Читать книгу Усмешка тьмы - Рэмси Кэмпбелл - Страница 10

С Оруэллом Хартом тоже было что-то не то.

Он работал на Мака Сеннета, когда в поле его зрения попал Табби Теккерей. Сценарии они писали на пару – во всяком случае, к ранним фильмам; позднее в титрах значился один лишь Теккерей. А вот режиссировал Харт от начала и до конца. Как только софиты отвернулись от Табби, Харт устроился работать на студию Хэла Роуча – сценаристом; при случае сел в режиссерское кресло «Всемогущих Братцев» с Оливером Харди и Джеймсом Финлейсоном. На протяжении нескольких лет он, вроде как, был связан с жанром короткой комедии – до 1932 года, когда вышел «Чокнутый Капальди», его первый полнометражный фильм. «Самая крутая гангстерская киношка Уорнеров», — так прокомментировал эту работу некто под ником «Двусмешник» на «Интернет Муви Датабейз». Запретили в Бриташке, зацензурили в Штатах в угоду возмущенной общественности, а выпущенная покоцанная версия оказалась пшиком. Я смотрю на эти слова, и до меня доходит смысл, заложенный в них – возможно, умышленно.

Харту, видимо, не стоило сходить с комедийного русла, и в 1934 году он снова пробует себя в этом жанре, написав сценарий для пародии на «Франкенштейна» «Мозгов бы мне!» с Тремя Балбесами Мо, Кёрли и Ларри в роли непутевых горбатых помощников доктора. «Для Кёрли эта киношка едва не закончилась печально», — авторитетно заявил Двусмешник. В 1935 году Харт попробовал возродить звезду Чарли Чейза – или свою? – сняв второй фильм-полнометражку «День Дурака». «Сумасброд нелепейшшим образом испортил свою карьеру», — так отозвался Двусмешник об этой попытке. Опередил ли Харти свое время или тупо ссошел с ума? Решшайте сами, если сумеете откопать это старье.

Когда Харт стал снимать третий фильм, «Щекочущее Перо», студия так и не получила шанс оценить реакцию публики. «Перо» было задумано первым из серии комедийных вестернов об индейце-чероки с таким вот нелепым именем. «Ну, тут у нас, короче, едет он в маленький городок на осле по имени Недди Кантер, ниччего не напоминает?» Намек Двусмешника я не понял… И уж полнейшей тайной для меня осталось то, каким образом этот критик-язва узнал какие-то подробности о сюжете фильма, коль скоро тот так и не был выпущен.

В этом-то и крылась главная странность: и Оруэлл Харт, и Табби Теккерей окончили свои карьеры фильмами, не попавшими на экран. Понятное дело, почему после этого они оказались невостребованными; интересно другое – почему две разные студии отказались от полностью отснятых фильмов?

Но этот вопрос не смог отвлечь меня от мыслей о том, что хотела сообщить мне Натали. Вчера вечером я лелеял надежду, что она все-таки расскажет мне – пока Марк будет сидеть внизу и смотреть фильм по второму разу, но она отвезла меня домой, а Марка и вовсе не выпустила из машины.

– Я свяжусь с тобой, – сказала она на прощание.

Какое-то время я искал в Интернете информацию о труппе «Клоуны без границ», пробуя варьировать написание, но даже сайт, на котором я заказал билеты, оказался заблокирован. Возможно, эти парни вызвали такое отвращение у зрителей, что и сами поняли – гастролей им больше не видать. В конце концов я лег спать, с грустью представляя себе, что стоит мне открыть глаза, как окажется, что я окружен этими мерзкими клоунскими рожами. В перерывах между приступами лихорадочного забытья я думал, не захотела ли Натали обсудить ситуацию с Марком с глазу на глаз, прежде чем выложить все мне.

И вот сейчас – позднее утро воскресенья. Я могу позвонить ей, но боюсь услышать в ответ что-то вроде «перезвони потом, сейчас я не хочу говорить». Конечно, она бы уже давно позвонила, если бы случилось что-то серьезное. В этом я себя и убеждал, дочитывая про Оруэлла Харта, дедушку «режиссера фильмов для взрослых Вилли Харта».

Полюбовавшись на плашку «Только для взрослых», я перехожу на персональную страницу Вилли и вижу, что в его фильмографии имеется порнушная комедия под названием «Допиус, Гропиус и Копиус». Вернувшись на страницу Оруэлла, я возвращаюсь к фильмографии Табби, надеясь найти там что-нибудь, ранее упущенное из виду.

Кое-что изменилось.

Все ссылки на фильмы стали рабочими.

