Читать книгу Мистерия. Человек, кот и крыса - Равиль Садыков - Страница 7

Позади кажущиеся вначале нескончаемыми годы учёбы. Впереди аспирантура, любимая работа. И любимая девушка, которая однажды должна будет стать его женой. Они обязательно поженятся. Он мысленно представил, как это всё произойдёт. И как же может быть иначе!?

Денису хотелось иметь свою семью. Возможно, в нём говорило чувство недополученной любви и непонимания, с которыми он сталкивался, собственно, в семье. Родители значительную часть времени проводили на работе, и Денис по большей части был предоставлен самому себе. И он был уверен, что в его жизни всё будет по-другому, не так, как было у его родителей поглощённых своей работой.

Так он думал, идя по длинному коридору университетского корпуса. Старинное здание в стиле барокко53, построенное на Васильевском острове во времена Петра Великого для нужд коллегии54, позже в здании располагался педагогический институт, а уже 1835 году в здании разместился университет.

Денис шёл погружённым в собственные мысли.

– Денис!

От неожиданности Денис даже вздрогнул.

– Тебя вызывают в деканат55. – Это был одногруппник Дениса – Мишка Звонарёв.

Про Звонаря, как его называли в группе, говорили разное: что, мол, у него есть «мохнатая лапа56», что отец Мишки какая-то большая шишка57 то ли в обкоме58, то ли заведующий какого-то крупного строительного треста59, а возможно, что и то и другое было неправдой. Только вёл себя Мишка всегда вызывающе и нагло не только со своими сверстниками, но с преподавателями.

Подтверждением всем этим слухам служил тот факт, что, несмотря на все свои непосещения и хвосты, Мишка смог благополучно добраться до последнего курса без особых на то с его стороны видимых стараний.

Все говорили: «Тёпленькое место Звонарю уже обеспечено».

Что это значило, Денис никогда не задумался. Мало ли таких, как Мишка, на этом свете. Его волновала больше его собственная судьба.

Но сейчас от Мишкиного оклика повеяло каким-то холодком. Денис не мог себе объяснить, что именно так насторожило его в голосе Мишки. Но его шестое чувство подсказывало ему, что всё это неспроста. Слишком уж Мишка смотрел на Дениса нагло и дерзко. И Денису стало как-то неуютно и зябко от этого взгляда. К тому же Денис знал, что близится распределение60, кто-то из выпускников ВУЗа61 должен будет отправится на периферию, так сказать, «нести знания в массы».

– Такова жизнь, старик, – сказал однажды Денису Генка, когда речь зашла о распределении. – Но тебе-то, старичок, чего волноваться, у тебя всё в шоколаде, ты у нас голова. Тебе прямая дорога в аспирантуру, а такие, как я, пойдут бездарей учить в школу.

Но Дениса не слишком-то и вдохновлял Генкин так называемый оптимизм. Даже Нина как-то укоризненно сказала ему:

– Ты пессимист, Денис. Нужно верить в хорошее – добро.

– Пессимист, к твоему сведению, – это просвещённый оптимист, – ловко парировал он слова Нины.

Но, скорее всего, Нина была права. Слишком уж мрачными порой казались Денису некоторые вещи.

Он не мог забыть слова, сказанные ему отцом, когда он назвал его тряпкой. «Скорее всего, отец сказал эти слова в запале62, не подумав». Но даже теперь, по прошествии стольких лет, он так и не смог избавиться от этого ощущения.

Мишка – это другое дело. Весь его внешний вид, манера поведения и то, как он говорил, выдавало в нём человека весьма самоуверенного.

С Мишкой они общались очень редко, между ними не было ничего общего, так – иногда перекинутся парочкой слов типа «привет!» или «как дела?» Дежурные фразы. Мишка относился к золотой молодёжи, все шмотки63 на нём были как минимум из 200-й секции ГУМа64, где отоваривалась вся партийная и номенклатурная65 элита страны. Вокруг него всегда крутились смазливые девчонки и сомнительного вида юнцы, в большинстве своём дети таких же, как и Мишкин отец, начальников – шишек. Все знали, что если Мишка с кем-то заговорит, то это происходило исключительно в тех случаях, если Звонарю было что-то от тебя нужно.

