Читать книгу Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции - Роберт Дарнтон - Страница 6

Прежде чем отправиться в поход по лионским книжным магазинам, Фаварже внимательно изучил инструкции, вписанные в его путевой журнал директорами STN. Он знал, что ему предстоит иметь дело едва ли не с самой неподатливой клиентурой во всем книжном мире тогдашней Франции. В Лионе, втором по величине городе королевства и мощном книгоиздательском и книготорговом центре еще со времен Средневековья, обитало множество людей, живших доходами от печатного слова, – издателей, типографов, владельцев книжных магазинов, переплетчиков, мелочных торговцев, литейщиков шрифтов, торговцев бумагой, агентов по доставке, контрабандистов и авантюристов разного рода. Среди всех этих ремесленников и предпринимателей вечно затевались большие и малые интриги, и в июле 1778 года некоторые из них угрожали превратиться в серьезную проблему.

Отличительной чертой издательского дела в Лионе был вкус к пиратству89. Город служил чем-то вроде литника для тех дешевых пиратских изданий, которые закачивались швейцарскими издателями на самые разные французские рынки. Книги рекой текли по столбовой дороге между Женевой и Лионом еще с начала XVI века; в веке XVIII в этот поток стали вливаться новые полноводные ручьи, с истоками в лозаннских, ивердонских и нёвшательских издательствах. Бернские и базельские издательские дома предпочитали северные пути, а STN, как уже было сказано, тоже пыталось, и порой небезуспешно, открыть новый маршрут – прямо в Париж через Безансон и Дижон. И все-таки главными воротами на французский рынок оставался Лион. И дело было не только в том, что здесь сходились прекрасные сухопутные и речные трассы; здесь было множество искусных в своем деле маклеров, которые могли существенно облегчить заключение сделок, в особенности если дело касалось пиратских изданий.

Лион. Гравюра из «Nouveau voyage pittoresque de la France». Париж. Остервальд. 1817. Библиотека кантона Юра, далее BiCJ

Бурный рост пиратства стал ответом на фактическую монополию в издательском деле, установленную парижской гильдией книготорговцев еще в конце XVII столетия90. Опираясь на политику централизации, последовательно проводившуюся в царствование Людовика XIV, парижане скупили бóльшую часть привилегий на издание книг, помогали властям осуществлять полицейский надзор над этой отраслью торговли, оставили на долю провинциальных типографий в основном продукцию местного значения и объявления и господствовали на национальном рынке благодаря сети книготорговцев-перекупщиков, своих клиентов. Неспособные конкурировать с парижанами, провинциальные издатели перешли на торговлю пиратскими изданиями (contrefaçons), иногда печатая их сами, но чаще ввозя из‐за границы. К 1750 году эти дешевые пиратские издания наводнили все французские провинциальные рынки, а лионские книготорговцы наладили прочную систему сотрудничества со швейцарскими издателями.

Правительство предприняло попытку реформировать правила книготорговли, опубликовав 30 августа 1777 года целую серию эдиктов (ключевые указы отсылали к законам 1618, 1643, 1686 и 1723 годов)91. Реформы слегка сместили баланс в пользу провинциальных книготорговцев, ограничив монополию парижан на привилегии на издание, но, самое главное, они позволили принимать меры против торговли пиратскими изданиями. Пиратство приобрело такие масштабы, признавало правительство, что в магазинах у некоторых книготорговцев выставлены едва ли не сплошь одни contrefaçons. Конфискация всех этих книг – если бы подобная операция и впрямь была осуществима на практике – нанесла бы сокрушительный удар по множеству торговых предприятий, и потому правительство объявило временную амнистию, период, в течение которого владельцы книжных магазинов могли заявить о своих запасах пиратских изданий, проштамповать каждый экземпляр в ближайшей палате синдиков, легализовать их таким образом и затем распродать. Но после указанной даты, которая варьировалась в зависимости от конкретного города, все непроштампованные книги должны были отслеживаться и конфисковываться. Новым палатам синдиков надлежало присоединиться к уже существовавшим в общенациональной кампании по борьбе с пиратством. Будут ли эдикты 1777 года действительно эффективным оружием против пиратских изданий, оставалось неясным, и не только потому, что государство часто не доводило до конца начатые реформы, но и в силу того, что учреждения, отвечавшие за книжную торговлю, оказались завалены протестами, немедленно хлынувшими со всех концов королевства. И одна из целей поездки Фаварже состояла в том, чтобы оценить эффективность новых мер, а об этом следовало судить по положению дел на лионском книжном рынке.

