Читать книгу Разреженный воздух - Ричард Морган - Страница 7

Долину свели судороги.

Остаток ночи я просидел в камере, наблюдая, как закипает обстановка. Видел, как по всему городу и другим крупным поселениям Разлома собираются зловещие толпы. Разозленный глас народа звучал с полусотни уличных перекрестков, фабрик и рабочих лагерей. До настоящего насилия пока не дошло, но, с другой стороны, многие еще спали. Кто знает, как все обернется, когда они проснутся. Тем временем челнок с Земли мирно стоял в доке на вершине нанорака Уэллса, все еще оцепленный в соответствии с последним из карантинных протоколов. И несмотря на то что посадочную площадку всю ночь показывали с десятков разнообразных ракурсов на десятках разнообразных каналов, ни челнок, ни посадочный модуль не подавали каких-либо признаков жизни. Какие бы сюрпризы там ни назревали, они не сразу выплеснутся наружу. Вопреки всей риторике «Первым делом Марс», КОЛИН не похожа ни на стаю гиен, ни на свору обезумевших акул, или с каким там хищником их красочно сравнивают в этом месяце. Они скорее напоминают «терновый венец», морскую звезду, которая медленно наползает на жертву, затем выплевывает свой желудок, окутывает ее и поглощает целиком. Они не становятся от этого менее хищными, просто двигаются медленно и неуклонно.

Наверное, именно поэтому люди Малхолланда прождали почти до рассвета, прежде чем выпустили официальное заявление. «А может, – мрачно подумал я, – им понадобилось столько времени, чтобы привести этого ублюдка в состояние, пригодное для общественного потребления. Выставить за дверь высококлассных девочек, с которыми он развлекался в губернаторском особняке этой ночью, стереть их телесные жидкости с его лица, вымыть СНДИЗ из его глаз и вбить хоть какой-то связный смысл в его разболтанные мозги». А вот и он…

– Жители Долины, мои соратники-пионеры. – Торжественная пауза. – Знаю, некоторых из вас могло встревожить объявление, сделанное представителями КОЛИН прошлым вечером. Но нет никаких причин для беспокойства…

Его нарядили для выступления – рабочие брюки без брендового логотипа, свободная темная рабочая рубашка с закатанными рукавами. Он даже гарнитуру снял, чтобы с самым честным видом смотреть в камеру. Губернатор Бойд Малхолланд – простой человек из народа, добродушный заменитель отца для жителей Рубежа. Серебристые волосы коротко острижены, самую малость не дотягивая до военного ежика. Черты лица напоминают правильную смесь обветренного на открытом воздухе работяги и слащавого красавчика. Вот человек без манер правительственного чиновника или крупного бизнесмена, человек, который сядет и выпьет с тобой бокал пива в конце смены, где бы ты ни находился, человек, который вытрет пот со лба и добродушно проклянет марсианское солнце, от которого зудят все незащищенные участки твоей кожи и его тоже, потому что все это тяготы жизни на Рубеже, с которыми вы оба обязаны мириться, независимо от зарплаты и положения.

Он такой же человек, как и ты. Человек, которому можно доверять.

– На самом деле мы даже приветствуем эту проверку, потому что она дает нам возможность показать людям там, на Земле, чего мы достигли. – Он непринужденно наклоняется к камере. – Мои собратья-первопроходцы, нам нечего скрывать, и свежая оценка сильных и слабых сторон колонии может принести нам много пользы. Для этого-то проверка и нужна, поэтому мы ее и проведем. Поэтому я хочу заверить всех и каждого, что в этом аудите нет совершенно ничего плохого, и всем вам совершенно не о чем беспокоиться. На Марсе все идет как обычно, Марс полностью открыт для бизнеса. На самом деле я хочу поприветствовать аудиторов из Надзора, и я хочу, чтобы и вы были рады их видеть. Пусть они увидят, как мы добиваемся успеха здесь, на Рубеже, пусть они получат опыт жизни на самом краю человеческой экспансии, потому что в конце…

Я ухмыльнулся.

Слушайте, вы не станете отправлять аудиторскую команду через 200 миллионов километров межпланетного пространства только потому, что вам кажется, будто кому-то надо преподать парочку наглядных советов по управлению колонией. Земной надзор – это принадлежащая лично КОЛИН длинная рука закона, надежные симбиотические мосты связывали его с правительством на Земле и давали полномочия, выходящие за рамки строго коммерческих. Вы не вызывали их, если только на Высоком Рубеже не случалось что-то совсем уж из ряда вон выходящее. Назревал большой скандал, и Малхолланд, судя по его лицу, это прекрасно понимал. Он выглядел как человек, которого заставляют давиться испорченными устрицами в нулевой гравитации.

