Читать книгу Восемь граней любви. Сборник рассказов - Рина Радостина - Страница 2

Катя Синицына обожала форумы. Ник она себе взяла незамысловатый – K@tu$ha. Катя любила читать, наблюдать за тем, как другие люди обсуждают разные личные проблемы. Хотя чаще всего обсуждение в конце концов сводилось к перепалке между двумя–тремя людьми. Они находили какой–либо момент, который интересовал или задевал кого–то больше всего, и начиналось что–то похожее на стычку бабулек на базаре.

Еще Катюша любила писать стихи. Она их записывала в блокнотик, который всегда держала при себе. Она знала, что главное записать первую строчку, поймать волну, и тогда получается настоящий шедевр. А первая строчка могла посетить ее пушистую головку где угодно. Хоть на уроке истории, хоть во время мытья посуды, хоть на прогулке.

Катя долго не решалась давать кому–либо читать свои стихи. Она боялась критики. Катюше казалось, что если кто–то раскритикует ее стихи, она не сможет больше писать. А без стихов она не могла, они помогали ей справляться с трудностями, выстаивать в сложных ситуациях. Стихи раскладывали все по полочкам, расставляли все точки над i. Она сама не могла объяснить себе, как это работает. Но рифмованные строчки каким–то образом уводили ее от депрессии даже в самых запущенных случаях. Например, она долго и безответно любила Ромку. А он на нее не обращал никакого внимания. Даже, похоже, знал о ее чувствах и бессовестно пользовался этим знанием. Брал у Кати тетрадки, чтобы списать домашку, выпрашивал шпаргалки, просил объяснить какие–то трудные темы. А Катя и рада была ему помогать. Когда Ромка возвращал ей тетрадку, она прижимала ее к груди, вдыхала ЕГО запах, конечно же, незаметно ото всех. Но однажды она увидела, как Ромка целуется с Галей Смирновой из параллельного 11 «Г». Потом до Кати дошли сплетни про то, как он в походе надолго отлучался с Галей в лес и чуть ли не спал с ней в отдельной палатке. Катя решила больше не давать ему тетрадки.

Когда в очередной раз Ромка зашел к ней вечером за домашкой, она сказала:

– Я больше не буду снабжать тебя тетрадками.

– Почему, – бесцеремонно спросил Ромка.

– Не хочу, мне это противно.

– Ты же уже все решила, тебе что, жалко?

– Да, я все сделала, и мне не жалко тетрадок, мне жалко тебя.

– Меня?

– Да, тебя. Кем ты вырастешь? Всегда будешь эксплуатировать таких, как я, дурочек. А женишься на такой, как Галя. Станешь циничным эгоистом. Будешь воровать чужие идеи. Счастья такая жизнь не приносит, поверь. Возможно, одумаешься, но будет поздно. Хоть я и не смогу как–то изменить твой характер, но хотя бы имею право высказать то, что думаю. Хочешь чего–то получить – плати. Платить можно даже отношением. Я к тебе относилась очень уважительно. А ты ко мне – как к тряпке, которой можно пол помыть и выкинуть. Мог бы хоть раз спасибо сказать.

– Кому нужны эти спасибо? Мы не в детском саду. Ты деньги что ли вымогаешь?

– Пфф…. Ну ты и дурак!

– И причем тут Галка? Уж спать я с тобой ради тетрадок не буду, извини, ты не в моем вкусе. Ты хоть в зеркало себя видела?

Катю как кипятком обдало. Она не владела собой. Доли секунды – и Ромка схватился за щеку. Пощечина получилась очень звонкая и сильная.

Катя закрыла дверь перед его носом, оставив стоять на площадке. Ромка был в шоке. Но через пару минут по лестнице застучали его ботинки, хлопнула дверь. Он ушел.

Обида залила Кате глаза. Слезы хлынули потоком. Она не могла поверить, что все закончилось. Мечта с названием «Ромка» ушла в прошлое. Хотя остались стихи. Замечательные, проникновенные, немного наивные. Было совершенно непонятно, как она могла любить этого человека. Но любовь, как известно, зла, полюбишь и Ромку.

И тогда Катя решила опубликовать один из своих стихов на городском форуме. Там была тема специально для стихоплетов.

