Читать книгу Невероятные приключения Денниса Доргана - Роберт Говард - Страница 1

Когда удар гонга остановил мой бой с Малышом Лири, а происходило это в «Сладких грезах» – это такой бойцовый клуб в Сингапуре, – я устал, но был доволен. Первые семь раундов шел бой вблизи, а за последние три я отштукатурил Малыша по всему фасаду, хотя нокаута, как в Шанхае несколько месяцев назад, у меня не получилось. В этот раз в Сингапуре Малыш сломался только в десятом раунде. Еще чуть-чуть – и я бы тоже спекся. Но в любом случае я расписал его так тщательно, что любой из экспертов, кто ставил на меня три к одному, как на фаворита, должен был остаться доволен. Зрители бешено аплодировали, судья подошел, и я, шагнув вперед, протянул руку в перчатке… Только вот судья прошел мимо и поднял руку окровавленного, едва стоящего на ногах Малыша Лири!

В зале повисла тишина, а потом кто-то нервно закричал у самого ринга. Рефери Джед Уиферс, выпустил руку Лири, и тот рухнул, а сам Уиферс, словно кролик, нырнул под канаты. Толпа взревела, а я помчался за рефери. Зрители безумно кричали, ломали скамейки, а несколько, проскользнув под канатами, выбрались на ринг, требуя выдать им Уиферса. Попадись он им, они бы наверняка подвесили его на стропила под потолком. Но рефери исчез и напрасно бушевала толпа.

Я, все еще удивляясь, протопал в свою раздевалку, сел на скамью и попытался оправиться от потрясения. Билл О’Брайен и остальные члены команды тоже были тут как тут и орали о несправедливости с пеной у рта. Я хотел было отправиться до раздевалки Лири и добить его, а потом, поразмыслив, решил, что он, видимо, никакого отношения не имеет к несправедливому решению. Он ведь удивился не меньше моего, когда Уиферс объявил его победителем.

Пока я пытался натянуть одежду, народ вокруг бушевал все больше. А потом через толпу моих товарищей пробился наш коренастый усатый старик. Он проделал предо мной фантастический танец. Дыхание с хрипом вырывалось у него из груди, а на глаза навернулись слезы.

– Я разорен! – выл он. – Я проклят! Представляю, как я нагрешил в прошлой жизни! Деннис Дорган – это последняя капля!

– Спусти пары! – прорычал Билл О’Брайен. – Это не вина Денни. Это все, будь он трижды проклят, воррефери…

– Ты думаешь, что сможешь валяться на пляже в моем возрасте! – кричал старик, брызжа пеной с кончиков усов. – Я потерял тысячу баксов. Я ведь каждый цент подбирал, холил и лелеял! – орал он во всё горло.

– Ну, у вас ещё остался корабль, – недовольно проворчал кто-то.

– Вот именно! – продолжал вопить наш старик. – Эту тысячу баксов я должен был старым пиратам, МакГрегору, МакКлайну и МакКилу. Это только часть того, что я должен. Они согласились принять ту тысячу как часть оплаты долга, чтобы собрать остальное. Теперь деньги пропали, и они отберут у меня корабль! Они заберут «Пифон», а корабль – все, что у меня есть. Эти старые акулы еще хуже малазийских пиратов. Я разорен!

На мгновение наступило молчание, и тогда я спросил:

– А почему вы поставили на кон все деньги?

– Я надеялся подняться, – всхлипнул наш старик. – Я должен был выиграть. Это все старый капитан Доннелли – он уговорил меня, поэтому я и поставил все на карту. Всю тысячу. А теперь я разорен!

Наш старик запрокинул голову и взревел, словно морж у которого пузо свело!

Я вторил его мрачному стону, закрыв руками лицо. А толпа, продолжая выкрикивать проклятия Уиферсу, отправилась на поиски рефери. Вот и старик отправился вместе с ними, завывая от своих бед голосом, похожим на пароходный гудок.

Еще раз глубоко вздохнув, я принялся натягивать свои шмотки. Снаружи все стихло. Видимо, я остался один в доме. Если не считать Спайка, моего белого бульдога. Все время матча он сидел в закрытой раздевалке. Он заскулил, почесался и зарычал. У меня неожиданно возникло подозрение, я подошел и распахнул дверь шкафчика со спортивным инвентарём. Внутри прятался негодяй-рефери. Рывком я выдернул его из шкафа. Негодяем оказался судья Уиферс. Он был бледен и дрожал, а на волосы у него налипла паутина. Увидев, что это я, он разом усох, видимо ожидая хорошей взбучки. А потом понял, что простой взбучкой не отделается. Глаза его полезли из орбит, когда он прочитал смертный приговор в моем взгляде.

