Дураков нет
Описание книги
Один из лучших романов Ричарда Руссо. Остроумная и трогательная история о том, как на сонный захолустный городок Норт-Бат снисходит то ли благодать, то ли проклятие – тут каждый из его жителей выбирает сам. Дональду Салливану, которого все зовут Салли, шестьдесят, и всю свою жизнь с триумфальным упорством он совершал одни лишь ошибки, пусть он и никак не дурак. Он одинок, хоть и окружен толпой людей, больное колено порой мешает нормально передвигаться, друзья у него такие, что порой и враги не нужны, и проблемы сыпятся на Салли одна за другой, а может, он их сам находит. Всю жизнь полагался только на себя, сам выбирал свой путь, ну а если путь этот приводил в тупик – значит, сам дурак. Тяжелое детство с отцом-деспотом, незадачливый брак, неудачи одна за другой – таков Салли, вот только ни у кого язык не повернется назвать его неудачником, потому что Салли сам выбирает, кем ему быть. И вот новая заморочка: в Норт-Бат заявился сын, с которым Салли и знаком-то едва, а делать с ним что-то надо – иначе тот повторит незавидную судьбу Салли, человека, притягивающего беды, большие и малые. Поздняя осень и наступившая зима становятся очередной “глупой полосой” в жизни “не-дурака” Дональда Салливана, и он снова отправится преодолевать эту полосу, в очередной раз выбрав тропку саморазрушения, на которой будет в равной степени и веселого, и горького.
“Дураков нет” – первая книга трилогии про городок Норт-Бат, настоящей энциклопедии жизни американского захолустья. Ирония, юмор, теплота, человечность и обаятельные герои. Это роман о том, что глупости, творимые людьми, порой могут быть куда умнее и благороднее поступков расчетливых и правильных.
Отрывок из книги
Сразу за двумя центральными кварталами Норт-Бата оживленная деловая верхняя главная улица становилась тихой жилой, а еще через три, параллельно старому шоссе 27А, превращалась в спокойную загородную трассу, асфальтированную, двухполосную, змеившуюся по Адирондакским горам на севере штата Нью-Йорк с их крошечными, пришедшими в упадок курортами и далее до цветущего Монреаля. Вдоль Верхней Главной, как называли ее местные, – хотя Главная, от нижнего ее конца, супермаркета и кафе-мороженого “Тейсти Фриз”, до верхнего, “Сан-Суси”, протянулась от силы на четверть мили – стояли в основном старинные викторианские особняки, обшитые досками, и просторные дома в неогреческом стиле, они чего-то да стоили бы, если бы находились в соседнем штате, Вермонте, и не были выстроены – или перестроены – как жилища на две, а то и на три семьи; квартиры долгие годы сдавали внаем, и дома потихоньку ветшали. Но самой внушительной приметой Верхней Главной были, однако же, не дома, а купы вековых вязов, их кроны зеленым куполом накрывали и улицу, и крутые двускатные крыши этих почтенных домов, окутывая окрестности тенью, пляшущей от ветерка; тень эта маскировала облупившуюся краску и сообщала прелесть увядания покосившимся крылечкам и кривым карнизам. Жители больших городов, по дороге на север свернувшие с федеральной автострады, чтобы перекусить и заправить машину, порой замедляли ход, проезжая через Норт-Бат, с ностальгией посматривали на старые дома, гадая, сколько за них просят, какие они внутри, каково было бы жить в них и ходить по этим тенистым улицам. Наверняка здесь жилось бы лучше. Возвращаясь после долгих выходных в большой город, особо впечатлившиеся подумывали свернуть с автострады и снова прокатиться по городку, а быть может, даже узнать, какие дома выставлены на продажу. Но потом вспоминали, что из городка на автостраду выехали с трудом, что Норт-Бат не так уж и близко от шоссе, что в свой большой город они вернутся позже, чем рассчитывали, и объяснить детям на заднем сиденье, что они сделали такой крюк только ради возможности проехать три квартала по тенистой улице, чтобы потом развернуться и поехать обратно, окажется непросто. Они убеждали себя, что такие вот городки – очаровательные зеленые могилы, и порыв еще раз взглянуть на Норт-Бат угасал, не осуществившись, машины пролетали съезд с автострады, не сбавляя скорости.
Пожалуй, они были правы, поскольку то, что привлекало их больше всего в трех кварталах Верхней Главной, – аркада гигантских вязов, – по сути, было обманкой, и те, кто жил под нею, могли это подтвердить. Улица долгое время гордилась своими деревьями, чудесным образом уцелевшими во время вспышки графиоза[1]. Но недавно деревья вдруг стали причиной бед. Зимой 1979 года прошел ледяной ливень, и следующим летом почти на половине вязов листья пожухли, болезненно пожелтели и вместо середины октября опали в августовскую жару. Вызвали специалистов, те прибыли на трех фургонах, каждый с изображением счастливого дерева, из фургонов вылезли молодые люди в белых халатах – наверное, мнили себя докторами. Они покружили у каждого из деревьев, поковыряли кору, простучали стволы молоточками, будто рассчитывали обнаружить там потайные покои, взяли из сточных канав образцы преющих листьев и изучили их в слабеющем предвечернем свете.
.....
– Умных здесь не водится, обыщи хоть весь квартал, – ответил Салли. – Ставки – налог на глупость.
– И за скольких придурков ты платишь налог, не считая себя самого? – поинтересовался кто-то.
.....