Легальный лионский рынок контролировался несколькими богатыми домами, которые издавали собственные книги, должным образом защищенные привилегиями. Но большинство лионских книгопродавцев жили доходами с пиратских изданий, и значительная часть этой публики торговала среди прочего и livres philosophiques. Они яростно конкурировали между собой, заключали и расторгали союзы и постоянно меняли тактику, приспосабливаясь к новым условиям: подвижности в экономике (Лион был важным центром торговли долговыми обязательствами) и публиковавшимся чуть не каждый год указам правительства. Не прекращая внутренних распрей, лионцы часто объединяли усилия для войны с внешним врагом: книготорговой гильдией Парижа, за которой стояли версальские реформаторы92. Впрочем, история издательского дела при Старом режиме не сводится ни к противостоянию между парижанами и провинциалами, ни к конкуренции между легальными и пиратскими изданиями. Книготорговцы пытались использовать любую возможность, которая только подворачивалась им под руку. Некоторые парижские оптовики втихомолку заказывали нелегальные книги в Нидерландах и в Швейцарии. А некоторые провинциальные фирмы печатали собственные пиратские версии этих популярных книг и продавали их дешевле, чем полученные от иностранных поставщиков. Альянсы и группировки то и дело распадались и складывались по-новому, меняя расстановку сил. Лионцы славились пронырливостью, и, с точки зрения STN, за ними нужно было особенно внимательно наблюдать.

Директора STN долгие годы вели дела с лионскими книготорговцами: посылали им книги и сами наведывались к ним в магазины. В ходе подготовки к деловому турне 1773 года один из директоров, Жан-Эли Бертран, набросал целую галерею портретов, кратких характеристик в путевом журнале, аналогичном тому, что постоянно имел под рукой Фаварже93. Некоторые из книготорговцев так и остались для него полной загадкой – например, Ж. М. Брюйссе, «человек холодный и хитрый». Кто-то пытался прыгнуть выше головы: «Братья Периссе, умные, не лишенные литературных амбиций». Кто-то выказал откровенную враждебность: «Брюйссе-Понтю будет иметь с нами дело разве что в самом крайнем случае». Большинство книготорговцев производило впечатление людей ушлых, хотя изредка попадались и такие, кто пренебрегал своими деловыми обязанностями, как в случае с Бернаром Фланденом: «Его нужно постоянно держать в тонусе, поскольку ленив он чрезвычайно». Некоторые манерничали, как Ж. М. Барре: «Разыгрывал передо мной человека пресыщенного», – или пытались выдать себя за персону более значимую, чем являли собой в действительности, вроде Селье: «Он – пустое место, берет книги в долг, но изображает из себя книготорговца». Многие не заслуживали доверия и, соответственно, делиться с ними конфиденциальной информацией не следовало; так, в случае с магазином «Клод-Мари Жакно, отец и сын» Бертран рекомендовал «просто зайти к ним, но не вступать в излишние разговоры». Они нарушали договоренности, скрывали истинное положение своих дел и закрывали долги, разыгрывая ложное банкротство на манер фирмы «Вдова Регийя и сын»: «Не сообщайте им ничего, за исключением того, что порекомендует месье Бой де ла Тур [лионский негоциант, представлявший интересы STN при урегулировании ситуации с банкротством вдовы Регийя в 1771 году]».

Прежде чем пуститься в странствия по магазинам, Фаварже несколько раз перечитал указания, которыми директора STN исписали первые страницы его дневника. В первом же письме, которое он получил в Лионе от руководства, ему настоятельно напомнили о важности предварительной подготовки: «Прежде чем отправиться с визитами, внимательно перечитайте все замечания относительно Лиона, так чтобы никто из них не смог застать вас врасплох, и не торопитесь, сколько бы времени это ни заняло». В инструкциях Фаварже мог найти нужный совет на каждый случай, на каждый свой шаг от магазина к следующему за ним магазину94.

