Читать книгу Астронавты. Пленники Сумитры - Рина Грант - Страница 2

В иллюминатор ломились звезды. Приборная панель помаргивала огоньками. Кресла управления на мостике стояли пустые: «Летучий голландец» шел на автопилоте.

Не спавший трое суток Живых осторожно потер опухшие от мониторов веки холодной стальной ладонью и поерзал в штурманском кресле. Сидеть было невмоготу: все его тело ныло от недосыпа, дергало в местах соединения электронных протезов с живой тканью. Взгляда от экрана он, однако, не отводил.

За лабораторным столом в медблоке Бой-Баба уронила голову на руки, борясь со сном. Трое суток они с Живых пытались вытянуть последних заболевших. Люди умирали. Их даже не успевали класть на консервацию. Из двух с небольшим десятков, кого успели вывезти с базы, осталась дай бог половина. На кого хватило капсул, те лежали в железных ящиках блока консервации. Остальных положили в больничке на койках и на полу, натаскав матрасы из жилых отсеков.

Тихо, назойливо из динамиков доносился сигнал бедствия. Три коротких звука, три длинных, еще три коротких. Затем мелодичный, как в справочном космопорта, голос компьютера:

«Говорит FD-3200. May Day. May Day. May Day. Терпим бедствие. Просим помощи. Наши координаты…»

Бой-Баба потянулась, хрустнув искусственными суставами, и сонно потерла отсвечивающий красным единственный глаз. Вести корабль вдвоем – это они с Живых, конечно, замахнулись. Хотя что им еще было делать? Не оставлять же людей на базе подыхать.

Она поднялась и, шатаясь, побрела в офис медблока, к кофеварке. Футболка и комбинезон липли к электромеханическому туловищу, мешали двигаться, но она продолжала носить одежду по привычке. Подхватив два полных стаканчика нечувствительными металлическими клешнями, подошла к двери и пихнула кнопку стальным локтем. Люк медленно поехал в сторону. За ним лежал темный, в целях экономии, коридор, по обе стороны которого зияли распахнутые двери пустых жилых отсеков. Вся команда «Голландца», кроме нее с Живых, погибла в пути. Но об этом она старалась не вспоминать.

Настил мостика сотрясся под ее шагами. Здесь полумрак аварийного освещения рассеивали мерцающие экраны пульта управления. Живых в кресле даже не шевельнулся – сил не было. Она поставила перед ним стаканчик с кофе и, не удержавшись на ногах от усталости, плюхнулась в командирское кресло.

– Сумитра не отвечает, конечно, – полуспросила она.

Не поворачиваясь, Живых мотнул головой. Оба замолкли и сидели в креслах управления, забыв про кофе, слушая собственный сигнал бедствия.

– Как они там? – глухо спросил Живых.

Она помедлила:

– Кто как. Дышат пока. Кто еще дышать может.

Он кивнул. С самого начала было ясно, что и Сумитра, и Земля объявят карантин и их близко не подпустят. Но бойкотировать их сигнал бедствия – это все-таки слишком…

Бой-Баба провела по стриженым волосам оплетенной проводами стальной рукой. В висках нарастала боль.

– Кто еще остался, тоже надо класть на консервацию, – через силу проговорила она. – Иначе не довезем. А ИПЖ больше нет.

Он кивнул, не сводя глаз с экрана. ИПЖ – аппараты искусственного поддержания жизни. Их «Голландец» – обычная грузовая калоша, не рассчитанная на провоз пассажиров, и капсулы консервации в медблоке рассчитаны только на членов команды. К счастью для поселенцев, астронавтам они так и не понадобились: члены корабельного экипажа лежали рядком в холодильном отсеке, обернутые в брезент, и глядели в потолок остекленевшими глазами. А иначе и этих немногих не удалось бы спасти.

Бой-Баба попыталась встать, но ее повело в сторону от усталости, и она шмякнулась обратно в растрескавшееся от долгой службы кресло. Все-таки трое суток без сна, а мозги свои, человечьи, не пересаженные, вот и не справляются.

