Читать книгу Хроники Хранителей - Рашид Карамако Тритэ, Карамако Тритэ Рашид - Страница 4

Я: Неисповедим Тоум-Ра. Как неисповедим и непознаваем сам путь вселенский и людской.

R: Принципы работы Тоум-Ра неизвестны. Не пытайтесь понять, как он работает – просто используйте его. Или не используйте.

Кодекс Хранителей, пункт 9.

– Думай. Думай. Думай-думай-думай! – Ёжик хлопнул себя по лбу.

Он уже минут 5 ходил взад-вперёд.

Кант же спокойно сидел на скамье, словно отдыхая.

– Ты то что сидишь? – уже в который раз обратился к нему Ёжик. – А? Наставник! У твоего ученика сперли Тоум-Ра! О чём это говорит?

Вместо ответа Кант коснулся пальцем совы на груди и сделал странный жест – словно дважды щёлкнул пальцами, одновременно почесав птице клюв.

Глаза совы опять загорелись глубоким, синим светом.

– Ты знаешь, как работает Тоум-Ра? – спросил он Ёжика.

Так уже сто раз было. Там, где нужно было что-то делать – Кант вставал и начинал рассуждать, рассказывать, объяснять. Как бы Ёжику, но больше самому себе.

Правда, после этого всё частенько разрешалось. На удивление быстро и изящно.

Ёжик уже знал, что делать в такие моменты – ничего. Слушать наставника, впитывать информацию и дать всему идти своим чередом.

Только сейчас это было сложнее, чем раньше.

– Неисповедим Тоум-Ра. – повторил Кант прописную истину из Кодекса. – Наша работа – работа Хранителей – полностью основана на их энергии. При этом все исследования прямо гласят: никакой энергией Тоум-Ра не обладает. Но известны случаи, когда Хранители совершали при их помощи удивительные подвиги.

– Например? – услышав монотонный бубнеж наставника, Ёжик смог успокоиться, сесть на скамейку и с удобством раскинуть руки на спинку.

Кант же, напротив, теперь стоял и ходил взад-вперёд, словно читая лекцию аудитории.

– Совсем недавно один Хранитель смог расколоть надвое планету – после того, как на него открыла охоту целая цивилизация. Примерно век назад один Хранитель сумел заново зажечь звезду, которая уже совсем почти погасла. Кстати, он это сделал ради любимой – во время инспекции планеты на орбите той звезды, он встретил женщину, которую полюбил.

– А Вердикт? – недоверчиво спросил Ёжик. – Он же не смог взять её с собой, а та женщина так и так бы погибла со своей планетой.

– Вердикт оказался положительным, планете дали жить.

Кант вдруг замер. Ёжик навострил уши.

Даже деревья в парке словно замерли, не решаясь шевельнуть ни одним листком. Солнце – и то закатилось в облако, приглушив жару и свет.

И только глаза совы на шее Канта всё так же светились глубоким приятным синим.

– Тоум-Ра находит своего владельца. Или владелец находит свой Тоум-Ра… Они словно рождаются друг для друга. Всю жизнь тоскуют, ни разу друг друга не видев. А после, в один прекрасный момент – неизбежно встречаются. И никто – за исключением владельца – не знает, что Тоум-Ра – это он и есть. – голос Канта стал мечтательным. – Но вот ты, повинуясь смутному ощущению тоски и надежды, едешь в дальнюю страну, заходишь в безымянную лавку безделушек – и находишь в коробке сову на цепочке. И всё становится правильно и понятно. И словно не жил до этого. Словно спал.

– Не знаю, у меня по-другому было. – буркнул Ёжик.

А Кант его словно не замечал.

– Тоум-Ра не делает ничего, что не может или не хочет его владелец. А владелец наконец—то может все, что… всегда мог. Вот, например…

Кант снова прижал палец к сове и с лёгким усилием, словно что-то вынимая из неё – оторвал и показал на скамью, на которой сидел Ёжик.

Синева в глазах стала ярче. От неё оторвалась искра, полетела, зависла над скамьёй и засветилась, как синий светильник.

И в этом свете на скамье появились Ёжик и Кант. Синие, прозрачные, будто призраки.

Ёжик встал, внимательно посмотрел на скамью. Точно так они сидели, когда только пришли сюда.

– Интересно. Как ты это сделал?

