Читать книгу Невеста из картины. Верни меня откуда взял! - Риска Волкова - Страница 4

Линда

Когда проснулась, то поняла, что все еще нахожусь в картине. Все тот же дурацкий, уже опостылевший фонтан, все та же невозможность куда-то выйти. И тот же кабинет за плотной завесой.

В животе заурчало. Интересно, авторы этого “шыдевра” вообще догадываются, что я тут как бы живая? Или нет? И что видят они, с той, своей стороны?

Когда дверь распахнулась, я снова могла лицезреть чьи-то ноги ровно до середины бедра. После, когда вошедший мужчина присел на корточки и внимательно посмотрел на картину, и его самого. Тот самый красавчик–блондин… Выглядел он, если честно, уставшим. Может, заболел? Кожа была слишком бледной, а под глазами пролегли синяки.

– Эй! – закричала я, замахав руками. – Выпустите меня отсюда!

Но мой порыв остался без ответа, как и реакции со стороны. А это значило лишь одно – на картине что-то другое. Возможно, что и я, но уж точно без динамической составляющей.

Я загрустила.

Тем временем мужчина осторожно взялся за раму и, видимо, повесил творение на стену, потому как обзор у меня стал куда лучше. После блондин, покачав головой, сел за свой рабочий стол. Теперь я рассмотрела, что он завален всевозможными бумагами, а на самом краю застыла чернильница и перо. Мужчина, использовав их, подписал несколько каких-то отчетов, а я, снова подумав о еде, с тоской посмотрела на растущее рядом с фонтаном дерево. Может, кору пожевать?

Сорвала листик. Грустно попыталась его куснуть. Выплюнула. Ну и гадость!

Не знаю, сколько времени прошло, но в какой-то момент блондин вернулся ко мне. Вернее, к полотну. Нахмурившись, вдруг, уставившись на меня, что-то попытался сказать. Разумеется, я ничего не услышала. Развела руками, но этого жеста мужчина явно не увидел.

Ладно… Может, у него глюки, и он просто любит разговаривать с портретами и пейзажами?

Не знаю, что, внутренние демоны или что другое, заставили его выбежать из кабинета. Спустя полчаса он вернулся в сопровождении художника. Какое-то время они бурно что-то обсуждали, а после худощавый принес краски и кисточки, а еще мольберт. Картину сняли, а он принялся что-то вырисовывать.

Это было удивительно. На какое-то мгновение я, как и тогда, будто бы перестала существовать. Залипла вне времени и пространства. А когда очнулась, поняв, что снова могу шевелиться, рядом со мной, на бортике фонтана, появилось большое серебряное блюдо. Чего в нем только не было! Сочные кусочки карамелизированного терпко-сладкой глазурью мяса, свежие листья салата и шпината, тарталетки с красной икрой, а еще фрукты. Рядом с блюдом стояла бутылка с каким-то красным напитком. Не знаю, морс это был или что-то еще, но было очень вкусно.

Я накинулась на еду так, как будто бы не ела год! Не знала, что настолько проголодаюсь.... В любом случае, теперь мне стало очевидно, что раз блюдо с едой появилось, то, скорее всего, господа были в курсе, что я в картине. И что я голодна. И в душу вместе с этим стали закрадываться весьма нехорошие подозрения. Кто виновник того, что я здесь оказалась?

Когда я покончила с едой, то на подносе обнаружила и еще кое-что. Записку и какой-то необычный кулон в виде синего кристалла на цепочке. На записке было что-то написано, но я не понимала, что именно – язык был мне незнаком.

Повертев в руках кулон, я чуть прищурила взгляд, раздумывая, но все же надела его на себя. Это было удивительно, но стоило мне только это сделать, как язык на записке перестал казаться чужим и незнакомым! Вместо этого я не только отчетливо прочитала то, что было в ней, но и смогла произнести это вслух.

