Читать книгу Истинное имя. Том 1 - Рэйда Линн - Страница 1

Глава 1

Оглавление

Утро начиналось неудачно.

Первый же пергамент оказался письмом Кайшера дан-Хавенрейма, правителя Нагорных королевств. Император развернул его, страдальчески поморщившись. Глаза привычно пробежали первые столбцы. Все как всегда: цветистые приветствия и вычурные финтифлюшки на заглавных буквах. По существу, послание могло бы уместиться на одной, самое большее – на двух четвертинах пергамента, но со всем парадным словоблудием занимало не меньше семи. К несчастью, варварские королевства Запада быстро перенимали у соседей их манеру обращения, доводя вежливость до приторной велеречивости. А впрочем, что с них взять… Откуда у подобных дикарей возьмется чувство меры? Они никогда не проявляют это качество ни за столом, ни на войне и остаются верными себе в политике.

Письменный стол императора был завален свитками: отчеты от наместников провинций, тайные послания правителей соседних государств, не говоря уже о «личной» переписке – в ней, конечно, тоже говорилось о политике. На чтение обычно уходило несколько часов. Валларикс мстительно подумал, что велит секретарю сочинить ответное письмо Кайшеру на десяти… нет, пятнадцати четвертинах. Доподлинно известно, что дан-Хавенрейм не утруждает себя чтением, а слушает, как это делают другие. Вот и замечательно. Чтецу нельзя доверить сокращать письмо по собственному усмотрению, так что придется выслушать все от начала до конца.

В первую минуту император даже не заметил шума за дверью – тем более, что его секретарь старался приглушать свой голос.

– Сэр рыцарь! Подождите. Император занят. Приказал, чтобы его не беспокоили… Мессер, вы меня слышите?..

Судя по нарастающей панике в голосе, письмоводитель очень мало верил в то, что человек, к которому он обращается, способен проявить благоразумие. Валларикс поднял голову, прислушиваясь к перепалке.

Он отметил, что дежурившие у дверей гвардейцы сохраняли полную невозмутимость. Если не учитывать возможность государственного переворота, то подобное бездействие охраны могло означать только одно.

– Никого не велено впускать! – продолжал возмущаться секретарь.

– Вот интересно будет посмотреть, как это ты меня «не впустишь», – отозвались у самой двери. Не узнать голос мессера Ирема – как и саму манеру изъясняться – было бы довольно сложно.

Император отложил перо, глядя на дверь с некоторым нетерпением.

В следующую секунду створки распахнулись, пропуская в аулариум высокого мужчину в темно-синем, но уже порядком выцветшем плаще. Выглядел он молодо и был до безобразия хорош собой. Светлые волосы и коротко подстриженная бородка, а прежде всего – кожа, на которой даже к середине лета невозможно было отыскать ни следа загара, с первого же взгляда выдавали его каларийское происхождение. В прозрачно-серых глазах северянина поблескивали насмешливые искорки. Подавив тяжелый вздох, Валларикс успокоительно кивнул секретарю, расстроенное лицо которого маячило за плечом рыцаря.

– Не беспокойтесь, мэтр Эйген. Все в порядке. Мессер Ирем мне не помешает.

Рыцарь вошел в кабинет и, расстегнув серебряную фибулу, сбросил свой плащ на первое попавшееся кресло. Следом полетели потертые кожаные перчатки для верховой езды.

– Ваша прислуга меня доконает, государь, – сообщил гость преувеличенно серьезно, когда дверь за секретарем закрылась. – Стоит провести за пределами столицы несколько недель, как тебя уже готовы хватать за рукав и принуждать торчать под дверью. Если так пойдет и дальше, то я скоро начну сомневаться в том, что глава Ордена действительно имеет право входить к вам без доклада.

Валларикс не мог припомнить случая, чтобы сэр Ирем в чем-то сомневался, но спорить он не стал.

Рыцарь занял кресло по другую сторону стола, не дожидаясь дополнительного приглашения. Их дружба началась еще тогда, когда нынешний император был только наследником престола, и в отсутствие придворных они редко связывали себя придворным этикетом.

– Я рад, что ты вернулся, – искренне сказал Валларикс. В присутствии Ирема он всегда чувствовал себя как-то иначе. Возможно, более живым.

Любой другой человек на месте сэра Ирема наверняка рассыпался бы в благодарностях, но в этот раз в ответ на реплику правителя раздалось непочтительное хмыканье.

– Я сделал любопытное наблюдение. Всякий раз, когда вы начинаете с того, что рады меня видеть, это означает, что мне предстоит по меньшей мере сутки провести без сна. Или весь следующий месяц промотаться по провинции, – сообщил мессер Ирем, устраиваясь в кресле поудобнее и закидывая ногу на ногу. – Сейчас вы скажете, что у вас есть очередное поручение для Ордена, и что вы предпочли бы, чтобы этим поручением занялся лично я. Не так ли, государь?..

Валларикс пристально посмотрел на собеседника через широкий стол. В сущности, он хотел дать каларийцу отдохнуть хотя бы пару дней, но раз сэр Ирем в настроении шутить, то пусть пеняет на себя.

– Именно так.

– Я, как всегда, польщен вашим доверием, мой лорд, – под аккуратными усами рыцаря сверкнула белозубая улыбка. – Могу я узнать, что нужно будет сделать?

– Дело, в общем-то, не сложное, но поручить его кому-нибудь, кроме тебя, я не могу. Ты съездишь в Энмерри… ну, скажем, под предлогом нового набора рекрутов или сбора недоимок по налогам. А когда окажешься на месте, посмотришь, что творится в Приозерном, – сказал император, выделив последнее название особой интонацией.

Недавняя ленивая усмешка сразу же пропала с лица рыцаря.

– А что, у вас возникли основания для беспокойства?..

В первый раз с начала разговора Валларикс несколько смутился. Ирем был прагматиком. Когда он говорил об «основаниях», то подразумевал нечто абсолютно реальное. А смутная тревога, мучившая императора последнюю неделю, едва ли могла считаться уважительной причиной для того, чтобы отправить в захудалую провинцию главу имперской гвардии. Разумеется, приказ сэр Ирем выполнит с обычной добросовестностью, но не станет ли он думать, что его друг и сюзерен становится не в меру мнительным?..

– Если честно, ничего конкретного, – признался Валларикс, решив, что приводить какие-то надуманные доводы будет еще глупее. – Но времени прошло уже немало. Я хотел бы знать, как обстоят дела.

– Ты можешь несколько минут посидеть смирно? Я почти закончила.

– Ну ма-ам…

Фила вытянула нитку и сделала еще несколько стежков. И где он только умудряется все время рвать свои рубашки? Впрочем, Вали в таком возрасте тоже все время приходил домой в испачканной одежде и с разбитыми коленками. В этом плане все мальчишки одинаковы. Близнецам пока хватает места для игр за курятником и во дворе, но скоро они тоже станут удирать из дома и до самой ночи пропадать на озере или в лесу. А возвращаясь, сметать со стола все, что она успеет приготовить.

– Постарайся поберечь рубашку до того, как высохнет другая. Я не успеваю штопать твои вещи, – с напускной суровостью сказала Фила. Безымянный покосился на нее из-под спутанной челки и, убедившись, что в действительности она даже и не думает сердиться, подкупающе открыто улыбнулся.

– Хорошо. А теперь можно, я пойду?

– Иди, – вздохнула Фила.

Безымянный вихрем вылетел за дверь. Фила даже не успела попросить его на этот раз не опаздывать к ужину. Валиор всякий раз сердился, если кто-то из мальчишек приходил, когда семья уже сидела за столом.

Снова оставшись в одиночестве, Фила в очередной раз пожалела, что среди четверых ее детей не было ни одной девочки, которая сидела бы с ней дома, когда остальные ее отпрыски с утра пораньше разбегались кто куда. Без них в хибарке на опушке леса было слишком тихо. Остальные женщины в деревне держались дружно, но они и жили рядом. Валиор же поселился на отшибе, и в каком-то отношении так и остался для деревни чужаком.

Фила не могла отделаться от ощущения, что дети из деревни не особо жалуют ее ребят. В особенности Безымянного. Вали был уже достаточно взрослым, чтобы к нему опасались приставать. А близнецы, наоборот, еще не доросли до того, чтобы мальчишки взяли их в свою компанию. Каждый раз, когда ее средний сын возвращался с синяком на скуле или ссадинами на костяшках кулаков, Фила гадала: были ли это следы обычных мальчишеских драк или следует уделить происходящему особое внимание? Но Безымянный никогда не жаловался, и Фила предпочитала делать вид, что ничего не замечает. Она по опыту знала, что если ее средний сын не хочет что-нибудь рассказывать, то, сколько ни расспрашивай, он будет только отворачиваться и упрямо хмурить брови. Валиор смотрел на это проще. Он считал, что мальчику полезно уметь постоять за себя, и нужно предоставить Безымянному возможность научиться этому, не прячась за спиной у старших. Филе иногда казалось, что ее муж просто предпочитает ни во что не вмешиваться.

Фила достала из большой корзины возле очага несколько луковиц, быстро очистила одну и начала нарезать лук тонкими кольцами, прищурившись, чтобы едкий сок не жег глаза. К тому моменту, когда Валиор вернется с поля, нужно приготовить для него его любимую похлебку с сухарями. Мысли Филы снова закрутились вокруг ежедневных дел, и беспокойство из-за Безымянного было на время позабыто.

…Они поджидали его на опушке леса, и, как представлялось им самим, устроили отличную засаду. Но приемыш был настороже, поскольку ожидал чего-нибудь подобного.

На лице Каттинара, сына старосты, еще заметны были синяки от их последней драки, окончившейся для Катти вполне бесславно, несмотря на то, что он был старше и сильнее своего противника. Сказать по правде, дрался Каттинар нечасто. Незачем единственному сыну старосты Каренна самому пускать в ход кулаки, чтобы расправиться с обидчиком – и без того найдется, кому поучить нахала уму-разуму. Но даже в этом чаще всего не было необходимости, поскольку мало кто решался задевать Катти.

Совсем другое дело – Безымянный. Сирота из дома на отшибе, даже внешне не похожий на других мальчишек из деревни и за десять лет так и не ставший среди них своим, он должен был без передышки отвоевывать для себя право находиться в компании остальных, не превращаясь в вечную мишень для пересудов и насмешек. И если поначалу он частенько шел домой, весь перемазанный в пыли и сглатывая слезы, то со временем желающих подраться с ним заметно поубавилось. В недавней схватке с Каттинаром Безымянный одержал великолепную победу, и остаток дня буквально упивался ощущением триумфа. Его радость омрачало только то, что драка, начатая сыном старосты в лесу, происходила без свидетелей. Хотя, возможно, если бы он побил Каттинара на глазах у остальных мальчишек из деревни, то расплата наступила бы гораздо раньше.