Если Никки Чакане приходилось работать сверхурочно, вылизывая суровые улицы Брэдбери даже для новой партии ультрапутешественников и рекрутов квалпро, это было ничто по сравнению с той работой, что свалилась на ее плечи сейчас. Земной надзор стучит в двери, словно головорезы из Отдела по соблюдению договорных обязательств, прибывшие на рассвете в какой-нибудь бордель в рабочем лагере. Малхолланда вытаскивают из постели, он в панике, и каждый корпоративный ублюдок от Эоса до плато Тарсис пытается прикрыть свою грязную жопу. Кому-то придется разгрести дерьмецо, и быстро. Кому-то придется прибраться в доме. И что-то мне подсказывало, если наш уважаемый губернатор обратится за помощью к высшим эшелонам департамента полиции Брэдбери, он получит от них вежливый, но решительный отказ. Ты не станешь комиссаром в этом городе, если не будешь закрывать глаза на некоторые нарушения, но по сути своей Питер Сакарян был очень правильным человеком. Это была его беда, причина, по которой его в первую очередь и кинули на эту должность. Он был надежен, и Малхолланду не приходилось оглядываться через плечо круглые сутки.

Подобная тактика сейчас эффектно аукнулась прямо в лицо губернатору. После повышения новоявленный комиссар не скрывал своего презрения к методам Малхолланда, и, если мои источники внутри департамента не заливали, эти двое не раз сшибались лбами за закрытыми дверями. Столкнувшись с херней таких масштабов, Сакарян сделает большой шаг назад, сложит руки на груди и станет наблюдать за тем, как Земной надзор сожрет Малхолланда с потрохами.

А значит, оставалась Никки.

Ей придется суетиться, словно ферритовому жуку в горе ржавчины, частица за частицей пережевывая изъеденную коррозией насмешку губернатора над колониальными правоохранительными органами, превращая ее в чистую руду правильных процедур и безупречного свежего воздуха. Затыкать утечки, прятать неудобные улики и свидетелей, прояснять показания. Другими словами, терраформировать местные условия в некий блестящий симулякр того, что, по всей видимости, добрые люди с Земли рассчитывали увидеть на Марсе.

«Ну, удачи, лейтенант».

Если бы голень все еще не пульсировала от упрямой боли, я бы, может, даже пожалел эту сучку.

* * *

Ночь выдалась долгая, но в конце, с той же неотвратимостью, с которой лоббисту приходится делать минет, наступило утро и потолочные плитки замерцали оживая. Люк камеры нехотя приподнялся на сорок сантиметров, и в образовавшийся проем вкатился аккуратный маленький дрон на колесиках, везущий нечто, похожее на завтрак. Полагаю, он нашел меня, сидящего, скрестив ноги, на койке, по температуре тела и остановился напротив, словно нетерпеливый щенок. В воздухе повеяло дешевым напечатанным беконом и перченым рисом.

Я заставил себя поесть – наклонился, взял двумя пальцами ломтик бекона и прожевал. Затем еще один. «Давай, оверрайдер, тебе нужно набирать калории». Потянулся за прилагавшейся к еде восковой пластиковой канистрой, открыл крышку и отхлебнул водянистого кофеинового напитка. Едва ли это мог быть кофе.

На экране появился Сакарян – камеры поймали его в коридоре Полис-плаза, загнали в ловушку между встречами, и теперь комиссар явно сдерживал желание вмазать своим дознавателям по лицу. Сакарян был крупным парнем, крупным по марсианским стандартам, с грубыми чертами лица, на котором не было никаких следов гарнитуры или линз – он сохранил встроенное снаряжение еще с тех времен, когда работал маршалом в Нагорье, – и если ты знал, куда смотреть, то понимал, что он все еще предельно опасен. Но теперь из-за должности ходил на поводке.

– Ну, хорошо. Я слушаю. Кто первый?

– Комиссар Сакарян, вы в курсе размаха этой проверки КОЛИН? Вы слышали, что они применили восемнадцатую статью?