Когда меня ты позабудешь,

Погаснет свет в моем окне,

За что–то прошлое осудишь…

И дрогнешь тенью на стене…

Поток душевного смятенья

Ворвется и наполнит грудь,

Напомнив ветра дуновенье,

И не давая вновь уснуть…

Усталый взгляд, пустое сердце

И снова нищая душа,

Устами малого младенца,

Прошепчет: "Тяжело дышать…

Придет весна, и вновь воскреснет

Былой живительный ручей,

Но главная уж спета песня,

Которой не было нежней…

Написала, и забыла. Стало легче. Как будто закрыла дверь, которая вела к обидам, разочарованиям, промахам. И подошла к новой – ведущей к надежде и любви.

Жизнь продолжалась. Утром Катя встала, позавтракала, пошла в школу. Ромка, конечно же, не поздоровался, сделал вид, что не заметил. Прошел мимо. Догнал идущую впереди Галю и приобнял ее. Катя стиснула зубы, но вспомнила, что он ей теперь безразличен. Подошла к зеркалу, сняла с волос тугую резинку. Распустила косу. Тяжелые золотистые волны упали на плечи и закрыли полспины. Затем Катерина достала из сумки красивые новые туфли на каблучке, которые подарил ей папа. Но она почему–то стеснялась в них ходить, берегла для особого случая. Особый случай настал. Катя переступила в новое измерение, где старая мечта разбивалась, а новая пока не успевала возникнуть. Этакое безмечтательное состояние, когда все безразлично, и жизнь кажется какой–то игрой. А сам ты при этом – не участник, а сторонний бесстрастный наблюдатель. Ни радости, ни печали. Холодное сердце, трезвый ум, четкость реакций.

Подошел Пашка, спросил, что случилось. Катя смутилась, ей не хотелось ему хамить. Она догадывалась, что нравится Пашке, но он для нее был просто другом. Катя не хотела делать Пашке больно, всегда отвечала на его вопросы, принимала приглашения сходить в кино или на каток. С ним было легко. Катя сказала:

– У меня сегодня второй день рождения.

– Так надо отметить!

– Почему бы и нет. Давай после уроков в кафе сходим, мороженого объедимся.

– Давай.

Так и сделали. В кафе Катя съела пять порций мороженого. Пашка хотел ее остановить, но она сказала:

– Медведи на северном полюсе едят снег, спят в сугробах и не болеют. Чем я хуже? Я тоже хочу в сугробах спать.

– Ты же не медведь, – уговаривал ее Пашка.

– Я не медведь. Я и не хочу снег, я хочу мороженое, у меня второй день рождения.

На следующий день Катя не пришла в школу. Заболела ангиной. За удовольствия надо платить. Даже за такие невинные, как мороженое. Хоть и с клубничным джемом.

Лежа в постели, включила ноутбук. Зашла на форум. И не поверила своим глазам. Ее стих не остался незамеченным. Некий Crazy оставил ответ:

Ну почему же песня спета,

Впереди еще же лето!

Будет радость, будет грусть,

И любовь придет – и пусть!

Катя перечитала эти строчки несколько раз. Ей не терпелось настрочить ответ. Но голова трещала, глаза слезились, из носа текло. Вдохновение летало где–то в другом месте. Вряд ли Пушкин писал свои поэмы с ангиной после пяти порций мороженого. И уж точно не мечтал спать в снегу. Наконец Катя зацепилась за фразу «не верю». И вдохновение, какое–то хиленькое, но все–таки снизошло:

Я в любовь уже не верю,

Мне туда закрыты двери,

Хоть зима теперь, хоть лето,

Мне милей всего конфеты.

Катя сама не знала, зачем написала про конфеты. Просто захотелось чего–то сладенького, но не мороженого. Crazy был в сети. Не прошло и пяти минут, как перед глазами замигало: «Есть непрочитанные сообщения в теме «Стихия»». Виртуальный поэт написал ответ:

Страсть к конфетам – что за чушь,

Ну–ка живо в теплый душ!

Смыть печали и тоску,

Если надо – помогу!