Безымянный понимал, что рано или поздно Каттинар подстережет его в каком-нибудь укромном месте – и, конечно, не один, а со всей сворой своих прихвостней. Последние два дня приемыш чувствовал себя в деревне, будто в осажденном городе, и нервно оборачивался на любой случайный шорох.

Это его и спасло. Во всяком случае, попытка незаметно окружить его дружкам Катти не удалась. Приемыш вовремя заметил их и замер в напряженной позе, в равной степени готовый драться или убегать. При этом он привычно вскинул подбородок вверх, хотя и знал, что этот жест безмерно раздражает деревенских жителей – что сверстников Катти, что взрослых. Даже Валиор время от времени ворчал, что Безымянный так и будет получать по шее, если не перестанет постоянно задирать перед другими свой чумазый нос.

С первого взгляда на участников засады Безымянный оценил свое положение как «крайне паршивое». Мальчишек было шестеро, и среди них – ни одного, хоть сколько-нибудь расположенного к Безымянному. С Каттинаром, как обычно, пришли Вено, Хельме, рыжий Скай и Ленс – худой нескладный парень, бывший на голову выше остальных. Новым лицом в этой компании был только Барл – почти ровесник Безымянного, донельзя гордый тем, что старшие позволили ему к ним присоединиться. Он был преисполнен воодушевления и жаждал доказать, что Каттинар и Ленс в нем не ошиблись. На его сочувствие рассчитывать тем более не приходилось.

Ну и, разумеется, здесь же торчал и сам Катти. На его бледной и одутловатой физиономии любые синяки держались долго, и сейчас Безымянный не без тайного злорадства скользнул по сыну старосты глазами. Два последних дня Катти не появлялся ни на озере, ни на площадке за амбарами – должно быть, не хотел показываться на глаза своим друзьям в таком плачевном виде. Впрочем, он и в остальное время не был писаным красавцем. Безымянный дерзко утверждал, что Каттинар похож на перекормленного поросенка, но, пожалуй, это было преувеличением. В действительности у Катти было вполне обычное, вечно надутое лицо с заметно оттопыренной нижней губой, жесткие рыжеватые волосы и серые глаза. По-настоящему отвратным это лицо становилось только в те минуты, когда Каттинар глумливо улыбался, глядя на свою очередную жертву. Как сейчас.

– Смотрите, кто пришел!.. – елейным голосом пропел Катти. – Я был уверен, что ты еще прячешься у матери под юбкой.

– А я был уверен, что ты все еще сидишь и делаешь свинцовые примочки, чтобы синяки сошли побыстрее, – храбро отозвался Безымянный. Неприятностей ему так и так не избежать, а радовать Катти своим испугом он не собирался.

– Думаешь, ты очень умный, да? – прищурился сын старосты. – И очень смелый… до тех пор, пока тебя никто не трогает. Но это мы сейчас исправим. Давай, Рыжий!..

Повинуясь жесту Каттинара, Скай подскочил к Безымянному, чтобы схватить его за локти, но приемыш ловко извернулся, с силой оттолкнул его и бросился бежать. Скай, получивший локтем в подбородок, ошалело заморгал, а остальные замерли на месте, провожая взглядами мелькающую за деревьями фигуру Безымянного.

– Чего уставились?! За ним! – скомандовал Катти осипшим от досады голосом. Опомнившись, мальчишки бросились в погоню.

– Он бежит к болоту!.. – крикнул кто-то на бегу, то ли указывая путь, то ли, наоборот, пытаясь призвать остальных к благоразумию.

– Быстрее! – приказал Катти, а щуплый Барл с восторгом подхватил:

– Бей приемыша!..

Подобный клич звучал в этом лесу уже не в первый раз. Беглец стремглав несся через Жабью топь, не обращая внимания на то, что почва проседает под ногами, а из земли при каждом шаге выступает коричневая болотная вода. Приемыш давно знал эти места и был уверен, что сумеет выбраться. Босые ноги почти не касались прелых листьев и лесного мха. Мальчишки из деревни постепенно отставали.

Он не успел понять, что с ним произошло, когда на бегу зацепился ступней за золотисто-черную корягу. Земля внезапно бросилась ему навстречу, и приемыш выставил вперед ладони, чтобы хоть чуть-чуть смягчить падение. Перекатившись по сырой траве, Безымянный вскочил и хотел было снова броситься бежать, но при первом же шаге подвернутую при падении ступню пронзила такая боль, что он невольно вскрикнул.

Но сильнее боли оказался ужас от сознания того, что теперь его обязательно догонят. Безымянный закусил губу и, припадая на больную ногу, побежал вперед.

– Эй, приемыш, стой!.. Все равно никуда теперь не денешься!

– Ты трус! Только и умеешь, что убегать и прятаться!

«А вы только и умеете, что вшестером нападать на одного», – парировал приемыш про себя, не тратя сил и времени на ответные выкрики.

Впереди начиналась самая опасная часть болот, отрезавшая Чернолесье от Старой дороги, ведущей на север, к ближайшему городу. Раньше Безымянный никогда не осмеливался заходить так далеко, но сегодня у него не оставалось выбора. Либо остановиться и позволить Каттинару и его дружкам в очередной раз изукрасить его синяками, либо надеяться, что у них не хватит смелости сунуться за ним в самое сердце Жабьей топи.

В азарте погони Каттинар с друзьями продвинулись уже гораздо дальше, чем обычно позволял им здравый смысл. Они попробовали последовать за Безымянным, перескакивая с кочки на кочку, но хлюпавшая под ногами жижа скоро остудила даже самые горячие головы, и преследователи остановились. Вид у них был недовольный и растерянный.

– Пошли отсюда, – мрачно сказал Каттинар. И, посмотрев на место, где исчез приемыш, сплюнул себе под ноги: – Никуда он не денется. Нельзя вечно отсиживаться на болоте.

Весь остаток дня друзья Катти поглядывали в сторону Жабьей топи – сперва равнодушно, потом с нарастающей тревогой. К тому времени, когда настало время расходиться по домам, наивный Барл озвучил мучивший всех остальных вопрос:

– А что, если он попытался пройти всю топь насквозь и выбраться на Старую дорогу?.. – спросил он, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Ты что, сдурел? – мгновенно разозлился Каттинар, которому такая мысль пришла в голову гораздо раньше, чем другим. – Оттуда ни за что не доберешься до дороги. Через то болото невозможно перейти!

Барл испуганно замолк, и на какое-то мгновение казалось, что мятеж подавлен, но тут в разговор вмешался Скай.

– А если Безымянный все-таки попробовал?..

– Тогда он утонул! – в сердцах ответил Каттинар.

В наступившей тишине мальчишки стали беспокойно переглядываться. Одно дело – погоняться за приемышем по лесу или надавать ему по шее, и совсем другое – оказаться виновниками его смерти.

– Мы тут ни при чем, – решительно сказал Катти, и в его голосе послышались угрожающие нотки. – Не вздумайте всем растрезвонить, будто мы загнали его на болото, а он там пропал! Вы тут болтаете всякую ерунду, а Безымянный, может быть, уже давно в деревне. Ну а если… если даже он и на болоте, то никто не заставлял его туда ходить.

Мысль о том, что Безымянный мог погибнуть, вызывала у Катти одновременно страх, раскаяние и досаду. Но досады было больше. Почему он должен отвечать за то, что этому болвану вздумалось искать убежища в таком опасном месте?..

– Нас ведь спросят, когда мы в последний раз встречали Безымянного! – не унимался Скай. – И что нам говорить?

– Скажите, что сегодня вообще его не видели. Или… или нет, постойте. У меня блестящая идея! – Каттинар самодовольно улыбнулся. – Если Безымянный не вернется, то его начнут искать. Тогда мы скажем, что еще неделю назад слышали, будто он собирался сбежать из дома, а сегодня видели его в лесу, когда он вынимал из тайника в дупле какие-то припасы. И никто ничего не узнает! Только слушайтесь меня.

– Но это подло! – возмутился Скай.

– Ах, подло?.. – прошипел Катти. – Хочешь сказать всю правду, чтобы Фила начала вопить, что мы убили ее драгоценного сыночка?.. Интересно, что на это скажет твой отец!

Все мальчишки знали, что отец Ская отличался крутым нравом, и чуть что – устраивал наследнику очередную взбучку. И если мелочь, вроде украденной из дома рыболовной снасти, стоила хорошей порки, то не приходилось сомневаться, что после истории с Безымянным Скаю тем более придется туго.

– Просто делайте, что я скажу, и все будет в порядке, – настойчиво повторил Катти.

Скай еще чуть-чуть помедлил, но в конце концов кивнул. Все остальные тоже поддержали сына старосты в надежде, что когда они придут в деревню, Безымянный будет уже дома.

Но приемыш не вернулся.

Безымянный сидел на стволе наполовину затонувшего дерева и гадал, придет ли кто-нибудь ему на помощь. Он старался заглушить растущий страх, но ничего не мог с собой поделать. Вешки, отмечающие безопасный путь через болото, обрывались чуть ли не за четверть стае от дороги. Вряд ли кто-нибудь из жителей деревни заходил так далеко, как Безымянный, тщательно исследовавший местные болота еще прошлым летом, но на этот раз он оказался в совершенно незнакомой части Топи.

Даже при свете дня это было довольно зловещее место: полусгнившие стволы деревьев, срубленных когда-то, в незапамятные времена, когда здесь еще не было болота, громоздились друг на друга, там и сям чернели заводи темной болотной воды, а земля при каждом шаге проседала под ногами. Безымянный даже охнуть не успел, когда провалился в трясину по грудь. Он отчаянно барахтался, но только увязал все глубже. Выручило его только то, что ему удалось схватиться за скользкий ствол поваленного дерева и после нескольких отчаянных усилий, наконец, взобраться на него. Теперь он с тоской смотрел на берег, но не решался расстаться со своим убежищем, чтобы добраться до твердой земли – было слишком уж ясно, что второй попытки у него не будет.

В августе темнеет поздно, и сгустившиеся над болотом сумерки показывали, что прошло уже несколько часов с того момента, как он должен был вернуться. Валиор начнет расспрашивать о нем, узнает, что приемыша видели на болоте, и поймет, что он попал в беду.

Правда, приемыш точно знал, что Валиор его не любит, но таков уж был характер Валиора. Если бывший стражник вообще кого-нибудь любил, то разве что жену и Вали. К близнецам он был довольно-таки безразличен, а приемыша и вовсе едва замечал – за исключением тех случаев, когда тот успевал что-нибудь натворить. И, тем не менее, Валиор ни за что не стал бы сидеть дома, если бы узнал, что с ним случилось. А мама – та и вовсе подняла бы на ноги всю деревню и не успокоилась бы до тех пор, пока его не отыскали. Почему же никто не идет?..