Может, кто-то внес свежую информацию? В общем-то, неважно – нового там все равно почти ничего: название фильма, в главной роли Табби Теккерей, режиссер Оруэлл Харт. Только у одного фильма – «Табби и его выводок» – появилось краткое описание: «Табби и его маленькие племянники учиняют погром в дорогом магазине». Я бы принял его на веру, если бы не комментарий Двусмешника: «Ппочти полносстью вошло в «Золотой век юмора» – нассколько извесстно, единсственная сохранившаяся кинолента с Табби».

Интересно, все ли, что пишет Двусмешник, так же взято «от фонаря»? Может быть, он – я почему-то уверен, что это мужчина, – путает «Выводок» с каким-то другим фильмом, и если да, то может ли этот фильм быть еще одной лентой с участием Теккерея? Сайт не позволяет напрямую связаться с другим пользователем, но зарегистрированные пользователи могут создавать новые обсуждения. Коль скоро я обращаюсь вслепую к никнейму, а не к человеку, почему бы и мне не стать ненадолго личностью-тенью? Залогинившись как Айви Монсли, я создаю тред с заголовком «Ошибка в описании» и пишу сообщение:

Боюсь, что Двусмешник написал отзыв о каком-то другом фильме. Фильм, вошедший в «Золотой век юмора» – вне всяких сомнений, «Табби и ужасные тройняшки» (о трех взрослых копиях Табби). Может ли кто-нибудь прояснить, соответствует ли описание «Выводка» реальности, и если да – возможно ли где-нибудь посмотреть этот фильм?

Создав тред, я возвращаюсь на страницу, посвященную Табби. Мне хочется еще раз прочитать его биографию, но теперь ее кто-то удалил. С какой стати?

Пытаюсь найти что-нибудь о «Видеоизобилии» – быть может, если хоть какие-то их контакты сохранились, я смогу узнать, откуда они взяли материалы о Табби, – но ничего не всплывает. В самом разгаре поисков звонит телефон.

– Ты занят? – спрашивает Натали с ходу.

– Для тебя – никогда. Как там Марк?

– Сидит за компьютером. Хочешь с ним поговорить?

– Да нет, я просто…

– Тут лишних ушей нет, если в этом дело. Прости, что вчера все пошло наперекосяк. Но, по-моему, у тебя новый фанат.

– Ну, я надеюсь, он знает, что я один из его фанатов.

– Фанат этого твоего Табби, – после выразительной паузы говорит Натали. – Всю дорогу домой только о нем и трещал.

Означает ли это, что он решил не рассказывать ей о том, что случилось в цирке?

– Напомни ему, что мы можем вместе еще раз посмотреть этот фильм.

– Не думаю, что это ему нужно. Наверное, он даже во сне хихикает, – доверительным тоном она добавляет: – Вообще, он тобой жутко гордится, тут и думать нечего.

– Рад слышать.

– А я-то как рада!

– А я тогда рад вдвойне! И да, кстати, о чем ты хотела рассказать? – рискую я.

– Прости, что так долго молчала. Я бы, наверное, сорвалась, если бы позвонила прямо из Виндзора, – она коротко вздыхает. – Не удивлюсь, если мои предки специально не брали трубку, чтобы я не узнала, зачем они меня высвистали, пока не явлюсь лично пред их очи.

Что ж, по крайней мере, родители Натали не имеют ничего против того, чтобы оставлять Марка со мной – если только это не какая-то уловка, благодаря которой меня можно будет объявить человеком ненадежным.

– Ну, и чего им было нужно?

– Хотели свести меня с одним из старых знакомых.

– Не с тем ли самым парнем, который, по их словам, поднялся по жизни?

– Я не знала, что они говорили с тобой об этом.

– Было дело. Когда они подвозили меня от твоего дома. Я думал, уже вылетело из головы.

– Но почему-то не вылетело, и голос у тебя недовольный.

– Правда?

Язык морской волны слизывает с монитора все результаты поиска по «Видеоизобилию», и я щелкаю мышкой, чтобы убавить звук заставки.

– Я правда не мешаю тебе работать? – уточняет Натали.

– Правда… Ну ладно, мешаешь, но я этого даже хочу.

Мне в голову вдруг приходит мысль, что нужно поискать в Интернете Чарли Трейси – составителя «Золотого века юмора».

– Больше они мне ничего не сказали, – оправдываюсь я. – Я даже не знаю, кто он.

– Его зовут Николас. Я ходила с ним в школу. У него издательское дело, он предлагает мне работу.

– Натали, я дико извиняюсь. Конечно, нужно было спросить у Кирка, не сможет ли он как-то пристроить тебя к гранту. И я спрошу, обещаю.

– Да не стоит. Могут возникнуть проблемы.

– Не вижу в корне никаких проблем. А что, к слову, он тебе предлагает?

