Читать книгу История возвышения вампиров, рассказанная людьми - Рэймонд А. Вилларил - Страница 7

Отец Джон Рейли

Католический священник, иезуит

Дознаватель – крупный мужчина в панаме и мешковатом жилете с накладными карманами – сидит на скрипучем складном металлическом стуле в центре тесного помещения. Он все время ерзает, словно никак не может принять удобного положения.

Дознаватель: Отец Рейли, вы готовы?

Отец Рейли: Мы сейчас в Монтане? Вы только что с рыбалки?

Дознаватель: Как оригинально. Шутка, что называется, удалась. Впрочем, большинство моих подопечных считают, что с юмором я на «вы».

Отец Рейли: И вы этому верите?

Дознаватель: Ваш предшественник посоветовал мне почитать «Голый завтрак». Я рекомендовал ему ознакомиться с творчеством графа де Лотреамона.

Отец Рейли: Воистину неисповедимы пути Господни.

Дознаватель: Вы рассказывали нам о вашей новой работе в Ватикане.

Отец Рейли: Да, к сожалению, моя новая должность в Ватикане оказалась не слишком интересной. Даже академики, которые с таким рвением изучают исторические книги, заскучали бы от монотонной работы по составлению книжных каталогов или тщательного выискивания материалов, которым была необходима реставрация. Коллектив нашей библиотеки взял на себя реализацию глобальной или, как сказали бы некоторые, бесполезной задачи – перевести в цифру обширное собрание библиотеки, хотя я и представить себе не могу, сколько времени уйдет на то, чтобы оцифровать все книги на двадцати милях полок.

Мы использовали самые совершенные сканеры – модель «Better Light Super 8K-HS». Эти большие сканеры с высоким разрешением используются только в музеях для особенно четкой передачи всех деталей. Они сконструированы таким образом, что наносят рукописям минимальный вред. Если книга оказывалась слишком хрупкой, мы использовали широкоформатный фотоаппарат, чтобы снять и перевести материал в цифру. Это был очень медленный, монотонный процесс. Иногда, чтобы добиться хорошего изображения, приходилось сканировать по несколько раз.

Каждый день до отвращения походил на предыдущий, поэтому я искал какой-нибудь отдушины от этого монотонного существования. Эти поиски привели меня в Ватиканский секретный архив. Как мы все знаем, он не такой уж и секретный. Разумеется, в Интернете строят разные теории заговора о том, какие тайны скрыты в этом архиве. Но на самом деле архив был открыт для ученых и студентов, получивших разрешение на доступ к нему для написания своих работ. Каталоги по многу лет не обновлялись и сведения в них были неполными и плохо организованными.

Меня интересовали показания очевидцев и данные расследований о явлениях Святой Девы Марии. В нашей церкви Святая Дева несколько раз появлялась перед верующими, чтобы оставить послания или пророчества о грядущем и о том, что нужно было сделать для спасения людей, потерявших надежду. В архивах содержалась информация о некоторых видениях Девы, которые были подтверждены церковью, а также о других, более многочисленных фактах, достоверность которых церковь не подтверждала.

Особенно меня заинтересовало Фатимское видение Девы Марии в Португалии. Перед тремя девочками явилась Святая Матерь, воссиявшая «ярче солнца». От нее исходили лучи света, что были «гораздо ярче и чище, чем хрустальный кубок, наполненный чистой водой и пронзенный обжигающими лучами солнца». Всего Дева Мария являлась перед детьми шесть раз в промежутке между тринадцатым мая и тринадцатым октября 1917 года. И за эти месяцы Святая Матерь поделилась с детьми тремя тайнами.

Первой тайной стало видение ада, которое открылось перед всеми тремя девочками.

Вторая тайна была связана с необходимостью почитания Непорочного Сердца Марии для спасения души и обретения покоя.

Третья тайна была записана старостой местного прихода. Только ему доверились дети. Затем письмо было передано приходскому священнику, а тот отправил копию Папе Бенедикту XV, который впоследствии заявил: «Пусть эта тайна никогда не будет обнародована».

Дознаватель: Ах, святой отец, вы, несомненно, последний истинно верующий на Земле!

Отец Рейли: Принимаю это как комплимент.

В последующее столетие возможное содержание третьего секрета обсуждалось неоднократно, однако церковь не позволяла раскрывать его. И когда я фотографировал и сканировал страницу за страницей гораздо менее интересных работ, во мне росла своего рода одержимость желанием узнать эту тайну. Месяцами я размышлял о том, что это могло быть за послание. Мне оно даже снилось по ночам, иногда я просыпался в темноте, представляя, какие катастрофы ожидают нас в будущем. Я убедил себя, что мне необходимо найти это письмо и непременно узнать третью тайну.

Дознаватель: Постойте, вы не голодны? Пауза. Пусть камера зафиксирует, как допрашиваемый отрицательно качает головой. Ладно, надеюсь, вы не возражаете, если я съем сэндвич, пока вы продолжаете рассказ? Пауза. Пусть камера зафиксирует, как допрашиваемый кивает в знак согласия. Я знал, что вы не станете возражать. Продолжайте.

