Читать книгу Слишком много женщин (сборник) - Рекс Стаут - Страница 14

В нескольких футах от стола Вульфа помещается удобное и просторное, обитое красной кожей кресло, у подлокотника которого выставлен небольшой столик из массива экзотической массарандубы[5], основная функция которого – подпирать чековые книжки, когда в них выводят свои каракули наши клиенты. Более часа, пока Вульф опрашивал Гарольда Энтони, наш гость провел в этом кресле, время от времени отворачиваясь к столику за новой порцией бурбона.

Мистер Энтони свято верил, что отдел фондов корпорации «Нейлор – Керр» – вертеп, рассадник блуда, где, подобно росткам сладкого картофеля, проклевываются самые гнусные пороки.

Мистер Энтони и сам был не без греха. По возвращении с армейской службы в прошлом ноябре он устроил четыре мордобоя, отделав четырех мужчин, которых застиг в обществе своей супруги по пути куда бы то ни было. Один из этих бедняг угодил в больницу со сломанной челюстью. Оскорбленный супруг не имел понятия, звали ли кого-то из побитых Уолли или же Мур.

На время убийства Мура у мистера Энтони имелось алиби: весь вечер четвертого декабря он провел в боулинге с компанией друзей. Они закончили игру около половины двенадцатого, и мистер Энтони прямиком направился домой. Когда Вульф заметил, что это не помешало бы ревнивцу переехать Мура на Тридцать девятой улице, Энтони не замедлил согласиться, однако подчеркнул, что никак не мог оказаться в том самом автомобиле, поскольку машину угнали еще до одиннадцати двадцати, в каковое время владелец, выйдя из театра, обнаружил пропажу транспортного средства со стоянки.

– По-видимому, – заметил Вульф, – вы с интересом и усердием следили за ходом расследования обстоятельств смерти мистера Мура. По газетам?

– Да.

– Откуда такой интерес?

– Ну, там напечатали фотографию Мура, и я узнал парня, которого видел с женой за несколько дней до того.

– Где вы его видели?

– Они вдвоем садились в такси на Бродвее, в центре.

– Вы говорили с ним?

– Да, я что-то сказал, прежде чем остудить его пыл.

– Остудить? Каким же способом?

– Я гнал его пинками пол-Бродвея, а потом вернул жену домой.

– Правда? – грозно сощурился Вульф. – Что у вас с головой, молодой человек? Нигде не протекает? Вы сами сказали, что понятия не имеете, звали ли Муром кого-то из кавалеров вашей супруги, которых вы успели поколотить.

– Мои точные слова, – не дрогнул муж Розы. – Какого черта! Я бил, не спрашивая имен.

В его шкуре прятались два совершенно разных человека. Сидя в солидном обществе и потягивая неплохой бурбон, он выказывал выдержку и рассуждал здраво. Я едва узнавал в нем взбешенного лося с диким взглядом, который утратил над собой всякий контроль при виде того, как я помогаю помощнице главного делопроизводителя секции механизмов и комплектующих выбраться из салона такси. Может, и вовсе не узнал бы, если бы не пластырь, прикрывавший ссадину на его лице. Ссадина была следствием моей забывчивости: на краткий миг я запамятовал, какими твердыми бывают скулы, если достаточно сильно приложить к ним костяшки пальцев.

В самом начале беседы, когда мы едва успели привести себя в порядок и вернулись в кабинет из ванной комнаты, Гарри говорил осторожно и уклончиво, даже глотнув бурбона, – пока не убедился окончательно, что я привез сюда Розу исключительно по делу. Затем, услыхав, что она собиралась помочь выяснить правду о гибели Уолдо Уилмота Мура, он всего за минуту решил, что лучшей тактикой будет честно и прямо ответить на все вопросы: это поможет удержать супругу подальше от неприятной истории. По крайней мере, так все выглядело, и когда мы дошли до разбора его алиби на четвертое декабря, я почти готов был признать в нем представителя собственного вида.

Где-то в четверть десятого он ушел – не потому, что бутылка опустела или у Вульфа кончились вопросы, а из-за прибытия Сола Пензера. Я сам впустил Сола, и когда тот направился к кабинету, оттуда появился муж Розы. Он собрал вещички с вешалки и, влезая в пальто, без ложной скромности охал и стонал. В конце протянул мне руку.

– Господи, да я еще с неделю буду калекой, – признал он на прощание. – Этот удар с правой пробьет и танковую броню.

Я поблагодарил за лестный отзыв, закрыл за ним дверь и вернулся в кабинет.