Последняя мысль была явно лишней. Самообладание Безымянного дало трещину, и он почувствовал, как в носу противно защипало. Вот не хватало только разреветься от полнейшего бессилия и жалости к себе!.. Безымянный свесил ноги, поболтал босыми ступнями в зеленоватой болотной воде – сейчас она казалась теплой, потому что с наступлением сумерек в лесу похолодало – и приказал себе успокоиться. Должна быть какая-то причина, по которой помощь задержалась, но за ним обязательно придут, поскольку по-другому просто быть не может.

Каттинар не меньше часа прослонялся возле хижины, стоящей на отшибе. Безымянный так и не вернулся, и Катти окончательно удостоверился, что первая догадка Барла соответствовала истине. По-видимому, этот идиот действительно решил пройти через всю Жабью Топь. За что и поплатился.

Каттинар старательно гнал от себя видение, в котором Безымянный из последних сил пытался выбраться на берег и напрасно звал на помощь до тех пор, пока не захлебывался затхлой тинистой водой. Эта картинка всякий раз вставала перед глазами у Катти так ярко и отчетливо, как будто бы он видел это наяву, и тогда по коже пробегал озноб. Никогда в жизни сыну старосты не было так страшно. Думалось о том, что Безымянный, умерший такой нечистой смертью, чего доброго, в очередное полнолуние вернется к ним в деревню уже в виде выжлеца – страшного, посиневшего, облепленного с ног до головы болотной тиной. И потребует отдать ему обидчиков, из-за которых утонул в болоте.

Перепуганный собственным вымыслом Катти едва не заскулил от страха. Но в это самое мгновение дверь дома скрипнула, и этот звук заставил мальчика прийти в себя.

Хижину он сторожил не просто так, а для того, чтобы Валиор не пошел искать приемыша в деревне и не встретил там кого-нибудь из тех, кто был в лесу. Катти не доверял своим друзьям. Стоило хорошенько поднажать на Ленса или Барла, и они расскажут все, как было. Струсят. Да еще все свалят на него – мол, это Каттинар велел догнать приемыша. А Скай – тот, чего доброго, опять расхнычется о том, что это подло и что следует во всем признаться. Паршивый чистоплюй.

Катти решил взять дело в свои руки и не допустить, чтобы история о Безымянном выплыла на свет.

Приземистый и коренастый Валиор, хромая, вышел на крыльцо и пересек маленький дворик, огороженный покосившейся изгородью. Лицо его выражало крайнюю степень недовольства. Он остановился у калитки и нетерпеливо огляделся, словно ожидая, что приемный сын вот-вот покажется за мельниковым домом или выйдет на опушку леса, примыкавшего почти вплотную к хижине. Безымянного он не увидел, зато обнаружил сына старосты, делавшего вид, что он слоняется здесь просто от безделья.

– Эй ты! Поди сюда, – довольно резко велел он. Впрочем, голос у бывшего стражника был хриплым и грубым от природы, и изобразить любезность ему было бы сложнее, чем протанцевать с больной ногой кароль.

Внутренне обмирая от волнения, Катти приблизился к нему.

– Ты Безымянного не видел? – хмуро спросил Валиор.

– А разве он не дома?.. – притворно удивился Каттинар, сцепив руки за спиной из опасения, что они начнут дрожать.

– Будь он дома, я бы тебя не спрашивал, – отрезал Валиор. – Нет, он снова где-то шляется. Не знаешь, где он может быть?

– Мы… – в горле у Катти внезапно пересохло. Он сглотнул. – Мы с Ленсом видели его в лесу. Даже спросили, куда он идет, а он сказал, чтобы мы не совали нос не в свое дело. А потом ушел. Мне кажется…

Валиор подался вперед. Похоже, от волнения Катти говорил тише, чем обычно. На лице собеседника читалось нескрываемое раздражение.

– Что ты там мямлишь?..

– Мне кажется, он убежал из дома! – выпалил сын старосты.

– Что значит «убежал»?! – широкое, скуластое лицо бывшего стражника побагровело, так что тянувшийся через всю щеку шрам стал почти черным. Каттинар невольно сделал шаг назад. – А ну-ка быстро говори, что ты об этом знаешь!

– Да я ничего толком не знаю, – тут же пошел на попятный Каттинар. – Просто Безымянный как-то раз похвастался, что скоро его здесь не будет – он, мол, пойдет в Энмерри и поступит там в ученики. Мы с Ленсом видели, как он таскает в лес еду и прячет ее там. Я думаю, что он забрал ее с собой, когда ушел сегодня утром, – поначалу язык у Катти едва ворочался, но потом дело пошло поживее. Все-таки не зря он битый час раздумывал над «доказательствами».

Валиор сверлил Катти тяжелым взглядом. Каттинар уже успел подумать, что он не поверил ему и сейчас начнет допытываться, что произошло с приемышем на самом деле – от одной мысли об этом его прошиб холодный пот, – но бывший стражник ограничился вопросом:

– Где вы видели его в последний раз?

– Недалеко отсюда. На развилке у опушки леса.

– И куда он направлялся?

– В сторону Старой дороги.

Валиор витиевато выругался.

– Значит, уже дошел до Белого ручья, а то и до Горелой балки, – подытожил он. – Сейчас уже темно, а он, конечно же, не заночует прямо на дороге. Тьфу ты!.. Завтра утром одолжу у Сура лошадь и поеду в город. Надо разыскать паршивца и вернуть его назад. Ну, он у меня еще получит!..

Каттинар незаметно перевел дыхание. Валиор ему поверил. Правда, завтра он поедет в город, и, конечно, никакого Безымянного там не найдет. Но ведь причина, по который тот не смог добраться до Энмерри, может быть какой угодно. В любом случае, за это спрос уж точно не с него и не с его друзей.

Катти заставил себя выкинуть из головы мысль о приемыше, увязающем в трясине и отчаянно колотящем руками по воде. «Пусть так. Но это все равно давно закончилось, – сказал себе Катти. – И самым лучшим будет побыстрее обо всем забыть».

Может быть, они отправятся на поиски завтра утром, – думал Безымянный, стиснув зубы, чтобы не стучали – этот клацающий звук напоминал ему о том, что он замерз, чудовищно устал, и тело одеревенело от долгого сидения на одном месте. Ночью на болоте проще утонуть, чем выручить попавшего в беду. Он сам на их месте тоже подождал бы, пока рассветет…

Глаза у Безымянного слипались, потому он боялся, что уснет и свалится с бревна. Но этот страх был далеко не самым сильным.

Безымянному уже случалось ночевать в лесу, но одно дело – засыпать у догорающего костра, когда над головой качаются развесистые лапы старых елей, и совсем другое – сидеть одному в кромешной темноте, держась за влажное, противно-склизкое бревно. Сейчас он был бы рад услышать даже жутковатое уханье совы, но на болоте было тихо, очень тихо. Только иногда он слышал чавкающие звуки, как будто кто-то невидимый шел прямо к нему через топь, и тогда мальчик чувствовал, как все внутри него сжимается от ужаса. Крестьяне, обходившие эту часть леса стороной, с особым удовольствием пугали друг друга страшными историями о болотах, и приемыш в свое время наслушался их вполне достаточно. Сейчас память услужливо подсовывала ему самые душераздирающие куски этих бесчисленных рассказов.

Чтобы отвлечься, Безымянный принялся насвистывать и так увлекся, что почти забыл, где он находится. Во всяком случае, так было до того момента, пока Безымянному не показалось, что он слышит приглушенный стук копыт. Сердце сразу забилось вчетверо быстрее, чем обычно. Может быть, даже быстрее, чем с утра, когда он удирал от Каттинара и его дружков. Приемыш резко оборвал мотив пастушьей песни, которой только что пытался подражать, и замер, пытаясь понять, был ли этот звук только плодом его воображения или по Старой дороге в самом деле кто-то ехал. Несколько секунд спустя ему почудилось, что он слышит конское ржание.

Мальчик набрал в легкие воздуха и закричал:

– Помогите!.. По-мо-ги-те мне! Я здесь!..

Если он слышит их коней, значит, дорога совсем близко. Кто бы они ни были, они должны его услышать. Перед глазами уже вспыхивали алые круги, но Безымянный продолжал кричать:

– Сюда! На помощь!..

Он догадывался, что эти люди не имеют ничего общего с жителями их деревни – они ехали со стороны Энмерри, в то время как крестьяне, если бы они отправились на поиски, пришли бы с противоположной стороны и, разумеется, пешком. Но в тот момент ему было плевать на то, кем могут оказаться эти всадники. Ему хотелось только одного: чтобы его услышали и вытащили из болота.

Безымянному почудилось, будто со стороны дороги кто-то закричал ему в ответ. Он замолчал, чтобы проверить эту догадку.

– Мы….же….дем!..жись! – чуть слышно донеслось до Безымянного. Кричал мужчина.

Только тут приемыш сообразил, что, немного отойдя от тракта, его добровольные помощники окажутся в самой опасной части топи. Если они прибыли издалека, то могут и не знать об этом. От мысли, что он только что, возможно, заманил в смертельную ловушку сразу несколько человек, волосы на голове у приемыша встали дыбом.

– Стойте! Там болото! – завопил он, привставая на бревне. – Я не знаю, как сюда добраться! Здесь кругом трясина! Топь!!

Откричавшись, он прислушался. В ответ не донеслось ни звука.

Сердце у приемыша тоскливо сжалось. Если неизвестные решат не рисковать и повернут назад, ему конец.

Несколько минут он напряженно вслушивался в тишину, а потом, не удержавшись, крикнул:

– Ээээй!

– Мы скоро будем, – крикнул тот же голос, но уже гораздо ближе. – Сколько ты еще сумеешь продержаться?..

– Сколько угодно! – отозвался Безымянный, не в силах скрыть радости в голосе.

Вскоре он различил невдалеке свет факела, и сердце радостно заколотилось. Помощь была совсем рядом. Именно теперь ему совсем некстати вспомнились пересуды взрослых, обсуждавших появление в Энмерри заезжих работорговцев. Говорили, что отсюда они следуют ко Внутриморью, где даже имперскими законами до сих пор не удалось искоренить работорговлю, и попутно по дешевке скупают у распорядителей каменоломен осужденных на каторжные работы, а еще воруют у крестьян детей. Если обещанная помощь исходила от кого-то вроде них, то они увезут его с собой и где-нибудь за тридевять земель отсюда продадут первому подвернувшемуся перекупщику. Однако сильно испугаться этой мысли Безымянному не удалось, поскольку даже оказаться в рабстве было лучше, чем остаться здесь.