– Не знаю. – мягко улыбаясь, ответил Кант. – Никогда не делал этого раньше. Просто понимаешь… меня всегда, с самого рождения, преследует постоянное чувство дежавю. Я словно всё знаю и всё помню наперед. Просто не осознаю. Что-то случается, а я не удивляюсь. Вот и сейчас я подумал, что мне достаточно вспомнить – что было здесь после того, как мы ушли.

В синий свет вошёл тот толстый мальчик. Он точно так же переминался с ноги на ногу, говорил.

Призрак-Ёжик что сказал на ухо призраку-Канту. Вот оба встали и пошли. И исчезли, как только вышли за пределы синего света.

У скамьи осталась только призрак-сумка.

Спустя полминуты в синем свете появился другой мальчик – тощий и низкий. Он цапнул сумку и быстро побежал прочь, по дорожке!

– Вот он! – подпрыгнул Ёжик. – За ним!

Оба Хранителя побежали за синим призрачным мальчиком. Над ним летел всё тот же синий огонёк, держа его в области синего света, не давая исчезнуть.

Но и летел не слишком быстро. Мальчик был прытким – гораздо быстрее двух рослых парней. Поэтому иногда огонёк замедлялся и призрачный мальчик в свету словно замедлялся, замирал. Давая Хранителям догнать его.

Хранители выбежали из парка. У выхода стояла мороженщица, спасаясь от жары под большим зонтом, неподалеку, в тени дуба, полицейский поглощал эскимо.

– Лучше бы смотрел в оба, а не мороженое ел! – буркнул Ёжик.

Ни полицейский, ни мороженщица, ни обратили никакого внимания на синий огонек и призрачного мальчика в его свете..

Что не стало причиной не вогнать своё развитие в тупик и не стать объектом инспекции Хранителей.

Перебежав дорогу, Хранители побежали вверх по улице. Асфальт плавился, воздух в полуметре от него искажался, подёргиваясь.

Призрачный мальчик всё бежал и бежал вверх.

В конце очередного дома остановился и посмотрел за угол.

Хранители подбежали, на полминуты задержались, переводя дух.

Ёжик и вовсе прислонился к стене дома, не в силах стоять.

– Ненавижу детей… – прохрипел он. – Нет, люблю, на самом деле. Но детей-воров – точно не люблю. А уж быстрых детей-воров…

– А вот и второй. – прервал его Кант.

За углом дома стоял тот самый толстый мальчик, который просил их о помощи. Мальчики перебросились парой слов и быстрым шагом пошли во дворы, в тень дубов и лип.

Хранители нырнули за ними.

Во дворе синий огонёк полетел к дальнему подъезду, под большую липу.

– Странно. – пробормотал Кант.

У подъезда, лежал мёртвый старик в лохмотьях. Рядом валялась лопата.

– Слушай, он без головы… – охнул Ёжик. – Голова вон, в траве лежит.

Кант кивнул, хмуря наблюдая за синей призрачной сценой.

Смотрел на неё и Ёжик.

Когда перстень выкатился из сумки, он задышал сильнее и сделал шаг, желая поискать его здесь, но тощий мальчик поднял его, и он снова горестно вздохнул.

А потом толстый мальчик огрел старика по голове и отрубил её, Ёжика передёрнуло.

Кант же только поднял бровь и хмыкнул.

Призрачный старик упал на место настоящего. А мальчишки убежали. Сразу после этого синяя искра вдруг погасла. И опять послышался глубокий приятный голос.

“Терпение. Милосердие. Мудрость.”

– Боль. Отчаяние. Мерзость. – в тон сове язвительно проговорил Ёжик. – Зачем ты отключил искру? Скорее идём отсюда, мы стоим рядом с трупом. И убил его один из наших молодчиков.

– Это не я. – помотал головой Кант. – Тоум-Ра привёл нас сюда, мы нужны здесь.

Ёжик хлопнул себя по лицу.

– Ты не забыл, что мы сейчас гоняемся за моим украденным Тоум-Ра? Мальчишка поднял перстень и убежал!

Но Кант подошёл к трупу, коснулся совы, начертил перед ней какой—то символ и стряхнул пальцем на тело.

Тело засветилось синим изнутри.

Голова потянулась к шее, встала на свое место. Безобразная щель засияла небесной голубизной, а после – заросла.

Кровь на траве втянулась в тело тонкими пунцовыми нитями.