Живых приподнялся было поддержать, но она остановила его жестом: сиди. И без того он устал. Лицо штурмана посерело, в побагровевших шрамах и кратерах затянувшихся ожогов на уходящей в стальное туловище шее, оплетенной путаницей разноцветных проводов. Глубоко сидящие в человеческих глазницах красноватые видеокамеры. Ну да ничего, она уже привыкла. И сама не красавица.

– Иди спать, – прохрипела она, махнув на него рукой. – Я подежурю. Через три часа придешь сменишь.

Он колебался, вслушиваясь в сигнал.

– Так что с ранеными-то делать? – наконец сказал он. – Нужно добраться до лаборатории, перевезти их, определиться с лечением. И где взять такую лабораторию?

Бой-Баба подперла голову локтями и задумалась. Представители Общества Социального Развития – организации, занимающейся освоением Космоса, – уже везде раструбили об опасности эпидемии и запретили приближаться к зараженным базам. Но болезнь ли это была? Или все-таки результат их хладнокровных массовых экспериментов на подневольных людях?

Бой-Баба усмехнулась. Судя по событиям на базе и на корабле, кто-то из руководства Общества Соцразвития готов на все, чтобы не допустить исцеления больных и появления на Земле живых свидетелей своих опытов.

Бой-Баба молчала, поглаживая ноющий лоб твердыми пальцами. Наконец повернулась и посмотрела Живых в глаза:

– Есть лаборатория на Киаке – спутнике Сумитры. На заброшенной базе. Можно попробовать подключить.

Живых не удивился, как будто и сам уже об этом думал.

– А если Сумитра запретит входить в свое пространство? – спросил он.

Бой-Баба устало пожала плечами.

– Есть другие пути, – она протянула руку, вывела на экран трехмерную карту. В темноте замерцали огоньки звезд, разноцветным облаком легли в воздухе кабины наслоения пылевых туманностей. Бой-Баба повернула трехмерное изображение другим боком и застучала по клавиатуре, вводя задание. Тонкая пунктирная дорожка пролегла посреди кабины, огибая звезды.

– На худой конец можно обогнуть и сесть на обратной стороне, – пробормотала она. – Но придется мимо Бокса-бэ проходить, не к ночи будь помянут, – она подсветила на карте еле заметную оранжевую точку звезды BOKS-45069. – Зато на Сумитре нас оттуда не ожидают. Пока то-се, мы и проскочим. Как ты думаешь?

Живых нахмурился. Посмотрел на проложенный пунктир, на Бой-Бабу, на звезду, вокруг которой обращалась недоброй славы планетка BOKS-45069 b.

– Я бы не рисковал, – наконец сказал он. – Не потому, что не пустят. А просто… – он замолк.

Бой-Баба не сводила с него взгляда.

– Что – просто? Уж говори.

– Да ну… – Живых откинулся в кресле, почесал бледную щеку. – Рассказывают про Бокс этот разное. Как-то не тянет мимо них идти.

Бой-Баба усмехнулась.

– Болтают много чего, но не всему же верить. Ну, пиратствуют по мелочи, так ведь не пойман – не вор, – она пожала плечами.

Живых хмыкнул, и до нее дошло, что он имел в виду.

– А если ты про все эти разговоры, про донорские органы и пересадку личности – это, уж ты извини, очередная космопортовская легенда. Диспетчеры в центре управления со скуки дохнут, вот и пугают новеньких операторов всякой ерундой. Ничего на Боксе-бэ особенного нет. Никаких тайных клиник.

И все же, поколебавшись, она застучала по клавиатуре, меняя курс. Уж очень озабоченно смотрел на нее Живых.

– Тогда подойдем под прикрытием Киака, – негромко сказала она. – База брошенная, так нам это и на руку: на темной стороне нас никто не засечет. Там запасы должны были остаться. Электростанция, генератор. Можно перебиться какое-то время.

– И лаборатория, – произнес Живых. Камеры-глаза сверкнули, плечи его распрямились, и даже серость сошла с лица. Он ухватился за подлокотники, подался вперед, всматриваясь в экран. – Если с умом сесть, – проговорил он глухо, – с Сумитры нас и не заметят. И незачем им знать.