– Не бойся, Линдсэй. Тебе ничего не угрожает. Ты попала в картину, но очень скоро ты сможешь быть свободной. К сожалению, возникли некоторые трудности, и тебе придется немного здесь задержаться.

Конечно же, сообщение о том, что меня собираются вызволить, вызывало надежду. Правда, имя было на записке немного странное. Меня звали Линда, а не Линдсэй… И все же, это сходство настораживало.

Прикусив губу, я решила не думать о странностях, а верить в лучшее, а потому вознадеялась, что еще немного, и я снова окажусь возле кафе, где мы с друзьями праздновали начало года, и забуду обо всем случившемся, как о страшном сне!

Подумала о том, что желала бы написать ответ. Что бы уже точно удостовериться в том, что с этими двумя у меня есть какая-то связь! Чуть повернула голову, и заметила, что оказывается, на бортике фонтана, кроме подноса, есть еще и чернильница с таким же пером, как я сегодня видела в кабинете у блондина.

Усмехнулась. Еще бы понять, как этим пользоваться!

Перевернула записку на другую сторону, и капнув пару ужасных растекшихся клякс, все же вывела несколько строк:

“Что все это значит?!

Откуда вы меня знаете?

Как вас зовут? Кто вы?

Сколько нужно еще ждать?”

Поджала губы. Критически посмотрела на записку, и для верности написала еще, что хочу больше пергаментов, все вопросы просто не помещались. А еще, что тут неплохо было бы сделать кровать или диван. Спать на бортике фонтана мне не сильно понравилось.

Отложила записку на поднос и принялась ждать. Несколько раз художник и блондин подходили к картине, о чем-то переговариваясь, но, видимо, изменений не замечали.

Вздохнула. Решила пройтись вокруг фонтана. Похоже, что нужно ждать.

Яль-Таэр

Яль чувствовал себя скверно. Настолько, что отменил все занятия, сославшись на простуду. Голова раскалывалась, а перед глазами все плыло и двоилось.

И все же он нашел в себе силы прийти в кабинет, чтобы хотя бы немного разобраться с отчетами. А еще чтобы картина была на виду. Он беспокоился. Дочь Лингона он хоть и видел почти каждый день прежде, прибегая к своей магии, усиливающейся на закате, но все же, он не был с ней знаком. Не знал и не слышал никогда прежде ее голоса. Не встречался с ней взглядом.

Это терзало его. Он дал обещание ее отцу, что женится только на ней… Но что, если сама девица будет против? Что тогда делать с данным им обетом?

Яль, взглянув мельком на картину, вдруг заметил, что кое-что изменилось. Девушка сидела на краешке фонтана, вот только теперь к ее губам был весьма комично поднесен лист с дерева, нарисованного неподалеку. Создавалось впечатление, что Линдсэй пыталась этот лист жевать.

– Интересно, – пробормотал Яль-Таэр насмешливо. – Или там, в картине, девушка продолжает испытывать все потребности, что и вне полотна, или же она просто – коза.

Почему-то сейчас ему захотелось прибить Пэтриса, который прежде клялся, что ничего подобного и быть не может. Что девушка будет находиться в картине в некотором состоянии больше похожем на сон, и ничего ей не нужно будет.

Отчаянно борясь с дурнотой, что накатывала на него с каждым шагом, мужчина все же добрался до художника, выдернув того с урока.

– Что еще?! – зашипел Пэтрис, когда они оказались вдвоем в коридоре. – Я только начал рассказывать об акварельных мазках! Ты же знаешь, это моя любимая тема!

– Она есть хочет, дурень! – припечатал Яль.

– Как ты выяснил? – удивленно охнул друг.

Яль-Таэр поделился своими наблюдениями. Пэтрис, поджав губы, метнулся в кабинет. Дал всем задание, и, пообещав, что скоро вернется, побежал к себе в комнату за теми, особыми красками.

После они вдвоем уже замерли у картины, оценивая результат.

