Читать книгу Цифровое Чистилище - Роберт Андреевич Оболенский - Страница 1

Они ждали Кляйна на пересечении сто пятьдесят шестой и Бродвея. Эндрю Питерс составил грязные тарелки в посудомойку, оперся руками о раковину и устало посмотрел в окно. Ветер на улице стих, а окутанные мраком тучи ушли в сторону Мидтауна. Лишь легкая морось оседала на город, липла к окну и медленно сползала, оставляя сажистые разводы. Он вспомнил, с каким усердием риэлтор продавал ему эту квартиру, и невольно улыбнулся.

Ничего, скоро ты и отсюда съедешь.

На мгновение ему показалось, что за ним наблюдают. Посмотрел на тротуар – поток не замечающих друг друга прохожих, поднял взгляд выше и только сейчас заметил сидящую напротив окна ворону.

Что ты тут забыла в такую погоду?

Стоило ему подумать, как птица сорвалась с места под гудок подоспевшего к остановке автобуса. Толпившиеся на остановке люди в ожидании переминались с ноги на ногу, и стоило дверям отвориться, ринулись напролом, спешно заполняя свободное пространство салона. Лишь счастливчики на сидячих местах были безмятежны. Одни мирно дремали, другие читали, а кто-то и вовсе зевал глядя в окно. Вот и он заразился. Прикрыл рот ладонью и тряхнул головой, отгоняя дремоту. Собрал остатки китайской еды в бумажный пакет из «Джаст Фуда», посмотрел на часы и вытирая руки о полотенце развернулся, устало окинув студию взглядом. Батарея с шипением выпустила излишек пара. Сидящий у торшера заерзал в кресле.

– Ну, как? – спросил стоящий на кухне Эндрю, выбрасывая пакет в мусорное ведро.

– Это ужасно! Как ты тут живешь? – возмутился мужчина в кресле.

C усами Брукс был похож на старину Тедди времен рассвета, но возрастом был почтеннее. Копна волос иссохла под напором лет, и вот уже как год он брился наголо, не желая признавать и малейшего намека на старость.

– Я про материал.

– Нужно больше фактов.

– Ну, еще бы, – улыбнулся Эндрю.

– Вот не надо, не надо гримасничать, – крупные пальцы ловко перебирали листы бумаги, Брукс прикусил губу и помрачнел.

– Когда-нибудь ты себя обглодаешь до основания.

– А?

– Не бери в голову, – отмахнулся Эндрю.

А Брукс продолжил шевелить губами в такт прочитанному. Что-то бурчал под нос, делал пометки и вздыхал в унисон извергающей пар батарее. Что-то тяжелое гулко стукнулось об пол этажом выше и покатилось, пальцы Брукса застыли на месте, глаза медленно поднялись к потолку.

– Что это?

– Соседские дети, – фыркнул Эндрю, – наверное, опять играют подшипниками. – Секундное затишье. – Не смотри так на меня.

– Боже, да я такого балагана не видел со времен второго срока Ирвинг1, – подскочил с кресла Брукс и забарабанил свертком по батарее.

– Не самый плохой президент на мой взгляд.

– Не будем об этом, – тяжело вздохнул Брукс и обвел взглядом покрытый трещинами потолок. – Эндрю, почему нельзя снять нормальную квартиру? А не этот, уж прости, филиал ада с шипящими гневом батареями и неугомонными доминиканскими детьми. Я уже не говорю о прочих, что выползают на улицу вечером.

– А почему нельзя проводить встречи в издательстве?

– У тех стен уши.

– А у этих динамики, – Эндрю опустился в соседнее кресло, чувствуя упадок сил, провел левой рукой по коротко остриженным волосам. – Прошу, угомонись.

– Я, просто за тебя волнуюсь.

– Ты так волнуешься, что начинаешь походить на эффект Доплера.

– Сердца у тебя нет, – прыснул Брукс и закашлялся, усаживаясь обратно.

– Большой Би, еще немного и моя мать начнет к тебе ревновать. Не забегай на чужое поле, – пригрозил пальцем Эндрю.

– Нет, просто в толк не возьму, что тебя тут держит?

– Красивые дома, наверное, – он выдержал взгляд старика. – Да, соседи шумноваты, а на батарею впору ставить свисток. Не знаю почему. Но это напоминает мне Москву. Это романтично.

– Всё, сдаюсь. Это романтично? Нет, это выше моего понимания, – рассмеялся в голос Брукс, взмахнул листами над головой и погрозил пальцем. – Но не пиши мне, когда эти парни поставят свои окрашенные позолотой бумбоксы у тебя в гостиной.

