Читать книгу Женщины силы. Уроки жизни - Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist, Koostaja: Egle Saska - Страница 3

Кристина. Её психологическое состояние беспокоило не только меня. Все в Школе переживали за неё, но она сказала, что ей нужно побыть одной, и мы решили оставить её в покое, чтобы дать время переварить ситуацию, пропустить через себя, принять то, что случилось. Но прошло уже две недели после того, как она отгородилась от всего мира в старой квартире Марго. Она не только не появлялась в Школе, но и отключила телефон, не заходила в мессенджеры и соцсети, забросила видеоблог, который они с Ксюшей так старательно вели…

Я несколько раз пыталась «подключиться» к ней через амулет, но каждый раз, когда я начинала сонастройку, меня как будто отбрасывало назад. Как будто по другую сторону стоял блок, словно Кристина отключила не только гаджеты, но и мозг.

«А вдруг с ней что-то случилось? – думала я с растущей тревогой. – Что, если испытание для неё оказалось слишком тяжёлым? Что, если она сломалась? Не смогла найти в себе силы, чтобы противостоять клевете, наплыву хейтеров, публичному осуждению?»

Я вновь схватилась за амулет и вызвала в голове образ девушки – на этот раз он возник практически сразу, и я почувствовала, как идёт сонастройка, как медленно я проникаю в её сознание, как её чувства становятся моими… В висках застучало, и окружающее пространство покачнулось. Цвета вдруг приобрели чрезмерную яркость, и я поняла, что мир ускользает…

Передо мной пошла череда кадров, но то, что я увидела, привело меня в настоящий ужас…

…Какое-то время мы сидели молча, глядя на огонь. Возможно, он ждал, что я начну что-то говорить, а я вообще не понимала, что происходит…

– Ладно, я сам начну, – вдруг сказал Данил, поднимая на меня глаза.

Его взгляд был решительным и очень холодным, словно передо мной находился совсем незнакомый мне человек. Я же продолжала играть роль овцы, которая ничего не понимает, хотя на самом деле уже осознавала, что это начало конца.

– Помнишь, я много раз говорил тебе, что всё не вечно? – последовал следующий вопрос, который не нуждался в ответе.

Я молча кивнула и почувствовала, как что-то начинает сжиматься внутри.

– Так вот, это наша с тобой последняя встреча…

Тадам! Пам бам бам! Раскат грома, и после него вступает такая меланхоличная мелодия – завязка кульминации. Вот с этой фразы во всех слюнявых мелодрамах начинается череда страданий и слёз в подушку. Столько драматизма я ещё не переживала в своей жизни.

– Почему? – естественно спросила я, делая вид, что совсем не ожидала этого услышать, и (о Боже!) это так сильно меня потрясло. Я ещё та актриса, но тогда я была очень сильно отождествлена с этой ролью.

– А сама как думаешь?

Я молчала, пытаясь понять, что он хочет от меня услышать.

– Ты ведь сама всё чувствуешь, – продолжил он. – Мы очень отдалились в последнее время. Тебе совсем стало всё равно на меня. Нет никакого ни интереса, ни беспокойства, ни понимания…

На меня навалилось оцепенение, и я поняла, что не пошевелиться, не могу раскрыть рта, чтобы возразить.

– Вот сейчас мы приехали сюда, а тебе абсолютно параллельно, как будет организован ДР у моего лучшего друга. Тебе потому что плевать в принципе и на него, и на меня. Если бы было не всё равно, ты бы сразу, когда приехала, решила бы вопрос с хозяйкой дома – чтобы этой мамаши с девчонкой малой не было здесь, а ты вместо этого миленько с ней играешь наверху и вообще не шевелишься, чтобы подготовить дом к нашему приезду. Не организовала, чтобы тёлки нормальные приехали! Но это я уже понял, что ты не собираешься мне никого подгонять, ладно, с этим я смирился уже. Более того, всех тёлок, с кем я пытаюсь настроить связь, ты просто распугиваешь, рассказывая им сразу всё про шибари, про наши занятия и так далее. Поэтому я и не хочу тебя ни с кем знакомить. – Он помолчал и добил меня коронной фразой: – Я замучился вкладываться в твоё развитие, когда тебе это нафиг не надо.

Овцу прижали. Волна раската подкатила уже к самому горлу. Офигеть, вот, значит, как он это видит! Да я столько энергии в его игрушки эти вложила, столько времени потратила, чтобы сейчас в этом доме организовать тусу.

Ну и так далее, последовала, собственно, ответная реакция в виде острого негатива, чего и следовало ожидать – все проглоченные обиды и недосказанности стали вылезать наружу. Меня разрывало: одна часть меня чувствовала сильное негодование – так хотелось ему всё высказать, но словно что-то не давало этого сделать. На любое моё слово у него находилась куча аргументов, опускающих меня ещё глубже, на самое дно.

Другая моя часть ощущала дикий страх и ужас – это сейчас всё, что ли? Мы расстаёмся? Серьёзно?! АААА, ПАНИКА, КАК ТАК? PORQUE? Я ЖЕ НЕ СМОГУ БЕЗ НЕГО! ОН ЖЕ ВСЯ МОЯ ЖИЗНЬ… ААА, НЕЕЕЕЕЕТТ! СРОЧНО ПАДАЙ К НЕМУ В НОГИ И УМОЛЯЙ О ПРОЩЕНИИ, ДЕЛАЙ ВСЁ, ЧТО ОН ГОВОРИТ, ТОЛЬКО БЫ ОН ТЕБЯ ПРОСТИЛ!

Глядя на это со стороны сейчас, я понимаю, что именно так всегда поступала моя мать. Она не могла ни слова сказать отцу, постоянно глотая оскорбления и унижения, ходила всю жизнь с накопленным грузом обид. Когда она пыталась что-то возразить, на одно её слово батя выдавал двойную дозу ментального давления. И даже если мать была права, она проваливалась и тихо плакала потом в ванной. Она так сильно боялась остаться одна.

Вот и во мне жил страх, переданный с молоком матери. Ощущение, что без него я умру, такое глобальное отождествление. И как бы я ни пыталась в отношениях сохранить себя, мне никогда этого не удавалось. Я слишком сильно включалась, становилась полностью зависимой от другого человека.

Видя мою реакцию и предвкушая истерику, Данил холодно бросил в мою сторону:

– Сегодня наша последняя встреча. Мы больше не увидимся. После этого дня рождения не останется ничего, что бы связывало нас.

Эти слова, словно ножи, резали мои так тщательно и крепко привязанные к нему верёвки, которые я сама затягивала потуже и позволяла ему это делать, совсем не осознавая, что строю вокруг себя настоящую тюрьму. Я не ожидала такого поворота событий, не ожидала такой реакции от себя самой. Мне словно перекрыли воздух, и резкая мысль: «Смысла жить больше нет» – словно яд проникла в голову. Я совсем потеряла рассудок, мне было всё равно на образ себя, на то, кто что подумает и как посмотрит. Уже изрядно подорванная психика совсем слетела. Это были ужасные сцены.

Как я ползла по мокрой земле, умоляя его не уходить, как я навзрыд кричала, не в силах сдержать раздирающую боль, каталась по земле, словно бы меня сжигали заживо. Со стороны я выглядела более чем неадекватно, и меня вполне можно было принять за психопатку. Сила эмоций и подорванная психика уводили меня в темноту, я больше не видела реальность, только дикую боль, разъедающую изнутри. Сложно описать это словами. Это страшно: как дикая завнушённость может убить человека. Многие кончают жизнь самоубийством, не в силах выдержать такого внутреннего напряжения. А всё – просто от непонимания, от невежества – мы сами себе создаём смерть. Никто тогда мне ничего не объяснял, но, возможно, мне нужен был этот опыт. Вместе с подобной болью всегда сгорало что-то тленное, ненужное, лишнее, старое, и я перерождалась. Но так долго и так интенсивно меня ещё никогда не крыло. Увидев мое неадекватное состояние, он просто ушёл обратно в дом.

Я осталась одна на улице. Я хотела бежать в лес, далеко, чтобы меня никто не нашёл, и медленно умирать. Боже, сколько бессмысленно тупой драмы! А люди так и живут – постоянными иллюзиями, из-за которых страдают. Так как у меня уже был такой опыт душевных терзаний из-за расставаний, я знала, что меня спасёт только одно – общение с Богом.

Решив, что мне действительно нет смысла оставаться на этом празднике жизни, я поднялась с земли и решила незаметно зайти в дом, чтобы взять с собой все теплые вещи и уйти подальше в лес, побыть один на один с Богом, со своей душой, понять, почему всё так, разобраться, что вообще со мной происходит. Мне не нужен был никто в тот момент, мне нужен был только Бог.

Вот так всегда: мы обращаемся к Богу в состоянии полного жизненного краха, когда наконец понимаем, как мы ничтожны и малы и как легко нас могут раздавить, какие мы пешки в этой игре под названием «жизнь».