Вот и сейчас Звонарь снизошёл до того, что заговорил с Денисом, а это был явно недобрый знак.

– Не знаю.

Миша произнёс это, делая как можно более безразличное выражение лица, явно наигранное.

Денис уловил это, но ему не оставалось ничего другого, как отправиться в деканат.

Едва Денис вошёл в приёмную, как секретарша, что-то выстукивая по клавишам пишущей машинки и не отрывая взгляда от утыканного чёрными буковками листа, бесстрастным голосом проговорила:

– Дёмин?

Денис уже было открыл рот…

– Проходи, – сухо проговорила секретарша.

Денис вошёл в кабинет, сделал несколько шагов и остановился. Он сразу же понял, что здесь его уже ждали: кроме самого декана66 было ещё несколько человек: профессор, с которым Денис работал над своей темой, заместитель декана, секретарь партийной организации университета и ещё один важного вида человек, которого Денис видел впервые.

Декан начал без долгого вступления:

– Уважаемый Леонид Эрастович… – Он указал на сидевшего напротив его стола профессора. – Несколько поторопился, предложив вам место на нашей кафедре, но как оказалось на данный момент, у нас нет для вас свободной вакансии.

Профессор старательно не смотрел в сторону Дениса. Взгляд его был прикован к большому окну.

– Вы взрослый человек и должны понимать, – продолжал декан, – что в данной ситуации желание одного лишь Леонида Эрастовича недостаточно. – Он более пристально посмотрел на профессора, давая таким образом понять, что не слишком одобряет столь скоропалительных со стороны Леонида Эрастовича решений. – По моему глубокому убеждению (и коллеги со мной согласятся), вы, несомненно, подающий большие надежды молодой человек, но вам ещё следует хорошенько подготовиться. Нужно время. Думаю, что через годик мы сможем рассмотреть вашу кандидатуру на общих основаниях как одного из возможных соискателей67 в адъюнкты68, как бы выразились в старые времена.

Денис непонимающим взглядом окинул присутствующих, пытаясь понять смысл сказанных деканом слов. Он явно не был готов к такому повороту событий в своей жизни.

– Но как? – только и смог произнести он.

– Голубчик, – наигранно примирительным тоном проговорил декан. – Не всё так страшно. Вы ещё молоды и у вас всё ещё впереди. Не надо отчаиваться.

Денису показалось, будто огромный каменный валун, сорвавшийся с вершины высоченного обрыва, летит на него, стремясь раздавить его. Холодный пот выступил у него на лбу.

– Но вот ваши, так сказать, изыскания… – Декан произнёс это как бы ненароком, словно случайно вспомнив о чём-то совсем незначительном. – Леонид Эрастович посвятил нас в некоторые детали. Он считает, что они могут представлять определённый научный интерес. К тому же работа велась в стенах нашей родной альма-матер69 и по праву считается собственностью нашего факультета. Как вы думаете, Леонид Эрастович? Думаю, есть смысл поручить дальнейшее исследование этой темы какому-нибудь из наших сотрудников. Скажем, более опытному, подающему большие надежды учёному.

Лицо Дениса покраснело от охватившего его возбуждения. Он с нескрываемой злостью посмотрел на декана.

– Но… Леонид Эрастович…

Он не успел закончить начатую фразу.

– Мы же, в свою очередь, могли бы, скажем… – Декан сделал короткую паузу, внимательно следя за выражением лица Дениса, и добавил: – Подумать, что мы можем для вас сделать. Возможно, не сейчас, позже подыскать вам подходящую у нас вакансию. Вы понимаете меня?

Денис прекрасно всё понимал. Тема взамен на возможность в неопределённом будущем поступить в аспирантуру – наглый и неприкрытый шантаж. Ему приходилось об этом слышать, но то, что это произойдёт именно с ним. Научный мир полон «сюрпризов» и порой бывает жестоким и безжалостным к людям.

На мгновение Денис почувствовал, что вокруг него всё закружилось и к горлу подступила тошнота. Он приложил немало усилий, чтобы удержатся на ногах и не упасть.