– Мы сюда пришли. – заговорил Кант. – И знака идти дальше пока нет. А раз уж здесь тело старика, который пытался отобрать нашу сумку у мальчишек, то, возможно, его стоит оживить. Не забывай “Терпение. Милосердие. Мудрость.”. Мудрость. Похоже, сейчас нужно проявить именно это.

– Полный бред. – уныло процедил Ёжик. – Похоже, мне крышка. Останусь без Тоум-Ра. Хранитель без Тоум-Ра – вот смеху-то…

Он опустил голову и сел на скамейку рядом с подъездом.

Тело старика издало громкий звук, словно кто-то щёлкнул пальцами.

– Кстати, не знал, что умеешь оживлять.

– Максимум на сутки. – покачал Кант головой. – Ты ведь знаешь – когда обретаешь Тоум-Ра, он воплощает первое, о чём ты сам попросишь. И делает это нормой. Этим и раскрывает себя для новоявленного Хранителя. А я обрел свой Тоум-Ра в глубокой депрессии – у меня погибла любимая жена. А она у меня была звездочетом – показывала мне звёзды, которых я не видел и не знал. И ушла она в момент, когда я прильнул к телескопу – а у неё вдруг остановилось сердце. Всё, о чём я молил с этого момента – ещё один день вместе с ней. Ещё одну прекрасную звезду на небосклоне. И я это получил.

– То есть, после…

– Да, она умерла опять. – спокойно ответил Кант. – И в тот же миг стала моей звездой.

Ёжик поежился и примерно минуту сидел молча. Впервые за полгода совместной работы ему стало чуть понятнее, отчего Кант такой мрачный, молчаливый и постоянно погружен в себя.

– Тебе нужно стихи писать. – искренне сказал он.

– Зачем? – удивился Кант.

Ёжик поперхнулся.

– Ну, это… Красиво говоришь… А, не суть! – махнул он рукой. Всё-таки, Кант есть Кант. – Какие у нас дальше планы? Дождёмся, пока он встанет?

– Да. – кивнул Кант. – обычно это происходит в течение 5 минут, но зависит от возраста… А это ещё что?

Во двор въехали машины с мигалками. По одной из каждого выхода – с краев домов и из арки. Машины затормозили примерно в 20 метрах от Хранителей, из них высыпал десяток людей в форме, на Хранителей наставили пистолеты и автоматы.

– Кант… – в легкой панике начал Ёжик.

– Стоять на месте, руки держать на виду! – из центральной машины вышел подтянутый накачанный мужчина с погонами офицера. Достал пистолет и бодрым шагом пошёл к ним, не целясь, держа оружие у бедра.

Цепко и оценивающе глядя на обоих парней, он быстро прошёл мимо, подошёл к телу старика, проверил пульс.

– Мёртв. – крикнул он в сторону машин.

– Это он сейчас мёртв, но скоро… – начал Ёжик и сам стушевался, поняв, как это звучит.

– Ага, а через 5 минут будет прыгать, как олень! – рявкнул офицер. – Руки за спину!

Ёжик растерянно посмотрел на Канта и с изумлением увидел, что тот уже стоит с заведенными за спину руками.

– Этих двоих в участок, труп – с ними. – бросил офицер в сторону машин. – В отделении оформим и допросим.

Поднял с земли блокнот, повертел и сунул старику в карман.

Ёжик бешено думал. Офицер стоит спиной. Кант, похоже, ничего не собирается делать. Если их сейчас повезут в отделение – всё кончено. Кант оттуда ещё смотается – а он, без Тоум-Ра, останется там навсегда.

За офицером, в 3 метрах, была приоткрытая дверь подъезда. Одним прыжком мимо оперативника, рвануть, добежать до верха, на крышу… и далее по ним – этот район был хорош тем, что дома здесь строили в упор друг к другу, и крыши соединялись в целые поля, по которым можно было гулять часами.

На крышу. И бежать. Ждать, пока освободится Кант – и найдёт его.

Команда сзади не должна стрелять, пока здесь их офицер.

И Ёжик рванул! Мимо офицера, который изучал тело старика. К подъезду. Вот уже дверь рядом, руку протяни…

Вдруг чуть ниже затылка резко и неприятно щёлкнуло. В глазах потемнело, ноги подогнулись, и Ёжик лбом встретил дверь, до которой так и не дотянулся.

Последнее, что он услышал – команда офицера. У него даже тон не изменился. всё это было для него буднично и привычно.

– Грузите их в машину!