Пытаясь быть максимально незаметной, я прошла в дом и оказалась сразу в гуще событий. Уже приехали ещё ребята, было довольно кучно, громко играла басовая музыка – мне идеально подходила эта атмосфера, чтобы затеряться в ней. Буквально в нескольких метрах висели моя куртка и рюкзак. Схватив всё, я было направилась обратно к двери, как вдруг что-то заставило меня остановиться – не физически, но энергетически, будто меня кто-то схватил за руку, хотя телесно я не почувствовала ничего.

Я рефлекторно обернулась и увидела, что Данил смотрит прямо на меня. Вокруг всё движется, творится полный хаос: танцы, разговоры, шум, музыка, но его взгляд через всё это пробивается и словно сжимает меня так, что становится даже трудно дышать. Медленно он направлялся ко мне. Сердце сильно застучало, внутри меня всё кричало: «Беги!», но я не могла заставить себя сдвинуться с места, словно окутанная цепями, что были сильнее меня.

– Ты куда собралась? – бросил он, вплотную приблизившись ко мне.

– Просто подышать ненадолго, – ужасно глупо соврала я.

Я вообще никогда не умела врать – всё всегда читалось по моему лицу.

– Раздевайся, ты никуда не пойдёшь, – спокойно сказал он и кивнул головой в сторону центра зала, где была вся туса, словно указывая мне моё место.

Посреди зала несколько ребят подвешивали к потолку специальную балку. Я уже знала, для чего – чтобы делать подвесы шибари. Внутри меня всё кричало и горело, но тело не слушалось – оно словно было неподвластно мне, будто я зомби. Я настолько долго выполняла приказы Данила, что выработалась привычка беспрекословного послушания.

«Ты хочешь меня подвесить напоследок? Хорошо, пусть будет так», – во мне было много злости, обиды, непонимания. Я не знала, как себя вести, я не понимала, что со мной происходит. Я была очень уязвима.

Сбросив с себя всё, оставшись в одних трусиках, я подошла ближе к месту подвеса. Сергей – профессиональный мастер шибари и БДСМ, у которого ребята учились, ходили к нему на тренинги и всегда советовались с ним – как раз крепко завязывал узлы вокруг балки. Ребята вокруг начали рассасываться, устремляя глаза на голую меня и предвкушая предстоящее зрелище.

Данил достал из рюкзака все верёвки, что у него были. Ребята расселись вокруг площадки. Кто-то готовился лицезреть сие действо впервые и вообще не знал, чего ожидать, беспрерывно задавая вопросы сидящим рядом знатокам…

В этот миг я почувствовала, что меня буквально насильно выбрасывает обратно в реальность, словно я случайно стала свидетелем чего-то запретного. Того, что не было предназначено для моих глаз.

«Неужели Кристина вновь вернулась к нему?» – пульсировала мысль.

В горле пересохло, и я взяла с полки стакан, чтобы наполнить водой, но он выскользнул из рук и с грохотом ударился о бортик металлической раковины, лишь каким-то чудом не разбившись.

Эмоции кружились в дикой пляске.

Не может быть! Она ведь была так зла на него, так ненавидела его за обман, манипуляции, за всё, что он делал с ней – подкладывал её под своих приятелей, заставлял трогать чужих мужиков, раздеваться на публике. А эти подвесы? В прошлый раз я чудом спасла её. А сейчас?

Что мне делать? Куда бежать?

Я вдруг с ужасом поняла, что не знаю ничего о Даниле и всей этой тусовке секс-пикаперов. Ни фамилий, ни адресов, ни телефонов, ни даже аккаунтов в соцсетях… Та загородная баня, откуда мы вытаскивали Кристину, как позже выяснилось, оказалась съёмной, а узнать точные контакты Кокса, Данила и других никто из нас не подумал… вернее, мы не рассчитывали, что это может потребоваться. А теперь… Снова искать наугад? Или сначала проверить квартиру Марго – вдруг она всё-таки там? Или, может быть, найти какую-нибудь зацепку…

Что, если на этот раз я не успею? Не помня себя от нарастающей тревоги, я накинула пальто, схватила связку ключей и рванула к машине…

*****

Бегло осмотрев фронт работ, Лина мысленно ужаснулась, но к делу приступила с напускным энтузиазмом. Привычным движением она перехватила резинкой копну кудрявых волос и с усердием отличницы начала складывать в мусорный пакет кожуру от бананов, смятые банки из-под колы и коробки от фаст-фуда, хаотично разбросанные по комнате носки и остатки порванного нижнего белья.

Дойдя до кровати, девушка поморщилась, выгребая из-под неё кондомы со слипшейся субстанцией. Лине на миг показалось, что этой мутной жидкостью пропахло всё вокруг, что вся спальня заляпана ею – подлокотники кресел, декоративные подушки, дешевый линолеум, старые пыльные портьеры… Как будто в спальне неделю без перерыва снимали жесткое порно…

Закончив с мусором, Лина начала мыть полы. Усталость после длительного секс-марафона брала своё, но стоило ей представить улыбку одобрения на лице Кокса, в лёгких словно запускался мини-пропеллер, отвечающий за пресловутое второе дыхание. Из кухни доносились обрывки фраз, и Лина, не прерывая уборки, прислушалась, пытаясь уловить суть разговора.

– Ну и сколько эта сука будет там ещё торчать? – послышался недовольный голос Данила.

– Бро, это недопустимо! – с интонацией эксперта подтвердил Кокс. – Надо принимать меры.

– Какие ещё нужны меры?! – взвился Данил. – Этого долбанного интервью ей мало, да? Столько усилий и всё паршивой овце под хвост! Она меня даже не разблокировала!

– Ты пойми, бро, – начал деловито пояснять Кокс, – так нельзя. Тёлка должна бояться, что ты её в чёрный список внесёшь! Да она, сука, должна при одной мысли об этом на измену садиться! А у вас что? Ты её распустил! Слишком много свободы дал, и вот – итог. Отбилась от рук. Не слушается. Она… даже не боится тебя потерять!

*****

От своей квартиры до элитного небоскрёба Марго в центре города я добралась за рекордные полчаса, ориентируясь по подсказкам навигатора и благополучно объехав утренние пробки. Картинки из пережитого видения то и дело мелькали в памяти, и я всеми силами старалась не поддаваться панике.

И вот наконец, потратив целую вечность, чтобы подняться на лифте на нужный этаж, я рванула к знакомой двери и надавила на звонок. Я ждала, считая секунды. Словно искусственное дыхание.

Двадцать один. Двадцать два… Вдох-выдох…

Ещё раз надавила на звонок. И снова – тишина.

Я прислушалась, приложив ухо к двери.

Неужели всё сходится, и она действительно вернулась в логово извращенцев-пикаперов?! Я решительно не хотела верить в это.

Усилием воли я заставила себя успокоиться и взглянуть на ситуацию с позиции разума. А он подсказывал, что прежде всего нужно попасть в квартиру. Посмотреть, что там. Может, её тащили силой? Может, внутри всё перевёрнуто вверх дном? А может, там остались и другие свидетельства произошедшего или даже контакты…

Только вот как попасть внутрь? Размышляя, я с сомнением взглянула на поверхность добротной металлической двери, с которой вряд ли бы справились даже несколько крепких мужчин. Выбить такую – задача не из простых. И тут меня осенило. Гениально! Как я не подумала раньше? У Марго же должны быть запасные ключи!

Я набрала подруге, надеясь, что она прямо сейчас находится в апартаментах Патрика неподалёку от её старой квартиры, а не загорает где-нибудь на испанском пляже… К моей радости, трубку она взяла сразу, но когда я, взволнованно обрисовала проблему, сообщила, что никогда не держала запасного комплекта.

– Слушай, а ты же помнишь Свету, мою соседку? – выдала вдруг Марго. – Ну, которую я привела к нам в Школу…

– Конечно, мы много раз виделись, – ответила я, не до конца понимая, к чему клонит подруга.

– У неё дверь напротив как раз – зайди к ней, поговори… и ещё, – спохватилась вдруг Марго, – если всё так серьёзно, то можно и дверь взломать, вызвать специальную бригаду. Давай я приеду, подтвержу, что хозяйка квартиры. Я, правда, сейчас в Подмосковье, смотрю новый объект. Буду делать дизайн для одного известного политика, но если надо…

Слушая Марго, я уже давила на звонок соседней квартиры. На этот раз за дверью тут же послышались лёгкие шаги, и спустя секунду мне открыла Светлана. В спортивном костюме, раскрасневшаяся, она откинула назад выбившийся из хвоста и упавший на лоб локон и с удивлением уставилась на меня. Похоже, она совсем не ожидала увидеть меня на пороге своей квартиры, и к тому же, похоже, я прервала её домашнюю тренировку.

– Так что, мне приехать? – раздался вновь голос Марго из телефонного динамика. – Что там у тебя происходит?

– Пока не надо, я, если что, перезвоню, – ответила я и нажала на сброс.

Пару секунд мы со Светой смотрели друг на друга. Удивление в её взгляде сменилось любопытством.

– Александра? Что вы здесь делаете?

– Светлана, здравствуйте, – начала я торопливо. – Я по поводу вашей новой соседки… Это Кристина, вы должны были её видеть в Школе. Не знаю, в курсе ли вы, но Марго на время разрешила ей пожить у себя, а…

– Я в курсе, – прервала меня Света. – И Кристину я хорошо помню, симпатичная такая кареглазая девочка… Марго меня просила иногда заглядывать, ну… чтобы подбодрить…

– О, и как она? Вы с ней общались? – оживилась я.

