Читать книгу Четверо должны уйти - Рекс Стаут - Страница 5

Я рад был бы похвастаться, что сразу смекнул, где собака зарыта, едва увидел эти перчатки, но, увы, это было бы неправдой. Я взял перчатки, повертел так и сяк и даже надел одну из них на руку, прежде чем окончательно осознал, что объяснение появлению здесь перчаток возможно лишь одно. Стоило мне прийти к этому выводу, как шарики в голове завертелись и мысли закружились в беспорядочном хороводе. Я тряхнул головой и уселся, чтобы подумать. Мне понадобилась примерно минута, чтобы сформулировать первое мало-мальски вразумительное умозаключение.

Вулф решил таким образом признаться мне, что под личиной Санта-Клауса скрывался не кто иной, как он, с той целью, чтобы я мог как следует обмозговать полученные сведения в одиночку, прежде чем обсудить с Вулфом.

Но почему Вулф захотел, чтобы я размышлял в одиночестве? Ответ на этот вопрос я искал уже дольше, но все же додумался до единственного приемлемого решения. Вулф отказался от встречи с Томпсоном и договорился с Боттвайлем о том, что придет к нему на вечеринку в костюме Санта-Клауса, поскольку сама мысль о том, что в его доме поселится женщина или, как альтернатива, что я перееду жить в другое место, была для него настолько невыносимой, что заставила пуститься во все тяжкие. Ему во что бы то ни стало нужно было увидеть меня вместе с Марго и поговорить с ней, если подвернется удобный случай. Если бы он выяснил, что я блефую, я оказался бы целиком в его власти; он издевался бы надо мной как хотел – заявлял бы, что рад принять в своем доме мою невесту, и с садистским удовольствием наблюдал бы, как я пытаюсь выкрутиться. И наоборот, если бы он понял, что я настроен серьезно, и поверил в истинность моих намерений, это дало бы ему время для раздумий. В обоих случаях он выигрывал. Но самое главное – он продемонстрировал, насколько дорожит мной. Он дал понять, что не хочет меня потерять ни за какие деньги. Конечно, Вулф скорее на целую неделю отказался бы от пива, чем признался в подобной слабости, но в данную минуту он был беглецом от правосудия в деле об убийстве и остро нуждался в моей помощи. Что ж, придется ему подыграть. Будем считать, что он променял Лонг-Айленд на рождественскую вечеринку только лишь потому, что обожает наряжаться Санта-Клаусом и прислуживать за стойкой бара.

Какой-то отдаленный уголок моего мозга настаивал на том, что я должен попросить прибавку к жалованью с Нового года, но я отмел эту мысль как недостойную.

Я пытался рассмотреть загадку и с других сторон. Перчатки Вулф нацепил, чтобы я не узнал его по рукам. Где он их взял? В котором часу приехал к Боттвайлю? Кто его видел? Знал ли Фриц, куда отправляется Вулф? Как он вернулся домой? Впрочем, довольно скоро я понял, что Вулф послал меня наверх не для того, чтобы я мучился вопросами, ответить на которые мог он сам, и вновь принялся ломать голову над истинной причиной его поступка. Решив наконец, что никаких тайных умыслов Вулф больше не вынашивал, я прихватил книгу и перчатки, спустился по лестнице и вошел в кабинет.

При моем появлении Вулф чуть приподнял голову и молча наблюдал, как я приближаюсь к столу.

– Вот, пожалуйста, – сказал я и протянул ему книгу. – А за подарок спасибо. Они мне в самый раз.

Для вящей убедительности я повертел перчатки.

– Сейчас не время паясничать! – прорычал Вулф.

– Разумеется. – Я небрежно бросил перчатки на свой стол, развернул стул и уселся. – Итак, с чего начнем? Хотите знать, что случилось после вашего бегства?

– Подробности могут подождать. Сначала – главное. Мистер Кремер приезжал?

– Да. Еще бы!

– Он чего-нибудь добился?

– Нет. И, по всей вероятности, не добьется, пока не найдет Санта-Клауса. До тех пор пока они не разыщут Санта-Клауса, к остальным особенно приставать не будут. А чем дольше продлятся поиски, тем больше они уверятся, что убийца – Санта-Клаус. Три штриха к его портрету: никто не знает, кто он такой, он смылся с места преступления, и он был в перчатках. На его поиски брошены все силы. Вы поступили мудро. Без перчаток я бы опознал вас. Но где вы их взяли?

