Читать книгу Вопросительная история - Рената Либина - Страница 2

Однажды погожим древнегреческим днём мудрецы затеяли спор: почему мы живём не как звери? что делает нас людьми?

– Отсутствие хвоста! – заявили первые. Вторые были решительно не согласны:

– И бесхвостая мартышка, по-вашему, человек? Присутствие разума – вот что отличает нас от животных!

Первые, однако, стояли на своём:

– Скажите, пожалуйста, – язвительно спросили они, – а как вы собираетесь определять, у кого разум есть, а у кого, извините, нет, градусником или линейкой? Иная собака умнее хозяина, и попробуйте убедить нас в обратном.

Наконец один мудрец догадался: речь – вот признак человека! Эту мысль одобрили все. В самом деле, кто-нибудь видел говорящую корову? А если нет, то можно дальше не спорить и отправляться по домам пить чай.

Целых 2 тыс. лет люди верили мудрецам и немножечко свысока посматривали на зверей. Всё было просто и понятно. Язык отличает человека от зверя. Благодаря языку мы сообщаем новости, учимся, учим других, меняем жизнь и меняемся сами. Мы люди, потому что говорим.

Но в середине XX в. появились учёные, которые решили, что время от времени всякую теорию стоит проверять.

А что, подумали они, если научить животных человеческому языку? Может быть, они не говорят только оттого, что никто никогда не учил их это делать? А если попробовать, что расскажут звери о себе и о нас?

Издревле умнейшими из животных считались обезьяны, ведь они так похожи на людей. Они заводят друзей и признают начальников. Добывая еду, орудуют палками и удочками. Шимпанзе воспитывают детей иной раз дольше, чем люди, – до 15 лет, причём старшие братья и сёстры следят за малышом в отсутствие матери. Гориллы и шимпанзе узнают себя в зеркале. Кроме них это могут только слоны и дельфины. Обезьяны умеют лгать и притворяться. Английская исследовательница Джейн Гудолл 30 лет наблюдала обезьян в природе и рассказала о том, как это бывает. Однажды шимпанзе увидела бананы, которых другие не замечали. Она знала, что, приблизившись к бананам, не сможет не издать радостный крик. Поэтому шимпанзе обошла дерево с бананами стороной и остановилась и подождала, пока остальные обезьяны удалятся, тогда притворщица вернулась и приступила к еде. А вот другой случай. Вожак шимпанзе чего-то испугался. На его «лице» появился оскал – знак страха у обезьян. Чтобы не потерять своего авторитета, шимпанзе отвернулся от стаи, поправил «руками» мимику и только затем снова повернулся к остальным.

Яванский питекантроп. Реконструкция.

Так что в выборе учеников у экспериментаторов сомнений не было. Обучаться человеческой речи предстояло гориллам, шимпанзе и их разновидности – общительным бонобо. В 1960–1970-х гг. несколько американских исследователей стали «приёмными родителями» юных обезьян. И сразу же возникла проблема. Обезьяны не могут произносить членораздельные звуки, как люди, – у них слишком низко расположена гортань. Выход из положения подсказала шимпанзе Вики. В качестве игрушек Вики давали разные картинки. Хотелось ей покататься на машине – она приносила картинку автомобиля, и её катали. Через некоторое время воспитателям Вики надоели частые «выезды в свет». Картинки с машинами убрали. Но Вики было уже не остановить. Она вырывала фотографии машин из журналов и настоятельно требовала кататься ещё и ещё. Вики придумала, как без звуков доносить свои желания до людей. Изобретение Вики навело учёных на мысль обучать обезьян не звуковой речи, а языку жестов, наподобие того, которым пользуются глухонемые люди.

В 1966 г. Аллен и Беатриса Гарднеры стали обучать шимпанзе по имени Уошо. Первые слова-жесты дались ей не без труда. Но вскоре за изрядные порции изюма Уошо с большой охотой принялась осваивать всё, чему её учили.

К пяти годам она употребляла больше 500 слов и понимала 2 тыс., как человеческие дети в два-три года. Уошо могла придумывать новые «слова», составляя их из прежде выученных жестов. Лебедя на пруду она назвала «вода-птица», арбуз – «конфета-пить», а холодильник «открыть-еда-питьё». Она подхватывала и те слова, которые в её присутствии, не рассчитывая, что шимпанзе их запомнит. Например, «зубная щётка» и «курить». Повзрослев, Уошо занялась преподаванием и обучила языку жестов своего приёмного сына.

Шимпанзе Уошо с воспитанником.

Не менее талантливой оказалась горилла Коко. Она могла не только говорить «по делу», но и шутить. По просьбе своей воспитательницы Френсис Паттерсон Коко умела показывать, где у неё глаза, нос, лоб. Однажды Паттерсон захотела продемонстрировать способности гориллы гостям. Но вместо лба Коко показывала нос, а вместо ушей глаза. Она явно вредничала. «Плохая горилла», – раздражённо просигналила Паттерсон. «Смешная горилла», – поправила Коко.

Горилла Коко с Френсис Паттерсон.

Где причина, где следствие, Коко тоже разбиралась. Была у неё страсть – рвать губки. Коко знала, что за рваные губки её не похвалят, но удержаться не могла. Однажды воспитательница застала её за любимым занятием. «Что это?» – спросила она. «Беда», – ответила Коко. Она не сказала «рваная губка», это было и так очевидно. Коко сразу же перешла к обсуждению возможных результатов.

В другой раз Коко спросили, кто из двоих людей ей нравится больше. Оба находились в комнате. Коко посмотрела на одного, потом на другого и ответила: «Плохой вопрос».

Не все учёные соглашались называть речь обезьян языком. «Это не язык, а дрессировка, – говорили они. – Когда человеческие дети учатся языку, родители не дают им шоколадку всякий раз, как они скажут новое слово». Обезьяны опровергли этот довод. Особенно постарался малыш Кензи. Его маму Матату обучали общаться при помощи компьютера. На клавишах были рисунки, означавшие слова. Но учиться Матата не хотела. А рядом вертелся её сын. Его считали ещё маленьким и языком с ним пока не занимались. И вот однажды, когда Матата не могла ответить на вопрос, Кензи подлетел к клавиатуре и ответил за неё. Ответил правильно, сначала один раз, потом ещё и ещё. Он отвечал на вопросы между делом, кувыркаясь и поглощая компот. Но, как выяснилось, он освоил всё, что не далось его маме. И кормить его шоколадками за освоение новых слов не приходилось.

Выучивая человеческую речь, «говорящие» обезьяны всё больше и больше становились похожи на людей. Когда зоопарк Сан-Франциско, откуда Коко была взята детёнышем для обучения языку, захотел вернуть её обратно, Френсис Паттерсон отказалась это сделать. Она заявила, что за годы освоения языка Коко стала личностью и её личные права важнее, чем право собственности зоопарка.

Обезьянам для игры давали картинки. Однажды Уошо получила целую пачку фотографий людей и зверей. Она стала сортировать картинки, раскладывая их в две стопки. В одну Уошо помещала фото людей, а в другую – зверей. Портреты обезьян, в том числе своего отца, она отправила к зебрам и лошадям. Свой собственный портрет Уошо положила в стопку к людям. Учёные решили её поправить и переложили портрет Уошо в «звериную» стопку. Уошо вернула его к людям. «Я говорю», – сказала она.

Уошо подтвердила мысль древних мудрецов: человек – это тот, кто говорит. Но её пример кое-что добавил к старой идее: человеком можно не только быть, но и стать.