– Если бы! Несколько раз стучалась к ней – не открывает. Но она дома, это точно. У нас с ней балконы рядом – по вечерам в окнах свет загорается…

У меня немного отлегло от сердца – если загорается, значит, по крайней мере, она жива и не вернулась к своему Данилу насовсем. Может, я и в самом деле просто навожу панику?

– Когда последний раз вы видели свет? – уточнила я.

Светлана задумалась:

– Позавчера, – неуверенно ответила она и, ещё немного подумав, добавила: – кажется.

Тревога полыхнула с новой силой, словно в догорающий костёр внезапно бросили охапку сухой травы.

Позавчера. Да за два дня могло случиться что угодно! Перед глазами вновь возникло слащавое лицо Данила, который говорил Кристине, что между ними всё кончено, обвиняя её в совершенно немыслимых вещах. Не поставляла ему новых тёлок? Надо же всё так извратить и вывернуть наизнанку?! Меня аж передёрнуло от воспоминаний…

– Говорите, лоджии рядом? – спросила я у Светланы, пытаясь отогнать обрывки видения. – А можно мне взглянуть?

– Зачем? – не поняла она. – Там всё равно ничего толком не видно.

– Ну пожалуйста, мне очень нужно! – взмолилась я. – Тут вопрос жизни и смерти…

– Хорошо, – с округлившимися глазами Света отступила назад, пропуская меня, и я буквально вбежала внутрь. – Направо, – крикнула хозяйка жилища, и я, на ходу кивнув, понеслась в указанном направлении.

Балконы двух соседних квартир действительно располагались впритык, и при желании можно было перелезть с одного на другой. Стоило лишь набраться смелости… Балконная дверь квартиры Марго была приоткрыта, но стёкла прикрывали жалюзи, и разобрать, что происходит внутри, не представлялось возможным.

В тот момент я не думала об опасности. Пережитые только что вместе с Кристиной эмоции толкали вперёд. Как я ни пыталась абстрагироваться, тревожное предчувствие нарастало, и это становилось невыносимым… А что, если она не выдержит очередного подвешивания? Если всё увиденное мною происходит в режиме реального времени? Тогда дорога каждая минута!

В таких условиях ждать, пока Марго приедет из Подмосковья и вызовет бригаду взломщиков, было бы слишком большой роскошью. Нужно было действовать, и чем быстрее, тем лучше. Я схватилась за металлическую балку и, чуть подтянувшись на руках, перекинула через бортик сначала правую, а потом и левую ногу.

– О Господи! – услышала я испуганный вскрик Светланы. – Куда?! Тут же двадцать первый этаж!

Лучше бы она этого не говорила. В этот момент я находилась уже почти снаружи балконной конструкции. Я знала, что нельзя смотреть вниз, но бездна невероятно притягивала, вызывая одновременно глубинный животный страх и манящее чувство свободы… близкого трепещущего полёта…

Это получилось само собой – я невольно опустила взгляд, и тут же голова пошла кругом, а от ощущения высоты захватило дух. Я судорожно вцепилась в балконные перила, и не давая себе времени на раздумья, окончательно перенесла вес тела и встала на бетонный бордюр. В спину тут же ударил порыв леденящего ветра, который заставил меня с силой стиснуть зубы от холода. Перед глазами всё поплыло, к горлу подкатила тошнота.

Только сейчас я осознала, что нахожусь на волоске от смерти.

Один неверный шаг, одно неловкое движение…

Внутри всё сжималось от страха, но назад пути уже не было. Я ни на секунду не забывала о Кристине. Ей нужна помощь. Сейчас ей хуже, чем мне.

Еле двигая руками и ногами, я переставляла их по перилам и медленно перемещалась в сторону соседнего балкона. Я больше не смотрела вниз и не думала о высоте – сконцентрировалась только на своих действиях, и это помогло добраться до цели. Сжимая негнущимися пальцами перила, я перелезла через бортик и под радостный крик Светланы соскользнула на пол соседнего балкона.

Сердце бешено отсчитывало удары, в крови бурлил адреналин, но времени на то, чтобы прийти в себя, не было. Резким рывком я поднялась с пола и, толкнув приоткрытую балконную дверь, буквально ввалилась внутрь.

Мне казалось, что вот сейчас я точно готова ко всему, но то, что я увидела в квартире, заставило меня застыть в немом ступоре.

*****

Разобравшись с уборкой, Лина поставила к стене набитый мусором пакет и осторожно заглянула в кухню, откуда и раздавались голоса. Пространство комнаты качнулось в сероватом дыму.

Кокс курил, вальяжно откинувшись на спинку стула и широко расставив ноги. Данил расположился спиной к двери, подавшись всем телом вперёд и положив локти на поверхность кухонного стола. Между пальцами правой руки был зажат истлевший почти до фильтра окурок. В пепельнице на столе теснилось с десяток его предшественников.

– Что-то ты быстро, – заметив девушку, недовольно проронил Кокс, в очередной раз припадая к сигарете. – Точно хорошо убралась? Не как в прошлый раз?

– Да точно, – заискивающе улыбнулась Лина.

– Ну ладно, тогда иди сюда, – милостиво разрешил Кокс, указывая жестом на собственное колено.

Лина рванулась вперёд с проворством дикой лани и уже секунду спустя прижималась к голому торсу Кокса.

– Так что ты собираешься делать дальше? – спросил он, обращаясь к Данилу и небрежно поглаживая Лину по бедру.

– Может, ты скажешь мне? – откликнулся тот, разводя руками, словно признавая собственное бессилие. – Ведь ты такой умный, ты всё всегда знаешь…

Несмотря на нотки сарказма в голосе и растущее раздражение, Данил смотрел на Кокса с явной надеждой, как на авторитетного лидера. Ждал даже не совета, а прямого руководства к действию.

Но Кокс продолжал в задумчивости гладить бедро Лины, молча выпуская струйки табачного дыма. Одна из них попала ей прямо в лицо, отчего та закашлялась и начала тереть глаза.

– Дань, ты не убивайся так, она вернётся, – начала успокаивать его девушка, пытаясь избавиться от рези в глазах. – Я уверена. Ведь вам было так хорошо вместе!

– Вот ты это понимаешь, – бросил Данил с досадой, – а ей, по-ходу, неплохо промыли мозги в этой женской Школе. – И ведь никак не пробиться туда! Мужчин они не принимают…

– Зато женщин принимают! – торжествующе воскликнул до сих пор молчавший Кокс и многозначительно взглянул на Лину.

*****

– Кристина? Ты дома? – ошарашенно произнесла я и почувствовала, как от перенапряжения, шока и недавно пережитого ощущения опасности у меня подкашиваются ноги.

Только что я готова была бежать хоть в дикие джунгли Амазонки, чтобы отыскать Кристину и вырвать из лап Данила… Но сейчас, поняв, что этого не требуется, я могла позволить себе выдохнуть. По телу тут же разлилась слабость, мышцы обмякли и стали ватными.

Кристина сидела на полу с раскрытым ноутбуком на вытянутых ногах и задумчиво смотрела куда-то вдаль. Уши её были прикрыты большими наушниками, вокруг – хаотично разбросаны исписанные листы.

Меня она заметила не сразу, но когда я, покачиваясь, сделала несколько шагов вглубь комнаты, девушка резко вскинула голову от ноутбука и вздрогнула, машинально сдвинув наушники назад.

– Саша?! Как ты сюда попала?! – воскликнула она и с удивлением уставилась на меня.

Я подошла ближе и осела рядом с ней на пол. Только сейчас я заметила, что в её глазах стоят слёзы. Она часто заморгала, отставила ноутбук и начала торопливо собирать бумаги с записями.

– Крис, я тебе звонила, долго, – начала я, и мой голос дрогнул, – я подумала, что… прости, что вот так ворвалась, но… ты пропала… уже две недели… мы все волновались… и ещё, я увидела кое-что… тебя с Данилом, как он сообщил тебе, что вам надо расстаться, а ты… ты уговаривала его не бросать тебя, а потом…

Чувствуя себя предельно глупо и неудобно, я замолчала – красноречие в этот раз мне предательски изменило.

Кристина слушала меня и продолжала сосредоточенно собирать черновики, после чего, сжав в ладони пачку исписанной бумаги, наконец подняла на меня взгляд.

– Я пишу об этом книгу, – проговорила она ошеломлённо, и по щекам беззвучно покатились крупные капли. – Я просто поняла, что не могу держать это всё в себе… Я хочу выплеснуть это… иначе я просто сойду с ума…

– Это отличное решение! – воскликнула я, подсаживаясь ближе. – Но почему ты плачешь?

– Я… наверное, потому, что я ещё раз проживаю все события и теперь я только начинаю понимать, как он мной манипулировал, – она всхлипнула и начала тереть кулаками глаза. – И какой я была дурой, что вообще повелась на это всё…

– Ты не виновата, ведь он использовал тонкие психологические приёмы. Откуда ты могла знать?