Отец Рейли: В общем, количество носителей вируса НОЗК стало увеличиваться, и они начали называть себя Сумеречными. Термин впервые был использован в статье в «Нью-Йорк Таймс», где обсуждалась новая организация в Нью-Йорке, Берлине и Лондоне для людей, зараженных НОЗК. Бобби Смитсон, носитель НОЗК, организовала нью-йоркскую группу и сообщила репортеру газеты, что ее участники решили называть себя «Сумеречными». По ее словам, этот безобидный термин позволял создать «положительный образ», в отличие от прежней установки рассматривать их как побочный продукт деятельности какого-то «вируса».

Внедрение термина «Сумеречные» в других странах проходило не так гладко. В Германии использовался грубый и довольно неуклюжий перевод Zwielicht, в Италии – crepuscolo – что означает «сумерки». Однако вследствие того, что это слово постоянно использовалось американскими СМИ и благодаря Тейлор Свифт, которая регулярно употребляла его во всех соцсетях, термин у нас прижился.

Думаю, мы все слышали о таком явлении, как вампиризм, благодаря популярной культуре, литературе, фильмам и фольклору. В каждой культуре присутствуют древние легенды о существах, питающихся кровью невинных людей. Мне сложно сказать, когда именно в Европе и Америке стали терпимее относиться к этому новому слову – «Сумеречные». Я жил в Ватикане и был несколько оторван от действительности. Но Сумеречные стали отстаивать свою идентичность и обрушили критику на людей, называвших их «вампирами» и «кровопийцами». Они заявляли, что эти слова являются оскорбительными, хотя один философ из числа Сумеречных сказал, что сами Сумеречные могут использовать их в своей среде. В штате Калифорния была вынесена официальная резолюция о запрете слова «вампир». Когда Ник Байндон Клэрмонт во время своей кампании за кресло губернатора штата Нью-Мексико заявил, что «С момента моего возрождения меня не называли вампиром так часто, как за последние тридцать дней», оппоненты обвинили его в том, что он разыгрывает «вампирскую карту», чтобы спасти свою политическую карьеру.

Многие стали высказывать романтические идеи о сходстве Сумеречных с вампирами из популярных книг и фильмов и искали любовных отношений с Сумеречными. Но подобные отношения быстро заканчивались, так как вскоре все эти мужчины и женщины осознавали существенную разницу между Сумеречными и людьми. Сумеречные – насколько это было изучено специалистами – имели выраженную склонность к нарциссическому расстройству личности и психопатии. Я знаю, что многие организации опровергали эти заявления, но их опровержения были голословными. Проводились и другие исследования, доказавшие, что не все Сумеречные обладали подобными качествами от рождения. Однако похоже, что акт возрождения изменял определенные биологические процессы в их мозге. Дебаты на тему «природа или воспитание» велись постоянно. Это анекдотично, но всем быстро стало ясно, что Сумеречные, как мужчины, так и женщины, обладали набором общих признаков: высокий интеллект, презрение и жестокость по отношению к окружающим, аморальность, амбициозность и авторитарность. Однако в отличие от людей, наделенных подобными чертами, Сумеречные ничуть не страдали от комплекса неполноценности.

Дознаватель: Значит, вы уже были одержимы Сумеречными, еще до того, как начались ваши архивные исследования?

Отец Рейли: Сестра звонила каждую неделю и все время обсуждала со мной последние новости о Сумеречных. Мужчины и женщины, пытавшиеся вступать в романтические отношения с Сумеречными, вызывали у нее живейший интерес. Она отправила мне по электронной почте интервью с Бекки Беннетт – знаменитой телеведущей на местной телестанции Си-би-эс в Лос-Анджелесе, – которая в деталях рассказала о таких отношениях. Бекки встретилась с Сумеречным по имени Захари Говард – известным британским художником-реалистом – на премьере последнего супергеройского боевика студии «Марвел». Он приехал поздно, так как выходил на улицу только после того, как солнце полностью скрывалось за горизонтом. Бекки стояла у входа в кинотеатр, ожидая, пока все звезды пройдут по красной ковровой дорожке. Заметив Говарда, она завязала с ним беседу, так как рядом никого больше не было. Отношения Бекки и Зака складывались вполне нормально. Правда, Бекки признавалась, что играла более активную роль, учитывая сдержанную натуру Сумеречных. Их первое свидание состоялось в ночном баре, где они большей частью говорили о картинах Зака, о том, как он раскрывает глубины своего подсознания, чтобы в полной мере исследовать грань, разделяющую людей и Сумеречных. Бекки отметила, что он даже не спросил о роде ее занятий – она сама рассказала о себе без каких-либо наводящих вопросов со стороны Захари. «Мне показалось это грубым и эгоистичным, – призналась она репортеру. – Ему было интересно говорить только о себе. Он часто исчезал на несколько дней и не выходил на связь. Я никогда еще не чувствовала себя такой одинокой, как во время нашего романа. С этим человеком просто невозможно было наладить личное взаимодействие».

Репортер спросила ее, почему она так долго оставалась с ним.