Катя подумала, что как–то это пошловато. Что за наглость – уже в душ напрашиваться! Конечно, ей не хотелось спугнуть такого оригинального собеседника. Еще никто не общался с ней на языке строф. Но она понимала, что если сейчас начать поддерживать эту тему, то можно зайти в какие–то неприличные дебри. А хотелось легкости, романтики, непринужденности. И Катя решила уйти немного в сторону, выдав четверостишие:

Я в постели лежу с ангиной,

Теплый пью чай с малиной,

Поможет мне только чудо,

А от душа, боюсь, станет худо.

Только Катя отправила в виртуальный океан новый кусочек своего творчества, пришла мама. Потребовала поставить градусник. Оказалось, у Кати 38,5. Вполне сносно по сравнению с ночными 39,7. Было велено пополоскать горло и ложиться спать.

В форум Катя зашла лишь следующим утром. Она уже не вспоминала ни Ромку, ни Пашку. Ее манил другой мир, где она встретила Crazy. Но Катю ждало разочарование. Новых стихов не было. Виртуальный друг куда–то исчез. Судя по статистике, он не появлялся со вчерашнего вечера и, возможно, даже не видел Катиного последнего шедевра.

Катя прождала Crazy до вечера, заглядывая на форум каждые полчаса. Он не появился. И тогда, чтобы как–то занять время мучительного ожидания, юная поэтесса выплеснула свою тоску в новом творении. Разместила его там же, вслед за своим предыдущим стишком про ангину:

Можно быть карой иль наказаньем,

Лавой – лавиной – ревущей рекой…

Ядом–спасеньем, ночным содроганьем,

Тянущей к пропасти нежной рукой…

Лезвие страсти рубцы оставляет….

Испепеляет, сжигает тоска…

Горечь утраты к обрыву толкает…

Падшему вниз не нужны облака…

Сон или явь – пусть решает сознанье…

Все перемешано в жизни земной…

Быть лучше светлым воспоминаньем

Или несбывшеюся мечтой…

И уснула. Ей снилось поле васильков. Она бежала босиком, радовалась солнцу, голубому небу. Но вдруг набежали тучи, началась гроза, и Катя оказалась один на один со стихией. Дальше – шаровая молния, она подлетала ближе и ближе. От нее исходил какой–то странный звук. Тут Катя проснулась. Оказалось, этим звуком было жужжание блендера. Мама на кухне готовила завтрак. Катя встала, пошла умываться. Вспомнила про вчерашние переживания. Зашла на форум. И остолбенела. Crazy вернулся! Видимо, ее стихи его растрогали. Он тоже не остался безответным.

Далек мой взгляд от глаз твоих дурмана,

Плечам неведом рук ласкающих капкан,

Лишь ночь нас опьяняет, закрывая раны,

И освещает снов и мыслей океан…

Катя была вне себя от счастья. Она прыгала по комнате, хлопала в ладоши. Первым порывом было немедленно настрочить что–то в ответ. Но она вспомнила, как мучилась вчера, и как радостно получать послание после такого испытания. И она решила – пусть и он помучается. Захлопнула ноутбук и пошла завтракать. После завтрака измерила температуру – 36,6. Здорова! Мама не поверила. Велела перемерить. Но опять – 36,6. Мама посмотрела горло – сказала, ничего плохого не видит. Пошла советоваться к папе. Решили прописанных таблеток больше не пить, но в школу пока не ходить, вылежаться – мало ли что. Родители решили, что врач неправильно поставила диагноз, ведь ангина за пару дней не вылечивается.

А Катя, счастливая, побежала на улицу. На ходу она сочинила целую поэму:

Мне кажется, что я лечу куда–то,

Мне кажется, что все теперь не так,

Мне кажется, что было так когда–то

И что я снова попаду впросак…

На стеклах капли измороси серой,

Но стоит мне услышать твой "привет",

Как все провалы обретают веру,

И что–то хочется с теплом сказать в ответ…

Хочу коснуться губ твоих упрямых,

В своей руке хочу держать твою,

Снять груз печали с глаз твоих усталых,

Мне кажется, что я уже .....

Катя записала это на листочек, который всегда носила с собой (ей часто в голову приходили интересные экспромты, поэтому листочек с ручкой никогда не вынимала из кармана). Зашла к Пашке. Тот удивился, увидев ее такой сияющей. Спросил:

– У тебя ж ангина!