Среди множества поручений Фаварже два стояли особняком: переговоры, связанные с участием STN в публикации «Энциклопедии» in quatro и с прохождением контрабандных книг через лионскую палату синдиков. Самые большие сложности были связаны со спекуляцией «Энциклопедией» и с тем лионским книготорговцем, который отвечал за ее организацию, Жозефом Дюпленом95. Как уже упоминалось в главе 2, STN заключило партнерское соглашение на перепечатку «Энциклопедии» с Шарлем-Жозефом Панкуком, влиятельным парижским издателем, который приобрел печатные доски – и, следовательно, по его собственным уверениям, полные права на оригинальное издание. К этому времени скандал, вызванный «Энциклопедией» в 1750‐х годах, уже успел улечься, и Панкуку удалось убедить французское правительство разрешить новое издание. Но тут в дело вмешался нахальный и беспринципный делец по фамилии Дюплен и обошел Панкука, начав подписку на дешевое пиратское издание, которое в конечном счете вылилось в тридцать шесть томов текста и три тома иллюстраций in quatro. Поначалу Панкук решил выдавить in quatro с французского рынка, прибегнув к помощи покровителей из французского правительства. Однако подписка на издание in quarto шла так бойко, что вместо того, чтобы воевать с Дюпленом, Панкук и STN решили к нему присоединиться.

BPUN: титульный лист «Энциклопедии»

Между 1777 и 1780 годами «Энциклопедия» in quatro выдержала три «издания», как называли их сами издатели, хотя с точки зрения современной библиографической традиции, которая привыкла различать издания и допечатки тиража, называться это должно было несколько иначе. Дюплен начал с тиража в 4000 экземпляров (в действительности с 4400, или с восьми пачек, «стоп», и шестнадцати «дестей», двадцатых долей «стопы» на каждый лист текста, включая дополнительные листы (chaperon), компенсировавшие типографский брак (défets)). По мере того как росло число подписчиков, он увеличил тираж до 6000 экземпляров (в действительности до 6150, но в переписке между собой издатели пользовались округленными цифрами) и допечатал те листы, которых недоставало из‐за разницы с исходным тиражом, что и дало, если пользоваться его собственной терминологией, которая нашла отражение в типографских контрактах, два «издания». Но даже и после этого подписка росла не по дням, а по часам. Поэтому Дюплен, Панкук и STN пришли к соглашению о запуске в производство «третьего издания» в 2000 экземпляров (в действительности четыре стопы и пятнадцать дестей на лист, или 2375 экземпляров). В конце концов, за вычетом типографского брака, консорциум, сложившийся вокруг издания in quatro, напечатал 8011 полных комплектов издания. И если поначалу история с изданием «Энциклопедии» in quatro представляла собой только авантюрную пиратскую спекуляцию, то со временем издание превратилось в солиднейшее предприятие с оборотом в миллион ливров – самое рентабельное, с точки зрения пайщиков, за всю историю книгопечатания.

Спрос на «Энциклопедию» оставался настолько массовым, что два лионских печатника, Жан-Мари Барре и Жозеф-Сюльпис Граби, люди того же пошиба, что и Дюплен, в самом начале 1778 года решили выпустить пиратское издание самого пиратского издания. Чтобы доказать серьезность своих намерений, они напечатали шесть листов (сорок восемь страниц in quatro) тиражом в 2000 экземпляров и заявили Дюплену, что лишь сумма в 27 000 ливров заставит их прекратить начатое. Это были колоссальные деньги – рядовой типограф зарабатывал примерно столько за всю свою жизнь, – но Дюплен после долгих терзаний согласился ее уплатить. Три пирата подписали официальный пакт о ненападении; Барре и Граби отдали уже напечатанные листы; Дюплен уплатил выкуп. Даже по лионским стандартам это была совершенно невероятная сделка, но как позже заметил Панкук (ему и «Обществу» пришлось одобрить эту сделку в качестве партнеров Дюплена), «если ты не можешь уничтожить пиратов, наилучшая стратегия состоит в том, чтобы с ними договориться».