– И не подумаю, лишь запишу прощальный сториз и упомяну в «Пейс Эйр».

Тяжело вздохнув, Брукс отер со лба испарину и откинулся на спинку. Светофор на перекрестке сменил фазу, занавеска окрасилась красным.

– Как мы до этого докатились? – сказал он глядя в потолок.

– Ты о чем, Большой Би?

– Обо всём этом, – обвел пространство свободной рукой Брукс. – Внуки заказали на рождество эти линзы от «Рэд Кэп» и целыми днями не вылезают из «Пэйс Эйр», – помедлил, указал на потолок. – А тут, стучат подшипниками по полу, играют, галдят.

– Времена меняются.

– Да. Иногда я жалею, что отбирал у них грязные палки.

– Понимаю. Так, что с материалом?

– Сойдет, – кашлянул в кулак Брукс, – завтра отдам Пегги на редактуру, – щурясь посмотрел в сторону кухни на часы над холодильником. – Который там час?

– Двадцать минут девятого.

– Опять опаздывает, – пробурчал Брукс, – набери ему.

– Он пять минут назад писал, что уже на подходе.

– Какого черта он вечно опаздывает? Он же вроде немец.

– Лишь наполовину, – ухмыльнулся Эндрю.

– Ну, пусть хоть раз будет наполовину ко времени, – возмутился Брукс.

– Думаю, еврейская ушлость берет свое.

– Звучит немного по-расистски.

– Звучит как констатация фактов, Большой Би.

– Хорошая шутка, откуда взял? – улыбнулся Брукс.

– Один старый фильм. А если серьезно, он же знает, мы дождемся.

В дверь постучали.

– Ох, дождется он у меня. Отправлю писать в чертов «Форвертс»2.

– А вот это уже и вправду расизм, – шутливо погрозил пальцем Питерс.

Стук повторился. Эндрю неспешно поднялся, открыл дверь. На пороге стоял щуплый мужчина с водянистыми глазами. Костюм отглажен, волосы аккуратно зачесаны набок.

– Чего ждешь, проходи, мы тебя заждались.

Кляйн не торопясь обвел взглядом комнату, по потолку застучали детские пятки, послышался крик матери на испаньоле.

– Вот она какая, пещера снежного человека, – с иронией в голосе отметил Кляйн.

– Ой, шел бы ты!

Кляйн плавно скользнул в проем, отмеряя каждый шаг так, словно шел по минному полю.

– Джозеф, что за дела? – возмутился Брукс.

– Приношу извинения, мистер Брукс, вынужденная задержка.

– Отлично, – взмахнул листами бумаги, – располагайся. Я присоединюсь к вам через минуту-другую, мальчики.

Кляйн кивнул теребя полу шляпы, которую держал у правого бока как сиротливый проситель. Хлопок по спине, он вздрогнул и недовольно оскалился.

– Пиво будешь? – спросил Питерс.

– Кофе, – отрезал Кляйн.

– Супер! – щелкнул пальцами Эндрю. – Кидай свою шляпу на тумбочку и давай за мной. Старик пока статью мою режет. Хотя пятью минутами ранее говорил «сойдет».

Проводив Питерса взглядом, Кляйн с пренебрежением коснулся тумбы. Его палец оставил чистый след на общем фоне, и Джозеф предусмотрительно оставил шляпу при себе.

– Сахар, сливки? – окликнул его Энди с кухни.

– Ложку и немного сливок, – качая головой, ответил Кляйн.

– Нет.

– Тогда на твое усмотрение.

– Кофе нет!

– Тогда воды.

– Из-под крана?

– Забудь, – вздохнул Кляйн.

– Может всё же пивка или покрепче чего?

– Второе, – Кляйн подошел к островной столешнице на границе кухни с гостиной.

Батарея зашипела, дети наверху вновь заверещали. Он прикрыл глаза, устало массируя виски.

– На третьей полке снизу, прям перед тобой, – подсказал Питерс, выбрасывая пакет из-под кофе в мусорное ведро под раковиной.

Кляйн выудил лежащую на боку бутылку, разгреб завалы из книг на сидушке и устроился на краешке барного стула.

– Держи, – тройка стаканов гулко опустилась на стол.

– Благодарю, – ответил Кляйн и обвел взглядом заваленный вещами стол.

Эндрю обратил внимание, как Джозеф с любопытством посмотрел на свисток лишенный одной из боковых стенок.

