Читать книгу Надвигается беда - Рэй Брэдбери - Страница 18

Лимонно-желтое солнце появилось на круглом синем небе. Птицы рассыпали в воздухе прозрачные журчащие трели. Вилли и Джим выглянули из окон.

Вроде бы ничего не изменилось. Вот только взгляд у Джима…

– Этой ночью, – проговорил Вилли, – что это было? Или – не было?

Они вгляделись в луговые дали. Воздух там сгущался, как сироп. Даже под деревьями не видно ни единой тени.

– Шесть минут! – крикнул Джим.

– Пять!

Через четыре минуты с шуршащими в животах кукурузными хлопьями ребята уже выколачивали из палой листвы красноватую пыль на окраине. Вот последний холм. Глаза наконец оторвались от земли под ногами.

Карнавал был тут. Шатры, лимонно-желтые, как солнце, медно-желтые, как пшеничные поля еще две недели назад. Вымпелы, флаги, яркие, как синие птицы, хлопают над холщовыми балаганами львиного цвета. Из палаток, похожих на леденцы, плывут субботние запахи яичницы с ветчиной, жареных сосисок и оладий с кленовым сиропом. Повсюду носятся мальчишки, таща на буксире еще не проснувшихся до конца отцов.

– Ну прямо самый обычный карнавал, – растерянно проговорил Вилли.

– Самая обычная дьявольщина, – энергично произнес Джим. – Не ослепли же мы прошлой ночью в самом деле! Пошли!

Они прошли сотню ярдов, и вот уже карнавал вокруг. Чем дальше они продвигались, тем яснее становилось: им не найти здесь тех ночных людей, что по-кошачьи двигались в тени болотного шара, под шатрами, клубящимися, как грозовые тучи. Вблизи карнавал оборачивался полусгнившими веревками, изъеденной молью парусиной, давно полинявшей, выгоревшей на солнце мишурой. Вывески балаганов обвисли на шестах печальными птицами, с них осыпались чешуйки древней краски; пологи трепыхались, приоткрывая на миг скучные чудеса: тощий человек, толстый человек, человек в картинках, человек, танцующий хула…

Сколько они ни рыскали, им так и не попалась таинственная сфера, надутая вредоносным газом, привязанная диковинными восточными узлами к рукоятям кинжалов, вонзенных в землю; не было ни помешанного билетера, ни жуткой мести. Каллиопа возле билетной кассы была нема как рыба. Ну а поезд? А что – поезд? Вон он стоит в густой теплой траве, сильно старый, в меру ржавый, с торчащими рычагами, шатунами и тендером, где даже второсортного кошмара не отыскать. Не было и в помине у этой развалины мрачного похоронного силуэта. Из него так много гари вылетело с паром и черными пороховыми хлопьями, что сил осталось разве на безмолвную просьбу полежать вот тут, на травке, среди осеннего листопада.

– Джим! Вилли!

Перед ребятами стояла мисс Фолей, учительница из седьмого класса, – одна сплошная улыбка.

– Мальчики, что стряслось? У вас такой вид, словно вы что-то потеряли.

– Да вот… – замялся Вилли, – каллиопа… Вы не слышали прошлой ночью?

– Каллиопу? Нет, не слыхала.

– А тогда как же вы оказались тут в такую рань, мисс Фолей? – спросил Джим.

– Я люблю карнавалы, – беспечно сияя, ответила мисс Фолей, маленькая улыбчивая женщина, заплутавшая между своим пятым и шестым десятком. – Давайте я куплю вам горячих сосисок, а пока вы будете есть, разыщу своего несносного племянника. Вы его не видели?

– Племянника?

– Да, Роберта. Он должен погостить у меня пару недель. У него умер отец, а мать после этого расхворалась. Вот я его и взяла к себе. Он еще спозаранок удрал сюда. Там, говорит, встретимся. Вот и ищи его теперь. Э-э, что-то вы сегодня не в духе. Ну, пожуйте пока, и нечего хмуриться! – Она протянула мальчишкам угощение. – Через десять минут откроются аттракционы. Пойду-ка посмотрю его в Зеркальном лабиринте…

– Нет! – неожиданно выпалил Вилли.

– Что «нет»? – не поняла мисс Фолей.

– Не надо в Зеркальном лабиринте, – судорожно глотнув, промолвил Вилли.

Перед его глазами в глубине лабиринта проплыли мили отражений, а дна не было видно. Мальчику показалось, что там затаилась Зима и ждет, чтобы превратить в лед одним убийственным взглядом.

– Мисс Фолей, – с трудом выговорил он, с удивлением вслушиваясь в звуки собственного голоса, – мисс Фолей, не ходите туда.

– Но почему?

Джим удивленно воззрился на друга.

– Да, Вилли, почему бы и не сходить туда?

– Там люди пропадают, – смущенно вымолвил Вилли.

– Ха! Тем более. А вдруг Роберт там заблудился? Этак он не выберется, пока я его за ухо не вытащу!

Мисс Фолей была настроена по-боевому.

– Никто не знает, что там внутри плавает, – с трудом выговорил Вилли, не в силах отвести глаз от тысяч миль сверкающего стекла.

– Плавает! – рассмеялась мисс Фолей. – А ты фантазер, Вилли! Ну да я-то старая рыбка, так что…

– Мисс Фолей!

Но она уже отошла от них, помахав на прощанье, на секунду помедлила перед входом, шагнула и исчезла в зеркальном океане. Некоторое время ребята еще видели, как ее отражение погружается все глубже и наконец окончательно растворяется среди мерцающего серебра.

Джим вцепился в плечо Вилли.

– Что это значит, Вилли?