Идущий впереди мужчина остановился на краю трясины и, подняв повыше факел, нашел взглядом Безымянного. Приемыш, в свою очередь, не отрываясь смотрел на незнакомца. Зрелище и вправду было необычным. Выглядел мужчина так, как будто бы стоял не на зловеще проседающей болотной почве, а на пьедестале. Красноватый отблеск факела падал на растрепанные светлые волосы незнакомца, аккуратную короткую бородку и плечо, обтянутое коричневой дорожной курткой.

– Значит, это ты кричал, – заметил он, и Безымянный узнал голос человека, отвечавшего ему до этого, хотя теперь мужчина говорил, не повышая голоса. – Сейчас мы тебя вытащим, – пообещал он мальчику и обратился к своим спутникам: – Дайте-ка мне веревку.

Безымянный уже понял, что среди этих четырех мужчин его собеседник был главным, но он все равно немного удивился, с какой поспешностью они выполнили его распоряжение и принялись привязывать один конец веревки к невысокому кривому дереву, растущему на островке твердой земли.

Тем временем светловолосый передал кому-то факел и снова повернулся к Безымянному.

– Лови, – предупредил он, прежде чем перебросить на бревно другой конец веревки.

Первые четыре раза Безымянный не поймал. Отчасти потому, что онемевшие от долгого сидения на дереве конечности почти не слушались, отчасти – потому что расстояние не позволяло незнакомцу забросить веревку достаточно далеко. Каждую неудачу тот сопровождал выразительными комментариями сквозь зубы, но было не похоже, что они выводят его из себя. Протащив веревку по воде, он как ни в чем ни бывало повторял свою попытку, и на пятый раз приемыш наконец схватил намокший, измочаленный конец.

– Привязывай, – распорядился незнакомец. – И постарайся затянуть покрепче.

Мальчик так и сделал. На всякий случай он обмотал веревку вокруг ствола несколько раз, и, наклонившись над бревном, завязал несколько хитрых узлов, подсмотренных у Валиора. Мокрая веревка натянулась, и мужчина, проверив ее прочность, остался доволен результатом.

Безымянный даже не успел подумать, что теперь он мог бы попытаться добраться до берега, как его помощник сам направился к нему, провалившись сперва по колено, а потом – по пояс.

– Посветите мне! – бросил он через плечо оставшимся на берегу.

– Может, вам помочь, сэр Ирем? – встревоженно спросил один из его спутников, насчет которого Безымянный не был до конца уверен – относить его к разряду взрослых или все-таки не относить?.. На вид этому парню было лет семнадцать.

– Ни в коем случае. Стой, где стоишь, Эрлано! – быстро, даже слишком быстро, отозвался незнакомец, только что поименованный «сэром Иремом». И пробормотал себе под нос: – Вот не хватало мне еще вытаскивать отсюда вас обоих…

Несмотря на беспокойство, Безымянный еле удержался от улыбки. И только потом подумал, что, судя по почтительным манерам остальных, этот сэр Ирем был какой-то важной птицей.

Мужчина остановился на расстоянии протянутой руки и без лишних церемоний снял Безымянного с бревна. У приемыша даже не хватило сил возмутиться, что с ним обращаются, как с маленьким ребенком.

– Я могу идти сам, – заметил он, но Ирем пропустил его слова мимо ушей. Он шел с трудом, но явно не из-за того, что теперь ему приходилось нести Безымянного. Вода теперь доходила ему до ребер, и приемыш, содрогнувшись, вспомнил, что под ними, по сути, нет дна – только вязкая трясина. Очень может быть, что если бы светловолосый не держался за веревку, он давно провалился бы с головой.

Тут Безымянный впервые спросил себя: с какой, собственно, стати этот незнакомый человек рискует своей жизнью, чтобы его выручить?

Когда они приблизились к берегу, сразу три пары рук протянулись, чтобы помочь им, но в этом уже не было необходимости. Ирем отпустил приемыша и несколько секунд стоял, переводя дыхание. С его промокшей насквозь одежды струйками текла вода.

– Все. Идем назад, – скомандовал он, наконец.

Обратный путь приемышу запомнился намного хуже. Они продвигались вперед с невероятными предосторожностями, всякий раз проверяя прочность почвы перед тем, как сделать шаг. Впереди снова шел сэр Ирем, а Безымянному велели идти прямо за ним, чтобы все время оставаться на виду. После недавнего падения в лесу он все еще прихрамывал, но боль в ступне немного поутихла. А может быть, все его чувства просто притупились от усталости. Приемыш еле держался на ногах, время от времени тер пальцами глаза, чтобы прогнать сонливость, и гадал, кем же на самом деле были эти четверо мужчин.

Очевидно, те, кто пошел за ним на болото, составляли только часть отряда, ехавшего по Старой дороге, потому что кто-то еще должен был остаться с лошадьми. Это приемыш понимал и так. Но то, что он увидел, когда они вышли на дорогу, превзошло все его ожидания. Чужаков было не меньше дюжины. Бородатые мужчины на конях носили форму энмеррийской стражи. Валиор, когда-то в незапамятные времена служивший в крепости Четырех дубов, хранил на чердаке такую же коричневую стеганую куртку с вышитыми на груди стрелой и желудем. Из рассказов приемного отца следовало, что обычно ее надевали под кольчугу, но на всадниках доспехов не было.

Надо сказать, что если Безымянный увлеченно рассматривал незнакомцев, то и они во все глаза смотрели на него – должно быть, недоумевая, что он делает в ночном лесу. Приемыш сам не замечал, что весь дрожит.

– Эрлано, плащ и флягу, – коротко распорядился Ирем. Безымянный оглянуться не успел, как ему на плечи набросили тяжелый темно-синий плащ, под которым легко уместились бы еще двое таких, как он, а тот, которого сэр Ирем называл Эрлано, вынудил его сделать несколько глотков из принесенной фляжки. Безымянный думал, что это вино, но напиток из фляги был гораздо крепче. Первый же глоток обжег ему язык и горло, но зато по телу прокатилась волна приятного тепла. Приемышу внезапно захотелось лечь прямо на землю, закутаться в плащ и заснуть.

– Это он кричал, мессер? – не утерпел один из стражников.

– Да, он. Похоже, чуть не утонул в болоте, – отозвался Ирем. – Как ты вообще туда попал?

Последний вопрос был адресован Безымянному. Тот сразу вспомнил про засаду на лесной тропинке, свой короткий разговор с Катти и долгую погоню на болоте. Рассказать эту историю толпе чужих людей казалось совершенно невозможным.

– Случайно, – ляпнул Безымянный первое, что пришло в голову.

Сэр Ирем хмыкнул, но, к большому облегчению приемыша, выяснять подробности не стал, а вместо этого спросил:

– Где ты живешь?

– В Приозерном. Это в паре часов пути отсюда, – пояснил приемыш, но потом подумал, что про «пару часов пути» он сказал зря – это ему, пешком, с подвернутой ногой, придется ковылять не меньше двух часов, а всадники на отдохнувших лошадях доедут очень быстро.

Ирем слегка нахмурился.

– А кто твои родители? Они не знают, где ты?

– Нет… я думаю, не знают. Валиор бы постарался меня выручить.

– Валиор – это твой отец?..

– Приемный.

– А-а. Ты, значит, сирота, – задумчиво сказал сэр Ирем, то ли отвечая Безымянному, то ли додумывая про себя какую-то невысказанную мысль. – Клянусь короной Кметрикса!.. Не очень-то заботливы твои приемные родители, если ты оказался здесь совсем один, да еще и в такое время. Я забыл спросить, как тебя звать?

Безымянный растерялся. До сих пор никто не задавал ему подобного вопроса, и сейчас ему впервые пришло в голову, как странно должен прозвучать его ответ.

– Никак. Меня все называют Безымянным, – сказал он и счел необходимым пояснить: – Это потому, что я бастард. Валиор говорит, что если дать мне имя – оно все равно будет не настоящее.

– Понятно, – процедил сэр Ирем. Он прищурился, и взгляд светло-серых глаз внезапно стал холодным, даже злым. Стоявший рядом с Иремом Эрлано, наоборот, смотрел на мальчика со странным выражением сочувствия.

– Эрлано, подсади его в седло, – распорядился Ирем. И повернулся к Безымянному: – Сейчас мы едем к Белому ручью, но уже завтра около полудня будем в Приозерном. Можем завезти тебя домой.

– Нет, – воспротивился приемыш, стараясь не думать о том, как соблазнительно было бы появиться у ворот деревни, сидя на коне, вместе с отрядом энмеррийских всадников. – Мне надо вернуться побыстрее.

– Почему?

Приемыш покраснел, но все-таки ответил правду.

– Мама будет очень беспокоиться.

К его удивлению, никто не засмеялся.

– Ладно, довезем тебя до Белого ручья, – кивнул сэр Ирем. – Садись к Эрлано.

Юноша помог Безымянному устроиться на конском крупе и посоветовал держался за его пояс, чтобы не упасть. Приемыш сразу позабыл, что он едва не утонул в болоте, умирает от усталости и ничего не ел аж с самого утра. При мысли о предстоящей поездке все внутри сжималось от восторга. Лошадей имели только самые состоятельные жители деревни, и скорее посреди зимы случилась бы гроза, чем Сур или Каренн позволили бы Безымянному сесть на одну из них. А сейчас он сидел на коне, и на каком коне! Мохноногие и невысокие лошадки из деревни по сравнению с ним казались неуклюжими, как мулы.

Поколебавшись, Безымянный рассудил, что Эрлано, который был всего на шесть или семь лет старше его самого, можно задать вопрос о том, что занимало его мысли.

– Кто такой этот сэр Ирем? – тихо спросил он.

Эрлано покровительственно усмехнулся.

– Рыцарь, разумеется. А вообще-то правильнее было бы «лорд Ирем», потому что он глава имперской гвардии и коадъютор императора.

Безымянный выразительно присвистнул. Правда, он впервые слышал о существовании подобных титулов и дорого бы дал, чтобы узнать, что значит слово «коадъютор», но это не помешало ему оценить, насколько знатным человеком оказался этот Ирем.

– Я тоже рыцарь Ордена и заодно – оруженосец лорда Ирема, – пояснил его собеседник таким тоном, словно говорил «я – император».

Безымянному очень хотелось бы узнать об Ордене побольше, но задать попутчику очередной вопрос он просто не успел. Ирем взмахнул хлыстом над крупом своего коня, тот с места взял в галоп, а вслед за ним помчались остальные лошади. Приемыш больно прикусил себе язык и судорожно обхватил Эрлано вокруг талии, чтобы удержаться на коне.

Если бы не стук копыт, Безымянный бы поверил, что он просто плывет над землей, пока по обе стороны от него со страшной скоростью мелькают темные деревья. За факелом в руке у ехавшего рядом всадника тянулся шлейф из рыжих искр.