«Потому что ему невозможно было противостоять, – ответила Бекки. – Я стала сомневаться в собственной вменяемости, так как постоянно думала только о нем. Сами посудите, я живу в Лос-Анджелесе всю жизнь и хорошо знаю людей подобного сорта. Надеюсь, это звучит не слишком странно, но он напоминал мне некоторых наркоманов, в которых я была влюблена. Склонность к зависимостям, странная самооценка и невероятный дух противоречия. Но я не пытаюсь очернить Лос-Анджелес, это прекрасное место, и здесь живут замечательные люди».

Репортер спросил, не сожалеет ли она.

«Думаю, мне очень повезло, что я не исчезла. Вы понимаете, о чем я», – холодно ответила она.

После этого репортер быстро сменил тему. Бекки намекнула на сообщения об исчезновениях женщин и мужчин после отношений или свиданий с Сумеречными, в том числе о пропаже многих женщин в Великобритании, откуда был родом Захари и где у него было три дома. Некоторые тела позже были найдены полностью обескровленными, и это породило подозрения, что Сумеречные в определенный период времени становятся опасными для людей, поскольку испытывают потребность в их крови. Однако Сумеречные считали подобные утверждения оскорбительными.

Ученые приступили к более тщательному изучению Сумеречных: их силы и выносливости, их непереносимости солнца. Они выяснили, что их тела разлагаются очень медленно, практически незаметно, и по представлению ученых, продолжительность жизни может составлять от двухсот до трехсот лет. Эти гипотезы подтвердились после того, как в приграничном городе Ногалесе обнаружили массовое захоронение. Было извлечено восемь тел, но семь из них неизвестные воры украли из морга. Однако последнее тело ранее было отправлено в университет Аризоны, и это спасло его от кражи. Исследования с помощью радиологического датирования установили, что в момент смерти субъекту было от двухсот пятидесяти до трехсот лет, и смерть наступила в силу естественных причин. Таким образом, ученые смогли определить среднюю продолжительность жизни Сумеречных.

Некоторые исследователи установили также, что под действием вируса ДНК Сумеречных постоянно изменялась. Я не претендую на роль ученого, но это кажется мне поразительным. И потом, все эти истории о том, что они, якобы, способны исчезать, гипнотизировать взглядом и голосом – что, если все это были не просто слухи? Ничего из этого не было доказано, и я не доверял подобным теориям. Но это было совершенно безумное время.

Дознаватель: Как духовенство отнеслось к этим новым существам? Вы ведь тогда имели тесные связи с церковью.

Отец Рейли: Церковь не сразу определилась со своей позицией. Она лишь в очередной раз напомнила о том, что поддерживает все живое. Но один из священников католической церкви сразу стал высказывать свои опасения по поводу нового вида. Это был епископ Лоуренс Томас.

Дознаватель: Давайте на минуту сосредоточим внимание на нем. Когда вы впервые узнали о епископе Томасе?

Отец Рейли: Когда он выступил на конференции Братства католических священников в Цюрихе. Большинство выступавших освещали общие проблемы духовенства. Но затем на кафедру поднялся епископ Томас и заговорил о «великом пробуждении» паствы. Он призывал к тому, что церковь должна значительно преобразиться, чтобы противостоять людской злобе. Он обращался к духовенству, включая высокопоставленных кардиналов. Но его слова понравились немногим.

Дознаватель: А вам?

Отец Рейли: Я был… (Пауза) Зачарован его словами.

Дознаватель: Вам, конечно, известно, что епископ Томас родом из Алабамы. Что он болен симптоматической очаговой эпилепсией, вызванной родовой травмой головы. Это общедоступная информация. Об этом неоднократно писалось в прессе. И то, что он и его последователи считают видениями… разве это не было результатом приступов? Оцените его поступки – этого человека назвали Пещерным епископом. Он в одиночестве поднимался на Аризонские горы, чтобы днями напролет молиться в тишине. Вам не приходило в голову, что этот человек вовсе не пророк, а… (Пауза) При всем моем уважении к вам, святой отец, это слишком уж эксцентричное поведение.

Отец Рейли: При всем моем уважении к вам, но то, что вы называете эксцентричностью, другие считают отшельничеством нового времени.

Дознаватель: Даже так?

Отец Рейли: Да, чрезмерная заносчивость и частые выпады против богачей сделали его козлом отпущения для критиков церкви как со стороны меценатов, так и политиков. Многие далекие от церкви люди морщились, слушая его смелые предупреждения о том, что они должны изменить свою жизнь и приготовиться к чистилищу и аду. Он говорил о намерении Бога навсегда отринуть и уничтожить всех грешников, искоренить человеческое упорство в своей греховности. «И этот грех против Господа, нарушающий вечные обязательства, является бесконечно гнусным преступлением и требует самого сурового наказания».

Но ему не чуждо и сопереживание. Он часто помогал бездомным в дневных стационарах разных городов. Организовывал доставку еды. Он спровоцировал небольшой скандал из-за своих призывов воспринимать страдания как наказание за грехи. Он заявлял, что жертвы болезней должны внимательно изучить свои заболевания. Все, включая Сумеречных.

Епископ Томас был первым нашим священником, который открыто высказал сомнения относительно этого нового вида, потребовал выяснить их истинные намерения. И это было еще до того, как неизвестно откуда возник их лидер.