– Нравится? – спросил он и открыл пиво о столешницу.

Кляйн мельком взглянул на оставшийся от крышки рубец и сверил время с часами над холодильником.

– Зачем тебе это, он же сломан? – указал Кляйн на свисток.

– Нормальный, просто дырку затыкаешь и всё работает.

– Хм, – задумался Кляйн, аккуратно взял свисток и прикрыл недостающую стенку пальцем.

– Проверять не советую, – предупредил Эндрю, указывая пальцем на потолок, – дома опробуешь. Дарю!

– Спасибо, – заерзал на стуле Кляйн не находя себе места. Отодвинул кипу старых газет в сторону и налил в стакан прозрачную жидкость. Подняв бокал, принюхался. В нос ударил запах спирта с примесью винограда.

– Не дрейфь, это обычная чача, – успокоил его Эндрю. Пивная бутылка со звоном ударилось о край бокала в руке Кляйна.

– Это, я так понимаю, тоже подарок? – ехидно прищурившись, спросил немец и едва пригубил напиток.

– Да, от друга из поселка без названия, что стоит на реке Чимит.

– А-а, южные русские… – просветлев лицом, отметил Кляйн.

– Можно и так. Но так-то их кавказцами в Московии называют, – подметил Питерс и замолчал, пауза походила на театральную. – Хотя, кажется, мой приятель Джава с этим не согласится. Он-то себя абхазцем считает.

Кляйн вздрогнул от разорвавшего тишину кашля.

– Эндрю, перестань, ты его сломаешь, – ухватился за живот Брукс, очки сползли на кончик носа.

Он обмахивал себя зажатыми в руке листами бумаги.

– Кажется, мы его теряем, – отхлебнув, ехидно скривился Эндрю, а Кляйн лишь покачал головой и подлил себе еще.

Откашлявшись, Брукс поднялся с кресла и направился к островной кухне своей тяжелой качающейся походкой.

– Вот оно, то чего тебе не хватает, Джозеф. Эмоций! – тряся рукописью, заявил Брукс и устроился за стойкой напротив. Облизнув палец, обвел взглядом обоих. Вернулся к бумагам и зачитал отрывок вслух.

– Я оставил лагерь миротворцев в смешанных чувствах. Куда бы я ни обращал своего взгляда, всюду меня преследовали образы сожженной деревни. Грязные лики, стоны, труп матери возле качелей. Одинокая игрушка из плюша под ногами умытых сажей солдат. Я брел, не разбирая дороги, прочь от села и от собственных мыслей.

Брукс вновь облизнул палец и не поднимая глаз перевернул страницу.

– Деревня осталась позади, лишь последний дом на отшибе. Я не заметил, как из-за ограды вышел старик с кружкой в руке. Он окликнул меня, я отозвался не сразу. Он спросил, зачем мне свисток, вопрос ввел меня в ступор. Старик сел на одну из вкопанных в землю покрышек и хлопнул ладонью по соседней. Я сел рядом под сенью ореха, у покосившегося набок забора.

«Свисток это хорошо, но зверя пугает. Мы ими никогда не пользуемся», – сказал старик хриплым голосом. Протянул мне кружку, я отхлебнул.

Брага жгла горло и согревала. К третьему глотку захмелел. А давящий на сердце груз потерялся, не в силах отыскать меня в дымке забвения. Я мотнул головой, отбросил истлевшую сигарету и прислушался к старику.

«Мы с братом с детства охотимся. Дед охотник, отец охотник и я охотник. Бывало, брали широкий охват, я на одном холме, брат на другом». – «А отец на третьем?» – «Да-да, на третьем. Вот видишь, всё знаешь».

Скрюченные артритом пальцы ловко выудили сигарету из поданной мной пачки. Он закурил, отхлебнул из поданной кружки и вернул её мне.

«Раньше лучше охота была. Ни локаторов, ни этих коптеров. Винтовку взял, спички, флягу и в путь. А теперь, чуть ли не экспедицию собирают – ну, что это за охота?!» – «А что вы думаете о присутствие на границе такого количества войск?» – «Что войска? Не лучше этих охотников. Носятся взад-вперед, топчут всё. Только и знай, что по рации переговариваются. Да вон и ты со свистком. – Я хотел возразить, но он меня опередил. – Вот поставь чашку. Сделай так руки», – старик положил одну ладонь на другую и свернул их.

«Так?» – «Так, только без зазоров. Ну как щель должна быть, – он ехидно посмотрел на меня, и я не сдержал улыбки. – Да, вот так. Одну ладонь на другую, а теперь дуй в щель».