– Я как раз и пытаюсь описать в книге эти его приёмы. И начала как раз со сцены, когда он меня буквально огорошил своим заявлением: «Нам нужно расстаться», а потом гипнотизировал во время секса. Это была… мощная манипуляция. Эти слова до сих звучат в голове. Наверное, это больше всего на меня повлияло… А ты… ты это видела… телепатически, да?

Я выразительно посмотрела на девушку:

– Что-то вроде того. Я пыталась настроиться на тебя и понять, где ты и что с тобой… Но когда я увидела Данила, я испугалась, что ты… что ты вернулась к нему…

Кристина смущённо потупила взгляд:

– У меня есть мысли встретиться с ним, если честно, – призналась она и неосознанно сжала кулаки. – Хочу высказать ему всё в лицо, как я его ненавижу! Мне кажется, что я готова его придушить – схватить за горло и не выпускать, пока он не задохнётся…

Кристина вновь подняла на меня взгляд. На этот раз в нём явно читалась жажда мести. Гнев…

– Я очень плохая? Нельзя такого желать, да?

– Он глубоко ранил тебя, – ответила я. – Твои эмоции закономерны, и… они должны были найти какой-то выход. Они находят его как раз через книгу… Это прекрасно, что ты начала писать её!

– Да, – кивнула девушка. – Я начала писать и сразу почувствовала, как меня трясёт от всего этого, как мне тяжело это вновь переживать, но вместе с тем злость и обида постепенно начали утихать… Но я чувствую, что это только начало пути…

– Ты позволишь мне почитать? – спросила я, кивнув на стопку бумаги, которую она всё ещё сжимала в руке.

Подумав, Кристина отложила листы в сторону:

– Здесь черновики, в них я сама с трудом разбираюсь, – слабо улыбнулась она, – вот, первую главу я уже перенесла в электронный вид.

С этими словами девушка протянула мне ноутбук с открытым вордовским документом.

Я с трепетом пробежала глазами по строкам. Поразительно – там во всех красках было описано как раз то, что я видела несколько часов назад, пытаясь связаться с Кристиной через амулет. Оказывается, она настолько была погружена в свои воспоминания, что я провалилась в них и подумала, что это всё происходит «здесь и сейчас».

Отыскав в документе то место, на котором моё видение прервалось, я углубилась в чтение.

На мгновение я закрыла глаза и ощутила, что сама очень сильно хочу этой боли, словно моё тело просит её. Мне не хотелось продолжать испытывать боль внутреннюю, эмоциональную, поэтому тело перехватило весь удар на себя. Но, к сожалению, от этого стало только хуже.

И вот я, оголенная, стою посреди комнаты, окружённая людьми, многих из которых вообще не знаю, но это всё как в тумане. Для меня никого не существовало в тот момент, я наблюдала только за действиями Данила. Он подошел к Сергею и что-то негромко сказал ему на ухо.

«Наверное, спрашивает совета или консультируется перед началом», – подумала я, не ожидая никакого подвоха. Но тут я заметила, что Данил передаёт веревки Сергею, и тот одобрительно качает головой, поднимая взгляд на меня.

Чёрт, он снова это сделал! Он подстелил меня под другого, вот урод! В меня словно вонзили горящее копьё. Не успела я опомниться, как Сергей, приблизившись ко мне, убрав волосы с моей шеи, прошептал:

– Не бойся, всё будет хорошо. Ты можешь мне доверять. Расслабься и получай удовольствие.

Проведя верёвкой по моим соскам, он увёл её назад и начал связывать руки.

Шоу началось, и в первом ряду прямо посередине сидел Данил и с ехидной улыбкой смотрел на меня в упор…

…Пока меня связывали, я смотрела в глаза Данила, и он смотрел на меня взглядом демона. Я согласилась на это, чтобы боль физическая перекрыла эмоциональную, но от такого поворота событий стало ещё хуже. Я получила дозу страданий, на которые пошла добровольно, ведь физически меня никто не принуждал. Я действовала как робот, как машина, привыкшая тупо выполнять приказы. Данил был прав: я действительно была рабой, только не его, но своих иллюзий, своего сна, невежества, желаний и инстинктов. Заложницей своей памяти – я прекрасно помнила, как мать всю жизнь была рабыней отца – поднеси да подай, подотри, отсоси. А я просто повторяла модель поведения матери, которую только и видела всю свою жизнь. Моё сознание глубоко спало, поэтому мной мог руководить кто угодно – куда направят, туда и пойду.

Не в силах больше выдерживать его взгляд, я закрыла глаза. Я ушла в темноту, в ней было как-то спокойнее – вот то, куда я могла сбежать. С моим телом происходило что-то неведомое: его сдавливали, скручивали, перетягивали верёвками, связывали, подвешивали вниз головой, раскручивали в воздухе. Оно было тушкой – мясом для голодных ртов, точнее, уродливых мужских членов.

Я же словно смотрела на своё тело со стороны. Почему оно вызывает реакцию у других? В нём же ничего нет. Это просто биоробот, машина. Эй, ребята, меня там нет! Вы просто пялитесь на ничто, пустое место. Завтра этого не станет, а вы просто тратите своё время, увлекаясь формой, обёрткой, но в ней нет меня.

Я вне этого тела, я смотрю на него так же, как и вы. Отделившись, я не чувствовала телесной боли, я вообще слабо чувствовала тело. Это было необычное ощущение какой-то непривычной трезвости. Я вдруг подумала: «О какой боли идёт речь, о каких страданиях? Что я делаю рядом с этими людьми, идущими прямиком к деградации, так сильно отождествленными с телом и инстинктами. Что я делаю рядом с Данилом?»

Что было потом, я не помнила – в памяти был провал, чёрная дыра. Помню, как очнулась уже на диване, накрытая одеялом. Гул голосов вокруг вернул меня в пространство того самого зала. Я всё ещё слабо чувствовала своё тело, но лёгкая боль в ранее перетянутых верёвкой местах начала пробиваться, возвращая меня в физический мир. Я попробовала привстать, но тело не слушалось: оно словно весило центнер и тянуло к земле. Каждое движение против гравитации требовало больших усилий.

– Данил, ты проверил, что с ней? Она вообще дышит? Она просто уснула? – услышала я голос Сергея, того самого, который и подвешивал меня в воздух.

Ну конечно, он беспокоился, а то ещё посадить могут за такое.

Данил приблизился ко мне, чтобы проверить, дышу ли я.

– Кристина, ты меня слышишь? – негромко произнес он.

«Что вам надо? Оставьте меня, идите трахайте каких-нибудь тёлок, всё со мной нормально», – подумала я и решила, что притвориться, будто я сплю, будет лучше, поэтому ничего не ответила.

Но это была плохая идея. Данил начал прикасаться ко мне, пытаясь привести в чувство. Увидев, что я открыла глаза, он сказал Сергею:

– Всё нормально, я разберусь. Иди, брат, не парься.

– Ладно, когда придёт в чувство, дай мне знать. Интересно, что она видела в отключке, обычно после таких подвесов вообще в космос вылетаешь.

«Да, – подумала я, – космос – не то слово».

– Хорошо, – ответил Данил. – Я сейчас её наверх подниму, пусть там немного полежит.

– Кристин, слышишь, золото, вставай, пойдём наверх, – неожиданно мягко произнес Данил.

Так как я могла лишь слабо управлять своим телом, особого сопротивления я не создавала и даже была рада попасть в тихую комнату, где смогу побыть одна.

Данил взял меня под руки и понес к лестнице, ведущей наверх. Выгнав из одной комнаты какую-то сосущуюся парочку, мы зашли внутрь, и он посадил меня на кровать.

– Как ты? – неожиданно и странно прозвучал этот вопрос.

То есть ты отдаешь меня на подвес какому-то уроду, а потом спрашиваешь, как я?

– Нормально, – машинально ответила я, не в силах затевать долгие разговоры и что-то выяснять.

– Я тебе говорил, что я скоро уйду и мы больше не увидимся. Это был мой подарок тебе. Серёга лучше всех нас это делает, и я уверен, что ты ощутила космос.

Ох уж эти подарочки…

– Сегодня наша последняя ночь.

Опять он завёл эту шарманку, всё больше нагнетая драму, и тут я почувствовала, как во мне снова просыпается часть, которая дико боится его потерять, снова этот ужас накатывает и сдавливает горло – я даже не заметила, как это произошло, что-то во мне щёлкнуло, переключилось, и одна только мысль: «МЫ БОЛЬШЕ НЕ УВИДИМСЯ» – вводила в дикий ужас, словно надвигался Армагеддон, конец света.

– Почему ты молчишь? – спокойно спросил он.

Во мне так сильно переключались части, что я боялась вообще что-то ляпнуть, о чём потом буду сожалеть.

– Тебе нечего сказать?! – его голос значительно огрубел и стал ниже, будто в нём тоже что-то переключилось. – Иди тогда сюда, сука!

