Читать книгу Хивра и времена года. Позитивные зарисовки - Рена Сергеевна Арзуманова - Страница 2

У нас новый член семьи. Подобрашка из приюта. Девочка со следами петли на шее. Но при этом добрая и незлобивая. Правда, чем-то новая подстилка ее не устроила.

Взрослая считалочка.

Сегодня ровно три месяца как Хивра живет с нами. Не знаю, как ей жилось до нас, она ничего не рассказывает. Но я уже не представляю, что мы жили без нее ❤. Чему она научилась за эти три месяца? Ничему. Лапу не подает, строем не ходит и не лает. Вот совсем не лает. За три месяца ни одного гава не издала. Кудахчет как курочка, или это песни такие собачьи. А мы у нее учимся любить. Вот так чтобы раз – и на всю оставшуюся жизнь! А еще Хивра очень деликатна. Подстилку со старой спящей Агатой обходит на цыпочках. Хотя, может, это и не деликатность вовсе, а соблюдение субординации.

Дождливое утро понедельника. Что может быть хуже? Только дождливое утро вторника. С самого утра, часов этак с шести, начала ворчать на собаку. Обвинила ее во всем, в чем только могла: и не самостоятельная она, и нетерпеливая, и ближнего не любит. А ближняя – это я.

Гуляем. Собака на поводке, я под зонтом. Муж купил мне огромный зонт специально для прогулок с большой собакой.

Но собака в зонте не нуждается. Бегает по лужам и прекрасно себя чувствует. Наверное, радуется, что меня, такую ворчливую и самостоятельную, вывела на прогулку. Прислушиваюсь к дождю. Звуки детства, когда без зонта и по лужам… А еще на мне куртка мужа. Эта куртка первой попалась мне на глаза, когда я собиралась на прогулку с собакой темным дождливым утром. Иду под зонтом и принюхиваюсь к куртке. Счастьем пахнет…

Штат, в котором я живу, достаточно старомоден. Садовые стулья и скамейки перед домами вполне себе актуальны. Люди сидят на этих скамейках за бокалом вина теплыми летними, осенними и зимними вечерами. Да, в нашем штате и зимние вечера вполне себе теплые. А к вину – сыр. Но чаще всего – чипсы и попкорн. А к чипсам и попкорну – легкие разговоры и, возможно, сплетни о тех, кто живет в соседних домах. Хивра очень любит подбегать к тем, кто коротает время за бокалом вина. Знакомится, целуется, красуется. Песни поет. Короче, побирается, как может. Часто ей перепадает кусочек сыра или орешек. Но с приходом Хэллоуина на скамейках сидят совсем не те, кто может чем-то угостить. Хивра подбегает, отбегает, садится на попу и жалобно скулит… Приветствую тебя, Хэллоуин. Принять и понять тебя я все еще не могу, но это вовсе не означает, что ты не понят другими.

Хивра – отчаянная трусиха. Не знаю, жизнь ли ее такой сделала или она такой родилась. Она с нами живет только с апреля. Когда со двора раздается визг газонокосилки или, что еще хуже, агрегата для уборки опавших листьев, у Хивры сносит голову! Этот мини-теленок пытается залезть под стол, стул, половой коврик. В крайнем случае – под меня :-). Мне она доверяет однозначно :-). Если открыта дверь в подвал и гараж, то собака несется по лестнице вниз, как в бомбоубежище.

Когда, на взгляд и на слух Хивры, опасность отступает, моя собака выходит из укрытия и улыбается. Я глажу ее по башке и даю какой-нибудь собачий кексик. И все. Никакого раскаяния со стороны Хивры и никаких попреков с моей. К чему? К чему обсуждать то, о чем собака забыла уже через пять минут после кекса?

Вот бы и людям так… Не пытаться объясняться, извиняться, брать вину на себя, перекладывать вину на плечи того, кто рядом, не посыпать голову пеплом и не ходить после к психологу, чтобы залечить эту рану… Ведь многое в этой жизни не от нас зависит. Трусость, например… Как мне кажется, переделывая труса в смельчака, можно получить в итоге лгуна и подлеца.

Без страха и упрека она заходит только на кухню. И то с недавних пор. Прижимается к моей ноге, кладет морду на колено и ждет… А так – лежит на своем месте или играется в радиусе нескольких метров от лежака. На второй этаж по доброй воле не поднималась ни разу. При этом хвост постоянно ходит ходуном, и нам она с удовольствием улыбается. Нам она начала доверять.