Дознаватель: Как вам удалось заполучить письмо?

Отец Рейли: Разумеется, не так-то просто было узнать, где находится письмо и достать его. Я имел доступ в секретный архив, но был всего лишь смотрителем. Архив Девы Марии находится в комнатушке, прилегающей к большим архивам. И хотя основная часть комнат не оснащена специальной охранной системой, так как это повредило бы изначальной архитектуре здания, в той комнате установлены лазерные фотоэлектрические датчики, выявляющие присутствие непрошеных гостей. Кроме того, там имеются электромагнитные замки. Дверь не укреплена, но над ней размещены камеры и лазеры. На окнах – акустические детекторы, реагирующие на повреждение стекла, на стенах – сенсоры, фиксирующие вибрацию.

Я обратился к моему другу, отцу Марку Роджерсу, который пригласил меня на работу в Ватиканскую библиотеку. Этот седовласый ирландец проработал здесь много лет, намного больше меня. Мы вместе работали на Европейской конференции Совета епископов, я выполнял там административные обязанности, он же, будучи директором мероприятия, почти все время проводил в различных пабах. Увидев, как я обновляю базы данных в Excel, отец Марк решил, что я только что превратил воду в вино, и потребовал, чтобы я пошел с ним и его друзьями в паб. Тогда я в первый раз напился. Думаю, после этого мы и стали друзьями. Он знал все о тайных сокровищах, которые можно было отыскать в Ватикане.

Я заговорил об этом за ужином в маленьком ресторане еврейского гетто. Зал был тесным, столы стояли так близко друг к другу, что ты поневоле дотрагивался до соседей, а на стенах были развешены пожелтевшие от времени фотографии. Пожилые официанты в белых пиджаках и черных галстуках-бабочках бесшумно передвигались по залу, нагибаясь под низкими сводами потолка. Нам только что принесли небольшой графин терпкого красного вина.

– Ты серьезно? – спросил Марк, и его багровая физиономия сморщилась в ехидной гримасе. – Вот чокнутый ублюдок!

Я кивнул и взял хлеб со стола.

– Я просто хотел взглянуть на него. Не более того. Послушай, я же не собираюсь его похищать.

Марк покачал головой и налил еще один бокал вина.

– Меня не интересуют твои намерения, – сказал он. – Слушай, я могу разузнать, где оно находится, но дальше действуй сам. И мне точно известно, что оно не в Архиве Марии.

– Не там?

– Нет. Кардиналы не хотят, чтобы кто-нибудь нашел те письма. В Архиве Марии вообще нет ничего по-настоящему ценного. – Задумавшись, он уставился на пустой бокал. – Вероятно, письмо хранится где-то еще. Но не думаю, что оно будет лежать у кого-нибудь в столе, чтобы любой мог взять да и прочитать его.

– Да. Пути Господни неисповедимы.

Достопочтенный отец закатил глаза и знаком велел официанту принести еще одну бутылку.

– Мне нужно еще выпить, прежде чем ты начнешь говорить о Боге.

В течение следующих недель отец Марк расспрашивал разных хранителей, интересовался у них местонахождением различных материалов. Он действовал хитро, прощупывал почву, не выдавая главного секрета. Разумеется, учитывая возраст организации, и ее бюрократизацию, некоторые важные документы находились в различных хранилищах и сейфах, другие же в полном беспорядке лежали в обычных шкафах и ящиках столов. В разных зданиях и помещениях уровень безопасности разительно отличался. Но мне это оказалось только на руку. Точнее, нам. Простите.

В конце концов, мы узнали, что письма находились на верхнем этаже кардинальского кабинета, выходящего окнами на юридическое бюро Ватикана. Их поместили туда после того, как некоторое время назад один из ватиканских теологов прочитал два других письма. Третье было спрятано в сейф, ключ от которого хранился у Папы и его нынешнего секретаря.

Хорошей новостью стало то, что письма находились не в официальной резиденции Папы, куда невозможно было проникнуть. Плохая же заключалась в том, что достать ключ от сейфа тоже было практически невозможно.

Отец Марк встретился с ассистентом папского секретаря и выяснил, что секретарь должен был уехать в Испанию на неделю. Поскольку народу в этой трехэтажной резиденции поубавилось, у нас появился шанс поискать ключ от сейфа.

И на этом этапе отец Марк оказал мне серьезную помощь. Он охотно согласился помогать мне в поисках, и мы быстро составили план действий.

Дознаватель: Расскажите мне о краже.

Отец Рейли: Что ж, Ватикан представляет собой ряд зданий, соединенных переходами и внутренними дворами. Большинство окнами выходят на площадь святого Петра, поэтому, оказавшись внутри комплекса, вы можете просто сесть на скамейку и вести наблюдение, так как из большинства мест видны почти все здания сразу. Мы решили действовать в ночь на среду, поскольку в нужном нам здании никого не было: в эту ночь проводилась Пасхальная адорация – ночная служба, длящаяся двенадцать часов и проходящая в канун Пасхи.

