Читать книгу Видоизмененный углерод. Такеси Ковач: Видоизмененный углерод. Сломленные ангелы. Пробужденные фурии - Ричард Морган - Страница 24

Я шёл в сторону юга.

У меня над головой автотакси вплетались в транспортные потоки с запрограммированной гиперэффективностью и время от времени спускались вниз, к земле, пытаясь найти клиентов. Погода менялась; небо над снующими машинами затягивали серые тучи, принесённые с запада, и когда я поднимал голову, на щёки падали редкие капли. Я не связывался с автотакси. «Вернись к первобытному примитивизму», – посоветовала бы мне Вирджиния Видаура. Когда за тобой охотится искусственный интеллект, единственная надежда на спасение заключается в том, чтобы выпасть из электронной плоскости. Разумеется, на поле боя сделать это гораздо проще. Изобилие грязи и хаоса, там можно спрятаться. Но современный город, не разрушенный бомбардировкой, – кошмарное место для подобного бегства. Каждое здание, каждый транспорт, каждая улица подключены к сети, каждый шаг оставляет след, по которому тебя могут вычислить ищейки.

Отыскав самый обшарпанный банкомат, я пополнил редеющую пачку пластиковых банкнот. Затем, вернувшись на два квартала назад, я зашагал на восток, пока не нашёл общественный телефон. Порывшись в карманах, я достал нужную визитную карточку, закрепил на голове электроды и набрал номер.

Изображения не было. Не было и звука соединения. Я попал на вживленную коммуникационную микросхему. С тёмного экрана послышался отчётливый голос.

– Кто это?

– Вы дали визитную карточку, – сказал я, – на случай, если у меня возникнут какие-либо серьёзные неприятности. Так вот, доктор, похоже, нам есть о чем поговорить, мать вашу.

Послышался громкий щелчок – она сглотнула комок в горле, и снова зазвучал голос, спокойный и сдержанный.

– Мы должны встретиться. Полагаю, у вас нет желания показываться в нашем заведении.

– Вы предположили совершенно верно. Вам знаком ржавый мост?

– Он называется «Золотые ворота», – сухо поправила меня врач. – Да, знаком.

– Будьте там в одиннадцать часов. На съезде в северную сторону. Приходите одна.

Я разорвал соединение. Снова набрал номер.

– Дом мистера Банкрофта. С кем вы хотите говорить?

Женщина в строгом костюме с прической, напоминающей Ангину Чандру в роли пилота, появилась на экране через долю секунды после того, как начала говорить.

– Мне нужен Лоренс Банкрофт, пожалуйста.

– В настоящий момент мистер Банкрофт на совещании.

Это всё упрощало.

– Замечательно. Когда он освободится, пожалуйста, передайте ему, что звонил Такеси Ковач.

– Вы не хотите поговорить с миссис Банкрофт? Она оставила распоряжения…

– Нет, – быстро оборвал её я. – В этом нет необходимости. Будьте добры, передайте мистеру Банкрофту, что я отлучусь на несколько дней, но обязательно позвоню ему из Сиэтла. Это всё.

Разорвав соединение, я посмотрел на часы. У меня оставалось около одного часа и сорока минут до того времени, когда я должен быть на мосту. Я отправился искать бар.

Я скопирован, загружен, пятый дан по каратэ:

Не пугайте, мне не страшен ваш Лоскутный человек!

Глупая детская считалочка улыбнулась из далёкого прошлого.

Но на самом деле мне было страшно.

Когда мы выехали по подъездной дороге к мосту, дождь ещё не начался, хотя над головой продолжали сгущаться угрюмые тучи, и на лобовое стекло грузовика падали крупные капли дождя – правда, пока что слишком редкие, чтобы включать щётки. Я взглянул сквозь искажающий картинку слой взрывающихся дождевых капель на ржаво-бурое сооружение впереди и понял, что промокну насквозь.

На мосту не было никакого движения. Высокие опоры поднимались костями какого-то невозможно огромного динозавра над пустынными полосами асфальта и боковыми проходами, заваленными мусором.

– Сбрось скорость, – сказал я своему спутнику, когда мы проехали под первой опорой. Тяжёлый грузовик резко затормозил, хотя в этом не было необходимости. Я огляделся по сторонам. – Спокойнее, я же говорил, что тут нет никакой опасности. Мне просто нужно встретиться с одним человеком.