От его решимости и Бой-Баба взбодрилась немного. Киак-Киак, самая крупная и ближняя луна Сумитры, была освоена задолго до самой планеты, но на темную сторону и в лучшие времена мало кто совался. И базу бросили, потому что слухи начали ходить нехорошие. Там действительно можно отдышаться вдалеке от преследователей, можно отсидеться и сообразить, что делать дальше.

Она кивнула. Не хотелось думать о том, что может случиться после посадки на Киак. Решать проблемы надо по очереди. Вот если сядут, если удастся наладить энергоснабжение и подключить к нему корабельный блок консервации, тогда на какое-то время о больных можно будет не беспокоиться. Пусть себе спят в железных капсулах, пока они с Живых будут соображать, как им отсюда выбраться и спасти тех, кто до этого доживет.

– Так ты иди, а я тут посижу, – Бой-Баба поднялась, потянулась всем искусственным телом, так что булькнул биораствор в суставах. – Когда проснешься, обсудим дальнейшее передвиже…

Динамик приемника хрипнул. Голос компьютера, читающий призыв о помощи, замолк на полуслове. Бой-Баба замерла. Динамик чихнул и затрещал, перестраиваясь на ожившую волну.

Живых кинулся к приемнику, потыкал в сенсоры настройки. Сквозь треск магнитных бурь неразборчиво прорывался голос, мужской и низкий. Живых выругался, стукнул по приемнику, и голос зазвучал чисто, как будто говорящий находился тут же, на мостике.

– FD-3200, я «Вагабонд», сигнал бедствия принял. Иду к вам. Уточните координаты. Повторяю…

Перебивая друг друга, они подтвердили координаты. Повторили еще раз и еще.

Волна давно обросла помехами, поглотив голос, а астронавты сидели не двигаясь, боясь посмотреть друг на друга. Корабль-спасатель дал им свои координаты: такая же, как и их «Голландец», земная аналоговая лоханка пятидесятилетней давности, снявшийся с Сумитры грузовоз. То ли их команде не сообщили о карантине и объявленном «Голландцу» бойкоте. То ли экипаж чужого корабля решил их спасать самовольно, несмотря на категорический приказ Земли не приближаться к «Летучему голландцу».

Не решаясь заговорить о спасении, Живых и Бой-Баба смотрели на карту неба, где их курс через сутки должен был пересечься с траекторией корабля-спасателя.

* * *

Какое счастье, что из-за Тимура они пропустили корабль!

Илья думал эту мысль всю ночь во сне, думал, просыпаясь, и сразу вспомнил, разлепив утром больные, опухшие глаза. Эйлы рядом не было. Дверь в спальню плотно закрыта. Из кухоньки доносилось бряканье тарелок и чашек. Тимур что-то спросил у приемной матери, Эйла тихо ответила.

В висках колотилась боль. Илья приподнял взмокшую голову – и застыл, вслушиваясь и морщась от шума в ушах.

За окном стояла тишина. Молчали генераторы, не жужжали ветряки, и привычное, вредное для здоровья гудение проходящего над их модулем провода высоковольтной замолкло. Не отдавались эхом за окном шаги соседей, не перекликались голоса. Городок под Куполом замер.

Илья вскочил, путаясь в простыне, босиком подбежал к окну и всмотрелся, щурясь спросонья, в осыпанный утренней изморосью Купол. Башни производящих кислород нагнетателей позади него стояли недвижно – их не окутывала, как обычно, дымка движущегося воздуха.

Голова пошла кругом. Илья огляделся в поисках переговорника, бросился к кровати, перетряхнул тумбочки, сбросил на пол подушки. Раздался стук – переговорник вывалился из складок одеяла и соскользнул на пол. Трясущимися руками Илья схватил его и кое-как, ошибаясь и шепча себе под нос, набрал Вильсона. Тот долго не подходил. Илья ждал и слушал, как жена и Тимур переговариваются за дверью.

Наконец переговорник щелкнул, и Вильсон отозвался. Илья не сразу узнал его голос: пустой и усталый.