Я сидел с кружкой кофе в руках, наблюдал за третьим этажом здания, прилегавшего к Папской академии наук, и дрожал. В Риме стояли нетипичные для этого сезона холода, а из покрытых фресками гранитных коридоров тянуло морозцем. На мне была хлопковая сутана, и я сильно пожалел о том, что не надел шерстяную. Я рассматривал ряды огромных коринфских колонн со стороны Губернаторского дворца и видел, как тринадцать статуй на крыше Собора святого Петра окрашиваются в оранжевый цвет лучами заходящего солнца. Ближайшим зданием был Монастырь Матери Церкви, закрытый на ремонт.

Я время от времени открывал свой псалтырь на случай, если кто-нибудь увидит меня. Я должен был выглядеть как обычный священник, читающий молитвы. Вскоре после полуночи я написал текстовое сообщение отцу Марку: «НАЧИНАЕМ». Через пятнадцать минут он уселся на жесткую лавку рядом со мной.

– Почему так долго? – спросил я.

– Я обошел вокруг здания, – ответил он, – хотел убедиться, что поблизости никого нет. И никто не будет за нами следить. – Он вытащил из кармана фляжку, открутил колпачок и сделал большой глоток. Затем протянул фляжку мне.

Я удивленно приподнял брови.

– Очень умно. Если бы ты не был конченым алкоголиком, то мог бы стать секретным агентом.

Он усмехнулся.

– Глоток для храбрости, амиго! Мне сейчас придется сыграть в Джейсона Борна. И нужно все сделать правильно. – Он осмотрелся по сторонам и убрал фляжку. – Ну ладно, у меня есть ключ, чтобы попасть внутрь. Но потом придется действовать по обстоятельствам.

– У нас же есть ключ. Что может пойти не так? – с улыбкой ответил ему я.

Дознаватель: А можно с этого момента поподробнее?

Отец Рейли: Мы прошли к главному входу в здание через арку, украшенную фресками со сценами из Ветхого Завета. Отец Марк вытащил из кармана ключ и открыл дверь. Я подумал, что пока все идет неплохо, и даже очень просто. Мы достали фонарики и пошли по длинному коридору под крестовыми сводами мимо составных гранитных колонн. Я инстинктивно искал камеры, но их либо не было вовсе, либо они были хорошо спрятаны. В любом случае, мы бы скоро выяснили, так это или нет.

Мы нашли лестницу и быстро поднялись на третий этаж. Я бросил взгляд на отца Марка, прежде чем взяться за дверную ручку. Она легко открылась. Я едва мог скрыть улыбку, когда мы шли по темному коридору и я фонариком искал комнату 3С. Дубовые панели на стенах отражали свет. На потолке желтела фреска с картой Италии десятого века, ее нарисовал священник, живший в этом здании много столетий тому назад. Над каждой дверью была резная арка, украшенная вырезанными из дерева ангелами. Фонарь осветил табличку на двери. Мы стояли перед нужной комнатой. Я дернул дверную ручку, но дверь не поддавалась.

– Теперь твоя очередь, – прошептал отец Марк.

Я достал тонкую металлическую пластину, которую позаимствовал из комнаты для реставрации книг, и просунул ее между дверью и дверной коробкой. Затем стал двигать ее вверх-вниз, пока язычок дверного замка не сдвинулся и я не смог провернуть ручку.

Я улыбнулся отцу Марку. Он покачал головой и жестом предложил войти. Мы оказались в богато обставленной приемной с многочисленными шкафами, инкрустированными золотыми фигурками святых. Я осветил фонарем другую часть комнаты: там был стол и несколько стульев.

Отец Марк опустил мою руку с фонариком вниз.

– Постарайся не светить около окон.

– Правильная мысль, – согласился я, подходя к двери в кабинет. Пока все шло замечательно. Деревянные половицы поскрипывали, когда я шел вдоль стены в поисках сейфа или ящика для хранения документов.

Как ни странно, сейф мы обнаружили в кабинете за большим, инкрустированным золотом столом. Даже в тот момент я нисколько не сомневался в том, что мои попытки могут не увенчаться успехом. Я обернулся к отцу Марку и увидел, что он шарит по столу в поисках пароля. Тогдашний папский секретарь пребывал в таком возрасте, что ему было затруднительно запомнить пароль. Мы решили, что бумага с паролем находится где-нибудь на его столе.

После нескольких минут поисков я увидел, как отец Марк поднял голову и с улыбкой помахал маленьким блокнотом. В это трудно поверить, но в последующие годы я узнал, что таким же образом взламываются базы данных крупнейших мировых компаний – в пароле нет никакого смысла, если его легко найти. Я посветил фонариком на листок с паролями и нашел тот, что был от сейфа. Он был написан по-итальянски неровным почерком. Я набрал код. И, поворачивая ручку, глубоко вздохнул. Сейф со скрипом открылся.

Внутри был ужасный беспорядок. Бумаги копились здесь веками, и я мысленно задался вопросом, как долго придется все это разбирать. Отец Марк выглядел расслабленным после того, как в очередной раз приложился к фляжке. Он заглянул мне через плечо и покачал головой.

– Мы не можем оставаться здесь дольше, чем на час. С каждой минутой наши шансы оказаться в тюрьме возрастают.

– Да, – ответил я.

– Тогда не будем терять времени зря.