– В магазине на Девятой авеню. Проклятье! Кто мог предположить, что его собираются убить!

– Согласен с вами. Могу я задать один вопрос?

Вулф злобно уставился на меня. Я решил, что это знак согласия.

– Когда вы позвонили Боттвайлю, чтобы договориться об этом маскараде?

– Вчера днем, в половине третьего. Пока ты ходил в банк.

– У вас есть основания полагать, что он мог кому-нибудь проболтаться?

– Нет. Он пообещал, что это останется между нами.

– Будем надеяться. Костюм он купил сам, так что тут все в порядке. Уехав сегодня из дома в половине первого, вы сразу отправились к Боттвайлю?

– Нет. Я уехал только потому, что вы с Фрицем ожидали этого от меня. Сначала я заехал за перчатками, потом мы с мистером Боттвайлем встретились за ланчем в «Рустермане». Оттуда поехали на такси к нему и поднялись в его личном лифте в кабинет. Это было в начале третьего. Мистер Боттвайль сразу же полез в ящик стола, достал бутылку перно, сказал, что всегда выпивает немного после ланча, и предложил мне составить ему компанию. Я отказался. Он налил чуточку перно в стакан, около двух унций, выпил в два глотка и убрал бутылку в ящик.

– О господи! – Я присвистнул. – Дорого бы дали в полиции, чтобы услышать об этом.

– Не сомневаюсь. Костюм Санта-Клауса был упакован в коробку. К кабинету примыкает гардеробная с ванной комнатой…

– Знаю. Мне доводилось ею пользоваться.

– Я взял костюм и переоделся там. Мистер Боттвайль заказал самый большой размер, но костюм все равно оказался тесноват, так что пришлось повозиться. Я провел там около получаса или немного больше. Когда я вернулся в кабинет, в нем не было ни души, но вскоре мистер Боттвайль вернулся – поднялся по лестнице из мастерской – и помог мне нацепить парик и маску. Едва мы покончили с маскарадом, как появились Эмиль Хетч, миссис Джером и ее сын. Они также поднялись по лестнице. Я вышел в студию, где застал мисс Кван, мисс Дики и мистера Кирнана.

– А вскоре подоспел и я. Следовательно, без маски вас не видел никто. А когда вы надели перчатки?

– В самую последнюю очередь. Перед тем как войти в студию.

– Значит, отпечатки ваших пальцев где-то могли остаться. Я понимаю. Вы не предполагали, что Боттвайля убьют. И свою одежду вы оставили в туалетной комнате. Вы уверены, что, уходя, ничего не забыли там?

– Да. Я все-таки не полный идиот.

Я воздержался от комментариев, но спросил:

– А почему вы не оставили перчатки в лифте вместе с маскарадным костюмом?

– Перчатки приобретались отдельно от костюма, поэтому я счел, что благоразумнее будет не оставлять их.

– Личный лифт Боттвайля расположен в задней части вестибюля, внизу. Кто-нибудь видел, как вы выходили из здания или пересекали вестибюль?

– Нет. Внизу не было ни души.

– А как вы добрались домой? Взяли такси?

– Нет. Фриц ждал меня не раньше шести или даже позже. Я прогулялся пешком до библиотеки, просидел там часа два и уже оттуда поехал домой на такси.

Я поджал губы и сочувственно покачал головой. Со времени поездки в Черногорию[1] на его долю не выпадало столь длительных и трудных путешествий. Больше мили! Прокладывая себе дорогу в пургу, подгоняемый страхом перед суровым и беспощадным преследователем – законом. Впрочем, поскольку в ответ на свое сочувствие я удостоился лишь свирепого взгляда, развивать эту тему я не стал. Зато дал волю своим чувствам. Громко расхохотался. Закинув голову назад и схватившись за живот. Мне хотелось сделать это с той самой секунды, как я выяснил, кто скрывался под маской Санта-Клауса, но все было недосуг из-за тревожных мыслей. Вволю насмеявшись, я утер слезы и перевел дух. И хотел было уже сострить, но Вулф внезапно взорвался.

