Читать книгу Безобразная Эйвион, или Сон разума - Робер Дж. Гольярд - Страница 25

* * *

Эйвион привалилась спиной к стене. Губы её дрожали.

– Глупая, – проворчала Фаиза, – любая другая на твоём месте визжала бы от счастья. И ты, с твоим-то лицом, ещё смеешь пускать слезу. Рано или поздно это должно случиться у всякой женщины. И лучше пусть это будет господин Тар’иик, который благоволит к тебе, чем кто другой. Или ты думаешь иначе?

Эйвион растерянно покачала головой.

– То-то, – буркнула старуха. – И знай: выбора у тебя нет. А если господину будет угодно, из его постели ты встанешь не рабыней, а харим – той, которую он выбрал. Сними эти тряпки.

Фаиза медленно обошла вокруг Эйвион, придирчиво её разглядывая. Пощупала грудь, ягодицы, живот, зачем-то велела поднять руки.

– Иди за мной, – буркнула она, наконец, – одежду оставь. Эта больше тебе не пригодится.

Они пошли вниз, узким коридором, потом через залу с ещё одним бассейном.

– Туда. – Эн’хариим указала на небольшую дверцу. – Там Мааруф, делай то, что он скажет. И не бойся – он н’арк.

Эйвион вопросительно подняла глаза.

– Не мужчина, – пояснила старуха. – Через час я заберу тебя.

Мааруф оказался толстым и розовощёким, с гладким лицом, лишённым каких бы то ни было признаков растительности. Из одежды на нём была лишь набедренная повязка.

– Пожалуйте, – нараспев произнёс он, поклонившись, – но сначала наденьте это…

Он указал ей на сандалии на деревянной подошве.

Зала была круглой и полутёмной, с насыщенным паром воздухом; в её середине стоял низкий мраморный стол. Мааруф завёл Эйвион в небольшую комнатку, очень жаркую. Дождавшись, когда с Эйвион сойдёт семь потов, он сказал ей прыгнуть в бассейн с такой прохладной водой, что у неё захватило дух. Эту процедуру Эйвион повторила три раза, и после третьего евнух велел ей залезть в небольшую ванную, наполненную странной на вкус кисловатой водой, а через четверть часа, уложив её на тот самый мраморный стол, принялся растирать шершавой перчаткой. Под конец он натёр её с головы до ног какой-то пеной, запах которой напомнил Эйвион оливковое масло.

Наверное, это было бы очень приятно, если бы голову Эйвион не переполняли беспорядочные мысли, которые, сшибаясь друг с другом и разлетаясь осколками, порождали невероятный сумбур. Под мягкими прикосновениями пухлых рук евнуха она то впадала в лёгкое забытье, то вздрагивала, лихорадочно представляя себе, что будет дальше. Навязчиво скреблась коготками безумная мысль о побеге. Вскочить прямо сейчас, и мимо банщика – в дверь. Он толстый, в жизни не догонит. Сердце заколотилось отчаянно, и Эйвион едва смогла взять себя в руки. Некуда бежать. С острова уплыть не получится, а в Гази её сразу же найдут. Ей даже негде спрятаться. А потом… Она знала, какое наказание ждёт сбежавшую рабыню: плети, и большая железная клетка на площади. Одна женщина в такой клетке сначала плакала и стонала, на следующий день только бессильно царапала пыльную землю, а на третий высохла под палящим солнцем. Эйвион видела её закатившиеся глаза и распухший язык, торчащий из открытого рта, а тощая рыжая псина с урчанием обгладывала вывалившуюся из клетки руку.

Наверное, думала Эйвион, старая Фаиза права: рано или поздно это случится, и хорошо, что это будет господин Тар’иик, куда лучше, чем если бы что-то такое с ней сотворили те дикари из Морского народа. В конце концов, он знатен и совсем не уродлив. Да, так лучше, занудно твердила она сама себе, но облегчение не приходило.

Потом вернулась Фаиза, и Эйвион поплелась за ней как сомнамбула. Какие-то девушки расчёсывали ей волосы, сурьмили брови и глаза, делали что-то ещё, чего она не понимала, а спрашивать не было никакого желания. Затем в комнату зашёл незнакомый мужчина в длинном, до пят, белом одеянии, велел ей лечь и раздвинуть ноги. Эйвион было уже всё равно. Мужчина кивнул старухе, и та, удовлетворённо улыбнувшись, проводила его к выходу. Едва касаясь, те же девушки надушили её разными ароматами: запястья одним, шею и грудь другим, ноги – третьим.

– …розмарин разжигает любовную страсть, – бубнила над ухом эн’хариим, – жасмин умножает силы. Лаванда и цикламен очаровывают нежностью, а красная роза возбуждает мужское желание…

Эйвион поставили посреди комнаты, и служанки принялись одевать её в белое платье с золотыми узорами. Платье оказалось полупрозрачным, с длинными, едва не до талии, разрезами, идущими по передней стороне ног; бёдра украсили тяжёлым золотым поясом, застёгнутым на узорчатую пряжку.

От густого запаха благовоний, курившихся в высоких кованых подставках, духóв и масел Эйвион стало дурно, и она почти с облегчением услышала приказ Фаизы идти за ней.

Тем временем на улицы Гази уже опустилась ночь; снаружи доносились голоса городских стражников, призывавших тушить огни, и далёкий лай собак.

Дверь открылась…

В опочивальне господина Тар’иика горели бронзовые светильники, распространяя вокруг неясный желтоватый свет.

…и закрылась с лёгким скрипом.

Его руки скользнули по её спине, шее. Эйвион дрожала, как на ветру, не смея поднять глаза.

– Не бойся, – мягко сказал он.

Совсем незаметный среди резных узоров, покрывавших противоположную от кровати стену, открылся и тут же закрылся крохотный глазок.