Мы стали доставать бумаги одну за другой, изучали их и складывали на полу. Примерно через тридцать минут я извлек деревянный ящичек длиной примерно в два фута. С замиранием сердца я открыл крышку. Внутри оказались три маленькие металлические коробочки, закрытые на замок. На каждой была восковая папская печать. Я понял – это именно то, что мы искали. Фатимские письма.

Отец Марк присел на корточки рядом со мной, от него сильно несло бурбоном. Под каждой из печатей на латыни было написано: «Первое письмо», «Второе письмо», «Третье письмо».

Меня трясло, дыхание стало тяжелым. Я схватил коробку, помеченную как «Третье письмо»…

Послышался какой-то шум или стук двери. Мне он показался оглушительным грохотом. Я едва не уронил шкатулку. Откуда исходил этот звук?

Отец Марк выключил фонарик, я последовал его примеру.

– Давай приберемся здесь! – прошептал я.

Мы положили все обратно в сейф, за исключением третьей шкатулки, которую я убрал в ящик стола. Я осторожно закрыл сейф, отец Марк указал на шкаф, находившийся в противоположной от стола стороне комнаты. Кивнув, я поднял вверх большой и указательный палец и жестом показал, словно закрываю замок. Кажется, он меня понял. Я подбежал к двери и закрыл замок изнутри.

Не успел я спрятаться в шкафу, как в коридоре послышались шаги и голоса. Внутри было тесновато. Мы с отцом Марком приникли к щели между створками шкафа.

Дверь в комнату открылась. Два голоса что-то горячо обсуждали по-итальянски. Я сам неплохо знаю итальянский, но они разговаривали слишком быстро. Я мог уловить значение лишь некоторых фраз. Кажется, они удивлялись тому, что заметили в здании свет, хотя на третьем этаже никого не должно было быть. А теперь свет исчез. Сквозь щель я мог просматривать пространство от окна до стола и видел их лишь мельком.

Я был уверен, что они слышат, как билось мое сердце. Отец Марк сжал мне руку, словно пытаясь успокоить меня.

Люди подошли к шкафу. Один из них потянулся к дверной ручке, но затем второй что-то сказал, и тот убрал руку.

После того, как они покинули комнату, мы подождали еще полчаса. Затем вышли, уставшие, с затекшими мышцами. Мои ладони были влажными, когда я взял в руки шкатулку. Мы с отцом Марком поспешили вниз, но не стали выходить через главный вход, а покинули здание через запасной выход, куда доставляли крупные посылки. На улице мы молча кивнули друг другу и разошлись в разные стороны.

Дознаватель: Немного умения и большое везение. Мне приходилось участвовать в подобных операциях. Что случилось дальше?

Отец Рейли: Когда я вернулся в свою квартиру, было три часа ночи. Я положил шкатулку на кровать. Руки у меня дрожали. Я глубоко вздохнул и вставил кончик отвертки в примитивный замок. Нажал со всей силы, и он со звоном отлетел к стене.

Внутри лежало сложенное письмо, состоявшее из трех листков тонкой бумаги. Я разложил их на кровати. Один из листков оказался оригинальным письмом на португальском. На другом был перевод на английский.

Кровь агнца окропит живые души, чтобы продолжилась битва, что ведется от имени Божьей Церкви за души и их спасение. Мы узрели грустную картину: зло, творимое отчаявшимися и греховными созданиями, которых родили засушливые земли, где не должно быть жизни. Погубленные души, которых скрывает тьма, порожденная этими созданиями, не ведающими света, забирают кровь агнца и должны быть изничтожены. Эти создания обнажают свои зубы, изрыгая презрение ко всему доброму и святому, своими порочными словами и деяниями сотрясая основы католической церкви. Они скалят зубы, чтобы пить у святого агнца блаженную кровь, что смоет грехи этих созданий и возродит нас к новой жизни в объятиях Господа.

Мысли путались у меня в голове. В письме было предупреждение об оскаленных зубах. О похищенных душах. Я чувствовал, как бешено колотится мое сердце. Это было предупреждение от Святой Матери о тех людях – Сумеречных – ведущих нашу цивилизацию к гибели.

Дознаватель: Понятно. Вы дословно передали содержание?

Отец Рейли: Абсолютно.

Дознаватель: Да, вот только из-за одного старинного текста никто не становится террористом…

Отец Рейли: Я не согласен с этим определением.

Дознаватель: Хорошо. Поясните. Наверняка, вы еще не все мне рассказали.

Отец Рейли: Когда бывший президент Соединенных штатов возродился, мой мир начал распадаться на части.

Это событие изменило все правила игры. О его возрождении день и ночь рассказывали в новостях. Политики, комментаторы и даже ученые – все строили теории о том, что бы это могло значить для общества. Всем было интересно, кто из Сумеречных возродил его – как будто это имело какое-то значение! Все интернет-сайты, посвященные звездным сплетням, вывешивали список знаменитых Сумеречных, которые могли быть к этому причастны.