В это же самое время еще два пиратских издательства, из Берна и из Лозанны, предприняли точно такую же атаку. Они попытались совершить набег на французский рынок при помощи дешевой перепечатки текста «Энциклопедии» in quarto, но уже в формате in octavo – то есть опять же осуществить пиратское издание пиратского издания. Впрочем, следует оговорить еще одно обстоятельство: сам тот факт, что Панкук обладал привилегией на издание оригинала, сообщал его многотомнику некоторую долю легитимности, по крайней мере французские власти очевидным образом его терпели. «Энциклопедическая» война между in quarto и in octavo разразилась в тот самый момент, когда Фаварже отправился в путешествие по Франции. Он продавал подписки на in quarto и, куда бы ни занесла его судьба, старался помешать продажам in octavo. Во время первой же своей остановки, в Понтарлье, он выяснил, как противная сторона переправляет свои in octavo через границу. Как уже говорилось выше, эта информация оказалась весьма ценной, поскольку, едва получив ее, Панкук известил французские власти, и те конфисковали достаточно тюков с книжными листами, чтобы лишить издателей «Энциклопедии» in octavo какой-либо прибыли и чтобы французские читатели утратили интерес к подписке на это издание. Издатели in octavo ушли с французского рынка в 1779 году и выжили только за счет того, что удовлетворяли спрос на недорогое издание «Энциклопедии» в остальных странах Европы; в конце концов в январе 1780 года они заключили мир с группой издателей in quarto, подписав официальное соглашение.

По мере того как разворачивалась война с внешними врагами, Панкука и STN больше всего беспокоила возможность предательства в рядах самого консорциума, поскольку деятельность Дюплена выглядела все более и более подозрительной. Он вел дела всего предприятия, бóльшую часть которых держал в тайне, и не предоставлял полных отчетов о счетах. Его партнеры начали собирать информацию и постепенно пришли к выводу, что их обманывают в каких-то совершенно умопомрачительных масштабах. Проведя немалую детективную работу и распутав множество клубков, они получили доказательства того, что Дюплен присвоил по меньшей мере 48 000 ливров. Эти доказательства они предъявили ему в январе 1780 года в ходе общей встречи в Лионе, которая наконец позволила расставить все точки над i. Дюплен отчаянно сопротивлялся, но в итоге вынужден был капитулировать и согласился компенсировать партнерам всю недостачу прибыли – если они не станут выносить сор из избы, в каковом состоянии вся эта история и оставалась два века, пока не всплыла в архивах STN.

Впрочем, в июле 1778 года, когда Фаварже заехал к Дюплену, предугадать развязку этой авантюры с in quarto было невозможно. Интриги сторон, одни в ответ на другие, еще не привели к кризису, но было ясно, что с каждым новым поворотом в ходе спекуляции «Энциклопедией» на кону оказываются очень большие деньги. Фаварже, будучи клерком в конторе «Общества», с самого начала отслеживал ее ход и прекрасно отдавал себе отчет в том, что с Дюпленом надо держать ухо востро. В то же самое время ему предстояло сосредоточиться на самой насущной для его фирмы заботе: «Общество» стремилось взять на себя в этом деле больше типографской работы, чем прежде. STN вдвое увеличило площадь печатной мастерской и наняло двадцать новых работников для того, чтобы приступить к широкомасштабному выпуску «Энциклопедии», однако Дюплен разместил основную часть заказа у других типографов, в Женеве, Гренобле, Треву и Лионе, общая производственная база которых составляла пятьдесят три типографских станка. Согласно контракту с партнерами по изданию in quarto, Дюплен должен был использовать доход от подписки для того, чтобы оплачивать типографскую работу по заранее оговоренным расценкам. Он присваивал разницу между установленной платой и тем, что в действительности платил печатникам. Работать по такому существенно заниженному тарифу STN, конечно, не согласилось бы, и поэтому-то Дюплен и не стал поручать нёвшательским издателям основную часть подряда. К тому времени, как Фаварже оказался в Лионе, Дюплен заказал STN всего лишь три тома, и в Нёвшателе как раз успели закончить работу над третьим. Если бы он отказался доверить «Обществу» печать еще одного тома – что было весьма вероятно, если принять во внимание размеры его собственной прибыли от разницы в ценах на печать, – то STN пришлось бы увольнять рабочих и безо всякого применения держать на складах огромное количество дорогостоящей бумаги.

Издательство вложило в покупку этой бумаги собственные средства и рассчитывало покрыть расходы из той прибыли, которую получит, переправив готовые тома в Лион. Однако Дюплен уже несколько раз намекал в письмах, что откажется платить по тем векселям, которые выслал STN в обмен на первые два тома и сроки платежей по которым приближались по мере того, как печатался том третий. В качестве предлога он использовал неудовлетворительное, с его точки зрения, качество бумаги и задержки с поставками. Он пререкался и торговался при любой возможности, поскольку каждый том в трех тридцатишеститомных «изданиях» увеличивал для него возможность присвоить разницу в ценах и напрямую торговать готовыми книгами. Фаварже не мог положить конец хищническому поведению Дюплена. Он был всего лишь клерком, а не одним из компаньонов в STN или участников консорциума по изданию in quarto; но он мог попытаться найти способы уменьшить ущерб и увеличить доходы своих нанимателей.

