Читать книгу Тайны семьи Блум. Дэниел - Робби Стентон - Страница 3

Вдобавок к кексам, Эл вручил мне коробку с лоснящимися глазурью пончиками. Урча от восторга, Бекки схватила сразу два и одновременно запустила в них зубы. Я сладости не любил, поэтому отдал ей свою порцию, присвоив взамен «фонд Эсмонда».

– Где мама? – спросил я, прислушиваясь к кухонной тишине.

– Отдыхает.

Я поднялся на второй этаж и заглянул в родительскую спальню. Мама уснула за чтением журнала. Я аккуратно прикрыл дверь и наведался в кладовку, где у нас находилась прачечная. В стиральной машине томились выстиранные вещи. Я переложил их в сушилку и тщательно вытер пол. Нахалка Бекки не замедлила воспользоваться моей ранней самостоятельностью и добротой. Сожрав пончики, она с намёком поставила на стол чашку.

– Я хочу пить, – пискнула она.

Сестра обожала мятный чай и могла пить его галлонами. Однажды она меня разозлила и, пользуясь тем, что мама занята цветами, я перевёл её на самообслуживание. Результат оказался плачевен: сначала Бекки разбила чашку, потом порезалась, собирая осколки, и в итоге облилась кипятком. Её последующий вой был ужасен. Я надолго его запомнил и с тех пор к чайной церемонии её не допускал.

– Как твоя «ледышка», малыш? – озаботилась Бекки, лакая чай.

– Прошла.

– После того, как мы встретили тех уродов?

– Да, – с удивлением признал я. – Кстати, Эл их знает. Он просил, чтобы ты с ними не разговаривала и не подходила к воде.

Бекки задумчиво пополоскала чаем рот и перескочила на другую тему.

– Скажи, ты видишь сны?

– Может и вижу, но я их не помню. А что?

– В последнее время они мне часто снятся.

– И что ты видишь?

– Будущее. Например вчера, я видела свой дом. Он такой классный, – Бекки восторженно закатила глаза. – Офигенно богатый.

– Почему ты говоришь «свой»? Это наш дом.

– Ну, наш – какая разница? Главное, что он большой и там есть гардеробные, бассейн, джакузи и кинозал с экраном, – придвинувшись к моему уху, Бекки зашептала: Ещё я встретила там детей. Они были добрыми и милыми, поэтому я с ними подружилась.

– Откуда в нашем доме взялись дети? – недовольно пробурчал я.

– Я тоже об этом думала. И сегодня всё поняла.

Бекки сложила руки на груди и загадочно замолчала. Выудить из неё секрет можно было только в обмен на услугу или подарок.

– Хочешь ещё чаю? – спросил я.

– Конечно. Наливай, – разрешила Бекки.

Дождавшись шипения чайника, она торжествующе объявила:

– Мама разведётся с Олли, уедет в Калифорнию и выйдет за богача. А потом, родит нам брата и сестру. Это точно, потому что у них были такие же волосы, как у нас.

Идея родительского развода показалась мне очень дельной. С небольшой оговоркой – я собирался оставить маму себе, а не менять Олли на неизвестного Калифорнийского придурка.

– Никаких мужей больше не будет, – отрезал я. – Если мама разведётся, о ней буду заботиться я.

– Дэн, тебе шесть лет, – Бекки захихикала. – Тебя даже дома одного оставлять нельзя.

– Это тебя здесь оставлять опасно, – парировал я. – Всё ломаешь и бьёшь.

Бекки скорчила рожу и показала мне язык. Я припомнил, что задолжал ей пляжную месть и ушёл в коридор, чтобы звякнуть Беверли. Телефонной трубки на месте не оказалось.

– Где трубка? – спросил я изучающего комиксы Гевина.

– Сам ищи, урод.

– От урода слышу.

Гевин оторвался от журнала. Его заплывшие жиром глазки злобно сощурились.

– Давно по зубам не получал?

Я уже приметил лежащую на диване трубку и даже успел её схватить, перед тем, как меня настиг удар его разжиревшей ноги. Я упал и Гевин наподдал мне ещё раз. Потом он неожиданно взревел, как раненый лось, и запрыгал по комнате. За его спиной я увидел Бекки. Она держала в руке мамин утюг и смеялась.

– Дети, что происходит? – мама зашла в комнату, собирая волосы в неизменный пучок.

– Гевин опять ударил Дэна, – отрапортовала Бекки. – А я его защитила.

