Читать книгу Голландские дети самые счастливые - Рина Мэй Акоста - Страница 4

В которой Рина живет в Дорне, живописном городке среди лесов…

Ответ на вопрос, отчего голландские дети самые счастливые, я начала искать дома, в Дорне, городке с населением десять тысяч человек, расположенном посреди национального парка, где живут молодые семьи, пенсионеры, любители природы и просто неторопливой жизни. Здесь дети играют на засаженных деревьями улицах, ценятся вкусные домашние блинчики и теплое шоколадное молоко. В Дорне едят свежевыпеченные вафли на фермерской ярмарке, воздух весной и летом пропитан дымом от барбекю, а зимой и осенью – от горящих в печи поленьев, и лучший способ завести новых друзей, юных и не очень, – прогуляться по окрестному лесу. А еще отсюда 5478 миль до Сан-Франциско, места, которое бо́льшую часть жизни я звала своим домом.

Хотя я получаю информацию о том, как живется в родных местах, – спасибо ленте «Фейсбука», публикациям в «Инстаграме» и видеочату в «Скайпе», – сама я существую в параллельной вселенной. Мои родители прилагали массу усилий, стремясь «соответствовать»; мантру «Мы сделали все, чтобы вы получили хорошее образование и жили лучше нас» я слышала изо дня в день. Они задали необычайно высокую планку касательно успехов в учебе, и любой недостаток, любой промах означал позор семьи. Вопрос о том, счастливы ли мы с братьями, всегда оставался второстепенным, некой сноской на полях списка более насущных дел, пока родители работали, не жалея себя. Ведь надо было оплачивать наше обучение в частной католической школе, гасить ипотеку, покупать продукты, помогать оставшимся на Филиппинах родственникам и при этом выглядеть не хуже соседей.

Казалось, что детство – не самое радостное время в жизни, а период, который просто нужно перетерпеть. Теперь я, по иронии судьбы, тоже оставила родину и переехала в голландскую деревушку, где занимаюсь воспитанием детей и осваиваю культуру, так непохожую на нашу, – точь-в-точь как это делали мои мать и отец.

Виной всему трансатлантический роман, любовь с первого взгляда. Однажды голландский студент-магистрант в прямом смысле слова возник на пороге моего дома. Как оказалось, моя кузина Грейс, его приятельница по колледжу Университета Флориды, решила, будто мы с ним созданы друг для друга. Меня это не интересовало – я была слишком занята карьерой в сфере медицинских исследований. Поэтому Грейс взяла дело в свои руки: приехала с Брамом ко мне в гости в Филадельфию, сделав вид, будто пригласила друга просто за компанию. Это была его последняя неделя в Соединенных Штатах перед возвращением в Нидерланды и защитой магистерской диссертации.

Любовь с первого взгляда предсказать невозможно. Я уж точно не ожидала, что открою дверь симпатичному европейцу, а он возьмет да и признается мне в любви через несколько часов. На счастье, мне хватило здравого смысла дать голландскому парню шанс – на расстоянии в 3721 милю через Атлантический океан, разумеется. У нас начался настоящий старомодный роман, правда, с современным оттенком: он писал длинные бумажные письма, часто присылал электронные, мы регулярно общались в чате «Гугла» и спонтанно созванивались по телефону. Впервые в жизни я задалась вопросом, к чему на самом деле лежит у меня душа. И выяснилось, что вовсе не к медицине.

Предложение Брам сделал в Париже, а свадьбу мы сыграли в Сан-Франциско. И вот десять лет спустя я живу в Голландии, среди лесов, в съемном коттедже постройки тридцатых годов ХХ века; размышляю о культурных различиях США и Нидерландов и ищу «золотую середину». Хотя я очень счастлива в браке, понадобилось время, чтобы привыкнуть к жизни в Нидерландах. Первые семь лет дались мне нелегко: настолько жестким, сильным и всеобъемлющим оказался культурный шок. Погода здесь преимущественно пасмурная и дождливая, я страдала от сезонной депрессии одиннадцать месяцев в году. И это не единственный аспект, который был мне не по нраву: я долго привыкала к тому, какое все вокруг маленькое и как тут любят давать непрошеные советы.