Его наипервейшая задача, согласно инструкциям, записанным в журнале, состояла в том, чтобы добыть информацию об истинном положении дел с in quarto, поскольку Дюплен держал все сведения об этом предприятии в такой строгой тайне, что о реальном ходе событий в STN почти ничего не знали: «Зайдите к мсье Дюплену и попытайтесь выяснить, но только так, чтобы интерес ваш не был особо заметен, как обстоят дела с печатью томов „Энциклопедии“; сколько станков задействованы в Лионе и в прочих местах; началась ли работа над третьим изданием и каков его тираж». Инструкции по этой теме были весьма объемными и подробными до крайности. Фаварже должен был внимательнейшим образом вслушиваться в каждое произнесенное Дюпленом слово, не выдавая при этом видов STN на получение большего количества томов для печати. Но ему надлежало настаивать на том, что качество типографского исполнения и использованной бумаги высокое, работа по корректуре гранок проведена тщательно и притязания STN на более существенную часть подряда вполне обоснованны. Ведь издательство было одним из партнеров в предприятии по выпуску «Энциклопедии» и серьезно увеличило свои ресурсы специально под этот проект.

Как следует подготовившись к грядущей схватке, Фаварже пришел в штаб-квартиру Дюплена в сопровождении Жана-Франсуа д’ Арналя, который вел финансовые дела STN при взаимодействии с Дюпленом. Д’ Арналь оказал важную поддержку, поскольку был хорошо осведомлен об издании «Энциклопедии». Конечно, и сам Фаварже знал все необходимые тонкости, и не только из полученных в Нёвшателе инструкций, но и благодаря тому что помогал вести коммерческую корреспонденцию STN. Через его руки проходили и письма от Дюплена, тон которых был откровенно враждебен и напрочь лишен элементарной вежливости, принятой в деловой переписке. К немалому удивлению Фаварже, ему был оказан радушный прием. Дюплен производил впечатление милейшего человека. Он был в восторге от качества последней напечатанной STN книги и безо всяких экивоков пообещал заказать издательству еще один том, увеличенным тиражом в 6000 экземпляров. И даже более того, он сказал, что готов отдать «Обществу» три тома из третьего издания, производство которого только что началось. По сути, он дал понять, что выпустит этот многотомник на рынок с выходными данными STN, так, словно оно и осуществило все издание целиком. (Первые два «издания» вышли под именем женевского печатника Жана-Леонарда Пелле, а сам Дюплен остался в тени, спрятавшись за фальшивым адресом на титульной странице.) Посредством этой уловки Дюплен надеялся резко поднять продажи, поскольку уже пошли слухи, что Пелле печатает книги на плохой бумаге и что издания его полны ошибок.

Поразительная перемена, происшедшая с Дюпленом, имела причины, о которых Фаварже не догадывался. Во-первых, Дюплен совершил весьма неприятную ошибку при расчете необходимого количества томов in quatro. Главный типограф уверил его, что семнадцать томов исходного издания in folio плюс четырехтомное «Приложение», также изданное in folio (отдельное издание, осуществленное в 1776 и 1777 годах), можно втиснуть в двадцать девять томов in quatro. В действительности они едва-едва уместились в тридцать шесть. По условиям подписки Дюплен (скрывавшийся за подставной фигурой Пелле) должен был получить всего по 344 ливра за полный комплект – то есть по 10 ливров за каждый из двадцати девяти основных томов и по 18 ливров за каждый из трех томов с иллюстрациями. Если бы за каждый из добавочных семи томов можно было брать по те же 10 ливров, цена поднялась бы до 414 ливров, однако Дюплен был скован условиями контракта с подписчиками и не мог поднимать цену выше определенной суммы. В конце концов он решил эту проблему, взяв с подписчиков дополнительную плату за четыре из семи добавочных томов – без каких бы то ни было объяснений такого шага. Затем, в проспекте к третьему изданию, он объявил, что STN выпустит тридцать шесть томов общей стоимостью в 384 ливра, то есть по той же цене, по которой шли два первых «издания». И таким образом снял с себя ответственность за накрутку цены, попросту поменяв подставную фигуру.