– Не такими методами, – мама решительно отобрала у нее утюг.

– А какими? Мне надо было позвонить в социальную службу?

Бекки гордо вскинула голову. Вчерашнее шоу, посвящённое отобранным у родителей детям, значительно обогатило её знания об устройстве внешнего мира.

– Вместе с Гевином, могут забрать и вас, – предупредила мама.

– Не заберут. Потому что мы – нормальные. А он – недоразвитый идиот.

Мама оторвалась от Гевиновской спины и посмотрела на Бекки в упор. Её лицо похолодело и покрылось сердитой изморозью.

– Иди в свою комнату, – отчеканила она. – Когда созреешь для извинений, можешь спуститься вниз.

– Извиняться? – вскипела Бекки. – Перед ним?!

– Гевин – твой брат. Такой же, как Дэниел.

– Нет, не такой. Он – чужак.

– Твои доводы неубедительны, – отрезала мама. – Иди наверх.

В ответ, Бекки демонстративно сорвала заколки и отпустила на волю обрадованные кудряшки. Поднимаясь по лестнице, она громко завопила:

– Когда ты разведёшься, я с тобой не поеду. Останусь с папой, отращу длинные волосы и проколю уши! – добравшись до своей комнаты, Бекки дала финальный залп: Дэн останется со мной. Он – мой, а не твой, поняла?

– Вы разводитесь? – Гевин удивленно уставился на маму.

– Конечно, нет. Это выдумки глупой девчонки.

– Моя сестра – умная. И наказывать её не за что!

Восстановив справедливость, я решительно шагнул к лестнице. Мама проворно схватила меня за руку.

– Ты останешься здесь, Дэниел. Бекки надо побыть одной.

– Гевин ударил меня два раза.

– Он тоже будет наказан.

Входная дверь заскрипела, возвещая о прибытии Олли. По средам он заканчивал работу раньше обычного и, поужинав, отваливал в местный бар, где глушил пиво и играл с дружками в бильярд.

– Опять на вешалке нет места! – с порога заорал он. – И обувь везде разбросана!

Гевин втянул голову в плечи и, от испуга, оглушительно пукнул. Услышав стрельбу, отец отреагировал на неё с оперативностью полицейского.

– Ты снова нажрался чипсов? – проревел он, заходя в комнату.

– Нет, – пискнул Гевин.

– Добрый вечер, Олли, – поздоровалась с ним мама. – Сегодня на ужин ростбиф.

– Почему ты всё время говоришь о еде? Нам больше не о чем поговорить?

– Ты первый завёл разговор о чипсах, – мама насмешливо улыбнулась.

Ироничная улыбка и снисходительный взгляд были её любимым оружием. Она задействовала его каждый раз, когда Олли приходила охота с ней поболтать. Иногда я думал, что если бы она так противно на него не смотрела, жизнь в нашем доме была бы намного спокойней.

– Я завёл этот разговор, потому что не хочу тратить свои, трудно заработанные деньги, на лечение этого олуха, – сквозь зубы объяснил отец. – Ты сидишь дома и должна следить за тем, что он ест.

– Я не могу контролировать его двадцать четыре часа в сутки, – ответила мама из кухни. – Если мальчик съел немного чипсов, он от этого не умрёт.

Ноздри горбатого носа Олли затрепетали от злости. Его тяжёлый взгляд остановился на обвисших щеках Гевина.

– Я больше не буду, – пролепетал тот.

– Вон! – рявкнул отец.

Гевин исчез с удивительной для его габаритов скоростью. Орлиный профиль отца обратился ко мне.

– Где Бекки?

– Наверху.

– Почему она не спускается? Этот недоделанный её ударил?

– Он ударил меня, а она ошпарила его утюгом.

– Она обожглась?

– Нет.

Справиться о моём самочувствии отец посчитал излишним. Он хмуро прошёл мимо и скрылся в ванной. Олли был большим аккуратистом и, приходя с работы, спешил смыть с себя грязь и запах машинных внутренностей. Его мастерская по ремонту автомобилей пользовалась успехом. По части механики Олли был докой: бросив взгляд на машину и послушав её дыхание, он мог точно сказать, где и что у неё болит. Несмотря на очевидный талант, дело своё он ненавидел и регулярно ныл, что был способен на большее. Его тоскливые причитания вынудили меня задуматься о своём будущем. Я пока не решил, чем буду заниматься, но одно знал наверняка – в моей жизни не будет пива, провинциальной рыбалки, грязного комбинезона и приятелей-неудачников. Дэниел Блум будет вращаться в другом обществе. В том, где у всех ухоженные руки, дорогие костюмы и миллионы на банковских счетах. С этой мыслью я взял трубку, чтобы наконец позвонить Беверли.