Темнота понемногу рассеивалась. Было уже около четырех часов утра.

– Ты точно доберешься до деревни в одиночку? – озабоченно спросил Эрлано, ссаживая его возле поворота к Белому ручью.

Безымянный заверил, что с ним все будет хорошо, и медленно побрел вперед, стараясь легче наступать на правую ступню. Щиколотка здорово распухла, и каждый шаг отдавался в ней ноющей болью. Но приемышу было все равно. Он предвкушал, как удивятся дома, когда он вернется и расскажет об отряде всадников.

Когда он дошел до окраины деревни, уже рассвело. Над озером висел туман, но небо на востоке было золотистым, утренним. Приемыш даже позабыл об изнуряющей усталости и о больной ноге и с легкостью перескочил ветшающую изгородь.

– Валиор! Мама!.. Я вернулся! – крикнул он, барабаня в дверь, закрытую на щеколду с внутренней стороны.

Он ожидал, что дверь откроет Фила, но вместо нее на пороге дома появился одетый в поношенную старую рубаху и явно не выспавшийся Валиор. Его волосы и борода были всклокочены, глаза налились кровью, как будто накануне он весь вечер пил, а после этого не спал до самого утра.

– Вернулся, значит, – медленно сказал он и внезапно крепко ухватил приемыша за шиворот. – Ну что, раздумал убегать из дома?.. Негодяй! Думаешь, мы должны плясать от радости из-за того, что ты замерз, проголодался и пришел назад?

Приемыш широко раскрыл глаза от изумления.

– А разве вы не беспокоились из-за того, что я пропал?..

– Не беспокоились? Ну, ты наглец, – процедил Валиор сквозь зубы. – Каттинар еще вчера мне рассказал, что ты решил сбежать. Я собирался утром ехать за тобой в Энмерри.

– Каттинар сказал, что я сбежал из дома? – повторил приемыш, вспыхнув от негодования. – Он все наврал!.. Они загнали меня на болото к северу от Жабьей топи, и я там чуть не утонул! Я ждал, что кто-нибудь придет меня искать, а вы, выходит, даже ничего не знали… Я его убью. И Ская с Ленсом тоже! Вот подонки!

Безымянный так разошелся, что даже забыл, кто его слушает. Но Валиор не сделал ему никакого замечания. Он разжал пальцы, отпуская ворот Безымянного, и буркнул:

– На болото, значит?.. Ладно, я все выясню. Если не врешь, то Каттинару за такие выходки действительно не поздоровится. Я сам этим займусь. А как ты выбрался оттуда?

Приемыш сразу позабыл о сыне старосты.

– Мне помогли… Там были всадники. Пара десятков человек. Они довезли меня до Белого ручья и пообещали сегодня же приехать к нам в деревню.

Если Безымянный в глубине души рассчитывал произвести на Валиора впечатление, то это ему удалось. Тот моментально подобрался, взгляд стал жестким и серьезным.

– Ты их разглядел? Это наемники?

– Нет. Это стражники, – успокоительно ответил Безымянный. – У них на одежде вышита эмблема энмеррийской крепости. А их предводитель – коар?… Кор… Ну, в общем, рыцарь. Остальные обращаются к нему «сэр Ирем».

– Ирем, Ирем… уж не тот ли это Ирем, о котором столько говорили после коронации Валларикса? – пробормотал Валиор, наморщив лоб. – Да нет, не может быть. Тот никогда бы не приехал в Чернолесье. Что ему здесь делать!

Безымянный прислушивался к его речи, сгорая от любопытства, но ничего толком не узнал, поскольку Валиор отвлекся и велел:

– Иди, умойся. Мать совсем измучилась и спит – даже не слышала, как ты тут грохотал. Но, думаю, она не будет возражать, если ты ее разбудишь. Я пойду к Каренну, расскажу ему об этих всадниках. А заодно поговорим о том, что творит его сынок…

Безымянный кивнул и, прихрамывая, подошел к рассохшейся дубовой бочке, где собиралась дождевая вода. Холодное умывание его немного освежило. Он намеревался наскоро позавтракать, а потом чуть-чуть поспать, но чувствовал, что еще прежде Фила вытянет из него все подробности его недавних похождений. В отличие от Валиора, которого интересовали только всадники, она будет охать и ахать, представляя, как ее приемный сын несколько часов просидел на болоте, а Безымянный станет скромно уверять ее, что она преувеличивает, и на самом деле там было не так уж страшно.

«Вот это сон!» – подумал Безымянный, оттягивая тот момент, когда нужно будет открыть глаза и встать, окончательно отрезав себя от ночного приключения. Он перевернулся на спину и сладко потянулся.

В доме было слишком тихо. Почему-то рядом не возились близнецы, и Фила не требовала встать и сбегать за водой или за хворостом. Сквозь распахнутые ставни в комнату лился солнечный свет, который пробивался даже через сомкнутые веки Безымянного. Пахло свежими оладьями, но завтракать никто не звал.

Мальчик открыл глаза и обнаружил, что в доме действительного нет никого, кроме него. Только под потолком с назойливым жужжанием металась муха.

Безымянный начал понимать, что яркий и сумбурный сон про всадников, болото и скачку галопом по ночному лесу вовсе не был сном. Он припомнил, что сегодня утром, наскоро позавтракав подсохшими овсяными лепешками и теплым молоком, а заодно во всех подробностях поведав Филе о своих невероятных приключениях, он повалился на постель и сразу же уснул. Приемыш подошел к столу, задумчиво макнул оладью в мед и стал жевать, еще не до конца проснувшись. Только через несколько минут он осознал, что их внезапно опустевший дом мог означать только одно: все его обитатели ушли встречать отряд, приехавший в деревню.

Безымянный чуть не подавился.

– Почему они меня не разбудили?!

Негодующий выкрик, разумеется, остался без ответа. Наскоро пригладив волосы и натянув валявшуюся в изголовье лежака рубашку, приемыш выбежал из дома.

Всадников он разглядел издалека. Они успели спешиться и привязать коней у изгороди. Единственным, кто до сих пор оставался в седле, был его ночной знакомый, сэр Ирем, но и он сидел, перекинув ногу через шею лошади и намотав поводья на кулак. В тот момент, когда мальчик увидел Ирема, рыцарь беседовал со старостой Каренном. Староста смущенно теребил кушак. Вокруг – на некотором удалении, как будто опасаясь слишком близко подходить к приезжим – собрались все остальные жители деревни. Толпа взволнованно гудела, и со стороны казалось, что собравшиеся у ограды люди что-то празднуют. Безымянный подошел поближе, и, решительно протискиваясь между взрослыми, пробрался в самый первый ряд, заслужив сердитый косой взгляд Каренна. Зато Ирем, к радости приемыша, едва заметно улыбнулся. Теперь, при свете дня, приемыш разглядел его гораздо лучше, чем в лесу.

Светловолосый рыцарь слушал старосту, склонив голову набок, и его холодные серые глаза смотрели на Каренна пристально и чуточку насмешливо. От этого взгляда старосте, по-видимому, делалось не по себе, и он начинал сбиваться, то и дело кривя губы в неуверенной заискивающей улыбке.

– Ну, вот что, почтенный, – перебил его лорд Ирем таким тоном, будто бы с трудом удерживался от зевка. – Я не уполномочен получать с вас недоимки по налогам, так что это вы обсудите с наместником в Энмерри. А задача моего отряда – пополнить гарнизон в крепости Четырех дубов. Насколько мне известно, Приозерное не посылало рекрутов уже пятнадцать лет. Так что все юноши подходящего возраста, которые не являются единственными сыновьями в своих семьях, поедут с нами.

Каренн, должно быть, сообразил, что его старший сын, как человек женатый, никак не может угодить в рекрутский набор, а Каттинару еще не исполнилось даже четырнадцати, и с заметным облегчением вздохнул. Ирем безжалостно закончил:

– А все состоятельные жители деревни выплатят мне взнос на содержание и вооружение ваших новобранцев.

Лицо Каренна снова омрачилось. Жадность явно требовала возразить, а осторожность не советовала спорить с человеком вроде Ирема. Все эти колебания так ясно отражались на его перекосившейся физиономии, что Безымянный громко фыркнул, силясь задушить подступающий смех.

Сэр Ирем снова покосился на него, и мальчику внезапно показалось, что рыцарь сейчас подмигнет ему. Но этого, конечно, не произошло.

Внезапно чьи-то пальцы впились Безымянному в плечо.

– Ты что тут делаешь?.. – раздраженный шепот Валиора раздался прямо у него над ухом. – Разве обязательно совать везде свой нос и путаться под ногами у старших?

– Почему всем можно, а мне – нет? – возмутился мальчик.

– Потому, что я так говорю, – отрезал Валиор. Приемыш не мог взять в толк, из-за чего тот на него так взъелся. – Я запрещаю тебе даже близко подходить к кому-нибудь из них. Особенно к их предводителю, будь он неладен!

– Он, между прочим, спас мне жизнь, – с негодованием напомнил Безымянный.

– …Чтобы я тебя больше тут не видел. И запомни: если я замечу, что ты с кем-нибудь из них болтаешь или просто шатаешься неподалеку, я тебе уши оторву, – прошипел Валиор, пропустив его реплику мимо ушей.

Он оттащил Безымянного в сторону и не спускал с него глаз, пока не убедился в том, что тот действительно уходит.

Избавившись от Безымянного, Валиор, наконец, вздохнул свободнее. Теперь можно было сосредоточить все свое внимание на всадниках и на их предводителе. Валиор видел, как деревенские девчонки вовсю строят рыцарю глазки, не заботясь о присутствии своих отцов и братьев. Что не удивительно, поскольку Ирем в самом деле был на удивление хорош собой и выглядел довольно молодо. На вид мужчине можно было дать лет тридцать или даже меньше. Это обнадеживало. Если рыцарю и правда было меньше тридцати, то он никак не мог быть тем же самым человеком, который побывал здесь десять лет назад. Тот тоже был высоким и светловолосым, но за столько лет Валиор, разумеется, забыл его лицо. И все же он не мог до конца успокоиться. Что, если предводитель всадников – тот самый человек? Что ему нужно?

Рыцарь скользнул по Валиору равнодушным взглядом и почти сразу отвернулся, возвращаясь к прерванному разговору. Даже если он и видел Валиора прежде, то не изъявлял никакого желания узнать его или быть узнанным.

Валиор поискал глазами Филу, чтобы убедиться в том, что она думает о том же, что и он. Но Фила затерялась среди других женщин деревни, а вокруг него толпились люди, которым не было никакого дела до его забот. Земля, на которой он стоял, казалась Валиору раскаленными угольями.