– В общем, он выпускает журнал по современному искусству. И этому самому журналу надо подновить дизайн. Николас считает, что мне это по плечу. Он видел «Кинооборзение».

– Неужели твои родители не встали на дыбы от одного упоминания этого названия?

– Ты удивишься, но нет.

Можно было бы и удивиться, и даже выказать некоторое недоверие, но я был слишком увлечен изучением картонного футляра «Золотого века юмора». Компания-дистрибьютор, если верить сведениям на нем, базировалась в Олдхэме.

– Так ты получила эту работу?

– Мне, конечно, придется явиться на собеседование, но, похоже, дело обстоит так: если я захочу, то меня возьмут без вопросов.

– А ты хочешь?

– Платят больше, чем я получаю сейчас, и работа интереснее.

– Ну так чего ты ждешь? – я зажимаю телефон между ухом и плечом, набирая «Чарли Трейси, Олдхэм» на поисковой странице «Бритиш Телеком». Мой голос, по идее, должен звучать ободряюще, но Натали так не кажется:

– Не надо было звонить, да? Ты, по-моему, хочешь побыть один.

– Да нет. Тебя я всегда рад слышать. Просто нашел хорошую зацепку, вот и все, – и это правда, потому что я, похоже, только что откопал номер телефона Чарли Трейси.

– Тогда – не смею мешать.

– Погоди, – говорю я, слегка встревоженный натянутыми нотками в ее голосе. – Есть хоть какие-то причины, по которым тебе не стоит браться за эту работу?

– Не могу придумать ни одной.

– Тогда – вперед. Когда мы сможем увидеться?

– Как только отлипнешь от своего компьютера – так сразу.

Звучит до боли несправедливо, но я не подаю виду:

– Есть какие-нибудь планы на вечер?

– Хочу подготовить наброски к собеседованию.

– Хорошая идея! Если не встретимся и не поговорим раньше – держи меня в курсе.

Прозвучало ли это как вежливая замена короткому и экспрессивному «отвали» – или нас просто разъединило? Благоразумный повод, чтобы перезвонить Натали, не идет мне на ум. Поэтому я набираю номер с монитора.

Гудки звучат так, словно доносятся то ли из глубины, то ли из невообразимой дали. Через некоторое время они сменяются каким-то музыкальным мотивчиком в духе фильмов с Лорелом и Харди. Через пару повторов в трубке щелкает – и я слышу голос самого Чарли:

– Мультфильмы, кино – веселья полно. Не уходите, не оставив нам сообщения. Или позвоните на мой мобильный номер, если промедление для вас смерти подобно.

– Мистер Трейси? – говорю я в трубку. – Я Саймон Ли Шевиц. Изучаю все, что связано с Табби Теккереем, по заданию Лондонского университета. Хотел узнать, не могу ли я привлечь вас к сотрудничеству в качестве эксперта. Дайте мне знать, можно ли устроить с вами небольшое интервью. Будет очень любезно с вашей стороны, – сказав это, я начитываю свой контактный телефон.

Надеюсь, прозвучало это не слишком неуклюже. Азарт охотника подсказывает, что у Чарли может быть много интересного материала по Табби Теккерею – вполне вероятно, даже тот фильм, на который ссылается Двусмешник.

Выключив компьютер, я забираю кассету и сбегаю вниз. Сбросив новую – или ту же самую? – коробку из-под пиццы с подлокотника кресла, я ставлю «Золотой век юмора» на повтор, с тридцатой минуты.

Как только Оливер Харди приступает к своей сцене еще раз, я проматываю его. Все остальное на пленке знакомо до зубовного скрежета, и я пристально смотрю на подбрюшье неба, окрашенное пыльным стеклом окна в еще более серый, чем есть, оттенок, пока пленка мотается на начало. Как только грохот пластмассовых бобин извещает меня о конце процесса, я нажимаю Play. Прежде чем говорить с Чарли Трейси, мне определенно следует послушать его комментарии ко всему фильму.

Белые полосы помех длятся дольше, как мне кажется, чем следует. Кассета не была полностью перемотана, когда я смотрел ее с Марком. Я ускоряю пленку щелчком липкой клавиши пульта, заставляю кресло жалобно скрипнуть, всем телом подаваясь вперед. По экрану бегают серые чаинки, а фильм все никак не начнется. И тут, аккурат на уже знакомой тридцатой минуте, на экран выскакивает Оливер Харди – и изображение стабилизируется.

Я отматываю на несколько минут назад, колдую с трекингом, но все тщетно. Первые полчаса пленки – включающие, в том числе, фрагмент, посвященный Табби Теккерею, – пусты, если не считать помех, в чьем шипении мне слышится злобное ликование.