Он схватил меня за ноги и, подтянув к себе, резким движением разодрал ткань моих трусов. Такого поворота событий я не ожидала…

Не успела я очнуться, а Данил уже начал сильными резкими движениями вводить в меня свой член. Его словно подменили, он словно обезумел, от него шёл такой сильный жар, он был агрессивен и резок, как зверь. Внутри него словно всё горело, и он не справлялся с пожаром. Словно ему было очень больно от чего-то, и эта боль выжигала его, трансформируясь в агрессию и насилие. Его жар передался мне – мы оба горели. Словно всё, что накопилось, всё, что долго не могли высказать друг другу, сейчас начало выходить из самой глубины, из кромешного мрака и холода. Мы были как обезумевшие звери: царапали и кусали друг друга. Я впивалась ногтями в его спину и раздирала её до крови, он хватал меня за волосы и оттягивал их со всей силы – мы не знали границ, причиняя боль друг другу, потому что не в силах были держать её внутри.

Когда жар немного стих, Данил начал прикасаться к моему телу и говорить фразы, которые глубоко засели в подсознании – он начал меня гипнотизировать.

Касаясь груди, задевая и лаская соски, он зловеще шептал: «Никто никогда не будет ласкать тебя так, как я».

Касаясь моих ног и области промежности, он повторял: «Тебе никогда не будет так хорошо, как со мной» и «Это наш последний секс, и я хочу, чтобы ты запомнила его на всю жизнь. С кем бы ты потом ни трахалась, ты всегда будешь чувствовать только мои прикосновения, только мой член в себе. Я навсегда в тебе, только я, слышишь? Ты только моя, запомни это».

Мне стало очень плохо, я словно начала задыхаться, я не хотела это слушать, всё внутри меня сопротивлялось. Я хотела кричать, но получалось лишь шептать, словно у меня отняли голос, я повторяла: «Нет. Нет. Неееееет». Мне хотелось оглохнуть и не слышать ничего. Он же продолжал меня трахать и нашёптывать свой гипноз.

Я думала, что сойду с ума. Гипноз сработал, и я реально поверила, что не смогу без него, что он – это всё, что у меня есть, и я не смогу остаться одна.

Это было ужасно, я начала умолять его прекратить так говорить, я просила его остаться и никуда не уходить, я ничего не понимала, не в силах сдерживать себя, я выскользнула из его рук и истерически закричала:

– Зачем тебе уходить? Почему ты постоянно это повторяешь? Почему мы должны сейчас расстаться? Скажи мне! Ты знаешь что-то, чего не знаю я?! Скажи, почему мы должны расстаться? Это какое-то очередное задание вашего клуба? Тебе нужно пройти какую-то ступень, чтобы стать ещё круче? Скажи, я тебе подыграю, не вопрос! Только не скрывай ничего от меня…

Он смотрел на меня стеклянными глазами, мы оба выдохлись, мы были опустошены, весь гнев вышел наружу и сжег всё дотла. Первый раз я видела его таким потерянным, он словно сам не понимал, что с ним происходит, а я – тем более.

В следующее мгновение мы уже сидели друг напротив друга, не понимая, как дальше быть. Я видела в его глазах, что он что-то мне не говорит. Что-то, чего я пока не должна знать, но знает он, и от этого ему очень больно и неприятно.

Сейчас я понимаю, что это. Мы должны были уже давно разойтись. И ему нужно было это сделать самому, потому что я ни о чём не знала, ни о чём даже не догадывалась. Наконец, молчание прервалось:

– Я не знаю, что делать, Кристин, честно. Я не могу тебе всего сказать. Просто мы не должны быть вместе, и всё. Ты скоро уедешь. Уедешь одна.

– Куда я уеду? И почему одна? Мы же вместе собираемся в Америку.

– Нет, я поеду один.

– Но почему? – никак не могла понять я.

– Кристин, я прошу тебя, не мучай меня вопросами. Просто прими это.

Ещё несколько минут молчания. Тишина убивала.

– Ладно, смотри: жизнь – это игра, – начал Данил, – давай доверимся судьбе.

Он встал с кровати и начал искать что-то в своих штанах. Достав из кармана монетку, он вернулся и сел напротив меня.

– Смотри. Сейчас в этой монетке наша дальнейшая судьба. Выпадет решка – мы расходимся и даем обещание, что больше никогда друг друга не увидим. Выпадет орёл – мы останемся вместе. Ты готова?

ААААА! Как вот так взять и довериться судьбе?! Просто монете?! Господи, как страшно… ужас… Но, кажется, Данил настроен решительно. Бог, чего же ты хочешь от нас?!

– Я готова.

Сердце сильно забилось, я задержала дыхание, и всё пространство как будто сузилось до размеров этой монеты. Данил положил её себе на большой палец и ловким движением подбросил в воздух.

Я помню, как сильно всё дрожало внутри, мы оба понимали бесповоротность этого момента. Мы словно стояли над пропастью и вот-вот собирались совершить прыжок, эмоции зашкаливали, адреналин в крови повысился до максимума. В голове – ни одной лишней мысли, тотальное присутствие в моменте.

Я помню, что в тот момент была готова принять любое решение. Вдруг накрыло резкое осознание, что всё это – игра, и я в принципе здесь ничего не решаю, кроме выбора своей реакции. На мгновение исчез страх, я была готова узнать, что ждёт впереди.

Монетка зависла в воздухе, время замедлилось. Словно целая вечность прошла, пока она совершала обороты вокруг себя, и вот плавно начала опускаться. Рука Данила резко схватила её и положила на тыльную сторону другой ладони так, чтобы рука накрывала её сверху и не было видно саму монету. Холодный взгляд был полон решимости: ни капли страха или сомнения. Нет пути обратно, прямо сейчас всё решится.

– Ты готова? – тихо спросил меня Данил.

– Да, – так же тихо, но уверенно ответила я.

И тут у меня снова смазывается всё – как будто провал в памяти. Я не помню, что было на монете. В комнате было темно, и разглядеть было сложно, но Данил посмотрел и сказал:

– Значит, вместе.

Как я выяснила позже, это был один из главных психологических ходов, направленных на раскачку эмоций у уже подсевший на тебя девушки. Делалось это для того, чтобы дать ей понять, что она в любой момент может его потерять и всего этого не будет. Но так как рабыня сильно загипнотизирована, то это вызывало страх и впоследствии ещё большее подчинение и подстилание под хозяина.

Что-то внутри меня обрадовалось, но напряжение не спало. Я по-прежнему чувствовала, что на этом всё не закончится, что что-то здесь нечисто. Сердце подсказывало, что всё равно нам придется скоро разойтись, но привычка и сильная привязанность затмевали все посылы интуиции и здравого смысла.

Именно тогда мы на самом деле уже попрощались друг с другом.

После этого всё было так, будто ничего не произошло. Снова всё было по-старому. Но вот только между нами всё было уже по-другому. Мы спустились вниз, Данил снова пытался вовлечь меня в какую-то оргию, но я была очень сильно эмоционально и физически выжата, в буквальном смысле. Я чувствовала себя поношенной, старой, драной, грязной вещью, и только та часть, которая очень сильно была привязана к Данилу, заставляла меня делать всё, что он говорил.

Помню много голых тел, помню, как Данил имел какую-то девчонку сзади, при этом глядя на меня с ехидной улыбкой и ища в моих глазах одобрения. Он словно спрашивал меня: «Ну смотри, круто же?!»

Я тем временем наблюдала за этим и понимала: «Господи, как я устала от этого… насколько же сильно я погрязла в этом болоте, что считаю теперь это своим домом, чем-то нормальным и обыденным».

Как побитый щенок я подползла к Данилу в надежде ощутить какое-то тепло и свет между нами. Мне так хотелось просто уснуть в чьих-то заботливых руках. Натрахавшись вдоволь, он пустил меня к себе под одеяло на полу гостиной, где мы и проспали до самого утра.

*****

На этом глава закончилась, и я подняла взгляд на Кристину. Она сидела со мной рядом на полу и с замиранием сердца следила за тем, как я читаю. Когда я подняла голову от документа, она опустила взгляд и сделала вид, что продолжает редактирование черновиков.

– У меня нет слов, – выдохнула я, и Кристина тут же отложила записи и села вполоборота ко мне, поджав под себя ноги. – Похоже, этот твой Данил действительно понимал, что делает. Каждый его шаг – это была продуманная манипуляция, чтобы подсадить тебя на эти болезненные отношения.

– Господи, как же я была слепа! – начала сокрушаться Кристина. – Как же я могла быть такой дурой!

– Ты не должна винить себя, – произнесла я мягко. – Противостоять этим приёмам практически невозможно. Вот например, твой Данил специально устраивал драму, как в кино, в романтических сериалах, когда герой говорит с надрывом: «Дорогая, мы не можем быть вместе», при этом даже не объясняет объективных причин, специально нагнетает уровень трагизма. Это такой пикаперский приём. При этом у женщины в голове возникают сильные эмоциональные переживания, которые тянутся из тех самых сериалов и фильмов, на которых она воспитана.

– Точно! Я как раз думала, что у нас отношения, как в кино… Романтичные, яркие, драматичные…

– А вспомни, какую реакцию обычно давали героини этих слезливых мелодрам? Рыдания в подушку, истерики, страдания, гнев на обстоятельства…

– Да уж… Кто бы мог подумать, что мелодрамы могут помогать пикаперам, и смотреть их вообще может быть опасно для женщины…

– Да, киноиндустрия – один из факторов, который формирует наши подсознательные установки, и разные манипуляторы умело играют на этом. А знаешь, сколько я видела примеров, когда мужчины так разводили женщин?!