Десять лет назад он был наемником, недавно покинувшим службу и уехавшим из Энмерри вместе с женой и пятилетним сыном Вали. Камень из пращи серьезно повредил ему колено, так что Валиор заметно приволакивал больную ногу и, хотя возившийся с ним лекарь обещал, что со временем колено перестанет его беспокоить, о службе в крепости пришлось забыть. Прежде Валиор рассчитывал скопить побольше денег и уехать в Тар, на родину своей жены, а теперь приходилось радоваться, что удалось выкупить клочок земли и домик в захолустном Приозерном. Это не лучшим образом подействовало на его характер, так что новые соседи не без основания сочли Валиора замкнутым и нелюдимым. Бывший стражник чувствовал, что жители деревни не испытывают к нему особой симпатии, но ему было все равно. Он не стремился заводить с кем-нибудь из односельчан более тесное знакомство. А потом…

Потом настала памятная ночь, когда над Чернолесьем разыгралась страшная гроза. Ветер разметал соломенную крышу общинного амбара. Закончив наскоро чинить ее, люди попрятались в своих домах, промокшие до нитки и оглохшие от жутких перекатов грома.

Валиору, не успевшему еще обзавестись каким-нибудь имуществом, кроме крепкой, но довольно неказистой хижины, стоявшей на отшибе, и запущенного огорода, гроза была не особенно страшна. Чужое горе мало трогало бывшего наемника, а резкие порывы ветра за окном только усиливали ощущение уюта. В единственной имеющейся комнате было сухо и тепло, Фила хлопотала у очага, готовя ужин, а Вали на полу играл с отцовским шлемом. Валиор несколько размяк, наблюдая за женой и сыном и вдыхая сытный запах жареной крольчатины. Он даже не сразу расслышал, что кто-то стучится в дверь хижины. А когда услышал, очень удивился. В самом деле, увидев, что творится снаружи, ни один здравомыслящий человек и носа бы не высунул за дверь.

Однако стук не прекращался, становясь все более настойчивым.

– Кого там еще принесло на нашу голову?.. – пробормотал бывший наемник, поднимаясь на ноги. До двери было всего несколько шагов, но вспыльчивому Валиору не требовалось много времени, чтобы выйти из себя.

– Вот ведь ломится, скотина, как к себе домой! – свирепо сказал он, сильнее, чем обычно, припадая на больную ногу по пути к двери. В его словах была доля правды: под ударами стоящего снаружи человека крепкие засовы стали жалобно позвякивать. У непрошеного гостя, кажется, была тяжелая рука.

Валиор лязгнул щеколдой и рывком открыл входную дверь. Гостеприимства в нем оставалось не больше, чем в трактирном вышибале. Он предвкушал, как вышвырнет нахала за порог.

Однако вид стоящего за дверью незнакомца сразу же заставил Валиора позабыть свои воинственные планы. Тот был на голову выше коренастого наемника и значительно шире в плечах. Более того: на нем была кольчужная рубашка, а на перевязи висел меч, бывший, как мгновенно определил Валиор, на целую ладонь длиннее тех, которыми вооружали энмеррийских стражников. Наружность незнакомца тоже отбивала всякое желание с ним ссориться. Хотя мокрые светлые волосы липли ко лбу, а с ухоженных усов и бороды текла вода, взгляд светло-серых глаз мужчины оставался уверенным и властным, а жесткая складка в углу рта как будто подтверждала, что терпением этот напоминавший каларийца человек отнюдь не отличается. Но была одна деталь, определенно не вязавшаяся с внушительным обликом ночного гостя. Одной рукой мужчина прижимал к себе обернутый в одеяло сверток, который при ближайшем рассмотрении оказался младенцем меньше года от роду. Несмотря на дождь и вспышки молний, ребенок безмятежно спал.

Валиор смотрел на эту странную картину, онемев от изумления.

Он по-прежнему стоял в дверях, не решаясь впустить незнакомца в дом, но тот и не подумал дожидаться приглашения. Отодвинув оторопевшего хозяина с дороги, он вошел и, одной рукой придерживая свою ношу, аккуратно закрыл дверь.

– Прошу простить за позднее вторжение, – сказал он глуховатым баритоном. – Но в такую мерзкую погоду лучше не держать гостей за дверью.

– Что вам нужно? – резко спросил Валиор, с неудовольствием почувствовав, что в его голосе невольно прозвучала нотка паники.

– Ничего дурного, уверяю вас. Ну посудите сами, разве я похож на грабителя или убийцу?

– Н-нет, – ответил Валиор с сомнением, которое могло бы показаться оскорбительным, если бы гость не отнес его на счет растерянности собеседника. Тут в разговор вмешалась Фила.

– Дайте-ка я заберу у вас ребенка. Он, наверное, совсем замерз. Ну вот, и одеяла тоже мокрые!.. – расстроенно воскликнула она и вскинула глаза на незнакомца. – Неужели обязательно возить такого крошку под дождем?

Валиор покосился на жену. Он начал понимать, что их случайный гость, скорее всего, знатный человек, но, к сожалению, не мог при нем одернуть Филу, говорившую с приезжим чересчур свободно.

– Я и рад бы этого не делать, но, боюсь, у нас обоих выбор невелик, – ответил гость, глядя на Филу сверху вниз, кажется, нимало не задетый ее возмущенным взглядом. В уголках его губ даже наметилась улыбка.

– Не взыщите, что я принял вашу милость за бродягу и разбойника, – встрял Валиор, видевший по выражению лица жены, что ее нисколько не удовлетворил туманный ответ незнакомца, и опасавшийся, что она скажет ему какую-то очередную дерзость. – Время сейчас позднее, да и погода – сами понимаете… Снимите плащ, с него течет. Повесим у огня – он вмиг просохнет.

– Не стоит беспокоиться. Мы не могли бы побеседовать с глазу на глаз?.. – спросил приезжий, пристально глядя на Валиора. Тот внезапно осознал, что этот странный человек стучался в его дом совсем не для того, чтобы укрыться от дождя или просить о разрешении остаться на ночь. Нет, он ехал именно к нему, хотя Валиор мог поклясться, что никогда раньше не видел этого мужчину.

– Но… у нас тут только одна комната, – растерянно заметил он.

– Тогда, пожалуй, будет лучше побеседовать снаружи.

Под взглядом светло-серых глаз приезжего Валиором овладело странное безволие. Какая-то часть его разума твердила, что он вовсе не обязан делать то, что предлагает его странный гость, и вообще – он, как-никак, хозяин в своем доме. Но при этом Валиор не представлял, как отказать светловолосому, голос которого, несмотря на вежливый тон, хранил неуловимый отпечаток властности.

Валиор безропотно шагнул к порогу, когда в разговор вмешалась Фила.

– С ребенком что-то не так, – встревоженно заметила она. – Любой другой младенец обязательно проснулся бы и начал плакать.

Незнакомец задержался у дверей. К удивлению Валиора, на этот раз он выглядел почти смущенным.

– Думаю, это потому, что ему… хм-мм… дали немного отвара из люцера. Совсем чуть-чуть. Не стоит беспокоиться. Тот, кто это сделал, разбирается в таких вещах.

Фила оставила развернутое одеяло со спящим младенцем на столе и обернулась, уперев руки в бока.

– А «тот, кто это сделал» не подумал, что если опаивать такого крошку всякой дрянью, то он может заболеть?..

– С ним все будет хорошо, – поспешно отозвался гость. И жестом пригласил Валиора следовать за ним.

Выйдя за порог, Валиор съежился. Гроза немного стихла, но косые струи летнего дождя летели в него, как вражеские стрелы. Набухшее тучами небо зловеще нависало над землей.

– Я вас слушаю, – поторопил он незнакомца, который, казалось, не замечал холодных капель. Ну, да ему-то что – он ведь и так промок до нитки…

– Я ищу человека по имени Валиор Вин-Амер. Он участвовал в войне с Нагорным королевством, был ранен во время Иллирийского сражения и служил в крепости Четырех дубов последние пять лет. Вас зовут Валиор, не так ли?

– Так, – насторожился Валиор. – Но я не понимаю, кому я мог понадобиться. Я оставил службу год назад.

– Я знаю. Мне также известно, что во время службы в крепости вы часто говорили, что хотите накопить побольше денег, чтобы вместе со своими домочадцами уехать в Тарес. Мне было поручено разыскать вас и предложить вам довольно выгодную сделку.

– Кем «поручено»?

– Одним весьма высокопоставленным лицом, – ответил незнакомец веско. Было совершенно очевидно, что расспрашивать об имени и звании этого самого «лица» не следует.

Все это смахивало на какую-то мистификацию, но, с другой стороны, приезжий мало походил на шутника. Валиор пытливо посмотрел на незнакомца.

– И чем же я могу быть вам полезен?

– Пославшее меня сюда лицо надеется, что вы и ваша жена согласитесь взять на себя заботы о ребенке, которого я вам привез. Конечно, за хорошее вознаграждение.

Валиор мрачно сдвинул брови.

– Что-то не похоже, что вы оставляете мне выбор. Даром, что ли, вы везли его сюда?

– Это может показаться вам недальновидным, но я был уверен, что вы не откажетесь, – пожал плечами незнакомец. – Если вы оставите ребенка у себя, я дам вам двадцать лун, то есть почти семнадцать тысяч ассов. Это больше, чем вы заработали бы в крепости за десять лет. Часть этих денег, разумеется, уйдет на содержание ребенка, но останется вполне достаточно, чтобы купить не просто дом, а целую усадьбу в Таре. Остальную часть своей награды вы получите потом, когда успешно выполните ваше поручение – то есть когда ребенок подрастет и сможет поступить в ученики.

– И сколько составляет эта «остальная часть»? – охрипшим от волнения голосом спросил Валиор. Его рубашка окончательно промокла и противно липла к телу, но после слов «семнадцать тысяч ассов» ему стало жарко.

– Скажем, еще десять лун, – еле заметно улыбнулся незнакомец. – Я же говорил, что мое предложение покажется вам интересным.

Валиор молниеносно подсчитал, что в результате он получит почти тридцать тысяч ассов. Его предубеждение против предложенного незнакомцем соглашения таяло с каждой минутой.

– А кто, собственно, родители ребенка?.. – спросил он – впрочем, без особенного интереса, потому что его мысли занимала фантастическая сумма, названная незнакомцем.

Его собеседник сделал такой жест, как будто проводил черту между собой и Валиором.

– Разве это важно? Кем бы ни были его родители, сейчас они не могут позаботиться о нем. Поэтому лицо, чье поручение я исполняю, взялось устроить мальчика в приемную семью.