Но тем не менее в каждое непривычное ей место она сначала заглядывает, осматривается и только потом решает – заходить или не заходить.

Мне очень интересно узнать, как она жила до нас. Родилась такой организованной и недоверчивой, или такой ее сделала жизнь?

Говорят, что каждого нового человека в своей жизни надо принимать без копания в его прошлом. Наше прошлое – это наше личное дело. А прошлое собак?

Город спит. Спят мирные жители. Шесть часов утра. Просыпается мафия. Я бы даже сказала, глава мафии. В роли главы мафии моя внучка. Моя дочь, которая мать главы мафии, просыпаться не желает…

Беру главу мафии на поруки, Хивру – на поводок, и выходим гулять. Шесть двадцать утра. Город спит… Глава мафии довольна. Хивра хочет прикинуться полицейской собакой и взять след. Срывается с места…

– Нет, – говорю я Хивре. – Ты сегодня не полицейская собака. Мы с тобой сегодня сопровождающие высокопоставленного лица. Так что гуляем в медленном темпе.

Хивра со мной согласилась. Она уже хорошо знакома с матерью главы мафии и знает, что она за своего маленького мафиози может и покусать. Моя дочь может… А вот Хивра – нет. Мирный город спит… Глава мафиози погуляла, вернулась домой, поела и тоже собирается поспать. Мирный город может просыпаться.

Примерно в пяти минутах ходьбы от нашего дома находится парк. А в парке – пруд. А в пруду – утки и, что совсем неожиданно, черепахи. Добежать до этого самого парка, в котором пруд, а в пруду утки с черепахами можно за три минуты.

Хивра предпочитает бежать…

Чаще – днем, реже – вечером, мы с собакой этот парк посещаем и в заданном Хиврой ритме отматываем несколько кругов. Почему ритм задает собака? Потому, что она моложе и мощнее, а я старее и уступчивее (читай – мудрее). Вес мой равен моему возрасту, и ни о том, ни о другом вслух говорить почему-то не принято. Так что перетянуть собаку мне сложно, на это перетягивание уходит много сил. Моих.

Перед утренней прогулкой, пока я пью чай, собака сидит у двери, уткнувшись мордой в косяк. Делает вид, что сейчас описается, пока я там чаи гоняю. Но пока мы дома – ритм задаю я, и собака вынуждена считаться с моей мудростью и весом, равным моему возрасту. И вот мы выходим. Писать Хивра не торопится. Она тоже не дура, хоть и молодая, и знает, что на этом моменте, особенно если идет дождь, прогулка может завершиться. Хивра натягивает поводок и бежит в сторону парка, в котором пруд и прочие прелести. Первую минуту я пытаюсь сопротивляться. На второй минуте тоже сопротивляюсь. На третьей – сдаюсь. Понимаю, что уже быстрее добежать до парка, чем возвращаться домой. И именно в эту минуту, когда я перестаю сопротивляться, собака присаживается под деревом.

Хивра писает, и это, как я понимаю, помогает ей начать трезво мыслить. А мысль ее течет примерно в таком направлении: «Для чего мне сейчас, голодной, нужен этот парк с его прудом, утками и черепахами? Может, лучше после завтрака?»

Закончив свои дела и решив все проблемы местного значения, Хивра, так и не добежав до парка, стремится домой. К миске…

После завтрака Хивра подходит к двери, скрещивает лапы, скашивает глаза и упирается мордой в косяк. Прикидывается, что хочет писать (читай – стремится в парк). Но я, чей вес равен возрасту, умудренная жизненным опытом, на такой неприкрытый обман не ведусь… И, наверное, зря… Наверное, это здорово – сразу после завтрака пробежаться до парка, в котором пруд. А в пруду утки и, что совсем неожиданно, черепахи.

Ровно в то же время, в какое я вышла сегодня с собакой на прогулку, я нежилась вчера на пляже под мягким мексиканским солнцем. Ела папайю и думала – вот оно, счастье! А сегодня – местный парк, размытый дождем, который шел всю ночь, огромные лужи, которые вполне могут прикинуться морем, и низкое пасмурное небо.

Собака бежит, высоко подняв хвост, и поскуливает от восторга. Она явно не разделяет моих страданий и счастлива.

– Представляешь, – говорю я Хивре. – Вчера еще было море и пальмы. А сегодня…

– А сегодня я и парк! – отвечает собака. – Это такое счастье! Меня целую неделю в парк никто не водил. Посмотри, местные гуси лают от восторга, а соседские собаки крякают от досады.