«Ду мар хевон»

Голландское народное присловье, определяющее все сферы жизни в Нидерландах: «Ду мар хевон дан ду е ал хек хенух», или, кратко, «Ду нормал». В приблизительном переводе это значит «Будь нормальным – это вполне безумно» или еще проще: «Успокойся».

Иногда живущие в Голландии иностранцы трактуют это выражение в негативном ключе: мол, общество требует не высовываться, быть, как все. На самом же деле речь о том, чтобы оставаться таким, какой ты есть. Жизнь – не картинка в «Пинтерест», и никто не ждет от вас совершенства во всем. Просто поймите: не надо слишком напрягаться. Голландцы ценят подлинность и безыскусность. И знают, насколько реальная жизнь далека от идеала.

А если речь заходит о родительстве, «Ду мар хевон» означает лучшее, что вы можете сделать. Будьте собой!

Забеременев первым ребенком, Брамом Юлиусом, я потеряла покой. Мне очень хотелось подарить сыну счастливое детство, которого не было у меня самой. И я соблазнилась мифом об идеальной матери, преувеличенным и нереалистичным представлением о материнстве. Суть мифа заключается в том, что женщина должна целиком посвятить себя ребенку, обзаведясь безграничными запасами терпения и понимания. Я жадно поглощала все (даже непрошеные) советы, изучала противоречащие друг другу подходы к воспитанию, записалась на перинатальные курсы, йогу для беременных и скрупулезно фиксировала все этапы развития ребенка в первый год жизни. Американские родственники и друзья из лучших побуждений задарили меня обучающими карточками, руководствами вроде «Язык жестов: как общаться с грудничком», «Отлучаем от груди», книгами доктора Сьюза и DVD-дисками с «Улицей Сезам».

Также я размышляла над преимуществами и недостатками различных методик дошкольного образования: Монтессори, Дальтон-плана, мультиязыковой школы Регины Чели и вальдорфской педагогики. В конце концов, рассуждала я, у моего малыша будет не так много времени, чтобы подготовиться к ответу на вопрос, который зададут ему в приемной комиссии при поступлении в школу: так чем ты занимался в первые тридцать шесть месяцев жизни? (Это на случай, если мы все же вернемся в Сан-Франциско.)

Я стала матерью, уже переехав в Голландию, и неожиданно для себя сблизилась с другими англоязычными иностранцами: британцами, австралийцами, канадцами и новозеландцами. Всех нас голландцы считают «зей из энгельс» («англичанами»). «Зей из энгельс» («Она англичанка») – так меня часто представляли голландцы старшего поколения. Стремясь избавиться от одиночества и гнетущего ощущения, будто я превращаюсь в «отчаянную домохозяйку», я завела блог «Постигая Голландию» – о том, каково американке растить здесь ребенка. Я сочла это удачным способом совместить то, чем мне нравится заниматься: сочинять тексты, фотографировать и говорить о семье. Также через блог я хотела наладить связь с другими «энгельс» и подробнее рассказать о себе. Если людям понравится блог, может быть, они захотят со мной подружиться.

Теплое отношение к голландским представлениям о родительстве возникло у меня далеко не сразу. Будучи воспитанной одновременно в католической парадигме чувства родительской вины и этике трудовых мигрантов, я сочла здешний подход чересчур расслабленным и эгоистичным и с подозрением отнеслась к родам под руководством акушерки (идеальный вариант – дома и без использования медикаментов). Поначалу меня искренне удивляло поведение голландок: почему они не тащат двухлетних малышей на уроки музыки или в группы раннего развития и не стремятся отдать их в «правильный» детский сад?

Когда моему ребенку исполнился год, я наткнулась на статью, где говорилось, что, по данным ЮНИСЕФ, голландские дети – самые счастливые в мире. Неужели это правда?