– К тебе как к психологу часто приходили с такими проблемами? – спросила Кристина.

– Очень часто! И я столько времени всегда тратила, чтобы изменить отношение женщин к недостойным мужчинам, когда они уже попались на крючок. Некоторые в течение года ходили и даже больше, и только тогда начинался какой-то сдвиг в сознании. Это я уже позже поняла, что можно работать с тонкими энергиями и помогать женщинам увидеть всё ясно и реально гораздо быстрее…

– Ты знаешь ещё такие пикаперские приёмы? – спросила Кристина с любопытством. – Расскажешь?

– Их очень много, – ответила я и задумалась, припоминая. – Ну… вот допустим, из самого простого: есть такой известный метод знакомства, когда парень говорит девушке комплимент, но тут же ругает её или осуждает за что-то, указывает на её ошибку. Что-то из разряда: «Ты такая красивая, но сними эту шапку, она тебе не идёт»…

– И в чём тут манипуляция?

– Девушка попадает под прямое влияние парня прямо после первых минут знакомства. Если она поддаётся и снимает эту пресловутую шапку, это уже показывает, что она выполняет его сценарий, начинает играть по его правилам, привыкает делать то, что он хочет.

Кристина невесело усмехнулась и покачала головой:

– Поразительно. Слушай, а вот с монеткой фишка – о ней что можешь сказать?

– Ну, первое, что бросилось в глаза – это то, что Данил тебе даже не показал, что выпало – орёл или решка. Ведь не показал же?

– Нет, – ошарашенно мотнула головой девушка. – О Господи! А я ведь даже и подумать не могла, что должна проверить это – у меня даже мысли в тот момент не было…

– Получается, он просто подкинул монетку, а потом вынес вердикт, который ты с готовностью проглотила. Он просто сказал тебе: «Ну значит, вместе». И этот ответ уже был заранее прописан. На самом деле не было здесь никакой «руки судьбы»… Был чёткий сценарий, и Данил прекрасно сыграл свою роль. Это ты пережила в тот момент целую бурю эмоций, ты следила за вращением монетки, словно в замедленной съёмке. Для него же это был холодный расчёт. Он продолжил эксплуатировать киношные образы.

– Да уж, – выдохнула Кристина. – На самом деле у меня в тот момент даже мысль такая мелькнула, что я чувствую себя героиней дешёвой мыльной оперы…

– На это и было рассчитано, – пояснила я. – Он возвёл уровень драмы до максимума, и у тебя в голове всколыхнулись киношные образы, и ты закономерно отождествила себя с ними, переживая сильнейшее потрясение, дикую боль, ощущая весь ужас и трагизм ситуации. Но и в то же время у тебя в голове щёлкает: «Вот если мы пройдём через это испытание, сможем сохранить нашу любовь, то мы будем жить долго и счастливо». Ведь именно так и бывает в фильмах. И ты в тот момент переживаешь бурю эмоций, но не можешь даже представить, что как раз сейчас подвергаешься психологическому насилию, что тобой очень умело и грамотно манипулируют.

– Боже мой! А ведь всё так и было, и я идеально отыграла свою роль, – проговорила Кристина с досадой и злостью.

Она злилась на Данила – за то, что устраивал ей такую пытку, и на саму себя – за то, что не могла вовремя понять, что происходит на самом деле.

– Ты не виновата в этом, – сказала я мягко, видя такую эмоциональную реакцию. – Ты в тот момент была марионеткой. Он использовал твои представления о том, какие должны быть идеальные отношения. Он манипулировал тобой, зная, как ты мечтаешь об искренних, настоящих чувствах. Паразитировал на твоих установках, которые ты взяла из тех же фильмов и из моделей родительского поведения в браке. Он очень грамотно всем этим управлял, знал, как надавить на нужные кнопки.

– Саш, спасибо за эти разъяснения! – поблагодарила Кристина. – Оказывается, я даже сейчас не до конца понимала, что происходило. Ты мне открыла глаза!

– Слушай, а как вы с ним вообще познакомились? – спросила я вдруг, понимая, что этот вопрос никогда не поднимался до сих пор. – Как вообще всё началось? Как ему удалось дойти до такого, полностью подчинить тебя своей воле, убить твоё самоуважение? Поставить тебя в такое положение, что ты падала к нему в ноги и умоляла остаться?!

– О, это отдельная история! – ответила Кристина, и на её лице отразились следы боли и страдания, которые она до сих пор испытывала. Она сделала над собой усилие, чтобы снова не разрыдаться, взглянула на меня прямым искренним взглядом. – Но ты права, это очень важные вопросы. И я обязательно опишу об этом в следующей главе. Можно попросить тебя будет потом её почитать и также прокомментировать?

– Конечно! Я с радостью почитаю и помогу всем, что будет в моих силах. Ты делаешь очень большое дело. Твоя книга может многим помочь. Это хорошая возможность предостеречь других девочек от ошибок. Рассказать, чего нужно опасаться, какие приёмы используют мужчины-манипуляторы.

– Да! – с жаром подхватила Кристина. – Я хочу этого. Чтобы все знали, что есть такие уроды! Чтобы знали, как с ними справляться!

– Это очень большое и важное дело. И здорово, что ты решилась на такое. Но всё же, обещай мне, что не будешь так надолго пропадать. Приходи в Школу. По тебе все соскучились – Ксюша, Катя, наставницы будут рады тебя видеть… И мы тебе поможем преодолеть этот сложный период…

Кристина с сомнением пожала плечами:

– Хорошо, я приду, но… сначала я хочу дописать книгу…

По её лицу было видно, что она колеблется.

– Ты всё-таки боишься, да? – спросила я тогда.

Не ожидая такого прямого вопроса, девушка даже немного стушевалась.

– Я не знаю, – ответила она и задумчиво поднялась на ноги, прошлась по комнате, разминая затекшие конечности. – Наверное, ты права, боюсь, – нехотя признала она, вновь возвращаясь ко мне. – Я не такая сильная, как ты. Вообще не представляю, как ты со всем этим справилась? Ведь ты же тоже пострадала, твоя репутация. А ведь ты работаешь с людьми, это для тебя важно. А твоё видео с мастурбацией гуляет по сети.

При упоминании о злосчастном видео я содрогнулась, вспоминая эти омерзительные кадры, которые заставлял меня снимать Игорь в обмен на жизнь дочери. Но вот как они попали на ТВ, до сих пор остается загадкой…

– А это не было просто, – ответила я и поняла, что всё ещё испытываю неловкость. – Думаешь, мне не тяжело было смотреть в глаза ученицам? Ведь они должны воспринимать меня как Проводника Силы, как человека, который обладает Знанием, который идёт по пути духовности. И тут они видят меня с раздвинутыми ногами, бормочущую какую-то откровенную ересь…

От накативших воспоминаний меня передёрнуло, и, вероятно, это отразилось на моём лице. Я заметила, что Кристина смотрит на меня с широко раскрытыми глазами, что мои слова будоражат её, что она видит себя в моей проблеме.

– Ты… ты тоже до сих пор ещё переживаешь? – спросила она, как будто не верила в это.

– Конечно, – ответила я. – Мне до сих пор стыдно им смотреть в глаза. Да, всё это ужасно, омерзительно, позорно… Моя репутация пострадала. И не только моя. Костя тоже оказался под ударом. Я даже не знаю, во что это выльется в итоге, но в соцсетях уже пошла волна негатива. Жёлтая пресса подхватила эту новость и уже активно растиражировала её по разным журналам и газетам. Зимний же публичная персона, и тут его имя всплывает в контексте какой-то секты, как нас представили. Я чувствую свою вину за это и ужасно боюсь предстоящего с ним разговора.

– И как? Как ты с этим справляешься?! – спросила Кристина, заглядывая мне в глаза с таким острым любопытством, что казалось, узнать ответ на этот вопрос – цель всей её жизни.

– Я поговорила с наставницами, – ответила я. – Они мне объяснили, что не нужно бояться реальности, которая ещё не произошла. Это лишь иллюзии.

– Что это значит?

– Мы часто боимся того, что ещё не случилось, – начала объяснять я. – И этот страх будоражит нас, подсовывает самые жуткие сценарии развития событий. Вот, к примеру, наша ситуация. Наши интимные видео попали в интернет, и мы думаем о том, как будем смотреть людям в глаза. Мы переживаем за свою репутацию. Что тут выходит на первый план? Страх. Он говорит, что все люди нас обсуждают, что нас будут высмеивать, показывать пальцами, и всё в этом духе.

– Да, но ведь это так и есть, разве нет?

– Это лишь больное воображение и иллюзии, которые существуют в нашей голове и нигде больше. Мы не знаем, что происходит в реальности, мы это придумываем и накручиваем себя, преувеличиваем негативные последствия, фантазия наша – страшная сила. Она может лёгкий бриз превратить в разрушительное торнадо. Понимаешь, о чем я?

– Не совсем, – честно призналась Кристина.