Волшебная дверь под названием «Большая наука», так чудесно раскрывшаяся перед ним вначале, в мгновение ока захлопнулась прямо перед самым его носом.

Какое-то время Денис стоял в полном оцепенении.

– Как? – спросил он. – Ведь буквально недавно… – Он не смог договорить, горло его пронзила острая резь.

– Мы понимаем ваше негодование, – успокаивающим тоном проговорил декан.

Денису понадобилось немало сил, чтобы овладеть собой.

– Нет… – Денис произнёс это, пытаясь перебороть охватившее его волнение, голос его прозвучал хрипло и глухо. – Нет! – повторил он, заглатывая образовавшийся у него в горле сухой ком.

Декан явно не был готов к подобному ответу.

– Что означает это «нет»?

В кабинете на некоторое время воцарилось неловкое молчание. Было видно, что присутствующие не ожидали такого ответа. Во всяком случае, они явно не рассчитывали на то, что Денис станет возражать против того, чтобы самому добровольно согласиться отдать в чужие руки свою работу.

– Я думал, что мы взрослые люди… – Декан обвёл всех присутствующих взглядом. – И вполне могли бы найти некое разумное решение, не вступая в ненужные пререкания. Вы должны понимать, что штат университета не резиновый и мы не можем его раздувать, исходя из наших желаний. Нам этого никто не позволит. Но, знаете, что… – Декан перевёл взгляд на незнакомца, который безмолвно взирал на всё происходящее. Лицо его всё это время оставалось неподвижным и не выражало никаких эмоций. Создавалось такое впечатление, что всё происходящее в этом кабинете ровным счётом не имеет к нему никакого отношения. Но, судя по тому, как декан посмотрел на этого человека, было ясно, что именно он и есть здесь самый главный.

– Думаю, что товарищи меня поддержат. Мы, полагаю, могли бы пойти вам навстречу только из уважения к Леониду Эрастовичу, который отзывался о вас как о разумном и способном молодом человеке, и обсудить ваше будущее.

Декан хотел добавить ещё что-то, но Денис не стал его слушать, он развернулся и выбежал из кабинета.

В коридоре он увидел всё того же Мишку. Тот стоял в окружении ещё нескольких студентов и что-то им громко и весело рассказывал. Не раздумывая Денис сразу направился в его сторону. Ему хотелось подойти и сказать ему что-нибудь грубое и унизительное или даже ударить его. Но едва он приблизился, Мишка посмотрел в его сторону с таким презрением и безразличием, что единственное, что Денис смог сделать, это выдавить из себя нечленораздельное:

– Ты!.. – Он проговорил это через сжатые губы, и оттого это прозвучало как «тши» – звук, похожий на шипение.

Однако Денис постарался вложить в это всё своё негодование и отвращение, которое он испытывал к этому человеку.

Мишку это ничуть не смутило.

– Не парься, старичок. В этом мире побеждает сильнейший, – произнёс он с таким пренебрежением, что Денис всё же не выдержал. Он размахнулся и попытался ударить Мишку со всей силой в лицо, но Мишка успел увернуться, и удар прошёл вскользь. Он ударил бы ещё раз, но на помощь Мишке поспешили его друзья, а из кабинета декана на шум в коридоре вышло руководство факультета.

– Дёмин! – раздался за спиной голос декана. Денис не стал оборачиваться на окрик. Он вырвался из держащих его рук и побежал к выходу.

Только оказавшись на улице и убедившись, что он остался один, он остановился. Денис начал жадно заглатывать воздух, словно рыба, которую выбросили на берег, он чувствовал, как у него сдавило грудь. Ему потребовалось немало усилий, чтобы успокоиться и овладеть собственными эмоциями.

Нужно было всё хорошенько обдумать.

Он решил пойти в сторону Университетской набережной70. Ему было необходимо побыть одному.

«Конечно же, в происшедшей в коридоре факультета драке обвинят меня, ведь это я был её зачинщиком».

Денис понимал, что он оказался не в самом лучшем положении.