В американском менталитете глубоко укоренилась концепция «погони за счастьем». Мы боремся за «идеальное родительство» и верим, что добьемся вожделенного счастья, если будем круглосуточно играть с ребенком и установим за ним неусыпный надзор. Но голландские родители добиваются этого, прикладывая куда меньше усилий! Может, и мне стоило успокоиться и разобраться, как им это удается? Вдруг воспитание детей способно приносить радость, а не только головную боль?

Я захотела узнать, чем мой подход к родительству отличается от принятого у голландцев. Для этого я подружилась с детьми, которые играли с моим сыном, и однажды вечером записала свои наблюдения. «Восемь секретов голландских детей, самых счастливых в мире» стали моим дебютом в «мамской» блогосфере и вызвали большой интерес у читателей далеко за пределами Голландии.

* * *

Я лихорадочно заканчиваю приготовления ко дню рождения Юлиуса (поскольку и муж, и старший сын носят одно имя, я буду звать малыша Юлиусом во избежание путаницы). Сегодня моему первенцу исполняется три года. Помимо голландских родственников, в списке гостей – мои подруги, живущие в Голландии иностранки, чьим детям примерно столько же лет, сколько и Юлиусу. Трудоголики в прошлом, сейчас они пребывают в «состоянии ремиссии» и постигают прелесть неполного рабочего дня, который оказался вполне приемлемым вариантом даже для самых амбициозных. И точно так же, как я, эти мамы в восторге от здешнего расслабленного подхода к родительству.

Последние хлопоты: добавить дополнительные начинки в самодельную пиццу, поджарить рулеты с яйцом, выжать еще немного лаймового сока в гуакамоле и приготовить вьетнамский салат с говядиной и лапшой. Возможно, украшения для дома в духе «Клуба Микки Мауса» и множество десертов: двухъярусный торт с глазурью, капкейки, шоколадные трюфели и итальянское песочное печенье – выдают во мне американку. Но я никак не избавлюсь от стремления быть феей домашнего очага!

Брам потрясенно качает головой, а свекры попросту ошарашены. Свекровь вообще не понимает, зачем надо столько возиться. Но для меня время, силы и фантазия, вложенные в празднование дня рождения, – наглядное доказательство любви к сыну. Правда, приготовления выматывают, и я даже не знаю, сможет ли Юлиус в свои три года оценить их по достоинству. Дни рождения голландских детей, на которые нас приглашали, были простыми, скромными и рассчитанными только на членов семьи и, может быть, соседей. Каждый получал по куску торта, потом взрослые сидели и болтали часа три, пока дети играли и носились вокруг.

В Голландии дни рождения, как и прочие праздники, – прежде всего повод собраться вместе. Наши гости поздравили не только именинника, но и его родителей, и дедушку с бабушкой. Голландцы считают: поздравить стоит всех присутствующих. Надо ли говорить, что, впервые столкнувшись с этой традицией, я нашла ее странноватой? Но постепенно я стала ценить эту культурную особенность. Подобно обычаю приносить угощение в школу или на работу, она о том, как отдавать, а не получать.

Наконец сын подбежал ко мне со словами: «Мама, тортик!» Пора петь именинную песенку. Малыши собираются в круг, и в это время перед Юлиусом ставят торт. Сначала поют «С днем рожденья тебя» по-английски, а потом голландскую версию, «Лан зал хей лейфен». Я предпочитаю именно ее, ведь в финале звучит «Гип-гип, ура!», а именинник жестом победителя вскидывает руки.

Смотрю, как мой ребенок задувает три свечки на торте, и не могу удержаться от мысли: он растет счастливым.

* * *

…а Мишель живет в пригороде Амстердама.

Мы с Риной решили исследовать причины счастья голландских детишек в один из весенних дней, который дает ясное представление о моей жизни в Нидерландах. Стоит ясная погода, и мы возимся на участке близ кольцевой автодороги. Я езжу сюда почти каждый уикенд с апреля по октябрь.