– Черт побери, Джим! Да зеркала эти! Не нравятся они мне. Посмотри, они здесь единственные такие же, как ночью.

– Ну, приятель, ты просто перегрелся на солнце! – фыркнул Джим. – Это же лабиринт…

Он вдруг умолк. От зеркальных стен потянуло ледяным сквозняком.

– Джим, ты что-то начал говорить про лабиринт…

Но Джим молчал. Только спустя минуту он хлопнул себя ладонью по шее.

– Точно!

– Да что с тобой, Джим? О чем ты?

– Волосы! – выкрикнул Джим. – Я же везде про это читал. Во всех страшных историях они всегда дыбом встают. Вот как сейчас у меня.

– Черт возьми, Джим! И у меня тоже.

Так они и стояли, переглядываясь, чувствуя восхитительные мурашки, а волосы у каждого и правда стояли дыбом.

В Зеркальном лабиринте беспомощно тыкался силуэт мисс Фолей – два силуэта, четыре, нет, целая дюжина. Они не знали, которая из них настоящая, и помахали всем сразу. Но вот странность: ни одна мисс Фолей не заметила их и не помахала в ответ. Она брела там, в лабиринте, словно слепая, скользя ногтями по холодному стеклу.

– Мисс Фолей!

Нет, она не слышит. Глаза побелели, как у статуи. Она что-то говорила, там, в зеркалах, во всяком случае, губы ее шевелились. Она бормотала, причитала, вскрикивала, нет, кричала. Она билась головой о стекло, колотилась в него локтями, словно ошалевший мотылек о лампу, она воздевала руки. «О Господи! Помоги! – плакала она. – Помоги, о Господи!»

Джим и Вилли бросились вперед и замерли – из глубины зеркал выплыли их бледные лица с широко раскрытыми глазами.

– Мисс Фолей, вот сюда!

Джим протянул руку ко входу и наткнулся на холодное стекло.

– Сюда! – крикнул Вилли и ткнулся лбом в зеркало. Из пустоты вынырнула рука, рука пожилой женщины, уж обессиленная, она в последний раз искала спасительную опору, и этой опорой оказался Вилли. Рука вцепилась в него и потащила в глубину, едва не сбив с ног.

– Вилли!

– Ай, Джим!

Джим ухватил друга за штаны, Вилли вцепился в руку, и так они вместе вытащили ее из безмолвных, обступающих со всех сторон, накатывающихся волной холодных зеркал.

Они выбрались на солнце.

Мисс Фолей, ощупывая синяк на щеке, то постанывала, то вздыхала, то принималась смеяться и вытирать глаза.

– Спасибо вам, спасибо, Вилли, спасибо, Джим! Я чуть не утонула там. Нет, я хотела сказать… О боже, Вилли, ты был прав. Господи, Вилли, ты видел, как она заблудилась, как тонула… Бедняжка, она там совсем одна, она заблудилась! Мы должны спасти ее!

– Мисс Фолей! – Вилли с трудом удерживал руки, норовившие вцепиться в него. – Там же нет никого! Мисс Фолей!

– Я видела! Прошу вас, посмотрите! Спасите ее!

Вилли подскочил ко входу в лабиринт и остановился, наткнувшись на ленивый, презрительный взгляд билетера. Он повернулся и подошел к учительнице.

– Мисс Фолей! Клянусь вам, там нет никого. После вас никто туда не входил. Это я неудачно пошутил насчет воды, вот вам, наверное, и запало…

Может быть, она и услышала, но никак не могла остановиться и все бормотала, растирая тыльные стороны ладоней. Голос учительницы изменился, словно она и правда каким-то чудом вернулась из невообразимых глубин, где нет уже никакой надежды.

– Никто не входил? Да она там, на дне! Бедная девочка! Я узнала ее… и сказала ей: «Я знаю тебя». Я даже помахала ей, и она крикнула мне: «Привет!» Я побежала к ней, и вдруг – бац! – упала. И она упала. И десятки, тысячи нас упали. «Погоди, – сказала я, – что ты тут делаешь?» Она была такой прелестной, такой юной… Но я почему-то испугалась. И тут мне послышалось, что она ответила. «Я настоящая, – говорит, – а ты – нет!» И засмеялась как из-под воды, а потом убежала туда, в лабиринт. Надо найти ее!

– Мисс Фолей!

Вилли крепко обхватил ее и встряхнул. Она в последний раз всхлипнула и затихла.

Джим все вглядывался в холодные глубины, словно высматривая акул, но если они и были там, то предпочитали не показываться.

– Мисс Фолей, а как она выглядела? – спросил он. Учительница заговорила снова слабым, но спокойным голосом:

– Она… она очень похожа на меня… только много-много лет назад. Ох, пойду-ка я домой…

– Мисс Фолей, мы проводим вас.

– Нет, нет, оставайтесь. Мне уже лучше. Оставайтесь, не стану портить вам веселье.

И она медленно пошла прочь. Одна.

Где-то неподалеку немаленький зверь напустил лужу. Ветер принес резкий запах аммиака, почему-то напомнивший о древности.

– Я ухожу, – сказал Вилли.

– Мы остаемся до заката, – быстро возразил Джим, – до самого темна, и все углядим, все как есть. Ты что, сдрейфил?

– Нет, – автоматически ответил Вилли. – А ты уверен, что никто не захочет больше нырнуть в этот чертов лабиринт?

Джим быстро взглянул в бездонное зеркальное море, но там был теперь только чистый холодный свет, он открывал пустоту за пустотой позади пустоты.

– Никто! – твердо вымолвил Джим. Подождал, пока сердце стукнет дважды, и пробормотал: – Наверное…