Сакарян пронзил говорившего взглядом, презрительно поджав губы. Он ждал вопроса, который заслуживал бы ответа.

Второй журналист услужливо прыгнул в образовавшуюся брешь.

– Эм, комиссар, будет ли полицейский департамент Брэдбери в полной мере сотрудничать с аудиторами? И если да, как вы планируете это обеспечить?

– В обычной манере. Любой, кто не будет сотрудничать в полной мере, оставит свой значок на моем столе.

– Что по этому поводу думает губернатор Малхолланд?

– Почему бы вам его не спросить?

– Но вы же встречались с…

– Вы смотрели утром заявление губернатора?

– Эм, да, но…

– В таком случае вы знаете о душевном состоянии губернатора столько же, сколько и я. Я не политик, моя задача – обеспечивать соблюдение закона. И закон будет соблюден.

– А что насчет Нагорья, комиссар?

Всего на мгновение тот замешкался.

Я это увидел. Зачарованно подался вперед. Задавший вопрос журналист тоже заметил и решил добить собеседника.

– Как вы будете решать вопрос с юрисдикцией? Собирается ли метрополия повысить полномочия региональных шерифов? Поручите ли вы маршалам выступать посредниками?

Сакарян взял себя в руки.

– Почему бы вам не почитать Хартию?

– В Хартии сказано…

– К сожалению, время комиссара истекло, – чопорного вида помощник плавно вклинился между боссом и журналистами. – Сэр, вас ждут на пятнадцатом этаже.

Позже, потянув за эту крошечную ниточку, та же самая новостная команда очутилась в Нагорье – они нашли себе какого-то упрямого помощника шерифа в округе Зубрин, крутого силовика, то ли слишком тупого, то ли слишком равнодушного, чтобы не бояться высказать свое мнение. Настоящий клад для прессы.

– Насколько я вижу, у этих ребят из КОЛИН вообще нет никаких причин соваться сюда.

– Под «сюда» вы подразумеваете Нагорье? – в голосе интервьюера прорезался восторг, он тоже понял, во что ввязался. – Или вы имеете в виду юрисдикцию любого департамента шерифа?

Нагорный законник переместил комок какой-то бодрящей травки, что он жевал, с одной стороны рта на другую. Втянул воздух сквозь зубы и наклонился к экрану.

– Я имею в виду Марс, – тщательно выговорил он. – Я говорю обо всей этой ебаной планете. Я достаточно ясно выражаюсь?

Интервьюер выдержал паузу для эффекта. Я закатил глаза.

– Так вы говорите… – давайте сделаем здесь еще одну театральную паузу, – что КОЛИН нет места на Марсе?

– Нет. Этого я не говорил. КОЛИН может явиться сюда и инвестировать, как и все остальные. Марс открыт для бизнеса. Они могут создавать холдинговые компании, управлять заводами, проводить исследовательские проекты, запускать отсюда корабли к внешним планетам системы, если захотят. Но сейчас уже не эра Поселения. Мы все сейчас живем в Долине. Нам не нужно, чтобы земляне являлись к нам сюда и указывали, что делать.

– Но в Марсианской Хартии прямым текстом сказано…

– Хартия была написана столетия назад. Написана на Земле, для блага Земли. Почему что-то подобное должно по-прежнему иметь значение сейчас?

– Хартия гарантирует нашу безопасность, – в голосе интервьюера появилась напускная важность: он повеселился, а теперь возвращался на более безопасную территорию. – Нашу безопасность на межпланетном уровне, а также в случае любых враждебных действий со стороны Эллады.

Помощник улыбнулся.

– Думаю, мы способны справиться со всем, что бросят на нас Кратерные твари. Для того чтобы справиться с такого рода помехами, флот с Земли не нужен. Марс с ними разберется, Долина уже больше века не нуждается в Земле.

На этом трансляция резко оборвалась, переключившись на другой сегмент. Скорее всего, из диспетчерской пришел резкий оклик: «Вы что там, совсем заигрались? Тебе что, работа разонравилась? Это что еще за хрень со свободой слова для всяких мудаков?»

Угадать, услышит ли подобные слова в свой адрес сам помощник шерифа, было гораздо сложнее. Зависит от непосредственного начальника, послужного списка, репутации и отношений, которые он завел по пути.

А также того, насколько сильно власти сейчас нуждались в рабочей силе.

Правила Нагорья. Там, за пределами Брэдбери, царил совершенно другой мир.