Шкаф Николсон, сидевший за рулем, бросил на меня затуманенный взгляд, обдав запахом винного перегара.

– Ну да, так я и поверил. Ты каждую неделю отстегиваешь простым водилам столько бабок, да? Специально выискиваешь их в кабаках «Города утех»? Благотворительностью занимаешься?

Я пожал плечами.

– Думай, что хочешь. Только не гони. Вот вылезу – и можешь нестись, как твоей душе угодно.

Николсон тряхнул лохматой головой.

– Мать твою, приятель…

– Вон там. Видишь женщину на тротуаре? Остановись рядом.

Впереди стояла одинокая фигура, опираясь на перила и, судя по всему, любуясь видом залива. Сосредоточенно нахмурившись, Николсон расправил непомерно огромные плечи, за которые, наверное, и получил прозвище. Видавший виды грузовик мирно пересёк по диагонали две полосы и, дёрнувшись, застыл на месте у ограждения.

Я выбрался из кабины и огляделся вокруг, ища случайных прохожих. Никого не найдя, я вернулся к открытой дверце.

– Отлично, а теперь слушай. Я попаду в Сиэтл не раньше чем через два дня, а то и через три. Так что ты должен зарыться в первом же отеле, который тебе предложит городская база данных, и ждать меня там. Расплатись наличными, но зарегистрируйся под моим именем. Я свяжусь с тобой между десятью и одиннадцатью утра, так что каждый день в этот промежуток будь в отеле. Ну а все остальное время можешь заниматься чем угодно. Надеюсь, я выдал достаточный задаток, чтобы ты не скучал.

Шкаф Николсон обнажил зубы в выразительной ухмылке, и я проникся состраданием ко всем сотрудникам индустрии развлечений Сиэтла, которым предстояло работать на следующей неделе.

– Обо мне не беспокойся, дружище. Старина Шкаф умеет хорошо повеселиться.

– Рад это слышать. Но только смотри, не переусердствуй. Возможно, нам потребуется спешно сматывать удочки.

– Да-да, помню. А что насчет остальных бабок, приятель?

– Я же говорил: получишь, когда всё будет сделано.

– А что если ты так и не появишься через три дня.

– Это будет означать, – мило произнес я, – что меня нет в живых. В этом случае тебе будет лучше на несколько недель залечь на дно. Тратить время на твоя поиски всё равно никто не станет. Эти люди будут рады, если найдут меня.

– Приятель, я не знаю, смогу ли…

– Всё будет в порядке. Увидимся через три дня.

Спрыгнув на землю, я захлопнул дверцу и дважды стукнул по ней. Взревел двигатель, и грузовик выехал на шоссе.

Я проводил его взглядом, гадая, доберётся ли вообще Николсон до Сиэтла. В конце концов, я выдал ему очень щедрый задаток. Даже несмотря на обещание второй выплаты за выполнение инструкций, Шкаф легко может свернуть где-нибудь на полдороге и вернуться прямиком в бар, в котором я его подобрал. И я не стал бы винить Николсона за это потенциальное предательство, так как сам не намеревался приезжать в Сиэтл. Что бы он ни сделал, я ничего не буду иметь против.

«При бегстве от системы надо постараться сбить противника с толка, – произнесла мне на ухо Вирджиния Видаура. – Ставь как можно больше препятствий, если только при этом ты не теряешь скорость».

– Это ваш друг, мистер Ковакс?

Подойдя к ограждению, врач проводила взглядом удаляющийся грузовик.

– Мы с ним познакомились в баре, – честно признался я, перебираясь к ней и направляясь к парапету.

Мне открылась панорама, которую я увидел, когда Кёртис привез меня в Бей-Сити из виллы «Закат» в самый первый день. В мрачном преддождевом полумраке транспортные потоки мерцали над зданиями, как мельтешащие светлячки. Прищурившись, я разглядел остров Алькатрас, серые стены и оранжевые окна бункера центра хранения психической информации. На противоположном берегу залива находился Окленд. У меня за спиной было открытое море, а на север и на юг по километру пустынной полосы моста. Я не без причин успокоился, решив, что здесь меня можно застать врасплох только из дальнобойной пушки. Затем повернулся к врачу.

Поймав мой взгляд, она вздрогнула.

– В чём дело? – тихо спросил я. – Вас заела врачебная этика?

– Это не моя идея…

– Знаю. Вы только подписали все бумаги и закрыли глаза. Кто это сделал?