Во-вторых, у Дюплена начались серьезные проблемы с наличностью. Он раздал такое количество заказов на печать, что готовые тома приходили быстрее, чем он успевал получать деньги от подписчиков. Подписку по большей части покупали владельцы книжных магазинов, которые затем продавали «Энциклопедии» своим клиентам по розничным ценам. Но книготорговцам требовалось время для того, чтобы собрать причитавшиеся им деньги, и они, конечно же, не слишком торопились отправлять их Дюплену, когда получали. По этой причине ему постоянно не хватало наличных денег на то, чтобы расплатиться по векселям, которые он выдавал печатникам в качестве платы за работу. На адрес STN он выслал два обязательства на общую сумму в 2019 ливров – за работу над 6‐м и 15‐м томами первых двух «изданий», – но заплатить по ним в указанный срок не смог или не захотел. Денег на то, чтобы платить за третий том, заказанный «Обществу», – под номером 24 – у него тоже не было, при том что издательство уже заканчивало работу над книгой. Однако Дюплену удалось найти весомый аргумент для того, чтобы издательство согласилось на отсрочку платежа: он отдаст им на печать больше томов – том 35 первых двух «изданий», а также, в перспективе, еще несколько томов из третьего, которое (и этот момент, вне всякого сомнения, должен был сделать предложение неотразимо привлекательным) должно увидеть свет с выходными данными STN.

Дюплен и «Общество» пришли к согласию на этот счет заочно, в письмах, которыми они обменивались, покуда Фаварже трясся на лошади по дороге к Лиону. Так что дело было улажено еще до того, как он появился на пороге принадлежавшего Дюплену магазина. После того как Дюплен рассказал об увеличении участия STN в типографских работах и о намерении заменить выходные данные на титуле третьего «издания», Фаварже понял, по каким причинам его встретили здесь так тепло. Дюплен просто не был в состоянии уплатить по векселям, выписанным на необычайно крупные суммы. Дополнительные типографские заказы должны были стать компенсацией за отсрочку по платежам. Это quid pro quo, этот обмен казался вполне разумным, поскольку Дюплен честно сказал, какую выгоду получал от печати каждого тома в Лионе: 1500 ливров. Еще он ссылался на то обстоятельство, что STN, в отличие от других типографий, было партнером в общем предприятии. А партнеры должны справедливо распределять между собой бремя расходов на производство товара. К тому же STN всегда может рассчитывать на помощь со стороны д’ Арналя, во власти которого было распорядиться хранившимися в его портфеле долговыми обязательствами таким образом, чтобы покрыть увеличившуюся задолженность Дюплена. В конце концов, д’ Арналь, будучи зятем Боссе, связан с STN и семейными узами.

Вопреки ожиданиям Фаварже, он прекрасно поладил с человеком, который позже окажется во всей этой истории с изданием «Энциклопедии» главным негодяем. Дюплен заверил его, что угроза со стороны пиратского in quatro Барре и Граби успешно устранена, а Фаварже поделился с ним своим открытием касательно того, как лозаннские и бернские пираты переправляют тюки изданных ими in octavo во Францию. Эта новость, судя по всему, привела Дюплена в восторг. «Здесь нужно будет подсуетиться, – воскликнул он. – Я этим займусь, и, честное слово, они очень удивятся, когда власти начнут конфисковывать у них одну партию за другой». В отчете об этой встрече, отправленном домой в Нёвшатель, Фаварже признался, что картина собственной деятельности во главе проекта, которую обрисовал Дюплен, показалась ему убедительной. Однако – и он счел необходимым особо оговорить это обстоятельство – от полученных инструкций он не отклонялся: «Слава Богу, я выполнил все пункты ваших инструкций без исключения, что само по себе непросто, если вы долго находитесь в обществе этого человека».

В течение следующей недели Фаварже каждый день обсуждал с Дюпленом дела, связанные с «Энциклопедией». Дюплен напечатал проспект к третьему изданию и циркулярное письмо, призывающее владельцев книжных магазинов начать сбор подписки. Оба текста Фаварже счел приемлемыми и отправил их в Нёвшатель на утверждение – которое в скором времени и было получено. В проспекте новое издание с грифом STN выглядело особенно привлекательным, а сам Фаварже существенно прибавлял солидности в качестве продавца «Энциклопедии». Он взял с собой некоторое количество экземпляров, погрузил их вместе с каталогом STN, а также проспектами новых изданий Библии и «Описания искусств и ремесел» в седельную сумку и в течение следующих четырех месяцев раздавал их везде и всюду, куда бы ни приводила его дорога. Однако, прежде чем трогаться в путь, ему предстояло управиться с множеством других дел в самом Лионе.