– Пйивет, Дэн, – обрадовалась она.

Беверли была старше на полгода, училась в школьном нулевом классе, но так и не научилась выговаривать букву «р». Мама посчитала это ещё одним аргументом в пользу того, чтобы держать нас дома.

– Как дела? – спросил я.

– На следующей неделе мы уезжаем в Индиану. К бабушке, – доложила Бев.

– Зачем?

– Мама сказала, что нам сйочно надо сделать солнечную медитацию и почистить наше биополе.

– Оно у вас запачкалось? – удивился я.

– Нет. Это надо для этого… Душевного йазвития.

– Понятно.

Меня посетила заманчивая идея настучать на мамашу Беверли в контролирующую родителей службу. Тамошних деятелей заинтересуют её духовные искания и рассветные позы «выдры».

– Мы ещё встйетимся, – успокоила меня Беверли. – Мама пообещала, что мы пйиедем к вам в субботу, – она помолчала и опасливо спросила: Бекки не будет меня толкать?

– Нет. Она просила за неё извиниться.

– Ни о чём я тебя не просила, – взвизгнул сзади голос сестры.

– Я перезвоню, Бев. Мама зовёт.

Я отключил Беверли и повернулся к Бекки. За время заточения в своей комнате, она успела причесаться и надеть любимое платье отца.

– Если мямля опять сюда припрётся, я сделаю то же самое, – зловеще предупредила сестра.

– Только попробуй – вместо чая, будешь лакать воду.

Нашу перепалку прервал отец. Он был одет в чистые джинсы и на ходу причёсывал мокрые волосы. Его фигура внушала уважение: Олли Блум был высоким, сильным и рельефным. Невзирая на пивные среды, он не расползся вширь и на животе у него бугрились «кубики». На моём сытом брюшке они так и не появились, хотя я уже неделю делал зарядку.

– Здравствуй, папочка, – Бекки бросилась ему на шею. – Мама меня наказала, но я так по тебе соскучилась, что спустилась поздороваться.

– Спасибо, красавица, – растроганный отец взял её на руки. – Я отменяю твоё наказание.

– А я – нет, – вмешалась мама. – Бекки по-прежнему наказана и уйдёт к себе.

– Она останется здесь.

– А как же «единый фронт», Олли? – елейно спросила мама. – Ты о нём уже забыл?

Отец опустил Бекки на пол. На его лице была написана такая усталость, что, впервые за годы нашего знакомства, мне стало его жаль.

– Я поем у Дуга, – буркнул он.

– Подожди, – Элен откашлялась, словно собираясь с силами. – Днём мне звонила мама и просила срочно приехать. Ты сможешь взять отпуск?

– Какой отпуск? У меня работы выше крыши, – отец с подозрением прищурился. – С чего это ей так приспичило? Ты же ездила к ней три месяца назад.

– У неё плохо с сердцем. Врачи настаивают на операции и я должна её поддержать.

Мы с Бекки азартно переглянулись. Старухины миллионы сами плыли нам в руки и мама не должна была их упустить.

– Конечно, мам, – сказал я. – Может, после операции, бабушка сможет с нами познакомиться.

– Она только об этом и мечтает, – язвительно ответил Олли. – Пожалуй, я сам ей позвоню и расскажу, как мы все здесь за неё переживаем.

Мама пожала плечами. По её лицу прокатилась волна той же усталости, что и у отца.

– Номер телефона в записной книжке, – сказала она. – Мама уже купила мне билет и я улетаю завтра вечером.

– Ты ставишь меня перед фактом? – возмутился Олли.

– Извини, но у меня нет другого выхода.

Мама вернулась на кухню, где принялась накладывать на тарелки мясо и овощной гарнир. Я терпеть не мог брокколи, но, окрыленный скорым наследством, уплёл их без возражений. Мама сидела рядом и смотрела, как я ем. Когда я отложил вилку, она взяла меня за руку.

– Я ненадолго, малыш. Ты и оглянуться не успеешь, как я уже буду дома.

– Я всё равно буду скучать.

– Я тоже.

Я залез к маме на колени и подставил физиономию для поцелуев. Когда её губы прикоснулись к моей щеке, я ощутил, что «ледышка» снова морозит мне желудок.