– Полагаешь, это будет съедобно, там, внутри? – уточнил художник.

Яль пожал плечами.

– Бутерброды с икрой нежно похрустывающие на зубах гуашью. М-м-м-м! Что может быть лучше! Черт, Пэт! Она возненавидит меня, когда мы ее вытащим!

– Так, может, не будем вытаскивать? – предложил друг, но Яль лишь отмахнулся от него.

– Я чувствую, что сила потихоньку стала восстанавливаться, но этих крупиц пока не хватит на то, чтобы перетащить ее сюда.

– Напиши записку! Успокой.

– Она – иномирянка… Не знает наш язык… Хотя! Есть у меня одна идея!

Оставив девушке записку и артефакт, они принялись ждать. Однако, картина не спешила меняться. Линдсэй все так же задумчиво пожевывала листик с куста, а еда на блюде никуда не делась.

В дверь постучали.

– П-профессор Наэрин… – заикаясь от волнения в кабинет, стоило ему открыть, заглянула рыжеволосая студентка. – Я сделала, как вы просили доклад и п-практическую работу, но…

– Но… – повторил ледяным голосом Яль-Таэр, уже понимая, что ничем хорошим появление здесь трепещущей, словно осиновый лист, адептки ему не грозит.

– Но в лаборатории, ключ от которой вы предоставили, произошел небольшой взрыв… У меня не сразу все получилось… П-простите…

Яль вздохнул. Тяжело, набираясь терпения. За лабораторию ему придется отвечать перед ректором. Дал ключи, дурак! И ведь он хорошо знал эту адептку. Отличница! Она пропустила пару занятий, потому что болела, и Яль-Таэр, проникнувшись состраданием, разрешил ей воспользоваться своей лабораторией.

– Вон, – тихо приказал он. – За работу – кол, адептка Альни.

Девица, зарыдав, выбежала, а сам профессор отправился осматривать ущерб. К счастью, он оказался не слишком большим. Как только его магия восстановится, он все это легко уберет.

Когда же, успокоенный, мужчина вернулся, то к нему сразу же бросился Пэтрис.

– Схомячила! Все до последней крошки! И вот!

Яль-Таэр подошел ближе к полотну. Пэтрис протянул ему небольшое увеличительное зеркальце, чтобы он мог разглядеть то, что было написано на записке.

Мужчина усмехнулся.

– У нее одни вопросы…

– А ты рассчитывал на что-то другое? – язвительно фыркнул Пэтрис. – Девчонка напугана! В недоумении! Еще и без еды столько сидела…

Яль было стал думать, что написать на записке снова, но в какой-то момент понял, что для всего потребуется целая простыня.

– Я не смогу освободить ее в ближайшие дни. Мой резерв еще слишком мал.

– И что? – похлопал глазами его друг. – Чего ты писать-то бросил?

– Проще сказать, чем написать. Я сам пойду туда и все ей объясню.

Пэтрис удивленно вздернул бровь.

– В смысле? У тебя же магии нет и…

– Нарисуй меня рядом с ней. Потом сотри. Через час где-то. Ладно?

Художник присвистнул.

– Силен! Идея хороша. Не боишься, что помрешь там?

– Мы оба знаем, что если стереть нарисованное, то персонажи вернутся туда, где были до этого, – сказал Яль.

– И все же это рискованно… – пробормотал художник.

Яль-Таэр похлопал его по плечу.

– Будь добр, сделай так, чтобы до картины и красок не добрались наши враги. И сотри меня, как я просил потом. Если, конечно же, ты не хочешь изощренно отомстить за что-нибудь…

– Только за то, что ты в прошлый раз не поделился со мной тем эльфийским черничным напитком!

Они оба расхохотались. После Пэтрис взял в руки краски и кисти.

– Готов? Это может быть немного неприятно вначале.

Яль кивнул.

– Потерплю. С девушкой надо поговорить, а не устраивать цирк с перепиской.