Распевают птицы; одна из них повторяет: «Чик-чирик, чик-чирик»! Я, согнувшись вдвое, металлической тяпкой пропалываю грядки с клубникой и малиной. Рядом, на нестриженом газоне, мой муж Мартин устанавливает батут – его убирали на зиму, – а наш сын Бенджамин и его друг Флорис помогают. Мальчишки здорово сработались, изо всех сил натягивая пружины между корпусом и полотном. Наша восьмилетняя дочь Ина позвонила своему лучшему другу Тэйну и укатила на самокате играть к нему домой.

Идиллическая картинка, наполненная солнцем и нарциссами. Когда батут готов, ребята по очереди прыгают на нем. Я подшучиваю над Флорисом: тебя-то выдержит? В одиннадцать лет он вымахал почти с меня ростом – долговязый юный голландец с огромными ногами. Мой сын, наполовину англичанин, выглядит рядом с ним почти карликом. Говорят, все дело в гормонах роста, содержащихся в молоке, но я подозреваю: дело в генах.

Два часа спустя я все еще воюю с сорняками. Это трудоемкий процесс, к тому же мыши вырыли норы под корнями. Голландцам нравится проводить время на свежем воздухе и возиться на своих участках. Большинство из них занимается этим куда чаще меня. В десяти минутах ходьбы от нашего дома расположены пять или шесть больших дачных комплексов. В отличие от британцев, которые обычно обходятся несколькими грядками с овощами да хлипким сарайчиком, голландцы строят отличные домики с солнечными панелями, водо- и газопроводом. Все здесь любят отдых на природе и часто остаются ночевать на своих участках – те приспособлены под мини-кемпинги. Тут и там можно увидеть пенсионеров, загорающих в шезлонгах, детишек, играющих в воде и грязи, и согнувшихся над грядками увлеченных садоводов в косынках. Рядом есть футбольное поле, детская площадка с песочницей для малышей, кафетерий с пивом и закусками для взрослых. А по вечерам в выходные здесь играют в карты, лото и даже поют хором.

Бен и Флорис по очереди ложатся животами на батут, без умолку болтая и фантазируя. Они воображают себя космическими ракетами и пловцами, астронавтами, олимпийскими прыгунами с трамплина и акробатами; вот они в невесомости, а вот у них проявились суперспособности; теперь они умеют делать семнадцать сальто назад, но нет, их уже похитили и заперли в домике на дереве! Но им удалось оттуда выбраться, и вот они снова скачут на батуте. Мальчишки много шутят, иной раз даже про ультраправого политика Хирта Вилдерса, и хихикают над самыми простыми остротами. Бен все время рассказывает о субботнем драматическом кружке, где ему больше всего понравилось находиться за сценой между представлениями.

Спрашиваю Флориса, надо ли ему готовиться к школьным тестам. Он удивленно смотрит на меня. «Нет, конечно, что за странная мысль», – читается в его взгляде. Мальчики заканчивают начальную школу и переходят в среднюю. Флорису, со слов Бена, предстоит нелегкий выбор между специализациями. Но ни один из них не говорит об уроках. Сегодня воскресенье, и на следующей неделе со вторника по четверг они будут сдавать выпускные экзамены в начальной школе, так называемые CITOS (Центральный тест на интеллект и обучаемость). Это местный аналог британского экзамена «Одиннадцать плюс» для зачисления в среднюю школу. Вот только в Голландии нет такого понятия, как «сдал» или «завалил». Результаты отражают академические способности ученика и помогают определиться с выбором уклона средней школы. Спектр весьма широк: общеобразовательные, технические, профессионально-технические или направленные на подготовку квалифицированных рабочих. Другими словами, этот экзамен может повлиять на дальнейшую жизнь ребенка и пути развития карьеры[1].