– Да прошло уже все.

– Значит, завтра в школу придешь?

– Не, родители решили меня еще дома оставить на пару дней.

– Здорово.

– Пошли в кино.

– Пошли.

Они, как обычно, взяли билеты в центре, чтобы было лучше видно. Кино оказалось так себе, Пашка был какой–то напряженный. По дороге из кино он сказал:

– Давай в парке прогуляемся. Там твое любимое мороженое с клубникой продают.

– Ты что – какое мороженое? Хватит уже.

– Ой, я и забыл, прости. Просто ты как–то быстро вылечилась, у меня в памяти не отложилось. Ну, просто прогуляемся тогда.

– Да я не против, пошли. Я сегодня такая счастливая, жаль не могу тебе всего рассказать. Хотя, может, и расскажу как–нибудь.

В парке было немноголюдно. Редкие парочки да владельцы собак, выгуливающие своих питомцев перед сном. Пашка купил Кате шоколадку, и они присели на свободную лавочку. Темнело. Катя хотела уже поделиться с другом своими стихотворными делами, как вдруг тот заявил:

– Кать, я тебя люблю.

Катя не сразу поняла смысл происходящего. Счастливая улыбка моментально куда–то улетучилась. Лицо стало напряженным, Катя зажмурилась, затрясла головой так, как обычно коровы отмахиваются от мошек.

– Чего? – в недоумении произнесла она.

– Я давно хотел тебе признаться. Но ты все Ромкой грезила. А теперь решил, что ты должна знать о моих чувствах.

– Паш, ты хороший, правда. Но я к тебе просто как к другу отношусь. И ссориться с тобой не хочу. Мне с тобой хорошо.

– Я от тебя ничего не жду. Просто если вдруг что–то в тебе ко мне проснется, знай – я готов всегда быть рядом. Я не предам.

– Спасибо, конечно. Я, честно говоря, не ожидала.

В этот момент Пашка обнял Катю за плечи и поцеловал в губы. Такой резвости он от себя не ожидал, Катя не ожидала этого тем более. Она закрыла глаза и растворилась в этом поцелуе. Стало необыкновенно легко и радостно на душе. Это был первый настоящий поцелуй в ее жизни. Пашка до сих пор тоже никого не целовал. Только в щечку, по–дружески. Когда Катя открыла глаза, он стоял перед ней и пристально смотрел на нее. Катя еле слышно сказала:

– Еще…

Они забыли про время, про родителей, про ужин, про форумы. Все, что было нужно сейчас – это быть рядом. Расставаться не хотелось. Но неожиданно совершенно бесцеремонно их идиллию разрушил телефонный звонок. Звонила Катина мама, звала домой. Только сейчас они заметили, что стало совсем темно. Собаки со своими хозяевами давно уже смотрели телевизор или готовились ко сну. В парке кроме Пашки с Катей никого не было. Они побрели в сторону дома. Пашка проводил Катю до квартиры, поцеловал на прощание, пообещал позвонить, как придет.

Катя зашла в свою комнату. Ноутбук стоял на своем месте. Кате хотелось закрыть глаза и еще раз пережить сегодняшние минуты блаженства. Не было никакого желания на что–то отвлекаться. Виртуальный Crazy казался теперь действительно каким–то сумасшествием. Далеким и неродным. А Пашка за один вечер стал для Кати самым родным и близким человеком. Она стала снимать кофту, рука наткнулась на шуршащий листочек со стихотворением. Катя перечитала. Оно показалось ей божественным. Но вместо него она написала всего четыре строчки:

Колышется свеча, мелькают чьи–то тени,

Расплавлен гордый воск огнем твоей души…

Что будет дальше? Горькое забвенье?…

Да вздор все…Мне б услышать голос твой в тиши…

Думала она о Пашке, и писала как будто для него. Несколько мгновений – и Кате пришло личное сообщение от Crazy. Всего пара слов: «Давай встретимся». Катя обалдела. Каких–то несколько дней назад она была самым несчастным человеком на свете, а теперь она купалась в любви. ее затягивало как в воронку. Она не хотела предавать Пашку, но и посмотреть на Crazy ей не терпелось. Она написала: «Завтра в 7 вечера в парке у памятника с голубями».

