяжело сознаваться, ибо он не хотел в очередной раз расстраивать брата. Но что он мог поделать?

– Я все же до последнего мгновения буду надеяться, что ты принял единственно верное решение. Но знай, какое бы оно ни было – я поддержу тебя, – голос Славена звучал все также умиротворенно, как и всегда.

– Что же, – вздохнул Рус, – тогда бери чернила и бумагу, – махнул он рукой на стол у противоположной стороны шатра. Славен приготовился записывать за братом.

– Итак, пиши: Я – Рус, Кам Семиводья. Я верно служу своему царю, Саму, и нет для меня иных царей. Путь мой лежит в земли Одина, к Касгарду. Через твои же земли, Атей, я вынужден пройти. И к тебе у меня есть лишь одно предложение, – Рус встретился глазами со Славеном и тут же продолжил, – либо ты немедля покоряешься мне и отдаешь свои земли Семиводью, либо я возьму их силой, – от взгляда молодого воина не смогло скрыться глубокое разочарование выступившее на лице Славена, что еще больше ранило самого Руса, но такова была его натура, и поделать ничего он не мог. – Жду твоего немедленного ответа, Атей. В противном же случае я начну нападение первым. Точка.

– Я рассчитывал, что ты окажешься разумнее, Рус…

– Не время для нравоучений, Славен – мы на войне!

– Я обещал, что поддержу тебя в любом случае, – капнул брат Руса каплю воска из свечи на свернутую бумагу и приложил свою печатку, – и свое обещание я сдержу, – встав из-за письменного стола, советник направился к выходу из шатра и окликнул кого-то:

– Вот, доставь это Царю Барны, – сунул он сверток юному витязю, – и доложи всем, чтобы начинали готовиться к битве. Не позже обеда мы выступим войной на столицу бернов и возьмем ее, чего бы это нам не стоило! Смазывайте броню, наточите мечи и приготовьтесь к отчаянному сражению – берны являются яростными воинами и могут обретать силу бера на поле боя!

Когда Славен отправил юношу, Рус в знак благодарности похлопал его по плечу сзади и направился в оружейную. Несмотря на свое заявление, он не собирался ждать ответа бернов. Жажда крови в нем становилась сильнее, и он никак не рассчитывал на мирный исход событий. Чем ближе приближалось само сражение, тем больше Русом овладевали чувства маниакального предвкушения ожесточенной схватки. С каждым затянутым ремешком своих доспехов его взгляд становился все суровее и, казалось, словно пустел – зрачки его начинали дико пульсировать и расширяться, практически полностью скрывая всю глубокую синеву его очей. Дрожащими руками Рус подобрал свои златые волосы и медленно надел на голову червонный шлем. Когда же настало время привязывать ножны, то взгляд богатыря застыл вдруг на лезвии его стального, начищенного меча, которым он порубил немало вражеских голов. Внезапно по долу лезвия потекла стремительная струйка алой крови. Сильно зажмурив глаза, Рус попытался прогнать нежеланное видение, ибо оно могло еще больше ввести богатыря во искушении и лишить ясности мысли полностью.

– Они идут! – вдруг вновь прервал дрему Руса его брат, на этот раз бесцеремонно ворвавшийся в оружейную с взволнованным выражением лица. – Пора.

Берны уже выступили в полном обмундировании, в глазах их проявлялась вся ярость этого воинственного народа. Несомненно, такое резкое послание их царь принял за непозволительную дерзость со стороны пришедших в их земли гостей. На это и рассчитывал Рус, отсылая то наглое письмо с гонцом в столицу бернов. Царь Атей скакал впереди всего их войска, которое хоть и не было маленьким, но все же размерами значительно уступало семиводскому. Рус также возглавлял свое воинство, которое медленными, но уверенными шагами наступало на бернов. Неожиданно для всех Рус пришпорил своего коня и галопом поскакал прямо на Атея, шедшего немного впереди своей дружины. От такого поворота событий все его воины вдруг насторожились и схватились за рукояти мечей, будучи готовым вытащить их из ножен в любой момент. Но к еще большему удивлению всех Рус также внезапно потянул своего скакуна за узды, как только поравнялся с Атеем. Седой царь внимательно оценивающим взглядом осмотрел юного нахала.