До позднего вечера он пробродил по улицам города, совершенно не задумываясь, куда и зачем он идёт. На смену злобе и отвращению постепенно стало приходить ощущение вины. Он вдруг осознал, что у него теперь не будет обратной дороги. Его наверняка исключат. Он совершил проступок. Обиднее всего было, что удар прошёл вскользь, он даже не задел Мишкиного лица. Но кого это теперь волнует. Его не осмотрительное поведение при желании можно будет классифицировать как хулиганство – уголовное преступление и Денис об этом знал. Один из его знакомых подрался на улице, за что получил год лишения свободы, правда, условно. Помогли личные связи его родителей. Но у Дениса и его мамы таких связей не было. Был, правда, дядя Толя – брат мамы, у которого был некоторый опыт в таких делах. Дядя Толя когда-то работал экспедитором71 на винно-водочном заводе. Денис точно не знал, что именно произошло с дядей Толей, но однажды дядю арестовали и посадили.

И Дениса тоже могут посадить либо назначить штраф, а возможно, и то и другое.

Было уже поздно. Плутая по улицам, Денис незаметно для себя вышел на набережную Фонтанки72. На Аничковом мосту он немного постоял73, упёршись локтями в железные перила ограждения и с тоской наблюдая за медленным течением речной воды.

– Что я наделал? Что я наделал? – Денис обхватил руками голову.

Им овладело ощущение полного отчаяния.

«Что я теперь скажу маме? И что я скажу Нине?»

Созерцание текущей воды не успокоило его, и он побрёл дальше.

«Им нужна тетрадь. Подумаешь. Я не смогу поступить в аспирантуру в этом году, поработаю в школе учителем биологии. Но потом я всё же смогу поступить, нужно будет только подождать».

Денис похлопал себя по нагрудному карману пальто. Накануне он забрал тетрадь из лаборатории, хотя всё это время хранил её в выдвижном ящике стола. Утром он собирался показать её профессору и обсудить с ним некоторые возникшие у него вопросы.

«Но почему он промолчал, не вступился за меня?» – подумал Денис.

Он ещё раз ощупал нагрудный карман.

Он силился сообразить, как ему следует поступить.

– Денис! Дёма! – кто-то окликнул его по имени.

Денис осмотрелся по сторонам, он вдруг обнаружил, что стоит напротив Казанского собора, на пересечении Владимирского и Невского проспектов. Это было известное в городе тусовочное74 место: ресторан «Москва»75. Но не само здание сделало это место столь известным (построено в конце девятнадцатого столетия известным архитектором) и даже не ресторан. Известным его в городе делало небольшое кафе, которое располагалось в этом же здании. В народе кафе звалось «Сайгон76», здесь любила собираться и тусоваться питерская молодёжь: неформалы, фарцовщики, спекулянты, проститутки, обслуживающие иностранцев за валюту, и прочая пёстрая публика, которую было принято называть модным иностранным словечком «андеграунд77» – люди искусства, скрытые дарования и непризнанные гении.

И как оказалось, любил здесь бывать и тусоваться его одногруппник Генка Бекешин.

– Дёмин, ты что, своих не признаёшь? – Генка отделился от длинной очереди и направился в сторону Дениса. Было много желающих попасть в это кафе и приходилось выстаивать длинную очередь снаружи, чтобы оказаться внутри. А чтобы ускорить процесс, можно было дать дежурившему на входе вахтёру трояк78 или пятёрку79 и ты мог пройти в кафе, минуя длинную очередь.

– А, это ты. Привет, – сказал Денис.

– Ну ты, старик, и наделал шума, – весело произнёс Генка. – Все буквально на ушах ходят. Только о тебе и говорят.

– Что говорят? – поинтересовался Денис. – Хотя какое это сейчас имеет значение.

Денис махнул рукой.

– Разное говорят, – проговорил Генка. – Больше других возмущалась Сосуля80.

Сосулей называли комсорга курса Ольгу Мутко. Заслужила такое прозвище Мутко из-за выражения своего лица – холодного и неподвижного, будто замерзшего, как у холодной сосульки.

– Грозилась вызвать тебя на бюро81 и разобрать твоё поведение.