– Джед Уиферс, – проговорил я, когда придавил его к стене левой рукой, собираясь превратить в котлету правой. – Сейчас тот самый редкий случай, когда я готов кого-то прикончить.

– Ради бога, Дорган, – заверещал он. – Ты же не можешь меня убить!

– Назови мне хоть одну причину, почему я не должен усадить тебя до конца жизни в инвалидную коляску? – словно между делом поинтересовался я. – Ты разорил моих друзей и моих болельщиков, которые ставили на меня, а мой старик-капитан потерял корабль…

– Не бей меня, Дорган! – взмолился рефери, впившись мне в плечо. – Я должен был так сделать! Я знаю, ты выиграл. Но по-другому я сделать не мог!

– Что ты имеешь в виду? – с подозрением поинтересовался я.

– Остынь-ка, да присядь! – выдохнул он.

Я неохотно отпустил старика, и тот упал на скамейку. Он сидел, и вытирал пот с лица, при этом он весь дрожал.

– Зрители все ушли? – наконец поинтересовался он.

– Здесь нет никого, кроме меня и моего бульдога, – угрюмо ответил я, стоя над ним. – Начинай… Можешь рассказать, все что знаешь, прежде чем я размажу тебя по полу.

– Я вынужден было так поступить, Деннис, – проговорил он. – Есть один человек, который имеет надо мной власть…

– Что ты имеешь в виду, трюмная крыса? – с подозрением поинтересовался я.

– Я хочу сказать: он держит меня за глотку, – продолжал Уиферс. – Я должен делать то, что он мне говорит. Я не о себе думаю, Дорган… Я должен доверять тебе. Я расскажу тебе всю историю… Так вот, морячок, была у меня сестричка по имени Констанция – красивая девушка, невинная, как новорожденный ягненок. Она доверилась одному человеку – грязной, скользкой змее в облике человека. Он обманул её с бумагами, заставив подписать один документ… Дорган, эта бумага была признанием – исповедью о преступлениях, которые он сам совершил!..

Здесь Уиферс сломался, зарыдал, закрыв лицо руками. Я переминался, понимая, что даже на очевидный вопрос существует не один ответ, а несколько. А потом рефери резко поднял голову и продолжил:

– …С тех пор этот человек держит нас за горло: её и меня. Он заставляет меня снова и снова делать грязную работу. Я честный человек, морячок, но должен защитить свою младшую сестру, – тут он едва не подавился. – В итоге мне приходится заниматься грязными вещами, как, например, сегодня вечером. Этот негодяй поставил на Лири, большие деньги и получил ещё больше.

– Получил… – растерянно пробормотал я. – В самом деле, те, кто поставил на Лири много получили.

– Точно! – с нетерпением воскликнул Уиферс. – Это он, грязная крыса, заставил меня остановить бой с Лири и присудить ему победу. А все для того, чтобы защитить его ставки.

Я почувствовал, что злость начинает разгораться у меня в груди с новой силой.

– Ты хочешь сказать, что этот хорек заставил тебя судить так, как ему надо, шантажируя твою сестру?

– Точно, – согласился рефери, закрыв лицо руками. – Если он захочет, то с этой бумагой может отправить Констанцию в тюрьму.

– Полная задница, – прорычал я. – Может, хорошенько треснуть его в челюсть и забрать у него это признание?

– Я не умею драться, – заскулил Уиферс. – К тому же этот парень слишком здоровый для меня. – Сцепись я с ним, у меня не было бы шанса.

– Ну… – протянул я. – Послушай, Уиферс, встряхнись и прекрати ныть. Я тебе помогу.

Рефери дернул головой и недоверчиво посмотрел на меня.

– Ты хочешь сказать, что поможешь мне заполучить ту бумагу?

– А то! – фыркнул я. – Я не тот парень, что будет стоять в стороне, когда негодяй преследует невинную девушку. Кроме того, в том, что сегодня случилось, виноват именно он.

Уиферс уставился на меня, и мне показалось, что его губы изогнулись в странном подобие улыбки. Только это вовсе не улыбка была. Протянув руку, он с дрожью в голосе объявил:

– Дорган, ты точно такой, как о тебе рассказывают.

И хоть это замечание не тянуло на комплимент, а лишь на неприкрытую лесть, мне все равно было приятно. Но я держал себя в руках, а потому поинтересовался:

– А теперь скажи мне: кто эта крыса?

Рефери нервно огляделся, а потом прошептал:

– Туз Биссетт.

Я аж хмыкнул от удивления.

– Черт возьми! Да что ты говоришь! Никогда бы не подумал…

– Настоящий злодей, – с горечью в голосе заверил меня Уиферс. – Итак, какой у тебя план?

– Ну… – протянул я. – Пойду в его Алмазный дворец и потребую ответить за все. Если он не отдаст мне бумагу сразу, я буду метелить его до тех пор, пока не отдаст.

