Читать книгу Популярна и влюблена - Ребекка Серл, Ребекка Сёрл - Страница 3

– Ты знаменитость, Патрик!

Джейк подмигивает мне, а я закатываю глаза. Мы так шутим с пятого класса, после школьной постановки «Трех балбесов». Я сыграла там маленького мальчика, и до конца года все называли меня Патриком. Это даже отдаленно не напоминает мое имя – Пэйдж, но уже не важно. В моем классе мало кто отличался фантазией.

Я отвечаю так же, как и всегда:

– Ну, я хоть чем-то да прославилась!

На самом деле, я всегда отличалась от остальных. Как пуговица, попавшая не в ту петлю. Я уроженка Портленда, самая младшая в семье, страдаю осенней депрессией и… просто никуда не вписываюсь. Ни в свою семью, ни в родной город. Иногда мне трудно общаться даже с Джейком. Например, последние минут двадцать он читал мне лекцию о том, какой вред наносят здоровью молочные продукты. Только афиша моего последнего спектакля у входа в Powell’s[1] заставила его замолчать. Мы повесили ее в прошлом месяце. Удивительно, что она все еще там.

Мы с Джейком друзья с самого детства, хотя и полная противоположность друг другу. Он тихий, очень умный, а еще – настоящий волшебник, который когда-нибудь изменит мир. А я болтушка и хотя учусь хорошо, ради этого мне приходится трудиться куда упорнее. У меня нет врожденных способностей Джейка к биологии или химии. Как, впрочем, и к любому другому предмету.

Кроме театра.

– Почему у тебя все еще нет нормальной фотографии? – спрашивает Кассандра. Она смотрит на меня, подняв бровь и теребя прядь волос. Кассандра небольшого роста, но у нее яркая индивидуальность – под стать огромной копне непослушных светлых кудрей. Удивительно, что в нашем энергичном трио актриса не она: я знаю ее с пяти лет, и Кэсс уже тогда была очень артистичной. Но она хочет быть морским биологом.

– Джейк обещал сделать, – говорю я, не отводя взгляда от афиши. Рядом с моим именем нет фото, только пустота. «Пэйдж Кто?» Я просила Джейка сделать фотографии как минимум месяц назад, но каждые выходные он ходит на митинги.

Джейк постоянно протестует. Против пластика, против строительства, против вырубки деревьев, против попкорна. Весь попкорн в кинотеатрах – генномодифицированный. Из-за этих кукурузных зерен наша жизнь укорачивается.

Кассандра бросает на Джейка уничтожающий взгляд и поворачивается ко мне.

– Если твоя карьера зависит от него, ты окажешься в отделе по переработке отходов. – Джейк пытается вставить слово, но Кассандра продолжает: – Это я к тому, что могу и сама сделать фотографию. – Она вытаскивает что-то из своей сумочки. – У меня новая камера.

– Не может быть. – Джейк выхватывает камеру у нее из рук, и Кассандра вскрикивает. – Как тебе удалось купить ее?

– Я работала няней, – гордо отвечает Кассандра.

– Отлично! Надо поснимать на митинге на следующей неделе. Если будут хорошие снимки, можно отправить их в газету.

– Снова митинг? – спрашиваю я. Я стараюсь, чтобы в голосе не прозвучало разочарование, но у меня не очень хорошо получается.

Джейк смотрит на меня с привычным угрюмым выражением.

– Они прекратятся, когда с загрязнением окружающей среды будет покончено. Когда люди начнут заботиться о животных. Когда возьмут на себя ответственность за себя и свою планету.

– Извини, – бормочу я.

Мне стыдно за то, что я не поддерживаю Джейка в его начинаниях. Я тоже хочу сделать мир лучше. Но иногда хочется просто сходить в кино.

Кассандра обнимает меня за плечи и разворачивает обратно к стенду с афишами.

– Может, в «Аладдине» в эти выходные будет что-нибудь интересное.

Мы разглядываем афиши, но я все время отвлекаюсь. Мне больше нравится смотреть, как Джейк вертит в руках камеру Кассандры. Я не видела его в таком восторге с тех пор, как в «Старбаксе» начали использовать биоразлагаемые материалы.

– О боже! – кричит Кассандра, и я тут же зажимаю уши, а Джейк едва не роняет камеру.

– В чем дело? – спрашивает он.

– Смотрите, смотрите, смотрите! – Она тычет пальцем в стенд. – Вы тоже это видите?