– Проклятье! – проревел он. – Женись и катись к дьяволу!

Ого! Дело воистину принимало серьезный оборот. Я окончательно убедился, что был прав, когда догадался, что Вулф отправил меня наверх поразмыслить в одиночестве. С моей стороны требовалось проявить мудрость и такт.

– Прошу прощения, – расшаркался я. – Что-то в горло попало. Сами опишете, как вы это себе представляете, или позволите мне?

– Я предпочел бы послушать тебя, – мрачно пробурчал Вулф.

– Да, сэр. Мне представляется, что мы должны пригласить инспектора Кремера на дружескую беседу и, когда он придет, честно повиниться во всех грехах. Тогда…

– Нет. Я на это не пойду.

– Тогда я сам пойду к нему и выложу все без утайки. Конечно…

– Нет! – В голосе Вулфа прозвенел металл.

– Хорошо, тогда объясню, как я мыслю. В полиции не станут ничего предпринимать до тех пор, пока не найдут Санта-Клауса. А найдут его обязательно. Это как пить дать. Если он оставил где-нибудь хоть один отпечаток, его сравнят с отпечатками из всех имеющихся в их архивах досье и рано или поздно до вас доберутся. Их люди прочешут все магазины, торгующие мужскими перчатками. Они проследят за всеми передвижениями Боттвайля и неизбежно разнюхают, что вы вместе были на ланче в «Рустермане», после чего ваша песенка спета. Они узнают, что вы вместе приехали и поднялись к нему в кабинет. Это, конечно, не доказывает, что Санта-Клаус – вы, но после того, как они выяснят, что вы сами приобрели перчатки, я вам не завидую. Впрочем, можете наврать им с три короба. Скажите, например, что заключили со мной пари на сотню зеленых… даже на тысячу – чего нам мелочиться! – что проведете со мной в одной комнате десять минут, а я вас не узнаю. А я с радостью вам подыграю. – Я подался вперед. – И еще кое-что. У Кремера уже давно руки чешутся упрятать вас за решетку, а в данном случае любой судья даст согласие на то, чтобы задержать вас как важного свидетеля, который скрылся с места преступления. Если же вы позвоните мистеру Кремеру и пригласите посидеть и попить пивка в теплой и дружественной обстановке, то можете отделаться легким испугом, хотя и вынуждены будете потерпеть кое-какие неудобства. И последнее. Если вы заупрямитесь и дождетесь, что полиция сама вас разоблачит, вы уже не осмелитесь дать показания о том, что Боттвайль в вашем присутствии приложился к бутылке и остался жив. В таком случае вас упекут за сокрытие важных улик. Если же вы позовете Кремера и выложите все как на духу, он будет весьма признателен, хотя виду, конечно, не подаст. Думаю, он сейчас у себя. Позвонить ему?

– Нет. Я не могу признаться мистеру Кремеру в содеянном. Нельзя же допустить, чтобы заголовки утренних газет пестрели разоблачением этого неслыханного маскарада.

– Значит, вы собираетесь сидеть в кресле и читать «Здесь и теперь» до тех пор, пока не нагрянут полицейские с ордером на арест?

– Нет. Это было бы бессмысленно. – Вулф втянул воздух ртом и шумно выдохнул через нос. – Я сам найду убийцу и сдам его мистеру Кремеру. Ничего другого мне не остается.

– Ах вот, значит, как?

– Да.

– Могли бы сказать сразу, а не слушать, как я тут распинаюсь.

– Я хотел послушать, совпадает ли твой анализ сложившейся ситуации с моим. Я вполне удовлетворен.

– Замечательно! Тогда вы должны отдавать себе отчет в том, что в нашем распоряжении могут быть две недели, но с таким же успехом и две минуты. Возможно, в данную секунду какой-нибудь чересчур прыткий дактилоскопист уже звонит Кремеру, чтобы сообщить ему приятную новость: найденные отпечатки как две капли воды совпадают с хранящимися в полицейском архиве отпечатками Ниро Вул…

Зазвонил телефон, и я подпрыгнул на стуле, словно в меня воткнули булавку. Неужели я хватил через край, предположив, что в нашем распоряжении всего две минуты? Но трубку я поднял недрогнувшей рукой. Так мне показалось. Вулф редко снимает трубку с параллельного аппарата, установленного на его столе, пока не выяснит, кто мой собеседник. На этот же раз он схватил ее сразу и, не мешкая, поднес к уху.