– Нагнетатели – ты видел?

Вильсон не ответил. Илья подождал и продолжил:

– Насколько хватит кислорода? Есть запасы?

Вильсон помолчал. Потом Илья услышал, как медленно, будто затекли пальцы, тот начал стучать по клавиатуре.

– Недели на две, – наконец отозвался Вильсон. – Но комбинат тоже встал. Значит, атмосферу вырабатывать не будет. – Он помедлил и добавил совсем тихо: – Если что, на поверхности худо-бедно дышать пока можно. Первое время перебьемся.

– А спасатели? – тупо спросил Илья. – Ты говорил, они уже в пути?

Вильсон не ответил.

Илья посмотрел в окно. За тусклой поверхностью Купола мертвые нагнетатели загораживали небо.

Когда он вышел из спальни, вытирая лицо полотенцем, Эйла и Тимур уже сидели за столом в утреннем полумраке. Свет не горел. Мальчик торопливо совал в рот хлопья ложку за ложкой. Эйла сидела прямо, непричесанные светлые волосы падали на лицо, скрывали глаза. Губы поджаты в ниточку.

Илья сел рядом, не говоря ни слова. Есть ему не хотелось. Просто посидеть со своими. Протянул руку, накрыл ею ладонь жены. Та не шевельнулась. Он вздохнул и потянулся за чайником.

– Электричества нет, – сказала Эйла сухо, не глядя на него.

Тимур опустил ложку. Посмотрел на нее, на чайник. Перевел взгляд на приемного отца – в глазах посверкивало любопытство.

– Мы что, теперь все умрем, да?

Эйла вытянула руку из-под ладони Ильи, погладила мальчика по жестким волосам. Илья посмотрел в пустую чашку перед собой.

– Нет, – солгал он. Повернулся к жене и добавил бодро: – Я говорил с Вильсоном. Он говорит, спасатели уже в пути.

Она кивнула. Тимур притих, подобрал ложку и без напоминаний принялся есть. Эйла молчала, но Илья видел, что на уме у нее что-то есть, и ждал, когда она соберется с духом. По опыту знал, что долго ждать не придется.

Но Эйла медлила.

– Как ты? – уже мягче спросила она.

Илья пожал плечами:

– Башка разламывается. А так…

– Прими таблетку, – она поднялась, потянулась к аптечке над холодильником. Он жестом остановил ее.

– Ты же знаешь. На меня таблетки не действуют. Экономь – еще вам понадобятся.

Она пожала плечами и села. Глаза снова жесткие, колючие. Помолчали.

– Мне вчера соседка сказала, – наконец начала Эйла. – Мать Киры…

– Они что, тоже остались? – глухо спросил Илья. Эйла кивнула. Облизнула губы, собираясь с мыслями.

Тимур бросил ложку в тарелку:

– Значит, Кира тоже осталась! Нас уже двое!

Илья протянул руку и коснулся его плеча:

– Погоди, – повернулся к жене. – Так что они?

Эйла помедлила.

– Она говорила… те, кто улетел… они – я не вполне поняла, но они взятки давали, что ли. За то, чтобы их забрали. Ты в это веришь?

Илья пожал плечами.

– Астронавты тоже люди. А тут такая возможность заработать. Жаль, что пользы от нее никому не вышло, – добавил он, вспомнив рассыпавшееся на черные осколки небо.

– А что такое взятка? – спросил Тимур.

Ну, вот вам, пожалуйста. Сколько раз он ее просил такие вещи при ребенке не обсуждать.

– Взятка, – тихо сказал Илья, – это когда ты даешь человеку деньги за то, чтобы он тебе помог. Покупаешь его доброту, так сказать.

– Понял, – неуверенно сказал Тимур. Оглядел приемных родителей. – Значит, они хотели, чтобы улетели именно они, а не другие? – он хмыкнул. – Вот дураки.

– Тимур, – нахмурилась Эйла. Посмотрела выжидательно на Илью, но он промолчал.