– Тебя пристрелят, – заверил меня Уиферс. – Биссетт плохой человек, он тебя непременно обманет… Послушай-ка… У меня есть план… Если мы сможем заманить его в один дом, то сможем обыскать негодяя и забрать бумагу. Он всегда носит её с собой, хотя я и не знаю, где он её прячет… Как тебе такой план?

План мне понравился, и в результате где-то через час я со Спайком раскатывал по ближайшим улицам в закрытом автомобиле, который Уиферс словно из воздуха выудил. Самого Уиферса со мной не было. Он ушел готовить место, куда я должен был привести Биссетта.

Наконец я припарковался в переулке позади большого нового салуна и игрового зала Туза – Алмазного дворца, прямо у задней двери этого заведения. И, нужно сказать, заведения высокого класса. Биссетт дружил с удачливыми спортсменами, бизнесменами и государственными чиновниками. Его иногда называли «солдатом удачи». Похоже, он перепробовал в жизни все: был летчиком, исследователем, служил в армии одной из стран Южной Америки и в Китае…

Слуга, из местных, остановил меня у двери, поинтересовался, что у меня за дело. Тогда я заявил, что хочу увидеть Туза. Он проводил меня в комнату, двери которой выходили в переулок, а сам отправился за Тузом – ничего лучше для моего плана и придумать было нельзя.

Ждать долго не пришлось. Дверь открылась и вошел Биссетт – высокий, широкоплечий молодой человек со стальными глазами и вьющимися светлыми волосами. Он был в костюме, и видно было сразу, что он принадлежал другому социальному классу. Выглядел он спокойным и уверенным в себе, и как-то не верилось в слова Уифера о том, что он связан с преступностью, и о том, что наш старик мог из-за него потерять свой корабль «Пифон». Я покраснел, как перезрелый помидор.

– Ну, Дорган, что я могу для тебя сделать? – поинтересовался он.

Я так ничего и не сказал. Шагнул к Тузу и влепил правый хук, точно в челюсть. Такой ход застал его врасплох – он стоял с опущенными руками. Так вот и вышло, что он упал, словно бревно и застыл на полу, не дергаясь.

Наклонившись над ним, я быстренько пробежался у него по карманам, нашел шестизарядный револьвер и отшвырнул его в сторону. Музыка и звуки веселья доносились из-за стены, и, видимо, никто не слышал грохота, с которым рухнул на пол этот малый. Решив, что все тихо, я взвалил парня себе на плечи, что, надо сказать, было не такой уж простой задачей, потому что он был таким же большим, как я, и безвольным, словно тряпка.

Но мне это удалось. А потом я отправился на выход. Дверь я открыл, только вот вынужден был оставить её открытой, так как обе руки у меня были заняты. И только когда я уже погрузил Туза на заднее сидение авто, я услышал крик. Резко обернувшись, я увидел девушку – она вошла в комнату, которую я только что оставил. Свет из открытой двери отлично осветил и меня и моего пленника. А девушка эта была Глорией О’Дейл, возлюбленной Туза Биссетта. Резко захлопнув дверцы машины, я прыгнул за руль, и машина, взревев, понеслась по переулкам. Я смутно различал, что Глория выскочила из здания следом за мной, крича так, словно её убивают.

Но было слишком поздно, да и маршрут для отступления я выбрал заранее так, чтобы мне никто не мешал. За спиной у меня застонал и зашевелился Биссетт. Я вытолкнул Спайка на заднее сидение, чтобы тот присмотрел за моим пленным. Но тот так и не пришел в себя до конца, когда мы оказались в том месте, которое описал мне Уиферс, – рядом с ветхим, старым зданием возле полусгнившей, пустой пристани. Никто, казалось, не жил в этом квартале, а если и жили, то, без сомнения, вели жалкое существование… Когда я тормознул, дверь здания приоткрылась, и я увидел Уиферса, уставившегося на меня, словно перед ним было привидение шотландского замка.

– Ты схватил его, Деннис? – шепотом поинтересовался он.

Вместо ответа я распахнул заднюю дверцу автомобиля, и Биссетт на бис едва слышно простонал. Уиферс зашелся криком.

– Он мертв?! – испуганно взвизгнул он.

– Он бы стал стонать, если бы был мертв? – в ответ поинтересовался я. – Помоги мне перенести его, а потом мы его обыщем.

– Погоди, я свяжу его, – объявил Уиферс. – Он настоящий дьявол, и мы не можем позволить себе так рисковать.

Тогда мы взяли его как куль и перенесли в дом, через едва освещенную комнату в ту, что была освещена получше. Тут пыльные занавески были зашторены так плотно, что снаружи не было видно ни огонька. Но я был удивлен вовсе не этим – в комнате, кроме нас, оказалось пять человек. Я повернулся к Уиферсу и поинтересовался:

– Что происходит?