– У страха глаза велики. Слышала такую поговорку? – я решила зайти с другой стороны и, когда Кристина кивнула, продолжила: – Вот этот самый страх надо преодолеть, если ты хочешь видеть мир реально и перестать жить в иллюзиях… Ты же хочешь этого?

– Да, хочу, но… Сделать это не так просто, как кажется…

– Самостоятельно почти нереально, – согласилась я. – Поэтому и нужен наставник. Тот, кто видит мир по-другому, – я сделала паузу, позволяя Кристине переварить то, что уже сказала. – Я хочу помочь тебе освободиться от иллюзий. Нет ничего хуже, чем бояться реальности, которая ещё не произошла.

– В твоих словах есть смысл, но я не до конца понимаю…

– Вот смотри: есть проблемная ситуация – это данность, реальность, и есть наши страхи – это иллюзия, воображение. Страхи парализуют нас, как паук свою жертву перед тем, как её съесть. В результате мы ничего не делаем для того, чтобы решить проблему. Ждём своей участи, как парализованная жертва, и медленно погибаем. Мы бездействуем, жалеем себя, прячемся от всего мира, и вот как раз это усугубляет наше положение. Мы сами создаём для себя ограничения, сами придумываем эту иллюзорную реальность и начинаем жить в ней. И вот уже одна проблема цепляется за другую, третью, четвёртую. И в итоге мы получаем огромный снежный ком, который катится по склону горы и тащит нас вниз.

Кристина внимательно слушала меня, словно примеряла мои слова на себя, желая отыскать нужный размер, но… как будто что-то не давало ей возможности найти его, принять эту простую и важную Истину.

– Ах, если бы было так просто разрушить эти иллюзии! – воскликнула она, когда я закончила свою тираду и замолчала.

– Я не говорила, что просто. Но подумай вот о чём. В любой проблемной ситуации есть два варианта развития событий. Первый – ты активно действуешь, совершаешь шаги, чтобы разрешить проблему. Второй – ты ничего не делаешь и, по сути, просто прячешься от проблемы, поддавшись иллюзорным страхам. У нас всегда есть выбор: сделать или не сделать. Вот скажи мне, что будет, если ты выберешь первый вариант? Если ты выберешь действия?

Кристина задумалась, и на её лице отчётливо отразились следы активной мыслительной работы. В комнате на некоторое время повисла тишина.

– Наши страхи могут оправдаться. Или не оправдаться, – выдала девушка после паузы. – Получается, очередное ветвление вероятностей.

– Верно, – улыбнулась я. – Когда мы делаем выбор в пользу действия, дальше есть также два варианта. Нас может ожидать успех либо неудача, а это всегда опыт. Но в данном случае мы хотя бы получаем шанс на успех либо получаем опыт, который помогает нам развиваться и становиться лучше! А если мы поддаемся страхам и ничего не делаем, то мы заведомо проигрываем, так и не попробовав! Мы просто отнимаем у себя же шанс на благоприятное развитие ситуации…

– А ведь действительно! – сказала Кристина, и в её глазах мелькнули огоньки осознания.

– Тебе нужно обязательно поговорить с наставницами, – добавила я. – Если не хотела выходить и видеться с кем-то, то позвала бы тогда Шакти. Ведь она к тебе приходила раньше, так же, как и ко мне. Когда ты с ней говорила в последний раз?

– О, Саш, я много раз пыталась к ней взывать, просить совета и помощи, но она не приходит, хотя и обещала!

Я поняла, что узнаю в Кристине саму себя – ещё недавно я вела себя точно так же. Даже обижалась на Шакти за то, что она бросила меня в те моменты, когда она была мне особенно нужна…

– Если не приходит, значит, так нужно, – ответила я. – Значит, ты на правильном пути – у тебя сейчас очень важный этап, после которого в тебе откроется дар или новая сила. Но чтобы она открылась, ты должна сама справиться с ситуацией, открыть в себе новые грани, прийти к нужным осознаниям.

– А у тебя что, тоже так было? – поразилась Кристина.

– Да. Шакти дала мне возможность стать сильнее, пройдя через трудности. И теперь я могу летать…

Я улыбнулась, глядя, как в удивлении расширились глаза моей собеседницы.

– Летать? Ты… сейчас серьёзно?

– Вполне серьёзно. Я научилась выходить в астрал и летать за пределами своего тела…

– Вот это да! – в голосе Кристины послышалось восхищение. – А я когда-нибудь смогу так?

– Если ты будешь заниматься и все трудности рассматривать как ступени роста, ты тоже сможешь раскрыть свои способности. Нужно просто правильно относиться к трудностям и препятствиям – не уходить от них, а преодолевать. Рассматривай ситуацию как возможность стать лучше. – я сделала паузу и, подумав, добавила: – Сейчас мы столкнулись с новыми трудностями. Я тоже. Мне тоже больно, обидно, страшно. Но теперь я точно знаю, что, только преодолевая подобные трудности, я смогу стать лучше, раскрыться. И я сделала шаг. Выбрала идти вперёд, а не убегать от реальности.

– И что? – с любопытством подалась вперёд Кристина. – Тебя никто не осуждал и все приняли с раскрытыми объятиями?

Теперь наступила моя очередь задуматься. Я вспоминала, как впервые решила провести занятие в Школе после того, как вышла та передача на НТВ.

– Я поняла, что это не так важно. Пусть кто-то осуждает или сплетничает про меня. Это не может стать причиной тому, чтобы я отказалась от своего предназначения. После выхода этой клеветы многие женщины в Школе колебались, сомневались. У них были вопросы, а я знала правду. Им была нужна помощь, и я не вправе была им отказать, уйти, заниматься самобичеванием. В этом случае случилось бы самое страшное для меня – я предала бы свой путь, который с таким трудом отыскала. Поэтому я вытащила себя за волосы из болота, чтобы продолжать помогать людям. Встретиться лицом к лицу с опасностями и трудностями, а не пытаться бежать и прятаться от них.

– И тебе не было страшно?

– Конечно, было. Но я сделала над собой усилие, пошла и взглянула в глаза ученицам, прекрасно зная, что каждая из них видела это злосчастное видео. И когда я посмотрела в лицо своему страху, я поняла, что это была иллюзия. Те, кто остались в Школе думали не обо мне, о том, какая я плохая или хорошая. Они сами были в смятении – не знали, как им поступить, чему и кому можно верить. Им нужны были ответы. И когда я начала разговаривать с девочками, я поняла, что им нужна моя поддержка, что им нужно объяснение этой ситуации. Нужно понять, как себя вести дальше…

– А что люди на улицах? – спросила Кристина, обнажая свои страхи. – Никто не узнаёт? Не дежурят под дверью, чтобы облить тебя чернилами или чем-нибудь похуже?

Я засмеялась и отрицательно мотнула головой:

– Ты переоцениваешь популярность этой передачи. Пойми, людям всё равно. Они слишком эгоистичны и по большей части заняты своими собственными проблемами, и им нет до нас никакого дела. Так стоит ли заживо хоронить себя?

– Но не всем же всё равно! – возразила Кристина, повысив голос. – Ведь пишут же в соцсетях хейтеры, комментируют, поливают грязью Школу и нас. Они не знают правды. – В голосе девушки послышался вызов. – А я хочу рассказать им её, показать, как было на самом деле. И вот поэтому я не выйду отсюда до тех пор, пока не допишу книгу!

Я удивлённо взглянула на собеседницу и шутливо подметила:

– Решила переквалифицироваться из развратницы в монашку и запереть себя в келье, пока не искупишь все грехи?

– Что?! – Кристина некоторое время смотрела на меня, словно не понимала, шучу я или нет, потому что прозвучала фраза достаточно многозначно, даже слегка на грани… Но мы обе поняли ироничный подтекст и, не сговариваясь, дружно рассмеялись.

Это послужило хорошей эмоциональной разрядкой, которая позволила сбросить накопившееся напряжение.

– Надеюсь, ты всё-таки нарушишь свой обет, – улыбнулась я, когда мы обе просмеялись. – Тебе надо питаться, тебе надо делать восстановительные практики… Книга не пишется за два дня – у некоторых авторов на это уходят месяцы или даже годы! К тому же в Школе тебя точно никто не осудит, мы же знаем всю ситуацию изнутри! С нами-то тебе точно нечего бояться.

– Вы меня точно не осудите. Тебе, другим наставницам, Кате и Ксюше я доверяю, но вот как быть с остальными? – не успокаивалась Кристина. – Да, кому-то всё равно, но ведь многие люди будут искренне верить в то, что я действительно такая, как меня представил Данил. Как быть с ними?

– Но разве это твоя проблема? – мягко напомнила я. – Что они о тебе подумают, эти незнакомцы, которых ты, возможно, вообще видела один раз в жизни.

– А те, кто сидит перед телевизором? Те, кто сидит в Интернете?! Их гораздо больше!

– Ну тут уж вообще просто. Этих ты вообще никогда не увидишь! Почему на твою жизнь должно влиять мнение людей по ту сторону экрана? Только вдумайся в это! Ты даже не узнаешь никогда, что они о тебе там говорили перед своим телевизором. Комментарии в соцсетях можно просто не читать, чтобы не расстраиваться, и пусть они сколько угодно плюются ядом. Пойми же, хейтеры отравляют только себя и свою жизнь. Помнишь притчу, которую рассказывала Мирослава про Будду, который не принял ругательства и хулу в свой адрес, и людям пришлось нести это всё домой в свои семьи?