Валиор хмуро усмехнулся. Неизвестное лицо, готовое платить за воспитание ребенка столько, сколько хватило бы на содержание по меньшей мере пятерых детей, должно быть, не испытывает недостатка в средствах. Надо полагать, это какой-нибудь вельможа, а младенец – его незаконнорожденный отпрыск, прижитый от слишком простодушной горожанки или даже от какой-нибудь знатной леди. Второе, пожалуй, вероятнее – даром, что ли, перепуганный отец велел кому-то из своих вассалов отвезти бастарда в отдаленную деревню и оставить там на попечение нуждавшейся в деньгах семьи? Все эти господа похожи друг на друга: болтают о чести, а у самих нет ничего, кроме тугого кошелька.

– Ладно. Кто родители ребенка, мне и в самом деле безразлично. Но, может, вы назовете мне хотя бы ваше имя?..

– А зачем? – пожал плечами тот. – Свое вознаграждение вы получаете не от меня, я всего-навсего посредник. Согласитесь: золото есть золото, из чьих бы рук оно к вам ни попало. Ну так что, согласны?..

– Да, – кратко ответил Валиор. Холодная дождевая вода стекала ему за шиворот и он не прочь был побыстрее разобраться с этим делом, чтобы наконец вернуться в дом, переодеться и выпить подогретого вина.

– Прекрасно. Тогда я ознакомлю вас с условиями нашей сделки. Первое: вы не должны куда-то уезжать из Чернолесья до тех пор, пока не отдадите мальчика в ученики.

– Само собой, иначе кто же мне заплатит, – буркнул Валиор.

– Второе: мой приезд и наше соглашение должны остаться в тайне. Соседям скажете, что младенца бросили на тракте. Такое случается.

«А то! – подумал Валиор. – Не каждый же способен заплатить целое состояние за воспитание бастарда».

– И третье. За мальчиком будут приглядывать. Когда он вырастет и сможет поступить в ученики, сделка будет считаться выполненной, и вы с женой получите обещанные десять лун.

– А кто оплатит ученический контракт?.. – поинтересовался Валиор.

– Не ты, не беспокойся, – усмехнулся калариец. Этим обращением на «ты» он, вероятно, хотел подчеркнуть свое презрение к человеку, думающему только о деньгах. Ну и болван. Не думать о деньгах способен только тот, у кого их куры не клюют – настолько, что можно швыряться лунами направо и налево.

Гость отстегнул от пояса кошель и вложил его в руку Валиора. Кожаный кошель не звякнул, потому что в нем не оставалось места – он был доверху набит монетами. Валиор сразу же оценил его вес.

– Там золото? – спросил он жадно.

– Да, конечно. Сорок гверрских полумесяцев или, иначе, двадцать лун. Мне подождать, пока ты их пересчитаешь? – с саркастической любезностью осведомился гость.

– Ну что вы… Неужели я бы усомнился в вашей честности, – смутился Валиор, действительно подумавший, точно ли в этом кошельке лежат все сорок полумесяцев, обещанных приезжим.

– Видимо, мне показалось. Ну, прощай.

И незнакомец развернулся к Валиору спиной.

– Как? И это все?.. – невольно вырвалось у Валиора. – Вы даже не зайдете в дом?

– Нет, не зайду. Теперь кто-то должен объяснить твоей жене суть нашей сделки, и я думаю, что тебе проще будет сделать это в одиночку. Кроме того, я очень спешу.

Валиор догадался, что приезжий оставил свою лошадь на опушке леса, начинавшейся примерно в тридцати шагах от хижины. Надменный гость ему не нравился, но сейчас Валиор почти готов был посочувствовать этому человеку: не хотел бы он оказаться на его месте и куда-то ехать в такой дождь, даже не обогревшись и не просушив одежду. Сам он развернулся и вошел обратно в дом, уже не чувствуя, что по лицу течет вода, но крепко прижимая к животу полученный кошель.

– Что вы так долго? – спросила Фила, даже не повернувшись к дверям. Она сидела на кровати рядом с засыпающим Вали и покачивала на коленях привезенного младенца. – Я сейчас освобожусь и постелю постель нашему гостю… а где он?.. – спохватилась Фила, видя, что ее муж стоит в дверях один.

Валиор коротко пересказал жене свою беседу с незнакомцем. Он боялся, что сейчас ему придется отвечать на множество вопросов, но Фила отнеслась к известию о «сделке» удивительно спокойно.

– Ты не думаешь, что этот человек мог быть его отцом? – только и спросила она, баюкая младенца. – Хотя, конечно, мальчик на него нисколько не похож… Но, может быть, он просто пошел в мать. Она наверняка южанка. Из Энони или, в крайнем случае, Эстарна.

– Да?.. – довольно равнодушно отозвался Валиор.

– Определенно. Кстати, за ребенком хорошо смотрели. Он здоровый, сильный и тяжелый. А еще – очень хорошенький, – Фила тихонько рассмеялась. – Иди сюда, посмотришь на него!

Но Валиора занимали вещи поважнее, чем рассматривание каких-то там младенцев. Он остановился у стола и развязал кошель. Оттуда хлынул дождь из золотых монет. Валиор сразу же определил, что среди них нет ни тонких, ни обрезанных, и стал раскладывать монеты в кучки, бормоча себе под нос, чтобы не сбиться со счета.

Даже если незнакомец говорил неправду, и через двенадцать лет он не получит еще десять лун, то этого вполне достаточно, чтобы уехать в Тарес. Почти сразу Валиор решил, что деньги надо спрятать – где-нибудь в укромном месте, где до них не доберутся ни соседи, ни всезнающие деревенские мальчишки. До сих пор его семья не бедствовала, так что тратить неожиданно свалившееся на него богатство не было никакой необходимости.

…«Деньги! – вспомнил Валиор. – Нужно сегодня же проверить, не пропали ли они. Если бы еще вся эта шайка во главе с их лордом Иремом не торчала прямо у ворот деревни! Мне кажется, они следят за каждым моим шагом. Впрочем, вздор…»

А Безымянный в это время шел по лесу, раздражаясь все сильнее с каждым шагом. Во всей деревне не осталось ни одного человека, не стоящего в эту минуту у ворот. Даже близнецы, скорее всего, вертятся где-то возле всадников. И только ему одному ни с того ни с сего велели убираться, хотя именно он предупредил односельчан о появлении отряда лорда Ирема. С точки зрения приемыша, несправедливость была просто вопиющей.

Раньше Безымянный чувствовал себя прекрасно, проводя почти все время в одиночестве. Но сейчас, с внезапной остротой обиженного человека, Безымянный осознал, как утомительно все время чувствовать себя чужим и лишним.

«Было бы неплохо в самом деле убежать из дома, – думал мальчик, отдавая должное известной мысли «Вот-тогда-вы-все-узнаете». – Как там говорил Катти?.. Я бы добрался до Энмерри, поступил в ученики и стал бы… м-мм, ну, скажем, кузнецом. Нет, лучше оружейником».

Он почти забыл о своей обиде, представляя, как научится ковать мечи и наконечники для стрел, но через несколько минут опомнился и мрачно подумал, что ученический контракт в оружейной гильдии, конечно, стоит уйму денег, а захочет ли его приемная семья платить за неродного сына, до сих пор неясно. Если даже и захочет, то ему наверняка придется выбрать что-нибудь попроще. И благодарить судьбу, если Валиор не устроит его подметать полы в каком-нибудь трактире.

Он дошел до той поляны, где обычно прятался от Каттинара и его дружков, валяясь на нагретом солнцем валуне или выстругивая деревянные игрушки и свистки для Тена и Тирена. Близнецы были единственными людьми во всем мире, которые смотрели на Безымянного с восхищением и бегали к нему за помощью, когда их кто-то обижал. И хотя сейчас приемыш был не в настроении, он все равно подумал, что неплохо было бы поймать для Тена и Тирена парочку юрких коричневых ящериц, которые водились в траве под валуном и часто грелись на камнях, пока не появлялся Безымянный.

На сей раз их нигде не было видно. «Надо бы перевернуть валун и посмотреть, где они прячутся, когда я прихожу» – подумал мальчик и с сомнением взглянул на камень. Потребовались бы усилия троих таких мальчишек, чтобы перевернуть его, тем более что лежал он здесь так давно, что глубоко ушел в лесную землю. И вряд ли ящерицы стоили таких усилий. Но Безымянным уже овладела новая идея, и он даже удивился, почему такая мысль не посещала его раньше. Здесь, под этим валуном, можно было бы устроить тайник, о котором никогда не догадались бы Катти и остальные. С тех пор, как они нашли и разграбили его излюбленный тайник в дупле большого дуба (тогда пропал его любимый ножик, несколько поделок, предназначенных для близнецов, моток веревки, ржавая подкова, рыболовные крючки и деревянная свирель), Безымянный положительно не знал, куда девать остатки своего имущества. Для Валиора эти «драгоценности» были обычным сором, и он никогда бы не позволил захламлять ими чердак. А здесь, под камнем, можно было прятать вещи, которые нужны не слишком часто, чтобы не отваливать валун всякий раз, когда вздумается пойти порыбачить.

Мальчик взялся за работу с таким жаром, будто бы речь шла, по меньшей мере, о постройке собственного дома. Вооружившись крепкой палкой, Безымянный принялся обкапывать валун со всех сторон, откидывая в сторону мелкие камешки. Примерно через час, когда его лицо и руки были уже перемазаны землей, а только что зашитая рубашка, которую он пообещал беречь, покрылась бурыми разводами, приемыш, наконец, решил, что можно попытаться передвинуть камень. Ухватившись за него обеими руками, Безымянный с силой потянул наверх. Сначала в результате его усилий камень только чуть подался, но в конце концов все-таки откатился в сторону, а Безымянный, оступившись, рухнул в оставшуюся на месте камня яму, глубиной примерно ему по колено. Рука мальчика наткнулась на какой-то полузасыпанный землей предмет, лежавший на дне ямы.

Первым его чувством было разочарование, что он не первый, кто додумался, что здесь, под камнем, можно что-то прятать. Но в следующую минуту в нем проснулось любопытство, и он ухватился за свою находку. Это оказался наполовину истлевший кожаный мешок, набитый чем-то твердым и тяжелым и затянутый у горловины ветхими тесемками. Нетерпение Безымянного было так велико, что он не стал возиться с узлом, а просто разорвал завязки, ставшие непрочными от старости. Он уже успел понять, что перед ним кошель с деньгами, и хотел скорее взглянуть на его содержимое. Но когда он вытряхнул монеты на траву, то оказалось, что вместо неровных медных и серебряных монеток, которые он видел, когда Валиор в прошлый раз брал его с собой в Энмерри, кошелек наполнен золотистыми пластинками, похожими на изогнутые лепестки или ущербную луну.