– Не знаю, – нетвердым голосом произнесла она. – К Салливану кто-то приходил. Синтетическая оболочка. Кажется, что-то азиатское.

Я кивнул. Трепп.

– Какие указания получил Салливан?

– Установить датчик, показывающий местонахождение объекта в виртуальной сети. Между памятью больших полушарий и нервными окончаниями. – Похоже, перечисление медицинских терминов придало ей силы. Голос окреп. – Мы провели операцию за два дня до того, как вы были переправлены к нам в центр. Микрохирургическое проникновение в спинной мозг по шву первоначального вживления корковой памяти, рану зарастили зародышевой тканью. Последствия невозможно обнаружить никаким способом, за исключением виртуального. Для того чтобы найти датчик, нужно пройти полное нейроэлектрическое тестирование. Как вы догадались?

– Мне не надо было гадать. Кто-то с помощью этого оборудования установил моё местонахождение и навёл наемного убийцу, скачав его из отделения предварительного задержания полиции Бей-Сити. Это называется «соучастие в преступлении». Вы с Салливаном отправитесь минимум лет на двадцать каждый.

Женщина многозначительно обвела взглядом пустынный мост.

– В таком случае, мистер Ковакс, почему здесь нет полиции?

Представив свой послужной список и сведения о криминальном прошлом, переправленные на Землю, я подумал: интересно, что должна она испытывать сейчас, находясь наедине с человеком, сделавшим всё это. И какое мужество потребовалось ей, чтобы приехать сюда одной. Медленно, неохотно мои губы скривились в улыбке.

– Ну хорошо, я вами восхищён, – сказал я. – А теперь расскажите, как нейтрализовать проклятую штуковину.

Врач внимательно посмотрела на меня, но тут начался дождь. Крупные капли мгновенно промочили плечи её плаща. Я ощутил воду на своих волосах. Мы оба посмотрели на небо, я выругался. Вдруг женщина шагнула ближе и прикоснулась к массивной броши на лацкане своего плаща. Воздух над нами с шипением замерцал, и дождь перестал падать. Снова подняв взгляд, я увидел над головой раскрывшийся купол отталкивающего поля. Асфальт вокруг покрылся тёмными точками, быстро слившимися вместе, но волшебное кольцо вокруг наших ног оставалось сухим.

– Для того чтобы физически изъять датчик, необходима микрохирургическая операция, аналогичная той, которая была проведена при его вживлении. Разумеется, можно осуществить и её, но для этого потребуется сложное оборудование. В противном случае будет большой риск задеть интерфейс связи с нервными окончаниями или даже повредить спинной мозг.

Я переступил с ноги на ногу, смущённый нашей близостью.

– Да, я так и представлял.

– Что ж, в таком случае вы, вероятно, также представили, – сказала женщина, пародируя моё произношение, – что можно ввести в приемник памяти полушарий систему зашумления или постановщик зеркального кода, чтобы замаскировать передаваемый сигнал.

– Но для этого необходимо знать первоначальный сигнал.

– Да, для этого, как вы верно заметили, необходимо знать первоначальный сигнал. – Сунув руку в карман, женщина достала небольшой диск в пластиковой упаковке и, подержав его на ладони, протянула мне. – Что ж, теперь он у вас есть.

Взяв диск, я вопросительно посмотрел на неё.

– Он настоящий. Это подтвердит вам любая нейроэлектрическая клиника. Если сомневаетесь, могу посоветовать вам…

– Почему вы делаете это для меня?

На этот раз она уверенно выдержала мой взгляд.

– Я делаю это не для вас, мистер Ковакс. Я делаю это для себя.

Я ждал. Женщина отвернулась, уставившись на залив.

– Я знакома с коррупцией, мистер Ковакс. Нельзя, долго проработав в исправительном учреждении, не научиться распознавать бандитов. На этой синтетической женщине клейма ставить негде. Надзиратель Салливан общается с такого рода людьми всё время, что я работаю в Бей-Сити. Юрисдикция полиции заканчивается у наших дверей, а зарплата у нас маленькая.

Она снова взглянула на меня.

– Я никогда не принимала денег от этих людей и до этого случая ничем им не помогала. С другой стороны, я с ними и не боролась. Проще всего оказалось уйти с головой в работу и делать вид, будто не видишь, что происходит вокруг.