У Дениса как-то сразу не сложились отношения с комсоргом. Его уже даже однажды вызывали на бюро, как выразилась Сосуля – «пропесочить за некомсомольское поведение». Поводом стал случай, произошедший на комсомольском собрании курса, которое происходило в торжественной обстановке в большом актовом зале университета. Во время выступления Сосули о руководящей роли коммунистической партии и её авангарда – комсомола, в строительстве нового коммунистического общества82, где все его граждане будут равны и станут получать равное распределение всех материальных благ, Денис невольно улыбнулся. Это произошло случайно, Денис и не думал смеяться над тем, что поколение молодых комсомольцев будет жить при коммунизме. Но этот досадный факт не ускользнул от зоркого ока Сосули.

Прервав свою речь, Сосуля пристально посмотрела на Дениса.

– Дёмин! Я сказала что-то смешное? – обратилась она прямо с трибуны к Денису. – Ты не веришь в руководящую роль нашей партии и в то, что нашему поколению выпадет огромное счастье жить в коммунистическом обществе?

В тот раз Денис отделался предупреждением и выговором с занесением в личное дело комсомольца Дёмина, за что проголосовали единогласно все члены бюро. Теперь он был уверен, что предупреждением дело не обойдётся. В лучшем случае его исключат из комсомола. А в худшем… – Денису об этом не хотелось даже и думать.

– Да ты не парься, всё наверняка обойдётся, – попытался успокоить его Генка.

– Ничего не обойдётся, – удручённым голосом проговорил Денис.

– Да брось ты. Лучше пойдём кирнём83, зальём горе порцией спиртного. Я тут с двумя корешами84. – Он указал в сторону очереди. – Мы с Пашей и Гогой сегодня разжились на башли85, какого-то жмура86 хоронили.

– У меня нет денег, – проговорил Денис.

– Кочумай, не тушуйся87, фирма платит.

Для пущей убедительности Генка похлопал себя по нагрудному карману.

«В принципе, какая разница?» – подумал Денис.

Домой ему сейчас возвращаться не хотелось. И с Ниной встречаться…

«Что я ей скажу?»

– Ладно, – поникшим голосом проговорил Денис.

Они зашли в кафе и уселись за свободный столик.

– Знакомься, – сказал Генка, указывая Денису на своих друзей. – Это Паша. – Он указал на рыжеволосого паренька, немного сутуловатого и с крупными веснушками по всему лицу. – А это… – Он показал на черноволосого паренька кавказкой внешности. – Это Гога.

Паша и Гога были музыкантами, оба учились на эстрадном отделении, осваивали азы игры на духовых инструментах88. И у них была своя группа – ансамбль, где Паша играл на ударных, а Гога был бас-гитаристом. Иногда с ними играл и Генка.

Все они в свободное от мирских дел, учёбы и совместного музицирования время подрабатывали игрой на похоронах, или, как они это сами называли, – жмурах. Паша и Гога играли на трубах, а Генка бил в большой барабан. И как оказалось, это было весьма прибыльным предприятием. Во всяком случае, это им позволяло время от времени посещать некоторые злачные заведения в городе, не клянча деньги у своих родителей.

Темой разговора друзей была по большей части музыка. Денис не участвовал в их беседе.

После первого же выпитого коктейля89 сознание у него начало затуманиваться, а Паша и Гога оказались вполне классными ребятами, и Денису они очень понравились. Понравилась ему и атмосфера бара, хотя он был здесь в первый раз в своей жизни, хоть родился и вырос в этом городе.

Он даже подумал: «Почему я раньше здесь никогда не был? Ведь это так здорово!»

Здесь был другой мир, о существовании которого, живя в этом городе, Денис и не догадывался. Он с нескрываемым любопытством начал рассматривать посетителей кафе. Оказывается, Генка многих из них знал и был с ними знаком.

Денис никогда раньше не пил спиртного, и он быстро захмелел.

Однажды он пробовал водку, но она ему не понравилась, и, сделав первый глоток, он её сразу же выплюнул. Другое дело – коктейль.

С каждой новой порцией сознание Дениса уносилось куда-то всё дальше и дальше от навалившихся на него проблем.