Я смотрю туда, куда она указывает: на флаер с изображением книги «Запертые». Эта книга, вернее, трилогия – новая страсть Кассандры. Пока вышли только две части. Их написала некая Паркер Уиттер, и они невероятно популярны. Мировой бестселлер. Там рассказывается о девушке, которая после крушения самолета оказалась на волшебном необитаемом острове. Вместе с ней туда попадает лучший друг ее парня. Он обнаруживает в себе сверхъестественную связь с островом, а потом они с героиней влюбляются друг в друга. Но она все еще любит своего парня, которого считает погибшим, потому что они трое летели на одном самолете. Сама я еще не читала, но Кассандра только об этих книгах и говорит, так что я в конце концов их погуглила. Результаты оказались впечатляющими: сотни тысяч видео на Ютьюбе, сайты с обсуждениями и бесчисленное количество фанфиков. Судя по всему, Ной и Август теперь чуть ли не новые Ромео и Джульетта. Кассандра стояла в очереди в Barnes & Noble[2] еще до его открытия в день начала продаж второй книги. Третья и последняя книга должна выйти в ноябре.

– Прослушивание будет здесь! – верещит Кассандра и скачет вокруг нас.

Я приглядываюсь к листовке.

– Что еще за прослушивание? – спрашивает Джейк, возвращая Кассандре ее камеру.

– Для участия в фильме.

У меня внутри что-то екает, я поднимаю взгляд и вижу усмешку Кассандры.

– Что, заманчиво?

Несмотря на то, что Портленд собирает толпы творческих людей, здесь редко снимаются фильмы или проводятся кастинги. Все это обычно происходит в Лос-Анджелесе, где я даже ни разу не была.

Я умоляла родителей отпустить меня в Калифорнию, но каждый раз они говорят, что это только отвлечет от учебы. На самом деле они считают, что самому младшему ребенку в семье непрактично покупать билет на самолет без уважительной причины вроде свадьбы или похорон.

Это не значит, что я не хожу на прослушивания – но только на роли в любительских постановках. Моя афиша без фотографии как раз для одной из таких. Настоящий фильм? Такой возможности у меня пока не было.

Когда мне выпадает шанс сыграть в театре, мне постоянно дают роль детей. Несмотря на то, что мне семнадцать. Такое чувство, что я уже лет десять играю одну и ту же роль. С ростом в пять футов[3] я ниже шестиклассника. У меня длинные и слегка волнистые рыжие волосы, не прямые и не вьющиеся, лицо усыпано веснушками – да, все это не подобает ведущей актрисе. Но младшая сестренка? Это я умею. Интересно, есть ли в «Запертых» такой персонаж?

– Где именно будет прослушивание? – спрашиваю я и опускаю взгляд, делая вид, что мне все равно. Но Джейка и Кассандру невозможно провести.

– В «Аладдине» в субботу. – Джейк срывает флаер и вручает мне.

– Может, кто-то еще хотел посмотреть!

– Считай, что число твоих конкурентов только что уменьшилось. – Кассандра берет меня под руку. – Пообещай, что подумаешь об участии.

Она уже знает, что я буду там, и улыбается мне. А еще она знает мое первое правило: никому не говорить, что собираешься идти на прослушивание.

Я всегда готовлюсь к разочарованию. Возможно, это связано с тем, что я младшая в семье. В нашей семье есть негласный девиз: если ты ближе к земле, не так больно падать. Догадываюсь, что для родителей девиз работает. Оба они – учителя начальной школы, но, пусть это и замечательная профессия, они хотели другого. Мама мечтала быть актрисой. В молодости она участвовала в нескольких местных постановках, но бросила игру после рождения моего старшего брата. Она никогда не обсуждает это, но знаю, что она жалеет о своем решении. Однажды я искала ожерелье в ее шкатулке с драгоценностями и обнаружила конверт, полный билетов. Билетов на мюзиклы и спектакли, на которые она ходила. Там нашлись даже билеты из семидесятых, когда мои родители еще не были вместе. Вероятно, и на те самые постановки, в которых участвовала она сама. Разве стал бы кто-то хранить такое, если бы он не мечтал, чтобы жизнь сложилась иначе? Что касается меня, я не хочу, чтобы в итоге мне осталась лишь куча билетов в конвертике на дне шкатулки. Я хочу, чтобы на стене в рамках висели афиши с моим именем. Вот такие напоминания о прошлом я хочу – то, что смогут увидеть все.

Джейк кладет руку мне на плечо и произносит:

– Из тебя выйдет замечательная Август.

– Август? – Я изгибаю бровь.

– Что? – отвечает он с печальной улыбкой. – Я предпочитаю быть в курсе того, что сейчас популярно.

– Ты даже не представляешь, какие эти книги замечательные! – говорит Кассандра, наматывая прядь волос на палец. – Понятия не имею, как дождаться ноября, чтобы узнать, чем все закончится!

Джейк кивает.

– Серьезно? – восклицаю я. – Вам нужно основать фан-клуб.

– Я уже состою в одном, – отвечает Кассандра. – Мы встречаемся по воскресеньям. Или по вторникам, если ломка становится особенно сильной.

Джейк смеется. Я закатываю глаза.

– Ты сошла с ума.