Сол Пензер, обладатель скромного роста и солидного носа (подтверждавшего теорию, будто нюхательный аппарат – это главное, что есть на лице), всегда выглядел так, словно в последний раз брился вчера утром. Что не мешало ему оставаться лучшим внештатным агентом во всем Нью-Йорке. Вдобавок он был единственным из знакомых мне коллег, кому я мог бы вручить подписанный чек с непроставленной суммой и спать спокойно. Он явился с докладом, и, судя по развернутой им бурной деятельности, Вульф связался с Солом сразу, как я вышел из дому поутру.

Помимо описания бурной деятельности, почти ничего существенного доклад Сола не содержал. Он пообщался с полицейскими, которые вели дело, пролистал три газетные подшивки, съездил в центр заглянуть в архивы капитана Боуэна и даже повидался с владельцем злополучной машины. Все, что ему удалось собрать, это наиболее полную коллекцию отрицательных результатов, какую я когда-либо видел.

На автомобиле никаких отпечатков пальцев. Никто не представлял, что именно позабыл Мур на Тридцать девятой улице. Никто не видел, как уже совершившую наезд машину паркуют на Девяносто пятой улице. Короче, ни единой ниточки, которая бы не оборвалась.

Полиции было известно о дружбе Мура с миссис Пайн, о его романтических похождениях в «Нейлор – Керр», а также о нескольких других выкрутасах, которые стали для меня новостью, но ничто из собранных копами сведений не сумело пролить хотя бы луч света на события той ночи. Для полиции все случившееся уже стало седой стариной, у них вечно забот полон рот. Дело о бегстве с места дорожного происшествия так и останется нераскрытым, пока злодей не явится с повинной.

– Одна маленькая проблемка, – добавил Сол, явно недовольный своими успехами. – Тело было найдено в час десять минут ночи. Медэксперт прибыл в час сорок две. Он наскоро определил, что Мур мертв уже около двух часов, и отчет о вскрытии более-менее согласуется с этим заключением. Значит, у нас три варианта. Первый: Мур провалялся на улице с полуночи до десяти минут второго, никем не замеченный. Второй: эксперты ошиблись, и Мур погиб позднее названного ими часа. Третий: тело Мура какое-то время находилось в другом, неустановленном месте. Я упомянул все три варианта в участке, но копы отказываются видеть здесь проблему, даже мелкую. Их вполне устраивают первый и второй варианты, а также любая их комбинация. Более того, они всерьез уверяют, что с наступлением полуночи Тридцать девятая улица вполне могла до такой степени обезлюдеть. – Сол развел руками. – Можете оплатить мои расходы и про все забыть.

– Чушь, – отрезал Вульф. – Тебе платит наш клиент, а не я. Глаза тигра сами не светятся, Сол, они лишь отражают свет. Ты весь день провел впотьмах… Возвращайся завтра: к утру у меня могут возникнуть кое-какие мысли.

Сол удалился.

Я зевнул. Вернее, открыл было рот, но зевать передумал. Вино неизменно нагоняет на меня сонливость, но так же верно и то, что последствия серии ударов, нанесенных в челюсть и по бокам шеи, способны удержать от зевков. Я крутанулся на кресле, не озаботившись опереться о стол. Как минимум сорок мускулов в моем теле беззвучно взвыли в ответ на эту оплошность, и, поскольку Гарри успел нас покинуть, я предпочел не сдерживать громкого стона.

– Пожалуй, пойду на боковую, – решил я.

– Не спеши, – возразил Вульф. – Всего только половина десятого. Утром тебе на службу, а я еще не слышал доклада. – Откинувшись на спинку кресла, он прикрыл глаза. – Начинай.

Три часа спустя, в половине второго ночи, мы сидели всё там же и я все еще докладывал. Никогда не встречал в Вульфе такой дотошности: он требовал описать каждую деталь и вспомнить все до последнего брошенного кем-то словечка. Мое лицо затвердело как доска, все пониже лица отчаянно болело (особенно левая сторона), но я не собирался позволить боссу насладиться новым стоном и терпел молча. Казалось, я рассказал ему все, что мог знать, но Вульф подкидывал новые вопросы. Когда уже нельзя было продолжать в том же темпе, не сделав ясным как божий день, что он просто хочет увидеть, как я рухну на ковер у его ног, он спросил:

– И что ты думаешь?

Я попробовал усмехнуться, но сомневаюсь, что произвел впечатление.

– Думаю, – сказал я, – критический момент в этом расследовании настанет где-то через месяц или недель через шесть максимум, когда мы встанем перед выбором: все прекратить и выставить счет к оплате или потянуть еще немного. Решение будет зависеть от двух вещей: насколько остро мы будем нуждаться в деньгах, и долго ли «Нейлор – Керр» захочет оплачивать отсутствие результата. Такова дилемма, стоящая перед нами, и нам придется как-то ее решать.