– Да, но я хочу очистить своё имя, – не унималась Кристина. – Чтобы все они не думали больше, что я развратница. Ведь в этой ситуации я – всего лишь жертва обстоятельств!

– Нет, – качнула я головой. – Ты не жертва. Не следует себя так воспринимать. Ты – женственная и прекрасная леди. Сильная. Ты это знаешь, я это знаю. Твои друзья это знают. А неизвестные любители «клубнички» у телевизоров – до них тебе вообще не должно быть дела. «Ах, они будут меня осуждать!» – так это их проблема, что они не могут найти в себе силы избавиться от иллюзий и взглянуть на этот мир реально…

– Наверное, ты права, – признала, наконец, Кристина. – Но мне надо подумать и осмыслить всё то, что ты мне сказала… Я пока не готова вот прямо сейчас выйти в люди…

Я замолчала и, отложив ноутбук, поднялась. Беседа вышла эмоциональной и насыщенной, но я видела, что, несмотря на все мои доводы, Кристина всё ещё не избавилась от страха осуждения. Что она всё ещё пока не может найти в себе силы и побороть эту порочную зависимость от общественного мнения, привыкание к которому происходило, как и у всех нас, с самого раннего детства.

И тогда я привела последний из оставшихся аргументов:

– Получается, Данил добился своего, – проронила я. – Он хотел тебя ранить? Он это сделал. И теперь ты сидишь здесь и зализываешь свои раны, словно безвольная жертва. Но ведь ты не такая! Ты действительно сильная! Вспомни наши занятия. Ты – амазонка! Вспомни, как ловко ты помогала нам справиться с тем маньяком! В тебе – качества истинной воительницы! Ты очень храбрая девушка, очень добрая, умная!

По мере того, как Кристина слушала меня, её выражение лица менялось – проявления душевной боли и страдания сменились праведным гневом.

– Ах он гад! Получается, что он до сих пор влияет на меня? – начала распаляться девушка. – Не бывать этому! Я больше не его рабыня и не жертва!

Было видно, что как раз в этот момент «здесь и сейчас» с Кристиной происходит та самая трансформация, которая впоследствии поможет ей преодолеть трудности и стать лучше.

– Да, я сильная! Я амазонка! – воскликнула она на эмоциях и поднялась вслед за мной. – И я докажу это. Я пойду и поговорю с Данилом. Посмотрим, кто тут хозяин!

– Нет! Постой, ты слишком буквально поняла мои слова! – поспешила остановить её я. – Зачем тебе снова погружаться в это болото?! А если он снова начнёт применять свои методы?

– Я хочу посмотреть ему в глаза. Показать, что я не боюсь его больше!

– Ох, Крис, это того не стоит, правда! Я совсем не это имела в виду!

В этот момент мне на телефон пришла СМС. Быстро достав гаджет из кармана, я прочитала сообщение, и моё состояние кардинально изменилось. Я не могла больше сосредотачиваться на разговоре, не могла думать больше ни о чём – меня вдруг захлестнули эмоции. Живот неприятно свело в спазме, как всегда при сильном волнении.

Вероятно, перемена ощутимо отразилась на моём лице, и Кристина сразу заметила её.

– Что-то случилось? – с тревогой спросила она.

– Это Костя, – сообщила я, не скрывая своего взбудораженного состояния. – Он уже в городе – приехал на два дня раньше. Я чувствую, назрел тяжёлый разговор… Мы же толком с ним ещё не виделись после всего этого – он всё это время был на съёмках в Берлине.

– Ох, ну что ж, это очередная трудность, которую нужно преодолеть? – спросила Кристина, повторив мои слова, и я почувствовала в её голосе лёгкую иронию. – Так?

– Да, всё верно, – ответила я и послала ей подбадривающую улыбку. – Ты меня прости, но… давай завтра продолжим этот разговор? Если ты не против. Приходи в Школу, у нас как раз завтра планируется общая встреча, тебе все будут рады… Катя, Ксюша, наставницы… Обещай, что придёшь!

– К… конечно, – ответила Кристина с запинкой. – Я понимаю, Саш… Ты извини ещё раз, что так пропала и заставила тебя волноваться. И… спасибо тебе за помощь, за этот разговор. Мне теперь значительно легче.

Девушка улыбнулась на прощание, и на миг мне показалось, что вернулась та Кристина, которой она запомнилась мне до этого последнего удара… Несломленная, энергичная, активная…

– Пойдёшь обратно через окно или традиционным способом? – уточнила она и игриво улыбнулась.

*****

– Ты правда хочешь, чтобы я вот так просто пошла и вступила в эту самую Школу? – спросила Лина, с выражением преданной собачки заглядывая в глаза Кокса.

– Конечно, – проникновенно улыбнулся тот. – Воспринимай это как очередное важное задание.

– Я очень хочу помочь вернуть её и я очень постараюсь это сделать, – с готовностью закивала Лина. – Но… что, если меня не примут? Что, если Кристина не захочет возвращаться?

– Делай, что хочешь, но ты должна вытащить её из этого болота и привести обратно, – ответил за Кокса Данил, и в его голосе прорезалась холодная сталь. – Ты же не первый день с нами, должна понимать, что такие задания так просто не даются…

Лина напряглась, но её глаза загорелись азартом. Она любила сложные задания, в которых ей предстояло проявить изобретательность. За время, что она находилась в сообществе секс-пикаперов, она привыкла к разного рода заданиям – например, обольстить незнакомого мужчину, шокировать его предложением близости в туалете, а когда он замешкается, уйти, но прежде снять этот процесс на видео, привести в группу девственницу и склонить к участию в оргии, раздеться в общественном месте, проверить степень выбритости гениталий у дюжины начинающих соблазнителей…

Всё это стало настолько обыденным, что не воспринималось уже как нечто странное или плохое. Лина выполняла подобные задания, не задумываясь – для нее это было нормой. Но сейчас предстояло нечто отличное, более сложное и ответственное. И она с воодушевлением готова была хоть сейчас приняться за выполнение очередного приказа своих хозяев…

– Ты должна доказать, что имеешь право входить в круг приближённых. Ты же не простая тёлка из гарема, верно? – добавил Кокс, продолжая демонстративно поглаживать бедро девушки.

– Да, – кивнула Лина и расплылась в счастливой улыбке.

Её грела мысль о том, что она отличается от других девушек из гарема, и сейчас, когда об этом сказал сам Кокс, она преисполнилась гордости за себя. Ей нравилось думать, что она – избранная. Что она – уверенная в себе кудрявая пантера, а не безвольная жертвенная овца, как остальные…

– Но ты должна показать нам, что достойна иметь особый статус! – подхватил Данил, заметив, что Лина ведётся на их провокацию. – Вообще, чтобы не накосячила, будешь действовать по нашим инструкциям, мы тебе расскажем, как надо, да, Кокс?

– Вообще, от них и так уже все бегут, как крысы из канализации, – ответил тот, выпустив в воздух очередную струю табачного дыма. – Так что почва подготовлена.

– Все, но не эта упрямая сучка, – прокомментировал Данил и с силой сжал в ладони пустую пачку из-под дешёвых сигарет.

Сталь в его голосе сменилась раздражением, смешанным с досадой.

– Не расстраивайся, Дань, я всё сделаю, – пообещала Лина уже более уверенно. – Она наверняка сама ещё не понимает, что реально может тебя потерять!

– Вот и донеси это до неё, – сказал Кокс, небрежно столкнув девушку со своей ноги, и потянул её за руку, заставляя опуститься на колени…

*****

Мужчина явно чего-то ждал. Или кого-то. Колпачок его авторучки напряжённо постукивал о столешницу, изготовленную из неприлично дорогого чёрного африканского дерева, словно метроном, задающий ритм. На столе стоял широкий стакан с толстыми стенками, на дне которого плескалась янтарная жидкость. Несколько раз мужчина подносил стакан ко рту и делал короткие глотки, гипнотизируя взглядом входную дверь в кабинет. Наконец из коридора донеслись отзвуки торопливых шагов. Они нарастали, и вскоре в кабинет вошли (но точнее сказать, ворвались) двое: длинноногая секретарша и невысокий человек в строгом костюме с редкой рыжеватой бородкой.

Секретарша выглядела взволнованной.

– Простите, вы приказали никого к вам не пускать, – начала лепетать она извиняющимся тоном. – Но этот господин сказал, что…

– Всё в порядке, Мария, – властно пророкотал мужчина за столом. – Пропусти и оставь нас.

Его тон не терпел возражений. Дождавшись, когда дверь за секретаршей закроется, мужчина опустошил стакан и устремил всё внимание на вошедшего:

– Ну что? Они захватили наживку?

– Да, всё в порядке, – ответил человек с бородкой. – Объект будет действовать в соответствии с планом «А».

На лице мужчины за столом на короткий миг мелькнуло выражение торжественного превосходства.

– Что ж, пешки уже сделали свой ход, – проговорил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Теперь пора подключить кавалерию…