– Но ты любишь меня, – воркует она, прижимаясь носом к моей щеке.

– Вопреки этому.

– Эй! – она отстраняется. – Эти книги – шедевр литературы.

– Ты так же говорила про «Из рая», но в итоге книги оказались про похотливых ангелов.

– Ангелов-хранителей, – поправляет Кассандра, перекидывая волосы через плечо. – Я не виновата, что ты не ценишь выдающиеся романы.

– Выдающиеся ценю, – говорю я.

– То, что ты читала «Стеклянный зверинец» семьдесят два раза, не делает его романом. Извини. – Кассандра морщит носик.

– Да, но это все равно шедевр литературы! – огрызаюсь я.

Не то чтобы я не читаю романы – просто не так, как пьесы или сценарии. Я люблю Джейн Остин, и я перечитывала «Над пропастью во ржи» раз семь с восьмого класса, но к сценариям я все равно питаю особую слабость. Я уже прочитала все те, что когда-либо были в Powell’s, то есть очень многие. У них есть всё, от «Ребенка Розмари» до «Идеального голоса». Мне нравится сидеть там в дождливые воскресенья и смотреть, какие новые сценарии к ним поступили. Некоторые я уже помню наизусть, и перелистывание их страниц сравнимо с чувством, которое испытываешь, когда слышишь первые ноты любимой песни по радио. Той, в которой знаешь каждое слово. В детстве я вставала перед зеркалом в своей спальне и повторяла строчки по памяти. Скарлетт О’Хара, Холли Голайтли. Я представляла себя Одри Хепберн или Мэрил Стрип в фильме, который увидит весь мир.

Я до сих пор так делаю.

– Итак, какие у вас планы на вечер? – спрашивает Кассандра.

Я смотрю на часы – подарок Джейка на мой пятнадцатый день рождения. Их стрелки выглядят как руки Микки Мауса, а на циферблате изображена его мордочка. Джейк выгравировал на них: «Мышонку от кота». У нас каждый год были такие костюмы на Хеллоуин: он кот, а я – мышонок. Он гонялся за мной по улицам, когда мы ходили выпрашивать сладости. Иногда я представляю, как в будущем мы садимся рядом и наша игра принимает совсем другой смысл. Он говорит что-то вроде: «Я гонялся за тобой годами, и теперь ты наконец моя». Глупо, конечно, но это было бы неплохое начало для романтической истории.

Для протокола: мы целовались дважды, но после первого года в старшей школе это больше не повторялось. Джейк остается первым и единственным парнем (за исключением одного мальчика в летнем лагере), который когда-либо меня целовал. Но мы никогда не были вместе и не готовы пожертвовать нашей дружбой ради отношений. Размышления о том, чтобы начать встречаться с Джейком, напоминает мне задачу, у которой нет решения.

– У меня сегодня работа, – отвечаю я.

Каждое лето с седьмого класса я работаю в «Пустяках и безделушках» – бутике, где продаются разные мелочи и где, как и во всем Портленде, пахнет пачулями. От меня всегда несет ладаном, когда я прихожу домой, но в целом там очень даже ничего. Посетителей немного, но при этом неплохо платят.

– Не хочешь посмотреть какой-нибудь фильм? – Кассандра слегка подталкивает Джейка, и он убирает свою руку с моих плеч.

– Только не тот документальный фильм про буддизм, который мы видели уже три раза.

– Как скажешь. Но ведь это была твоя идея посмотреть его в третий раз.

Она подмигивает мне, хотя ее подмигивание больше похоже на моргание. Кассандра так и не научилась закрывать один глаз, а второй оставлять открытым. Это одна из тех фишек, которые я в ней люблю.

Я люблю многие ее фишки. Она не знает, как играть в «классики», и ее любимые цвета – те, которые она придумала сама: «медовая ягода», крикетно-зеленый, «клоунский нос». Мне нравится, что она может честно сказать, когда что-то застряло у меня в зубах. Она искренняя. У нас никогда не было и нет секретов.

– Весело отдохнуть, детишки, – говорю я.

Джейк отдает мне честь, Кассандра целует меня в щеку, а затем они оба направляются к выходу. Я смотрю на смятую листовку в руке, а затем запихиваю ее в карман. Я тоже выхожу на улицу и иду к «Пустякам и безделушкам». Мне не нужно запоминать детали прослушивания – я их уже запомнила. Я даже придумала, как буду отпрашиваться в субботу у своей начальницы Лори. Прослушивание начинается в три, но я уверена, что очередь соберется уже за несколько часов до начала.

Я знаю, что у меня нет шансов. Знаю, что вероятность получить роль так же велика, как и вероятность досчитать до самого большого в мире числа, но перед любым кастингом я чувствую одно и тоже. Будто во мне живет надежда. Надежда на то, что в этот раз все изменится. Что в этот раз все пройдет по-другому.