Читать книгу Путешествие на ночь глядя - Ринат Валиуллин - Страница 9

Чем больше Зоран читал Нежинского, тем сильнее строчки стихов заставляли детектива вживаться в образ поэта. Рядом все время кружила муза. Элла будто следила за каждым его шагом и постоянно требовала признаний в любви, предложений, подарков. Ей было мало подвигов, нужны были преступления. Она держалась на дистанции и обращалась с ним на «вы». Она не просто научилась говорить на языке Нежинского, она диктовала ему: «Так вы замуж меня зовете или прогуляться в бриллиантах ажурной городской сорочки? Рука вместе с сердцем объявляют капитуляцию. И того и другого так хочется. Будьте галантны с моим мандариновым сознанием, я вам доверюсь, как собачонка, сбежавшая от одиночества и от Якова. По факту смерти чувства к нему влюбленность проведет опознание. Похороните его, цветы на могилу и почести. Как только наступит ночь, в чехол все звезды, звуки, словечки. Возьмите меня замуж, с собой, в конце концов, просто возьмите. Стонать буду тихо, прошу вас, украдите меня из моей же жизни, она уже осточертела, насаженная на обстоятельства. Куда там амуру со своими стрелами. Он переводит стрелки с одного типа на другого, с образом сердца, как грелки, упорхнет, чтобы стрельнуть в спину из логова. Бросайте меня на кровать или прижмите к темноте этой ночи. Накормите меня поцелуями досыта, я растаю, как снежная баба, не нашедшая лучше способа разморозить всё то, что замерло».

Откровенность этих отношений не давала покоя Зорану, он не мог понять, как в таком холодном городе могла закипеть такая страсть?

«Ослеплю, легче управлять слепым. Как только увижу, так сразу взором голубоглазые цветы плесну вам из черепа вазы. Извилины повиснут лапшой на ушах, всё это и будет флиртом. Не надо, не стоит меня возвышать, я не настолько смирная. Предлагаете руку? Я возьму, если в ней есть деньги, вместе с сердцем, вы обещали большое, станцую с ним сальсу или меренги. А вы думали, я встану на кухне выколачивать из отбивной последнюю душу, как сознание из фантазии, если под мухой, выбирая, под кем ему лучше? Вам ли, художнику, интеллектуалу всего женского, обозначать мое место? Облицуйте свое лицо моим овалом, не спешите пока невестить».

Зоран пытался понять, на чем держатся эти отношения, с первого взгляда похожие на договорняк, а со второго становилось уже стыдно, потому что и Элла, и Нежинский занимались такой любовью, что мама не горюй.

Наконец, Бог услышал Зорана, и он, стоя на мосту и глядя в омут, в который давно уже бросился с головой, увидел, как по воде застучал дождь, холодный и мокрый, способный остудить любую страсть. Он смотрел, как капли прыгали в воду и растворялись в толпе своих. Дождь языком вылизывал тротуары, лишь бы у города стало на душе чище. Вспотела кровля, включились ударные, шел дождь, Зоран шел по городу, как по бездонному днищу. Кругом он ощущал железобетонную рифму Нежинского. Он шел, оставляя глаза на каждом здании, выдохом согревая осень, будто кто-то ему дал задание выветриться и куда-нибудь деться. Все размокло. На набережной дома вывалились ступенями, мокнут в речке, как выгнанные в речь слова. Он бежал по городу от дождя, от себя, от Нежинского, но тот не отставал и спрашивал на ходу: «Ответь мне, мил человек, что я говорю не так, делаю, почему меня выворачивает, паршивее этого неба, я иду, пиная впереди себя себя, как часть от целого до полного саморазрушения».