Одна из самых важных сторон всей миссии Фаварже заключалась в том, что он должен был вовлекать книготорговцев в разговор на профессиональные темы, чтобы понять, какие именно книги следовало бы перепечатать пиратским способом, и сообщить о своих предположениях в STN. Какие издания принесут самую большую прибыль? Как и десятки других издательств, существовавших возле французской границы, STN каждодневно решало этот вопрос. Окончательные решения члены правления могли принимать, опираясь на сведения, полученные из коммерческой переписки, и на собственную интуицию. Торговый представитель должен был снабжать их первоначальными сведениями, улавливая в досужей с виду болтовне с книгопродавцами малейшие намеки на нужную информацию. Первая из множества рекомендаций, собранных Фаварже за время путешествия, пришла от Вернареля, в Бурк-ан-Бресе. Он посоветовал STN перепечатать одно краткое изложение, только что вышедшее в Париже и, судя по всему, могшее вызвать немалый интерес у читателей, очарованных революцией, которая произошла два года назад в Америке: «Законы и установления Пенсильвании, переведенные с английского и посвященные доктору Франклину» (Les lois et constitutions de Pennsylvanie, traduit de l’ anglais et dédié au docteur Franklin). Вернарель заверил Фаварже, что новое издание этой книги будет хорошо продаваться. Если STN возьмется ее печатать, он будет готов сделать большой предварительный заказ и даже поможет «Обществу» получить текст, отправив в Нёвшатель один из тех шести экземпляров, что уже заказал у исходного издательства. Передав информацию домой, Фаварже на протяжении всего оставшегося пути прощупывал мнения книготорговцев насчет этой книги. В Лионе ни один из них о ней даже не слышал и не проявил к ней ни малейшего интереса. Приехав в Гренобль, Фаварже обнаружил, что у Бретта, самого значительного из здешних книготорговцев, в магазине было несколько экземпляров «Законов и установлений Пенсильвании», но покупать их никто не желал. Сам Бретт был о книге весьма невысокого мнения: «Какая-то мешанина из законов, и больше ничего». Больше Фаварже об этом издании ничего не слышал, пока не добрался до Марселя. Реакция владельцев здешних магазинов также оказалась негативной, так что проект пришлось похоронить.

Лион был наилучшим местом для сбора информации подобного рода, но Фаварже столкнулся с тем, что здешние книгопродавцы предпочитали держать рот на замке. Они сами охотно занимались пиратством, а летом 1778 года основной темой для разговоров были продажи «Энциклопедии» in quatro. Тем не менее Фаварже удалось выяснить, что Жан-Мари Барре, один из самых отчаянных лионских пиратов, так и не сумел распродать свое издание шестнадцатитомного «Курса занятий для обучения принца Пармского» (Cours d’ étude pour l’ instruction du prince de Parme)96 Кондильяка. В STN отправилось письмо с предложением отказаться от идеи репринтного издания этого итогового свода просвещенческой мысли. Гораздо более привлекательной выглядела перспектива еще раз издать произведения мадам Риккобони97: «Копия парижского издания наверняка пойдет хорошо: на эти книги всегда есть спрос». Фаварже и дальше будет собирать такие, столь необходимые для дела сведения, – до самого окончания своей поездки. Хозяева авиньонских книжных магазинов рекомендовали «Словарь великих людей» (Dictionnaire des grands hommes)98. В Орлеане Летурми предложил «Письма Евлалии» (Les Lettres d’ Eulalie), роман Клода-Жозефа Дора99; Куре из Вильнёва предпочел бы Les Jeux et amusements de la petite Thalie100, книгу для детей, «которая, по его словам, очень хороша, – то есть хорошо продается». Если говорить о потенциальных бестселлерах, то наибольшее воодушевление у книгопродавцев вызывала «Исповедь» Руссо. Слухи о ее существовании и о том, что среди бумаг Руссо остались другие неопубликованные произведения, пошли сразу после того, как 2 июня 1778 года философ умер. В августе, когда Фаварже приехал в Марсель, его расспрашивал об «Исповеди» едва ли не каждый встречный, о чем он тут же и написал в Нёвшатель. «Налицо твердое убеждение в том, что рукопись существует, если не в Париже, то, может быть, в Голландии. Можно было бы напечатать и 3000 экземпляров такой книги. Если бы нам удалось быстро ее заполучить и оповестить о том всех наших лучших корреспондентов циркулярным письмом, они все ее купят, и даже за наличные». Несмотря на все старания, STN так и не удалось заполучить рукописи Руссо, так что в конце концов пришлось ограничиться перепродажей пиратских книг, выпущенных другими издательствами.