– Кабинет Ниро Вулфа, у телефона Арчи Гудвин, – уверенно произнес я.

– Вам звонят из офиса окружного прокурора, мистер Гудвин. По поводу убийства Курта Боттвайля. Мы хотели бы видеть вас завтра у себя в десять утра.

– Хорошо. Буду обязательно.

– Не опаздывайте, пожалуйста.

– Буду ровно в десять.

Трубки мы положили одновременно. Вулф вздохнул. Я последовал его примеру.

– Что ж, – начал я, – поскольку я уже битых десять раз повторил им, что ровным счетом ничего не знаю про Санта-Клауса, будем надеяться, что этот вопрос мне больше не зададут. В противном случае было бы любопытно сравнить мой голос, когда я говорю правду, и когда беззастенчиво лгу.

– Ладно, – хмыкнул Вулф. – Я хочу знать во всех подробностях о том, что случилось там после моего ухода. Но сначала – исходные данные. Думаю, благодаря твоим интимным отношениям с мисс Дики, ты хорошо знаешь, что представляют собой эти люди. Итак?

– Не очень хорошо. – Я прокашлялся. – Пожалуй, я должен вам кое в чем признаться. Дело в том, что я не состою в интимных отношениях с мисс Дики… – Я замолчал.

Задача оказалась даже тяжелее, чем я представлял.

– Подбери другое прилагательное. Я не собирался ни на что намекать.

– Дело вовсе не в прилагательных. Мисс Дики изумительно танцует – равных ей по этой части я не встречал – и за последние два месяца мы раз семь или восемь ходили с ней по танцевальным залам и клубам. В понедельник вечером, когда мы танцевали в клубе «Фламинго», она попросила меня об одолжении. По ее словам, Боттвайль, который обещал жениться на ней еще год назад, тянет резину и увиливает от прямого ответа, и она хочет предпринять что-нибудь, чтобы вправить ему мозги. К тому же Черри Кван начала его всерьез обхаживать, а мисс Дики не хотелось бы уступать Боттвайля сопернице. Вот мисс Дики и попросила, чтобы я достал бланк брачного разрешения, вписал туда наши с ней имена и отдал ей. Она собиралась показать эту бумажку Боттвайлю и заявить в лоб – либо сейчас, либо никогда. Мне ее выдумка приглянулась, поскольку не сулила никакого риска, да и танцует мисс Дики, как я уже говорил, просто изумительно. Во вторник днем я раздобыл бланк – не стану уточнять, как мне это удалось, – и в тот же вечер у себя в комнате заполнил его, скрепив липовое разрешение выдуманной подписью.

В горле Вулфа что-то заклокотало.

– Вот и все, – закончил я исповедь. – В оправдание могу сказать одно: у меня и в мыслях не было показывать вам эту бумажку. Но вы меня жутко разозлили, когда взяли в руки книгу. Ваша память не уступает моей, и вы наверняка заметили, как перед самым приходом Боттвайля и миссис Джером мы с Марго отошли в сторону, чтобы спокойно поговорить. Она сказала мне, что бумажка сработала. Дословно это звучало так: «Потрясающе! Лучшего нельзя было и ожидать!» Она добавила также, что накануне вечером, сидя в своем кабинете, Боттвайль разорвал наше брачное разрешение и выбросил в корзинку для бумаг. Не беспокойтесь – полицейские их не нашли. Я тщательно перерыл корзинку перед приходом полиции, но его там не оказалось.

Губы Вулфа шевелились, но рта он не открывал. Не посмел. Конечно, он сгорал от желания растерзать меня на месте или хотя бы упрекнуть в том, что из-за моего неслыханного поведения он угодил в такой переплет, но прекрасно понимал, что в таком случае ему пришлось бы упоминать о крайне неприятной для него теме. Вулф наверняка заметил, что я прочитал его мысли. Он еще немного пожевал губами и наконец проронил:

– Значит, ты не состоишь в интимных отношениях с мисс Дики?