Для меня кульминация наступила, когда в прошлом году меня отправили на конгресс по кураторству католической церкви, который проходил в Далласе. Это было ежегодное собрание, посвященное координации религиозных, образовательных и социально-политических вопросов, с которыми сталкивалась католическая церковь за текущий год. Его посетили высокопоставленные епископы и другое высшее духовенство. На конференции также присутствовало много мирян с детьми, для которых проводились различные семейные мероприятия.

Я сделал пересадку в Чикаго и в течение двух часов наблюдал за другими участниками конференции, которые вместе со мной дожидались посадки на рейс. Студенты из колледжа молились и весело смеялись, молодые пары играли со своими маленькими детьми, священники отдыхали от долгой поездки.

Я ощущал, как мою грудь переполняет радостное предвкушение – я давно уже не участвовал в мероприятиях, где так важно было чувство единения среди верующих.

Затем был великолепный отель «Хилтон» в Далласе, в роскошном фойе которого участники конференции могли расслабиться в умиротворяющей атмосфере. Первый день я выступал с презентацией Ватиканской библиотеки и рассказывал о проекте по переводу многочисленных книг и манускриптов в цифровой формат. После этого я сидел в кафе отеля и обсуждал с другими священнослужителями проблемы духовного характера, с которыми придется иметь дело церкви в обозримом будущем.

Когда на следующий день организаторы добавили в программу праздничный вечер, я ожидал, что это будет мероприятие для участников конференции, поскольку официальную программу никто не предоставил, да и сам вечер не особенно афишировался. Войдя в конференц-зал, я почувствовал, что воздух наполнен атмосферой тревоги и ожидания.

Я был потрясен, узнав, что на самом деле этот вечер был организован для встречи с Сумеречными-католиками.

И не просто с Сумеречными-католиками. Они были еще и священниками!

Я был в ужасе. Я лично никогда не встречался с Сумеречными. Церковь ничего не сообщала о подобных случаях и возрождениях священников. Их оказалось двое: оба высокие, хорошо сложенные, с аккуратно постриженными седыми волосами и в одежде идеального кроя. Я тут же почувствовал негативную энергию, исходившую от них. Однако, мне показалось, что я был единственным, кто отреагировал подобным образом.

Остальные с улыбками на лицах выстроились в ряд, чтобы поприветствовать Сумеречных. Сами же Сумеречные расхваливали преимущества возрождения, будто речь шла о библейском воскрешении из мертвых. Я слышал, как один из них цитировал Евангелие от Иоанна – главу 11, стих 25, сравнивая возрождение с «воскрешением». Другой же ссылался на Евангелие от Матфея – на главу 10, стих 8, говоря о том, что «воскрес из мертвых».

Эти сравнения не вызвали во мне ничего, кроме чувства стыда, но аудитория слушала их как загипнотизированная.

Я в ужасе наблюдал за тем, как развивались события в этот вечер и задавался вопросом, что бы подумал об этих созданиях мой отец. Человек, который на коленях поднимался по лестнице, который расценивал свой поступок как проявление смирения, а не стремления к славе. Нет, не таков был истинный путь моей церкви.

Я пробыл там минут пятнадцать, прежде чем понял, что физически не могу находиться в одном помещении с Сумеречными. То, что я совершенно не знал Далласа, не помешало мне выйти на улицу и прогуляться от отеля до района Дип-Эллум, где располагались многочисленные рестораны и ночные клубы. Мимо меня постоянно проходили группы молодых людей, они смеялись и что-то громко обсуждали. Я сел на край тротуара, стал наблюдать за этими красивыми беззаботными людьми и размышлять о будущем человечества, которое в одно мгновение ради жажды крови может быть превращено в нечто иное. Той ночью я не спал, бродил по темным переулкам и бедным кварталам. Я сидел среди бездомных, которые копались в мусорных баках и спали в картонных коробках. Я думал и о них тоже, о том, как их могут использовать в качестве разменной монеты для голодной популяции.

Как мог я после этого просто вернуться в Ватикан и продолжить сканировать книги?

Дознаватель: Как это повлияло на вашу работу в Риме?

Отец Рейли: Когда я вернулся в Рим, поползли слухи. Разумеется, я отказывался верить в них, настолько они были абсурдными. Немыслимыми. Подобные сведения противоречили всем тем принципам, которые мы считаем непреложными.

Но слухи продолжали распространяться с небывалой настойчивостью.

Пресс-служба Ватикана уходила от ответа. Это сводило меня с ума. Опровергните их! Скажите нет!

Я помню, как в тот четверг проснулся от звонка телефона. Ватикан объявил, что Папа Виктор II сделает вечером важное сообщение.

В тот день в Интернете разразилось настоящее безумие. Утверждалось, что слухи были на самом деле официальной информацией, и что Папа непременно объявит о своем возрождении. Все это расползалось по сети, словно ядовитая виноградная лоза. Ватикан был охвачен паникой и дурными предчувствиями. В тот день никто не мог набраться мужества и заставить себя работать. Повсюду в Ватикане рабочие и священники собирались небольшими группами и перешептывались о грядущем заявлении. Многие находились в церквях и молились.

Я провел весь день в состоянии мандража. В глубине души я знал, что Святой отец не мог пройти процесс возрождения.

Он не стал бы этого делать.

Или же… стал?