– Полумесяцы!.. – пробормотал приемыш, потрясенно глядя на свою находку. Он слышал, что подобные монеты чеканят исключительно из золота, и каждая по весу составляет половину от обычной луны, но, конечно, никогда не видел их и уж подавно не держал в руках. Он стал, сбиваясь, пересчитывать монеты, и составил десять кучек по четыре штуки. Сорок полумесяцев.

Приемыш сжал одну монету в кулаке, как будто ожидал, что она растворится в воздухе.

– Сколько же это будет в ассах? – спросил он вслух.

Безымянный не мог вспомнить, сколько ассов в одной луне, к тому же он умел считать только до пятидесяти и смутно подозревал, что сумма в ассах будет многократно больше этой цифры.

Одно было совершенно ясно: человек, который спрятал эти деньги здесь, не мог быть кем-нибудь из жителей деревни. Даже самые богатые односельчане Валиора никогда не имели больше нескольких десятков ассов одновременно, да и то это считалось целым состоянием. А тут… тут денег было больше, чем способен был вообразить любой из них. Кошель выглядел таким потрепанным и старым, как будто его спрятали под камнем много лет назад. Возможно, Безымянного тогда еще и на свете не было. Если хозяин до сих пор не вспомнил о своем сокровище, значит, он либо умер, либо оказался очень далеко отсюда.

«Это был какой-нибудь разбойник, – рассудил приемыш. – Спрятал здесь награбленное, чтобы не возить его с собой. Вряд ли он еще вернется. Ну а если даже вернется, денег тут уже не будет… Представляю, как обрадуется Валиор, когда я расскажу ему, что я нашел! Он ведь всегда мечтал иметь побольше денег. Интересно, сорок полумесяцев достаточно, чтобы уехать из деревни и переселиться в Энмерри? И чтобы еще осталось на учебу в оружейных мастерских…»

Он уже собрался было запихать все полумесяцы обратно в кошелек и отнести домой, когда внезапно вспомнил, как совсем недавно вместо благодарности за помощь получил от Валиора приказание «не путаться у старших под ногами». Что, если Безымянный отдаст ему все деньги, а приемный отец все равно не захочет заплатить за ученический контракт? Приемыш задумчиво потер ладонью подбородок, перемазав пол-лица землей. Может, отложить какую-нибудь часть из этих денег и не говорить о ней приемному отцу? Но откуда он тогда узнает, сколько принято платить за поступление в ученики?

Проведя в раздумьях несколько минут, Безымянный решил, что лучше всего будет перепрятать деньги и до поры до времени не говорить взрослым о своей находке. Теперь, когда первое удивление прошло, его залихорадило от открывающихся перспектив. Если он поступит в ученики без помощи Валиора, то совсем не обязательно будет рассказывать, что он – приемыш, у которого нет имени.

Он назовется так, как пожелает, и никому не скажет правды о своем происхождении. Перед глазами Безымянного возник лорд Ирем в темно-синем рыцарском плаще. Валиор говорил, что после Иллирийского сражения отличившихся прямо на поле боя посвящали в рыцари, не делая различия между знатными и простолюдинами. Потому что в той войне решалось, будет ли империя владеть Каларией и Айришером, или же уступит их своим соседям с Запада, давно уже точившим зуб на эти земли. Валиор хвалился, что такого боя, как на Иллирийском поле, не бывало уже пару сотен лет, и добавлял, что без поддержки лучников и щитоносцев рыцарская конница нипочем бы не одолела варварскую армию Нагорных королевств. Но все это было давно – еще до рождения Безымянного.

Может, и сейчас простолюдинам изредка случается добиться рыцарского звания, но такие случаи бывают очень, очень редко. Но бывают же… Мысли приемыша приняли самое что ни на есть опасное направление, и он сам это понял.

«Даже не мечтай, – одернул себя Безымянный. – Мало тебе того, что не погиб на болоте и нашел под камнем целое сокровище? А рыцарские шпоры – это уже слишком. Это все равно, что захотеть луну и солнце».

Но какой-то голос продолжал нашептывать ему, что он мог бы поступить в ученики, дождаться совершеннолетия, а когда ему исполнится пятнадцать, завербоваться в какой-нибудь отряд. Тогда он станет воином и – кто знает? – может быть, однажды совершит поступок, за который его посвятят в рыцари.

Он сделал крюк по лесу, чтобы спрятать найденные деньги в одном из своих тайников. Мысли о разоренном Ленсом и Катти дупле не давали приемышу покоя, но он успокоил себя тем, что прячет деньги ненадолго, а его недругам сейчас не до того, чтобы устраивать ему очередную пакость. В деревню он вернулся с противоположного конца, подойдя к ней со стороны ворот, чтобы хотя бы мельком поглядеть на всадников. Но у ограды их не оказалось. Там были привязаны только их лошади, да еще торчал какой-то паренек, в котором Безымянный почти сразу признал Вали. Приемыш заметил, что вид у старшего братца недовольный и унылый, и направился к нему.

– А, мелкий, это ты… Привет, – Вали махнул ему рукой и кисло улыбнулся.

– Что ты тут делаешь? – спросил приемыш.

– Мне поручили сторожить коней, – пояснил Вали с отвращением. – Мало того, что нас никто не спрашивал, хотим ли мы поехать в Энмерри, так этот Хеггов калариец явно думает, что можно распоряжаться нами, как своими слугами!

– Ты едешь в крепость Четырех дубов?! – не веря собственным ушам, воскликнул Безымянный.

– Ну разумеется, дурья твоя башка! Мне ведь уже исполнилось пятнадцать. Ты что, не слышал, как этот лорд Ирем говорил, что они рекрутируют в деревне всех неженатых юношей от пятнадцати до двадцати пяти?

Приемыш понял, что впервые в жизни он по-настоящему завидует. В сравнении с этим зависть к Ленсу, который часто ездил к своим родственникам в Энмерри, казалась сущим пустяком. Приемыш был бы счастлив, окажись он сам на месте Вали. А вот Вали, судя по всему, отнюдь не чувствовал себя счастливым.

– Чтоб им провалиться, этим рыцарям! – заметил он. – Кто их просил прочесывать все Чернолесье, будто мало в Энмерри других земель! Представляешь, они не поленились сделать такой крюк ради каких-то двух десятков человек. Двенадцать взяли из Горелой балки и еще девятерых – у нас. Ну ничего, дорога длинная, еще посмотрим, сколько они довезут до лагеря. Лучше сбежать и стать бродягой, чем позволить продырявить себя стрелами. Пусть дураки машут мечами и гордятся, что сражаются за Императора. Мне на такие вещи наплевать.

– Твой отец тоже воевал, – с негодованием заметил Безымянный.

– Ха, отец! Ему за это заплатили неплохие деньги. Уж не думаешь ли ты, что он рисковал собственной шкурой из любви к Правителю?.. Не беспокойся, я не собираюсь убегать от них, пока мы не окажемся в Энмерри. Во-первых, вблизи города гораздо проще затеряться, а я не такой дурак, чтобы попасться сразу же после побега. Во-вторых, этот сэр Ирем – никакой не энмерриец, он приехал из Адели. Вдруг кого-нибудь из рекрутов возьмут в столицу? Тогда я увижу Площадь четырех дворцов и Адельстан…

– И местную тюрьму, если не прекратишь трещать о своих планах, как сорока, – саркастически заметил кто-то за спиной у Безымянного, причем Вали с нескрываемым ужасом уставился на говорившего поверх головы приемыша.

Безымянному не нужно было оборачиваться, чтобы догадаться, что к воротам подошел сэр Ирем.

– Чтобы я больше не слышал разговоров о побегах. А теперь пошел отсюда, – приказал гвардеец, и Вали будто ветром сдуло. Ирем проводил его долгим насмешливым взглядом, и Безымянный подумал, что, кажется, его приемный брат легко отделался, но все равно не удержался и спросил:

– И что с ним теперь будет?

– Ничего, – пренебрежительно пожал плечами рыцарь. – Мне нужно только отвезти их в крепость, а учить всех этих бестолковых новобранцев уму-разуму придется командирам в Четырех дубах. Вы с ним друзья?

– Нет, это Вали, мой приемный брат… А почему нельзя брать в крепость только тех, кому действительно хотелось бы стать воином? – спросил приемыш, опасаясь в глубине души, что Ирем вслед за Валиором посоветует ему не лезть не в свое дело.

Но рыцаря их беседа, очевидно, развлекала, потому что он ответил:

– Ополчение Энмерри пополняется каждые пять лет, а в городских казармах постоянно проживает три-четыре сотни человек. Боюсь, что мы не можем спрашивать каждого рекрута, чего он больше хочет – пахать землю или стать солдатом. Все, кто не захочет оставаться в крепости, через шесть лет смогут вернуться к прежней жизни.

– И почему мне еще нет пятнадцати! – вырвалось у приемыша. – Лучше бы я поехал в крепость вместо Вали.

– Значит, ты хотел бы попасть в крепость? – спросил рыцарь, с непонятным интересом глядя на него.

– Очень! – выпалил приемыш. И внезапно загорелся новой мыслью: а что, если попроситься в крепость Четырех дубов вместе с отрядом сэра Ирема? – Скажите, сэр… Вы не могли бы взять меня с собой?

Безымянный умоляюще смотрел на рыцаря. От волнения он даже позабыл, в какое раздражение обычно приводила жителей деревни его неприятная манера «пялиться на собеседника».

Глаза у приемыша были не просто карие, как у других южан, а неопределенного зеленоватого оттенка, словно прелая листва на дне ручья. На фоне смуглого лица с угольно-черными бровями и ресницами эти странные зеленоватые глаза казались слишком светлыми, большими и блестящими, особенно когда приемыш, как сейчас, был поглощен какой-то мыслью и смотрел на собеседника в упор. Пожалуй, лучше всех общее впечатление от его взгляда выразил Каренн, в припадке раздражения назвавший Безымянного «проклятым жабоглазым выродком».

Казалось, Ирем несколько опешил от внезапного порыва Безымянного. Но его замешательство было недолгим. Уже в следующую секунду рыцарь усмехнулся.

– Взять тебя с собой?.. Куда, в Энмерри? Или, может быть, в Адель?.. Сдается мне, ты сам не понимаешь, о чем просишь. Возвращайся-ка лучше домой и постарайся больше не оказываться ночью посреди болота – ни «случайно», ни намеренно.

Несмотря на то, что калариец говорил вполне доброжелательно, приемыш как-то сразу понял, что упрашивать бессмысленно. Он постарался сделать вид, что это его совершенно не расстроило, и ушел от ворот, нарочно вскинув голову как можно выше, но на душе у него было тяжело.

В эту минуту даже мысль о найденном под камнем кошельке бессильна была поднять ему настроение.

Истинное имя. Том 1

Подняться наверх