– Нет, сэр.

– Пусть так. Но она все равно должна была рассказывать тебе об этих людях.

– Да, кое-что рассказывала.

– И один из них убил Боттвайля. Яд положили в бутылку между десятью минутами третьего, когда я видел, как Боттвайль налил себе перно, и половиной четвертого, когда Кирнан унес бутылку с собой. В те полчаса, что я переодевался в гардеробной, на личном лифте Боттвайля никто не поднимался. Конечно, зайди кто-нибудь в кабинет к Боттвайлю, я бы шагов не услышал, но шахта лифта вплотную примыкает к стене гардеробной, и звук движущегося лифта не ускользнул бы от моих ушей. Более того, временной промежуток должен быть, по-видимому, еще более сужен, поскольку, когда я уходил в студию, в кабинете вместе с Боттвайлем оставались еще трое. Следовательно, яд могли подсыпать в то время, пока я переодевался. Итак, что тебе известно об этих людях?

– Немного. Причем только со слов Марго. Миссис Джером вложила в его бизнес полмиллиона и считает поэтому, что владеет им. Вернее, считала. Она страшно ревновала Боттвайля к Марго и Черри. Что касается Лео, то поскольку его мамаша столь бесцеремонно вкладывала деньги, унаследовать которые он так рассчитывал, в бизнес Боттвайля да еще и собиралась выйти за него замуж, Лео мог бы, пожалуй, поддаться соблазну, если бы знал, где находится яд. Кирнана я знаю похуже, но, судя по одной реплике Марго, а также по пылким взглядам, которые он бросал сегодня днем на Черри, мне кажется, что он был бы не прочь примешать немного ирландской крови к ее китайско-индийско-голландскому коктейлю. Будучи загнанным Боттвайлем в тупик, он бы тоже мог соблазниться. Вот и все сплетни.

– Мистер Хетч?

– Марго про него ничего не говорила, но я имел с ним дело во время розыска пропавших гобеленов. Я бы ничуть не удивился, если бы в один прекрасный день Хетч отправил на тот свет всю их компанию. В его жилах течет не кровь, а серная кислота. Сам он гениальный дизайнер и художник – по его словам, конечно. Он как-то даже признался мне, что всем своим успехом и процветанием фирма обязана только ему, хотя открыто его заслуг никто не признает. Он, правда, не сказал, что считает Боттвайля обманщиком и фанфароном, но думает наверняка именно так. Вы, должно быть, помните, как я сказал вам, что у него мания преследования, но вы велели мне не употреблять научных терминов.

– Это четверо. Мисс Дики?

Я приподнял брови:

– Я раздобыл для нее разрешение на брак, а не на убийство. Если она солгала, сказав мне, что бумажка сработала, то лжет она столь же непревзойденно, как и танцует. Возможно, вы правы. Если бумажка на самом деле не сработала, Марго тоже имела бы на него зуб.

– И мисс Кван?

– Она наполовину азиатка. Я слабо разбираюсь в восточных людях, но одно я понял: они специально сделали свои глаза раскосыми, чтобы выглядеть загадочнее. Если бы мне было предписано погибнуть от руки кого-нибудь из их шайки, я предпочел бы, чтобы яд подложила именно она. Правда, Марго как-то раз сказала…

В дверь позвонили. Это похуже, чем телефон. Если они разгадали тайну Санта-Клауса и убедились, что след ведет к Вулфу, то для Кремера куда естественнее прийти самому, чем звонить по телефону. Мы с Вулфом обменялись взглядами. Я посмотрел на наручные часы, увидел, что стрелки показывают восемь минут одиннадцатого, встал, вышел в прихожую, щелкнул выключателем наружного освещения и, приблизившись к двери, посмотрел наружу сквозь одностороннее стекло. Мне пришлось приглядеться внимательнее, чтобы узнать женщину, укутанную в шубу с капюшоном. Затем я вернулся в кабинет и сообщил:

– Черри Кван. Без сопровождающих.

Вулф насупился.

– Я хотел… – начал было он, но осекся. – Очень хорошо. Проведи ее.