Я попытался, но выходило лишь шипение.

«Нет, вот так. Под углом!» – он ловко сложил сухие ладони, грудь едва поднялась, а щеки надулись. Слух потряс чистый звук совиного уханья. Он повторил его трижды и каждый раз звук отличался от предыдущего. Уханье раскатилось по простору и отозвалось эхом в долине. – Видишь? – улыбнулся старик, – а ты со свистком ходишь. Он может и громкий, но зверье пугает».

«Свисток для раненных, – уточнил я, – если находишь кого в завалах, свистишь. Так что тут другое».

«Что мир, что война – всё это охота. И там, и тут зверье», – махнул он поднятой рукой.

Я не стал спорить и отхлебнув из металлической кружки вернул её старику. Попробовал несколько раз сложить ладони правильно. На пятый раз вышло нечто похожее на сову. Старик по-отечески хлопнул меня по плечу, взял еще одну сигарету. Хотел что-то ещё сказать, но вышедшая из дома хозяйка позвала его на местном наречии. Он оставил мне кружку, окрик повторился. Я вложил в его карман пачку, и мы распрощались. У калитки он виновато опустил плечи и голову, тяжело вздохнул и скрылся за оградой.

Я сидел в одиночестве какое-то время. Из-за забора доносились женские причитания, а в долине надрывались моторы грузовиков. Слышны были редкие окрики и звуки свистков. Допив содержимое кружки, я оставил её на пеньке у калитки и направился обратно к лагерю. Докурив, спрятал бычок в боковой карман на штанах, снял свисток с груди и бросил его в кусты у оврага. На горы опускалась ночь, а в голове раз за разом звучали слова старика: «Всё это охота. И тут, и там зверье».

Брукс положил рукопись на стол, тяжело вздохнул и потер глаза. Дал знак Кляйну, и тот подал ему наполненный бокал.

– Ну, мальчики. За журналистику! – салютовал Брукс.

Они выпили, Эндрю достал сигарету и закурил под вытяжкой над плитой. Поймал взгляд Кляйна и одобрительно пригласил рукой. Брукс вежливо отказался от предложенной Кляйном сигареты и спросил его мнение о статье. Выслушав, сложил руки на груди и задумчиво насупился.

– Я согласен с Джозефом, тут мало фактов, но назвать статью плохой я не могу. Если на чистоту, то действительно тебе есть чему поучиться у Энди. – Кляйн сдержанно промолчал. – Нет, правда. Вот если скрестить вас обоих, тогда получился бы идеальный журналист.

– Извини, Большой Би, но я не готов к каминг-ауту, – прыснул от смеха Эндрю.

– Вот об этом я и говорю, – засмеялся старик глядя, как Джозеф покачал головой и едва уловимо ухмыльнулся. – Давайте выпьем еще по стаканчику, а потом наш прекрасный кайзер расскажет о своем замысле.

– Пока рано о чем-либо говорить, – отмеряя чачу, сухо ответил Кляйн.

– О поверь мне, мальчик мой, я вас насквозь вижу! И если ты так говоришь, значит всё уже решено.

Эндрю затушил сигарету в кастрюле, выключил вытяжку над плитой и вернулся к стойке, допивая пиво на ходу.

– Ну, если Большой Би так говорит, тогда готов поспорить, что так и есть. Что у тебя на уме, Джо? Ты наконец-то решился купить ферму и посвятить жизнь выращиванию органических помидоров?

– И оставить журналистику таким профи как ты? Нет, увольте!

– Тише, мальчики, – Брукс подал один из трех бокалов Эндрю и с отеческой улыбкой на лице посмотрел на Джозефа. – Выкладывай!

– Мне предложили кресло главного редактора в «Готэм Пост».

– Оу, будешь ловить пьяных звезд в клубных туалетах по всему союзу!

– Угомонись, Эндрю, – осек его Брукс, – это заслуженный пост, молодец!

– То есть, вы не против?

– Что ты, мой мальчик, я рад. Рано или поздно птенцы покидают отеческое гнездо, и я давно ждал от тебя этого шага.

– Спасибо, сэр.

– Ой, брось. – Брукс замолчал, обвел их взглядом. – Давайте выпьем за это!

Бокалы звякнули и вернулись на стол. Кляйн поправил очки, Эндрю уперся взглядом в потолок, а Брукс грузно навалился на стойку. Доминиканские дети продолжали играть подшипниками, а батарея вновь стравила излишек пара.