– От досады? – переспрашиваю я. – А чего это собаки крякают от досады?

– Как это? – Хивра аж подпрыгивает от радости. – Ты думаешь, что у каждой собаки есть возможность гулять ранним утром в будний день с любимой хозяйкой в местном парке?

Настроение моментально меняется. Иду, ловлю свое отражение в огромных лужах, касаюсь рукой низкого неба, вдыхаю такой вкусный после дождя воздух и думаю – вот оно, счастье!

Утро туманное, утро седое…

Гуляю с собакой в парке. Как чукча в чуме, жду рассвета. С рассветом жизнь всегда налаживается.

Местный парк в шесть тридцать утра популярностью не пользуется. Как правило, мы гуляем в полном одиночестве. Хивра знает, что в случае чего я ее собой прикрою. Я знаю, что Хивра не прикроет… Она уродилась трусливой, но красивой. И доброй.

Первой опасность почувствовала собака. Забежала за ближайшее дерево, села на попу, прижалась к стволу и практически с деревом слилась.

Вторыми опасность почувствовали белки. Как птицы, все разом вспорхнули на ветки. Следующую опасность разглядела я.

– Мама… – прошептала я.

– Мама… – поддержала меня Хивра.

Вышел немец из тумана, вынул…

Из тумана на меня двигается неопознанный световой объект. «Наверное, летающая тарелка», – подумала я. Но как-то очень низко для тарелки. Хотя кто ее, эту тарелку, знает. Может, она на посадку идет.

– Доброе утро, – поздоровалась тарелка и пролетела мимо.

– Мама… – ответила Хивра.

– Доброе утро, – прошептала я.

Бегун. А во лбу звезда горит. Вернее, фонарь. Что за новшества такие? Чтоб он хорошо до дома добежал.

Я так считаю – если приобретаешь налобный фонарь, то не мешало бы приобрести и гудок. Чтобы, так сказать, гудеть раньше, чем светить. Предупреждать гуляющих женщин с собаками о возможном светопреставлении ранним туманным утром.

Гуляю с собакой в парке. Хивра шла, шла, шла – пирожок нашла. Лежит пирожок на скамейке позабытый-позаброшенный, всеми покинутый и лишь слегка надкушенный. Собака моя сделала не хилую попытку пирожок себе присвоить и использовать по назначению. Я вмешалась, отобрала, отругала. Вот еще – пирожок из Макдоналдса домашним собакам противопоказан.

И сегодня ни свет ни заря в парк отправились. «Лисица чует сыр…» А Хивра, в отличие от меня, чует пирожок. Несется к скамейке. Пирожок, действительно, лежит. Тот самый, вчерашний. Чуть надкусанный и в фирменной упаковке.

И вот я думаю: ни гусям, ни белкам, ни оленям, ни енотам, ни даже воронам пирожок по вкусу не пришелся, получается? Или запахом не вышел? Или не из той муки он, непонятно что они по сусекам наскребли? А собаке моей, домашней девочке, которая ест мною самолично приготовленный творог, пирожок чем-то глянулся? В чем тут секрет?

Он всегда в чем-то красном. Будь то куртка, шапка, жилет, тенниска или майка. В красном и с блондинкой. Блондинка – так себе. Единственное, что ее выделяет – сильно кудрявая. Такая, какой я была в детстве.

Я эту пару регулярно встречаю на утренней прогулке. Мы с Хиврой выходим из парка, красный с блондинкой заходят. Из чего я делаю вывод, что спят они дольше нашего.

А сегодня он был с красным зонтом. Сложенным. И этот зонт меня расстроил. Видимо потому, что я была без зонта. Но так и дождя ведь не было. Но красный подстраховался. Наверное, проверил прогноз погоды перед прогулкой. Заботится о своей блондинке. А я, после вчерашних ливневых дождей, высунула за дверь нос, убедилась, что осадков сегодня нет, и поскакала в хорошем настроении в парк.

А красный с зонтом. И блондинка его любит, это видно сразу. Семенит рядом и хвостом машет.

А мне, если дождь начнется, нечем будет прикрыть свою собаку. Если только курткой. Или любовью… Интересно, любовь под дождем сильно портится? Дождь, кстати, так и не пошел. Пришла домой и проверила прогноз погоды. Помахала кулаками после драки. Обещают, что вплоть до следующего воскресенья будет ясно.