– «Человеческий глаз является восхитительным оптическим прибором, – рассеянно процитировал я „Стихи и прочие кривотолки“, – если приложить небольшое усилие, он не увидит самую вопиющую несправедливость».

– Точно подмечено.

– Это не мои слова. Так как же получилось, что операцию проводили вы?

Она кивнула.

– Как я уже сказала, до вас мне удавалось избегать контакта с этими людьми. Салливан поручил мне загружать в оболочки тех, кого переправляли с других миров, поскольку это никого не интересовало. Сам он оказывал услуги только местным. Так было проще нам обоим. В определенном смысле Салливан – хороший руководитель.

– Вам очень не повезло, когда появился я.

– Да, это создало определённые проблемы. Салливан понимал, что, если поручить операцию кому-нибудь из более покладистых врачей, это покажется подозрительным, а он не хотел поднимать ненужный шум. Похоже, дело было очень крупным. – Она сделала на эти слова то же самое презрительное ударение, что и до этого на «подумали». – Эти люди подключились с самого высокого уровня, и всё должно было быть гладко. Но Салливан человек неглупый, и он нашел ко мне правильный подход.

– Какой же?

– Он представил вас опасным психопатом. Машиной смерти, сошедшей с рельсов. Объяснил, что ни в коем случае нельзя отправить вас в свободное плавание по потокам данных. Мало ли куда вы сможете переправиться, покинув реальный мир. И я купилась на его слова. Салливан показал ваше досье. О, он человек неглупый. А вот я особым умом не отличаюсь.

Я вспомнил Лейлу Бегин и наш разговор о психопатах на виртуальном берегу. Свои легкомысленные ответы.

– Салливан не первый, кто назвал меня психопатом. И вы не первая, кто на это купился. Чрезвычайные посланники – они, понимаете… – Пожав плечами, я отвёл взгляд. – Это ярлык. Предназначенный для широкой публики.

– Говорят, многие из вас становятся предателями. Якобы двадцать процентов преступлений в Протекторате совершается отступниками-посланниками. Это правда?

– Точное процентное соотношение? – Отвернувшись, я уставился на дождь. – Не знаю. Но многие из нас находятся по ту сторону закона. После ухода из Корпуса заняться особенно нечем. Нас не пускают ни на одну должность, которая может привести к влиянию или силе. На большинстве планет нам законодательно запрещено занимать государственные посты. Чрезвычайным посланникам никто не верит, а это значит, нам нельзя рассчитывать на повышение по службе. Никаких перспектив. Ни займов, ни кредита.

Я снова повернулся к ней.

– А то, чему нас учили, настолько похоже на преступление, что разницы почти никакой. Только совершать преступления проще. Вероятно, вам известно, что преступники в большинстве своем люди ограниченные. Даже организованные преступные синдикаты в сравнении с Корпусом – уличные банды. Завоевать уважение нам очень просто. А когда последние десять лет ты провел, надевая и снимая оболочки, остывая в хранилище и живя в виртуальности, наказание, которым стращают правоохранительные органы, перестаёт пугать.

Некоторое время мы стояли молча.

– Извините, – наконец сказала женщина.

– Не надо. Любой, видивший моё досье…

– Я имела в виду не это.

– А. – Я посмотрел на зажатый в руке диск. – Что ж, если вы хотели в чём-то покаяться, смею заверить, вы это сделали. И, поверьте мне, оставаться совершенно чистым не удаётся никому. Единственное место, где можно этого добиться, – холодильник.

– Да, знаю.

– Ну, тогда всё. Хотя мне хотелось бы узнать ещё кое-что…

– Что?

– Салливан сегодня на службе?

– Когда я уходила, он как раз заступал на дежурство.

– И когда он сегодня освободится?

– Обычно это происходит около семи. – Она сжала губы. – Что вы собираетесь делать?

– Я хочу задать ему несколько вопросов, – честно сказал я.

– А если он вам не ответит?

– Как вы сами сказали, Салливан – человек неглупый. – Я убрал диск в карман куртки. – Спасибо за помощь, доктор. Я бы посоветовал вам в семь вечера находиться где-нибудь подальше от своей работы. Ещё раз огромное вам спасибо.

– Как я уже говорила, мистер Ковакс, я делаю это для себя.

– Я имел в виду не это, доктор.

– О!

Я прикоснулся к её плечу и быстро отступил прочь, под дождь.