– Нет, всё же надо поставить на нее свисток! – не выдержал Брукс. Двое едва уловимо ухмыльнулись. – Ну что вы скисли? Эндрю, у тебя какие планы? Отдохнешь или уже что-то наметил?

– По правде говоря, я уже купил билеты.

– Вот как! И куда?

– Совместный проект с Джери Хиллом. Хочу осветить положение дел в Монголии – «Страна до и после присоединения к Китаю».

– Хилл? Знакомая фамилия, – закусил губу и крякнул Брукс, потянувшись, – что думаешь, Джозеф?

– Тема пикантная, плюс скоро двенадцать лет со дня революции – цифра для китайцев важная. Думаю, смысл в этом есть.

– Нет, это понятно. Я про Хилла.

– А ну, он ковбой. Засветился впервые в журнале «Экзит» с фото беженцев из Кашмира3. Думаю, они споются. Но меня беспокоит другое, – Кляйн достал сигарету и застыл, мысленно подбирая слова.

– Не тяни, Кляйн! – с еще большей силой закусил губу Брукс.

– Сэр, меня беспокоите вы, – аккуратно начал Кляйн, – такое чувство, что вы лишний раз пытаетесь убедиться, будто мы двое надежно пристроены и без крохи хлеба не останемся.

– Согласен с ним на все сто, – добавил Эндрю и предложил Кляйну дать пять.

Джозеф скептически покосился, постучал фильтром по костяшке пальца и закурил, а про себя подумал: «Чертов ребенок!» – но на предложение ответил и подставил ладонь.

– Вы верно меня поняли, мальчики. Я планирую уходить из «Нью-Йорк Дейли», – Брукс дал знак освежить бокалы. – Долгое время у меня копился неликвидный материал, думаю, вы понимаете, о чем я. И уже как год я задумываюсь о его публикации.

– Мемуары?

– Да, Джозеф. Что-то в этом духе.

– А название есть?

– Это вторично, – отметил Кляйн.

– Да? Тогда почему кинозвезды берут псевдонимы? – спросил Эндрю.

– Угомонитесь! – осадил их Большой Би и поднял бокал. – «Это не мы или войны с народом не было. Правдивая история второй половины XXI века». Как вам?

– Весьма, весьма, – ответил Эндрю, а Кляйн лишь сдержано улыбнулся и одобрительно кивнул головой.

– За вас, сэр, и за правду в печатной форме, какой бы горькой она не была!

– Спасибо, Джозеф, – поддержал Брукс и выпил до дна. – Пока мы не закончили наше собрание, я хочу попросить вас об одолжении, – замялся Брукс и вытер ладони салфеткой. – Если со мной что-то случится, вы закончите начатое мною дело. Согласны?

– Воу-воу! Что это еще такое?! Может тебе и эпитафию помочь написать?

– Тише, Питерс, – отмахнулся Кляйн, – я никогда от вас такого не слышал. Вы наткнулись на что-то горячее?

– Боже, да не переживайте вы так, – отшутился Брукс, – просто старческая паранойя.

– В любом случае, я согласен.

– И я, – поддержал Кляйн.

– Вот на том и оставим, – выдохнул Брукс и упер руки в бока, – я пройдусь еще пару раз по материалу, если вы не против.

Двое кивнули, а Брукс сунул статью Эндрю подмышку, подобрал портфель и вернулся в кресло. Они окинули бутылку взглядом и разлили оставшееся.

– Пошли, зануда, покурим на пожарной лестнице. Расскажу тебе о работе в поле.

– Ага, как только писать без ошибок научишься!

Забрав бокалы, они вылезли через окно на пожарную лестницу. А старик еще долгое время сидел в кресле, перебирая бумаги. Бурчал что-то под нос и был так увлечен, что не замечал ни галдящих детей, ни шипящей батареи.

Когда двое вернулись, его уже не было. А входная дверь была аккуратно прикрыта. Эндрю достал бутылку скотча из-под кровати, и они праздновали до полуночи. Еще чуть позже Кляйн вызвал такси, они тепло распрощались.

Утром Питерс проклинал радости вчерашнего дня. Накинув халат, он спустился в магазин на заправке. Вернувшись, осушил бутылку минералки залпом, сварил кофе больше чем нужно и сжег хлеб на сковородке. К семи сорока ему позвонил Хилл, сказал, что будет минут через десять. Эндрю спешно оделся, побросал всё необходимое в дорожную сумку-мешок от «Стайнс» и поспешил к выходу.