Честно говоря, я немного нервничаю перед CITOS. Мы с Мартином уверены, что наш сын не покажет впечатляющих результатов. Хотя раньше Бен хорошо учился и даже перескочил через класс, ему трудно сосредоточиться. Главную проблему представляют для него задания, где нужно выбрать один вариант ответа. Он тут же хватается за первый показавшийся ему правильным, а остальные даже не читает. В нескольких написанных им тренировочных тестах большинство ответов были неверными! Будь моя воля (и живи мы в Британии), я бы неустанно повторяла с Беном материал, натаскивая его перед экзаменами. Но Синтия, учительница сына, спокойная женщина лет сорока, нарочно попросила этого не делать.

– Не нужно его заставлять, – предупредила она, словно давить на ребенка – худшее, что может сделать родитель.

Это звучало скорее как указание, нежели вежливая просьба, а я уже научилась не связываться с голландками. Теперь я предпочитаю капитулировать, а не сражаться. Голландки крупнее, сильнее и куда напористее меня. Если мужчины здесь – добрые великаны, то женщины за словом в карман не лезут. К тому же Синтия знает, что делает, и держит все под контролем. И, несмотря на тяжелое предчувствие, я уступаю.

Бен уже составил список из десяти школ, куда хотел бы перейти, перечислив их в порядке предпочтения. Когда мы бывали в разных школах на днях открытых дверей, его поощряли отметить те из них, к которым лежит душа. Потом они с Синтией обсуждали варианты. От нас, родителей, требовался только совещательный голос «с заднего сиденья». Бен читал о разных школах и методах преподавания, обсуждал их репутацию со старшими друзьями, выяснял, где находится то или иное учебное заведение и сколько времени будет занимать дорога туда.

Первым делом он выбрал очень современную школу с гуманитарным уклоном и предметами вроде киноведения и актерского мастерства. Потом обратил внимание на общеобразовательную гимназию, которую заканчивал его дед, – во многом также из-за актерского мастерства в программе. В отличие от нас, сын – прирожденный лицедей. С ранних лет он обожал развлекать публику и научился этому раньше, чем говорить. Даже сейчас куда больше итоговых экзаменов Бена интересует главная роль в школьном мюзикле, вершина его амбиций.

Мартин рассказывает, что в его одиннадцать лет именно школа решала, где он будет учиться дальше. Кажется, родительские предпочтения здесь никогда не являлись решающим фактором. Очевидно, именно это имеют в виду, говоря, что Голландия «детоцентрична». К сожалению, в обеспеченных кругах местного общества уже начинает культивироваться американская система «учимся вместе с ребенком». Родители, которые подтягивают своих отпрысков по разным предметам и нанимают репетиторов, упускают из виду первооснову голландского образования: не давить на детей. На счастье, там, где живем мы, в приоритете все еще желания самого ребенка и мнение учителя, а не родительские амбиции.

В июне мы узнаем, куда именно в итоге пойдет наш сын. Ему есть из чего выбирать – подходящее для Бена обучение предлагают двадцать четыре школы. Все, которые мы посетили, меня вполне устроили. Доверяя принятие решения ребенку, родители избавляют себя от изрядной доли стресса. Совсем недавно из Нью-Йорка импортировали новую «систему согласования»: выбираешь десять школ и гарантированно поступаешь в одну из них. Во всяком случае, в теории. Цель подобной системы – поместить ребенка настолько близко к желаемой вершине списка, насколько это возможно. Но она работает первый год, так что испытывать ее будут в прямом смысле на наших детях.

До этого работал «принцип лотереи». Поскольку количество мест в дюжине самых популярных школ всегда было ограниченным, ребенок попадал либо в ту, которую пометил в списке первой (большинство делало именно так), либо – если там мест уже не было – выбирал одну из оставшихся. Голландцы любят принцип лотереи, ведь он исключает протекционизм и предвзятость. Также их отличает неприязнь к порядку, при котором наиболее одаренный получает всё. Тут нет собеседований, а оценки имеют мало отношения к распределению мест. Воспитанная в культуре, где высокие баллы рассматривались как легкий старт для жизненного успеха, я словно очутилась на другой планете. В детстве я постоянно испытывала страх неудачи. Перед важными событиями я переживала так, что меня выворачивало в туалете. Помню, однажды во время экзамена по математике я вскочила и выбежала в слезах. Директор догнал меня только у школьных ворот.

