Читать книгу Когда мы встретимся - Ребекка Стед - Страница 7

Остаться без Сэла означало целый список неприятностей. И в этом списке чуть ли не на первом месте было то, что теперь по дороге из школы я должна была одна проходить мимо сумасшедшего, который стоял у нас на углу.

Он объявился там примерно в начале учебного года, когда мы с Сэлом еще ходили из школы вместе. Его обзывали шизанутым или футболистом, потому что он вдруг ни с того ни с сего принимался пинать воздух – как будто лягал машины, мчащиеся по Амстердам-авеню. Иногда он грозил небу кулаком и выкрикивал какой-то бред, вроде: «Пар горячий? Где купол?» – а потом дико хохотал, запрокидывая голову, так что во рту у него виднелись все пломбы, десятка три, не меньше. И он всегда торчал на нашем углу. Иногда он укладывался спать, сунув голову под почтовый ящик.

– Не называй его шизанутым! – сказала мама. – Это ужасное слово. Нельзя так о людях.

– Даже если у них не все дома?

– Неважно. Все равно это ужасно.

– А ты сама, ты-то как его называешь?

– Да никак, – сказала она, – но мысленно я зову его «человек, который смеется».

* * *

Когда мы ходили из школы вместе с Сэлом, мне было легче притворяться, будто я не боюсь человека, который смеется. Потому что Сэл тоже притворялся. Ему становилось сильно не по себе, когда человек, который смеется, тряс кулаком и лягал проезжающие машины. Как Сэл ни старался это скрыть, я точно знала, что он боится, потому что у него лицо становилось как каменное. Я знаю все его выражения лица.

Я привыкла считать, что мы с ним одно целое: Сэл и Миранда, Миранда и Сэл. Я понимала, что это не так, но я так чувствовала.

Раньше, до школы, мы с ним ходили в домашний детский сад к тетеньке из нашего района. Она раздобыла в магазине на Амстердам-авеню прямоугольные обрезки ковролина и на обратной стороне написала имена детей. После обеда она раздавала нам эти прямоугольнички, мы выбирали себе места на полу в гостиной и укладывались спать. Мы с Сэлом всегда клали наши коврики рядом, чтобы получился квадрат.

Однажды Сэл заболел, а Луиза не пошла на работу и осталась с ним дома. В тот день после обеда наша воспитательница выдала мне мой коврик, а потом и коврик Сэла.

– Я знаю, каково это, малыш, – сказала она.

И я лежала у нее на полу на этом квадрате из ковриков и никак не могла уснуть, потому что Сэл не прижимал свою пятку к моей.

Когда прошлой осенью человек, который смеется, впервые появился на нашем углу, он все время бубнил себе под нос: книга, пакет, карман, туфля, книга, пакет, карман, туфля. Бормотал, как считалку: «книга-пакет – карман-туфля» – и иногда при этом еще колотил себя кулаками по голове. Мы с Сэлом обычно по-честному старались по уши увлечься разговором и вести себя так, будто ничего не замечаем. Человек обалдеть как умеет не замечать то, чего не хочет замечать.

* * *

– Как ты думаешь, почему он так спит, головой под почтовый ящик? – спросила я как-то у Ричарда, когда человек, который смеется, только появился у нас на углу и я пыталась хоть что-то про него понять.

– Не знаю. – Ричард оторвал взгляд от газеты. – Может, чтобы никто не наступил ему на голову?

– Обхохочешься. Кстати, а что такое «карман-туфля»?

– Карман-туфля? – с серьезным видом сказал он. – Существительное, сложное, пишется через дефис. Означает запасную, карманную туфлю, который человек носит в кармане на случай, если кто-то украдет его основную туфлю, пока он спит, засунув голову под почтовый ящик.

– Ха-ха-ха, – сказала я.

– Ах, ваше совершенство, – сказала мама, – похоже, у вас не голова, а энциклопедический словарь. – В тот день она была в настроении.

Ричард постучал себя по правому колену и опять уставился в газету.