Также в Лионе Фаварже было поручено узнать, можно ли заказать там новый шрифт для третьего издания «Энциклопедии» и договориться с полудюжиной поставщиков бумаги, которые могли бы обеспечить ее беспрерывную доставку в необходимых объемах. Еще он обошел едва ли не каждого из тридцати восьми лионских книгопродавцев: улаживал вопросы с оплатой и принимал новые заказы. Помногу они у STN не заказывали, поскольку, во-первых, комплектовали свой ассортимент в основном за счет книг, выпущенных в Женеве и Лозанне, а во-вторых, и сами активно занимались пиратством. Зато они охотно охотно вступали в обменные операции с швейцарскими издательскими домами. В письмах Фаварже в STN то и дело попадаются длинные и подробные описания очередного такого предложения: торговцы были не прочь поменять некоторое количество книг из своих запасов на соответствующее количество книжных листов, отпечатанных в STN. Попутно он делал замечания касательно самих торговцев и того, как они ведут дела. Наблюдения подобного рода было особенно важно делать в Лионе, на что указывали инструкции Фаварже: «Приложите все возможные усилия для того, чтобы записывать все, что вы узнаете о книготорговцах, исходя из сведений, которые вам удастся собрать». В характеристиках, данных владельцам лионских книжных магазинов, Фаварже был краток и напрочь лишен сентиментальности. Вот его мнение о Жакно: ненадежный, «меч обоюдоострый; я бы поостерегся связываться с ним надолго и всерьез». Фланден: торгуется до последнего и «обладает собачьим нюхом на стоимость каждой книги». О братьях Периссе: крайне скрытные, «карты они привыкли держать ближе к орденам, эти господа, но согласились, что в Лионе не печатается ничего, кроме всяческих безделок и „Энциклопедии“ in quatro». У каждого книготорговца имелись свои особенности, и с большинством из них было крайне трудно найти общий язык: «Я пробыл в этом городе достаточно долго, но тут, если ты выражаешь намерение пообщаться с этими господами, у них никогда не находится времени на то, чтобы тебя выслушать. Складывается впечатление, что каждому из них приходится управлять целой империей, тогда как в действительности они почти ничем не заняты».

Резкий спад торговой активности Фаварже отчасти объяснил тем бумом, который возник вокруг «Энциклопедии» и оттянул средства от торговли всеми прочими книгами: «Все, у кого были хоть какие-то свободные деньги и кто готов был вкладывать их ежемесячно или ежегодно в книги, вложили их в „Энциклопедии“ in quatro». Но основная проблема заключалась в полной неопределенности относительно того, как будет проходить объявленная правительством кампания по искоренению торговли пиратскими книгами. Проштамповка контрафактных изданий еще не началась, и когда Фаварже навестил местную палату синдиков, то не обнаружил там никакого энтузиазма по проведению в жизнь эдиктов 1777 года. «Я провел вторую половину вчерашнего дня в палате синдиков, – пишет он 15 июля. – И не понимаю, как эта несчастная затея с печатями может претвориться в жизнь без жуткой путаницы». Ему довелось стать свидетелем конфискации целой партии (не принадлежавшей STN) пиратского издания трудов Анри-Франсуа д’ Агессо, французского канцлера времен Людовика XV, но оказанным ему приемом тем не менее он остался доволен: «За то время, которое я провел в этом судилище инквизиции, мне удалось повидаться едва ли не со всеми синдиками, которые держались со мной вполне благопристойно».

Предпринимательство, Просвещение, пиратство, спекуляция – в Лионе все это переплелось между собой настолько туго, что Фаварже продлил свое пребывание в городе. Он не мог уехать, не разрешив еще одной ключевой проблемы, которая также имела прямое отношение к главным целям его визита: нужно было изыскать способ проводить книги через это «судилище инквизиции».