Вечером в назначенный час Папа созвал аудиенцию в Папском зале Ватикана, а не вышел как обычно на балкон. Он не допустил в зал тележурналистов с камерами. Меня это немного встревожило: всем было известно, что от Сумеречных явно исходило пока не исследованное электромагнитное излучение, и это приводило к сбоям при попытке записать их на аудио- или видеоносители. Эти эфирные помехи не позволяли запечатлеть их с помощью какого бы то ни было оборудования.

Снаружи на площади весь день толпился народ, но я решил остаться в своей комнате. Папа Виктор II объявил, что кардинал Александр Наро, префект Конгрегации доктрины веры – самого влиятельного учреждения в Ватикане – был возрожден.

Я чувствовал, как слезы стекают по моему лицу, и мне было стыдно осознавать это. Не знаю, были ли это слезы облегчения, что возрождению подвергся не Папа, или же сожаление по поводу кардинала Наро. Объяснения кардинала опустошили меня: он говорил, что хотел бы стать священником для этих новых существ, хотел, чтобы они пришли в церковь, стремился показать, что мы все являемся одними и теми же созданиями. Он хотел, чтобы люди стали более открытыми по отношению друг к другу, и чтобы у него было как можно больше времени для достижения этих целей – во имя Церкви и Господа нашего.

Мне оставалось только горевать, скорбеть и поститься. Но затем на смену горю пришло замешательство.

А потом – гнев.

Кардинал был слишком близок к Папе. Он имел огромное влияние на церковь. Именно об этом предупреждало третье письмо.

Мне нужна была помощь среди высшего духовенства. Тот, кто отважился бы сражаться за веру. Я собрал свои немногочисленные вещи, взял письмо, которое, к моему огромному изумлению, до сих пор не начали разыскивать, и купил билет на самолет.

Дознаватель: Куда?

Отец Рейли: Обратно в США. По прилете я взял такси, и всю дорогу водитель только и говорил, что о кровопийцах – Сумеречных. Теперь лиги НБА и НФЛ планировали принять в свои ряды представителей нового вида и размышляли о том, как адаптировать их показатели к медицинским требованиям. И это несмотря на то, что неизбежно возникли бы сложности при проведении телерепортажей, поскольку камеры не могли записывать изображение с Сумеречными. Люди до сих пор покупались на этот фарс, граничащий с коллективным помешательством.

Я прибыл в пункт моего назначения около полуночи. Сначала я хотел снять на ночь номер в отеле, но дело казалось мне настолько срочным, что я не мог медлить. Я постучал в дверь сторожа, мне открыла женщина. Ее лицо нельзя было назвать дружелюбным.

– Меня зовут отец Джон Рейли, – сказал я ей. – Я иезуит, служил в архиве Ватикана. А здесь я по делам чрезвычайной важности и должен немедленно увидеть епископа Лоуренса Томаса.

Дознаватель: Уверен, вас не удивит мой вопрос, а нам очень интересно знать, как прошла ваша первая встреча с епископом.

Отец Рейли: Женщина жестом указала в сторону пустыни, где молился епископ Томас. Солнце еще не взошло, и воздух в пустыне был прохладным. Я осветил окрестности фонариком и, кажется, нашел нужные мне следы. Но на всякий случай шепотом прочитал молитву. Путь был долгим и утомительным, я лихорадочно водил туда-сюда фонариком, пытаясь разглядеть змей и других опасных тварей, когда в кустах раздавался шелест, но ничто не могло заставить меня свернуть с пути.

Через пару часов я весь покрылся потом и тяжело дышал. Небо стало постепенно светлеть. А затем… и в этом было нечто странное… Я поднял глаза и увидел слабое свечение на склоне холма. Я подумал, что разум играет со мной злую шутку.

Прошел еще час, и я, наконец, приблизился к источнику света. Икры ног болели, и мне с трудом удавалось пробираться вперед. Я ссутулился, голова клонилась к земле. С каждым неуверенным шагом, с каждым судорожным вздохом на землю падали капли пота и слюны. В этот момент я понял, что чувствовал отец, взбираясь по ступеням к часовне. Но мне это не приносило ни удовлетворения, ни облегчения. Еще полчаса я брел, не чувствуя ног, пока не достиг источника сияния, оказавшегося большой мерцающей свечой, которая была воткнута в песок около входа в пещеру. Я вошел внутрь. В глубине я увидел человека в монашеском одеянии, преклонившего колени на самодельную скамью из дерева и брезента. Он сидел спиной ко мне перед алтарем, на котором были разложены четки, скапулярий и изображения святых.

Я тоже начал молиться, пока, наконец, в пещере не послышался его голос:

– Надеюсь, вы здесь не за тем, чтобы ограбить меня.

Я на секунду замер, прежде чем ответить:

– Епископ Томас, прощу прощения. Меня зовут отец Джон Рейли. Я иезуит, служу в архиве Ватикана, и мне нужно поговорить с вами по очень важному делу.

Епископ Томас встал и повернулся ко мне. В полумраке его изможденные черты еще больше заострились, а тело выглядело таким худым, что казалось, случайный порыв ветра мог свалить его с ног.

– Вы здесь из-за тех кровососов, не так ли?