– А Вильсон ничего не сказал про частный космодром? – нарочито спокойно продолжила она. – На пятидесятом километре? Может быть, хозяин…

Илья нахмурился. Посмотрел на нее.

– Нет, – солгал он. И повторил то, что услышал вчера от Вильсона:

– Хозяин наверняка улетел одним из первых. Благо была такая возможность…

Эйла подняла руку, останавливая его:

– Не улетел. Я проверила базу данных в диспетчерской. Он не запрашивал коридор, – она оперлась локтями на стол, посмотрела ему в лицо: – Хозяин еще на Сумитре. Ты понимаешь?

Илья сидел, не двигаясь, боясь спугнуть надежду.

– И как ты себе это представляешь? – хрипло спросил он. – Придем к нему: пустите нас на корабль, пожалуйста? Он откажет. Такие всегда отказывают. Иначе бы он давно предоставил свой корабль для эвакуации.

Эйла опустила голову, как будто соглашалась: откажет. Тимур положил ложку и, раскрыв рот, слушал их разговор. Илья задумался.

– В любом случае нужно поговорить с Вильсоном… может, он что-то знает. Пойду к нему, – он кивнул. Сразу полегчало: появилась цель.

Снаружи загудело, зажужжал плафон под потолком, и комната медленно слабо осветилась. Илья потянулся к чайнику и нажал кнопку. Чайник зашумел.

– Ну, слава те господи, – сказала Эйла. Поднялась и стала собирать посуду.

Не выдержав повисшей в воздухе паузы, Илья отпихнул стул и встал.

– Так я пошел, – объявил он. – Работы много. Восстанавливать нагнетатели, составить списки оставшихся. На комбинат надо съездить. И, – помолчал он, – прочесать район космодрома. Черные ящики поискать.

Всю ночь он отгонял эту мысль – почему погибли корабли? А сейчас она сама наружу вылезла. Эйла посмотрела хмуро, но ничего не сказала.

Тимур сидел тихо и рассеянно выскребывал пустую уже тарелку.

– А ты чем будешь заниматься? – Эйла осторожно забрала у него ложку. – Школы нет.

Тимур пожал плечами:

– Посмотрю, кто еще остался. Пойдем на стадионе поиграем, – он посмотрел на Илью, и тот кивнул, разрешая.

Эйла замерла:

– Только, ради бога, будьте осторожны. Неизвестно кто по городку теперь бродит. Хоть ты ему скажи! – повернулась она к Илье.

Илья посмотрел на Тимура, потом на жену.

– Взрослый парень, – сказал он ей. – Ты же его знаешь. И не дурак. Он ни во что не впутается, – он посмотрел на маленького насупленного мальчишку, черные глаза горят надеждой на точеном смуглом лице. Живая копия покойного Булата. – Иди. Только – осторожно. И за Купол не вздумайте ходить. А то мало там народу сгинуло.

Тимур загрохотал стулом, вскочил, потянулся за своей сумочкой на полу:

– Да не ходим мы за Купол! Это комбинатовские ходят, а мы, космопортовские, на стадионе собираемся, – торопливо говорил он, но смотрел при этом в сторону. Илья повторил:

– Ты слышал, что тетя Эйла сказала. За Куполом небезопасно. Воздух разрежен, мало кислорода. А стрекуны из леса тут как тут – и косточек потом не найти будет.

Тимур пожал плечами. Эйла повернулась к Илье.

– Не надо им сегодня нигде гулять. Сейчас позвоню Кире и предупрежу их… – она потянулась к телефону.

Тимур подскочил.

– Теть Эйла, не надо! Ничего с нами не случится! Дядь Илья! Скажи ей!

Глаза его наполнились слезами. С надеждой мальчишка смотрел на приемного отца. Но Илья молчал.

– Да ну вас всех! – Тимур топнул ногой. – И сидите тут! Пока вас зараза не возьмет! Трусы вы все! Трусы!

Всхлипывая, Тимур схватил куртку, сумочку и вылетел в коридор. Щелкнул замок, хлопнула входная дверь.

– К ужину чтоб был! – запоздало крикнул Илья вслед. Растерянно посмотрел на жену и развел руками.