– Значит, ты не считаешь, будто мистер Мур был убит.

– Этого я не знаю. Убить его вполне могли по меньшей мере две сотни человек. Если кто-то из них убил и существует способ выяснить, кто именно, у меня, понятно, есть свои предпочтения. Я уже упоминал Пайна. Его кандидатура мне нравится. Вывести на чистую воду упертого обманщика всегда приятно. А ведь это отчаянный блеф: сперва убить, а затем нанять вас для расследования собственного преступления. Но если этот тип спокойно позволяет жене заводить двуногих питомцев только потому, что та владеет пакетом акций компании, выплачивающей ему жалованье, что могло толкнуть его на убийство? В любом случае Мура она уже бортанула. Так что я готов поставить на Керра Нейлора.

– Вот как?

– Да, сэр. Из соображений чистой психологии. Погодите, еще встретитесь с ним в понедельник! В десяти последних воплощениях он был котярой и раз за разом ставил мировые рекорды в играх с мышью. Прибавьте сюда давно известную тягу убийцы к исповеди. И что мы имеем в результате? Дело давно легло на полку как случайный наезд на пешехода. Виновника не нашли и вряд ли уже найдут. Однако сознаться так хочется. И вот Нейлор решает сообщить всему миру, включая заместителя комиссара полиции, о совершенном убийстве. Это ничего ему не стоит, избавляет от зуда и продолжает славные традиции кошачьей родословной. Просто потеха! В данном случае мышью оказываются его подчиненные, президент фирмы, совет директоров, копы – все, только не он сам. Да уж, Нейлор – подозреваемый номер один.

– Еще кто-нибудь?

Я собирался отмахнуться, но плечо выразило решительный протест.

– Сколько угодно. Дикерсон, блюдущий честь секции. Розенбаум, прикипевший к мисс Ливси и желающий спасти ее от происков дрянного Казановы. И далее по списку. Но это все чисто академический интерес. В своих теориях мы можем прийти к какому-то выводу, и что тогда? Волны прибоя давно смыли с песка все следы. Хочу повториться: тайна, которую нам надлежит раскрыть, всего одна – когда признать поражение и попросить расчет. К счастью, меня сможет утешить жена. Я намерен помочь мисс Ливси забыть ее ненаглядного Уолдо.

– Проклятье.

Вульф потянулся к пивному бокалу и обнаружил, что тот пуст. Поднял бутылку – и там пусто. Смерил их ненавидящим взглядом.

– Полагаю, нам обоим следует отдохнуть. Боль сильная?

– Боль? Какая боль? Я думал, мы еще немного посидим, поболтаем. Распутать такое сложное дело ох как непросто.

– Может, и так. Завтра днем я хотел бы увидеться с миссис Пайн. Пусть подъедет к одиннадцати или после обеда. Муж поможет организовать встречу.

Засим Вульф обеими руками ухватился за край своего стола – знакомая прелюдия к подъему на ноги.

Зазвонил телефон. Я развернул кресло (без стона) и поднял трубку.

– Офис Ниро Вульфа. Арчи Гудвин у аппарата.

– Алло, мистер Гудвин? Муж рассказывал мне о вас. Это Сесили Пайн.

– Да, миссис Пайн?

– Я только что вернулась домой после ужина в кабаре, и муж рассказал мне про ваше расследование обстоятельств смерти Уолдо Мура. Я готова помочь, если это в моих силах, и не думаю, что подобные вещи стоит откладывать надолго, так что приеду к вам прямо сейчас. Адрес у меня есть.

Только чудом мне удалось сохранить в голосе деловитость и дружелюбие.

– Боюсь, лучше будет перенести это на завтра, миссис Пайн. Час уже довольно поздний, и мистер Вульф…

Но он все испортил. Схватил трубку на своем аппарате и бесцеремонно вмешался в разговор:

– Говорит Вульф. Буду рад, миссис Пайн, если вы сможете подъехать немедленно. Блестящая мысль. Адрес у вас имеется?

Она ответила, что адрес есть, и что она уже выезжает, и что ехать всего ничего – с Шестьдесят седьмой улицы. Мы с Вульфом положили свои трубки.

– Такая жалость, – сказал Вульф. – Тебе давно пора в кровать, но твое присутствие может понадобиться. Будешь делать заметки.

– И вовсе я не хочу спать, – процедил я сквозь зубы. – Сидел и надеялся, что она позвонит.