Оглядываясь назад, я понимаю, что во мне живут родительские страхи. Когда я была маленькой, мы переехали в район с сильной государственной школой, чтобы я смогла получить лучшее начальное образование из доступного нам. Я хорошо училась, показывала высокие результаты и при этом страшно боялась разочаровать мать. В возрасте Бена я серьезно занималась плаванием. Это означало ежедневные тренировки, а в выходные – поездки с командой на турниры по всей стране. В туалетах бассейнов меня тоже регулярно тошнило: я не верила, что смогу превзойти собственные достижения. Мое детство было сплошным соревнованием, в котором я каждый раз должна была побеждать.

Переезжая в Голландию на тридцать седьмой неделе беременности, я не задумывалась о том, где будут учиться мои дети. Я собиралась провести с Мартином в Амстердаме оплачиваемый полугодовой декретный отпуск, а потом вернуться в Лондон на любимую работу. Я была амбициозным молодым трудоголиком и успешно трудилась в издательском бизнесе. Я представляла, что ребенок будет ходить в детский сад на северо-востоке Лондона, а заботы о школе отложила на потом. Наш брак «выходного дня», заключенный двумя карьеристами, живущими на разных берегах Северного моря, получился на редкость удачным, и я наивно полагала, что с рождением ребенка ничего не изменится. В моем детстве папа часто уезжал на вахту – он работал на буровых вышках. И потому я считала, что для воспитания ребенка постоянное присутствие отца необязательно. О, как же я ошибалась!

Реальность настигла меня, когда я очутилась дома с плачущим младенцем. Уход за ним отнимал все время и силы, и я поняла, что мне придется серьезно пересмотреть свои планы о возвращении к работе на полный день в суматошном Лондоне. Тогда я начала изучать плюсы и минусы жизни с ребенком в Амстердаме и обнаружила, что преимуществ довольно много. По городу можно ездить на велосипеде – прощайте, душные вагоны метро и битком набитые дряхлые автобусы! Голландские родители кажутся невозмутимыми, а ребятишки свободно носятся повсюду, даже в ресторанах. Дети моей золовки вежливы и общительны; существует единая система образования, и нет пропасти, отделяющей государственное от частного, а имущих от неимущих. Все это выглядело очень заманчиво. Может, и правда, растить ребенка тут – хорошая идея? Все еще терзаясь сомнениями, я осталась в Амстердаме.

Всякий раз приезжая в Лондон, я обменивалась новостями с подругами и очень скоро поняла, что жизнь новоиспеченных матерей в Англии и Голландии разительно отличается. Поначалу это не слишком бросалось в глаза: в Нидерландах, например, тоже существуют ясли и няни. Но по мере того как дети подрастали и шли в школу, становилось понятно: мы живем в очень разных странах. Недавно издание «Телеграф» подсчитало: за частный детский сад, частную школу и три года в университете родителям двоих детей придется выложить около шестисот тысяч фунтов стерлингов. Мы не смогли бы себе этого позволить, да и многие мои лондонские друзья не могут. Единственный способ исправить ситуацию – переехать в район с хорошей государственной школой, и некоторые так и поступают.

Моя подруга Хелен живет в Суррее и каждый день ездит на работу в центр Лондона. И она чувствует себя виноватой, что не имеет возможности дать детям «лучшее образование».

– Если ты не в состоянии отдать ребенка в частную школу, значит, ты не справился со своей задачей, – поделилась Хелен. И посмотрела на меня с легкой завистью, когда услышала, что в Нидерландах государственная школа – единственный вариант. Частные школы – английская, американская и международная – предназначены лишь для иностранцев.