– К чему нам губить столько своих хороших воев? – обратился Рус к Царю Барны, – Мы можем решить сие недоразумение один на один! – богатырь, несмотря на всю свою помешанность, все же сумел перебороть себя и сохранил долю здравого смысла, осознавая, однако, что сия битва нужна была лишь ему.

– Достойное предложение для такого наглеца, как ты, – брезгливо заметил Атей, – Кто будет сражаться от вашей стороны?

– Я, – бросил грозный взгляд на царя Рус.

– Еще и чересчур самоуверен, – берн всем свои видом показывал, что не считал и всего семиводского войска достойным его правой руки, не то, что самого Руса.

– А от вас кто не побоится сражаться со мной?

– Вот он я, перед тобой, – развел руками Атей.

– Старик? – с издевкой усмехнулся Рус.

– А что же, старики тебе трепку еще никогда не задавали? – и не став дожидаться ответа, царь вдруг мощным движением руки скинул молодого воина с коня и спешился сам. Такого позора Рус еще никогда не терпел, и это лишь еще больше раззадорило его пыл и желание вступить в жестокий поединок. Прежде еще никогда Русу не доводилось бить людей на столько старше его, да и к старикам он всегда относился с почтением. Но в этот раз все было совершенно по-иному: Атей и сам был далеко не мирным стариком и своей задиристой натурой заставил Руса позабыть о последних остатках уважения к пожилым людям. Несмотря на свой возраст, седобородый царь ничуть не уступал молодому богатырю в своей силе. Пребывая в огне ярости, Рус все же не мог не отметить того, что такого поистине равного соперника не встречал уже давно, и что это было именно то, чего он жаждал на протяжении всего этого времени, пока шел их длительный нудный поход.

Воин уже не мог сосчитать сколько времени прошло с тех пор, как они сцепились, ибо все больше и больше отдавался бою, сознание же его находилось в этот момент где-то высоко, далеко отсюда – лишь тело его искусно двигалось, отражая наносимые твердой рукой берна удары. Внезапно на землю Руса вернул неожиданный и резкий пропущенный им удар мечом, лезвие которого рассекло правое плечо богатыря. Юноша почувствовал, как разгоряченная кровь хлынула из открытой раны, и одежда вдруг стала сырой и влажной. Рука, казалось, онемела и перестала ощущать меч, который словно щепка выпал из руки богатыря. Рус упал на одно колено, дабы поднять оружие. Ему казалось, что он проделывал все довольно быстро и ловко, но внезапно он лишь успел заметить, как тяжелая ступня старика промелькнула перед его лицом, и в челюсти раздалась сильнейшая боль – Рус упал на спину. Он мог видеть, как Атей подошел к нему и вдруг выбросил свой меч в сторону. В это же мгновение боль резко куда-то подевалась и некий прилив сил одолел богатыря – ногой он вдруг нанес мощный удар по коленям старого берна и тот грохнулся наземь. Вскочив на него сверху, Рус целой левой рукой замахнулся на царя, но тот вдруг поймал и задержал его удар:

– Я должен отдать тебе должное, – сказал Атей, сплюнув кровь, – ты – сильный малый и достойный воин, – Рус вдруг понял, что уже был удовлетворен и жажда крови более не теплилась в его груди, довершать начатое он не видел смысла, – таких мы уважаем и рады приветствовать в своей столице, – Рус помог старику встать с земли и они заключили друг друга в крепкие объятия, словно не было всего этого сражения еще несколько мгновений назад.

– Все в порядке, – крикнул уже отряхнувшийся Атей своим воинам, – они – наши союзники! – с обеих сторон раздались одобрительные боевые кличи.