И только после этого Катя поняла, что не хочет никуда идти. Ей хотелось зарыться в какую–нибудь норку, чтобы никого не видеть, ничего не слышать, ничего не чувствовать. Точнее, провалиться в пустоту. Она устала от переизбытка эмоций. Закрыла глаза и уснула.

Проснувшись утром, Катерина с тяжестью в сердце осознала, что как–то надо выкручиваться. Самый простой выход был – рассказать все Пашке. У него на все были свои ответы. Но, с другой стороны, Пашка – заинтересованный участник этих событий. Он может специально отговорить Катю пойти на свидание с незнакомцем из интернета. В сложных запутанных ситуациях Катя закрывала глаза, представляла себе все варианты и прислушивалась к внутреннему голосу. При мысли о свидании с Crazy тайком от Пашки у нее появилось ощущение тревоги. Забыть про это свидание не получалось, любопытство распирало. Размышляя над тем, как рассказать Пашке обо всем, Катя поймала себя на мысли, что ей такой вариант подходит больше всего. Сразу стало легко. Никого не надо обманывать, все предельно просто. Решено было просто взять Пашку с собой. В конце концов, она не обещала придти одна.

Пашка зашел за Катей перед уроками.

– Привет! Ты чего сегодня вечером делаешь? – спросила Катя с порога.

– Привет! Вроде ничего пока не планировал. Думал с тобой погулять.

– Ну и хорошо, пойдем значит в парк.

– Как–то ты подозрительно решительно настроена на этот парк. Там что, бесплатные конфеты будут раздавать?

– Сейчас все по дороге расскажу.

По дороге в школу Катя рассказала Пашке про форум, про Crazy, стихи. Пашка слушал и кивал.

– Так ты в него влюбилась что ли? – с едва заметным раздражением в голосе спросил Пашка.

– Ну ты что! Мне просто любопытно. Если бы я в него влюбилась, разве я бы стала тебя с собой звать, ты сам–то подумай!

– Любопытной Катюше в парке оторвут скоро уши.

– О! Еще один поэт!

– Получается, вариантов два: или я тебе абсолютно безразличен, что ты меня в качестве подружки используешь, или все–таки небезразличен, и ты не хочешь меня обманывать.

– Да ну тебя! С подружками не целуются!

– Уговорила, пошли в парк! Посмотрим на твоего Crazy. Наверняка какой–нибудь облезлый очкарик за сорок решил себе молодую музу найти. Старая, поди, борщи варит в халате и бигудях, стихи от вида бигудей не особо пишутся.

– Ну и замечательно! Тебе же все козыри в руки!

– Ты хоть про возраст–то спросила?

– Нет, я почему–то чувствую, что он мой ровесник.

– Ну ты даешь, как можно чувствовать в интернете!

– Еще как можно!

– Ладно, пошли, а то опоздаем на английский.

Вечером пошел дождь. Пашка зашел за Катей в половине седьмого с зонтиком. Они вместе пошли к памятнику с голубями. Катя немного нервничала. Зачем туда идти? Если на свидание, то зачем Пашку тащит? Если просто из любопытства, то какой вообще смысл? И о чем говорить? Одно дело – интернет, где никто тебя не видит. Где даже в домашних тапочках можно изобразить из себя хоть байкера, хоть терминатора, хоть английскую королеву. А тут реальный мир. Катя резко дернула Пашку за рукав и сказала:

– Давай не пойдем, что–то я передумала.

– Так пришли уж почти. Поздно.

В парке никого не было. Они стояли вдвоем под зонтиком около памятника с голубями. В четверть восьмого Катя заявила:

– Пошли домой, это совсем наглость – опаздывать на свидание к девушке. Мужчины не имеют право так поступать. Мне уже совсем не интересно, как он выглядит.

– Это точно, – сказал Пашка. Вздохнул, и прошептал Кате на ухо:

Быть лучше светлым воспоминаньем

Или несбывшеюся мечтой…

И поцеловал.

Что творилось в тот момент в Катиной душе, было известно только ей одной. Настоящая стихия, в которой выживают только самые стойкие и достойные. Катя и Пашка выстояли.