Некоторое время назад начала я дрессировать свою собаку. Решила приучить ее во время прогулки подходить ко мне по первому зову. Естественно, полный карман собачьих вкусняшек. Идем в парк. В первые дни Хивра реагировала на мой призыв в обратном порядке. Она пыталась отбежать от меня подальше. Во всяком случае, отбегала на столько, на сколько позволял поводок, и испуганно оглядывалась. Видимо, бывшие хозяева ее не баловали. Потом, наконец, поняла, что я не затеваю ничего плохого и что-то держу в руке. То, что я держу в руке вкусняшку, Хивру вполне устраивало, и она начала подбегать ко мне, на бегу выхватывала то, что я ей предлагала, и опять отбегала в сторону. Видимо, чтобы я не передумала и не отняла.

Настало время, и собака сообразила, что вкусняшки лежат у меня в кармане. И сейчас, во время прогулки, без всякого дополнительного призыва подбегает ко мне, плотно садится на попу и сверлит глазами карман. Вот просто взгляда от него не отводит. Сдвинуть ее с дороги в этот момент нет никакой возможности. Я начинаю выдавать ей припасенное угощение. А куда денешься? Надо же мне как-то восстановить наш процесс движения по парку? И только убедившись, что карман пуст, Хивра бежит дальше, а я бегу за ней. Получается, что я хорошо поддаюсь дрессуре…

Гуляем с Хиврой в парке. На дороге сидит то ли утка, то ли гусыня. Я, честно говоря, в пернатых не разбираюсь. Собака моя растерялась: надо как бы птицу с дороги согнать ради приличия, а сгонять страшно. Хивра села на попу, отвернулась и замерла. Типа я тут просто сижу и никого не вижу. А гусеутка, заметив нас, встрепенулась, крыльями замахала и в пруд сиганула. Хивра спряталась за деревом.

Вдруг откуда не возьмись налетело на нашу гусеутку аж четыре гуся. Или четыре селезня. Все как один – красавцы. Шеи с зеленым отливом и во фраках.

Хивра от ужаса забила хвостом по земле. Она не привыкла к семейным разборкам. Мне тоже стало неуютно – сидела птица, никого не трогала, а мы своим появлением в ее жизни нарушили покой. Вот сейчас потопят эту гусеутку на наших глазах – и что я буду делать? Как дальше жить с таким камнем на душе?

Но в планы птицы тонуть совсем не входило. Она поныряла, поныряла и выбралась на берег. А один из представителей гусей или селезней – за ней. Сел рядом и пощипывает ее за шею. Нежно так пощипывает. Другие трое продолжают вести равную борьбу в центре пруда.

– Это у них, Хивра, любовь… – говорю я собаке. – Птичья мыльная опера. Гусино-утиная песня.

Эх, жаль, что я так мало знаю о жизни пернатых. А ведь есть, оказывается, среди гусынь такие, кем вполне себе можно восхищаться. Ведь не зря эти четверо во фраках не жалеют живота своего…

Внучка потеряла интерес к собачьему корму. Поняла, что ее пребывание в «гостях у бабушки» подразумевает систему «все включено», и расслабилась. И я расслабилась, но ненадолго…

Появился у внучки интерес к собачьим игрушкам. Игрушки уже порядком выпотрошены, можно рассмотреть все, что внутри. Интересно же… Но тут Хивра раскрылась с неожиданной стороны. Моя тихая и безответная собака оказалась очень хозяйственной и свое не отдает. Она очень аккуратно, но настойчиво отбирает у ребенка игрушки. Внучка ползет к намеченной цели, Хивра ползет за ней и буквально на последних секундах этого ползучего марафона первой хватает игрушку, вскакивает на лапы и убегает. Я и в этой ситуации нашла свои плюсы – хочешь не хочешь, а ребенок под контролем. В одиночестве не ползает.

А еще у нас гостит собака друзей. Невероятно спокойная и, я бы даже сказала, застенчивая собака. «Сразу видно, что мальчик из хорошей семьи, – говорит моя дочь. – Правильное воспитание не пролаешь». Пес не принимает никакого участия в забегах Ривки и Хивры. Он лежит на диване и внимательно следит за процессом.

Но вот я насыпаю в миски корм. Хивра в поедании предложенного явно лидирует. Она, видимо, член Общества Чистых Тарелок и общества «Съешь свое в предельно короткие сроки». Сэмми ест медленно. С чувством, с толком, с расстановкой.