– Сейчас, сейчас, Деннис, – пробормотал Уиферс, пристраивая Биссетта на скамейку. – Это друзья. Они все знают и о Биссетте, и о бумаге.

Я фыркнул, хотя это прозвучало скорее как смешок, и обратил взор на «друзей» рефери. Мой взгляд остановился на жирном, крикливо одетом пингвине, который курил длинную, толстую сигару. На пальцах у него сверкали алмазы, да и булавку для галстука украшал драгоценный камень. На его фоне остальные были просто уродами.

– Хорошо, что у тебя так много друзей, – заметил я, обращаясь к Уиферту. – Алмаз Джо Галт – непременный участник всех грязных сделок, которые случались в этом городе за последние три года. И если бы вы долго искали по всем Семи морям, вы вряд ли бы отыскали четырех более отъявленных бандитов, чем Лимей Тик, Билл Рейнольдс, Гол-андец Стейнманн и Рыжий Портленд.

– Эй ты!.. – открыл было пасть Рыжий Портленд, сжав кулаки, да Джо Галт схватил его за руку. – Перестань, Рыжий, – распорядился он. – Ты, Деннис, легко с этим справился, – обратился он ко мне, широко улыбаясь. Вот это мне совершенно не понравилось, потому как люди, обращающиеся ко мне, обычно довольно угрюмые типы. – Все мы собрались здесь, чтобы помочь нашему общему другу Уиферсу добиться справедливости. Вот и все. Ты сделал свою часть работы. Теперь можешь принять наши благодарности и идти…

– Не так быстро, – прорычал я, вот только договорить не успел, потому как Уиферс взвыл:

– Биссетт приходит в себя.

Тут же мы все разом повернулись и увидели, что глаза у Биссетта открыты и буквально пылают от ненависти.

– Ну что, грязные крысы? – приветствовал он нас. – Наконец-то вам удалось заполучить меня. – А потом он посмотрел в мою сторону и добавил: – А я-то думал, что ты, Дорган, честный человек. Я и понятия не имел, что они смогут и тебя купить. Иначе ты никогда не получил бы шанс так просто выкрасть меня!

– Ой, заткнись, – отмахнулся я. – Видно, у тебя и в самом деле стальные нервы, если ты говоришь о каких-то покупках, после того, что сотворил!

Оттолкнув меня, Галт прошел к пленнику и встал перед ним, как скала. Я видел, как в злобе сжимаются и разжимаются его руки, набухают вены на висках.

– Биссетт, мы знаем, что ты круто попал, и ты тоже это знаешь. Мы вышибим из тебя ответ… Где эта бумага?

– Вы – проклятые дураки! – взбесился Биссетт, изо всех сил пытаясь разорвать спутывающие его шнуры. – Говорю вам, бумага эта ничего не стоит.

– Тогда почему ты не отдашь её нам? – поинтересовался Уиферс.

– Потому что у меня её нет! – бушевал Биссетт. – Я уничтожил её, как и говорил раньше.

– Он лжет! – прорычал Рыжий Портленд. – Он никогда не уничтожил бы такой исторический документ.

Эта бумага стоит миллионы… Теперь я заставлю его говорить.

Качнувшись вперед, он схватил Биссетта за горло. В свою очередь я схватил Рыжего и оторвал от Биссетта.

– Довольно! – проворчал я. – Он крыса, но так дело не пойдет. Я не стану стоять и смотреть, как избивают беспомощного человека.

– Почему ты… – взревел Рыжий, целя мне в челюсть.

Я нырнул и погрузил левый кулак по самое запястье в живот Рыжего. У него ноги подкосились и он рухнул как подрубленное дерево. Остальные двинулись было вперед, рыча, словно голодные хищники, но я шагнул вперед, закипая, готовый к бою. Однако между нами встал Галт, заставив своих горилл отступить.

– Прекратить! – взревел он. – Не хватало нам тут еще передраться между собой! Вставай-ка. Рыжий… А ты, Деннис, – тут он потрепал мой рукав самым доброжелательным образом. Я всегда презирал подобные «телячьи нежности», потому как к ним прибегали лишь тогда, когда и сказать-то было нечего. – Нет нужды так накалять атмосферу. Понимаю, что ты чувствуешь. Но ты, Дорган, знаешь, что мы должны получить этот документ.

Неожиданно раздался странный звук. Все замерли.

– Что это? – побледнев, выдохнул Лимей.

– Это – Спайк, – пояснил я. – Я оставил его в машине; и, видимо, он устал, сидит, лает, царапает переднюю дверцу. Пойду-ка я проучу его, но я вернусь, и если кто-нибудь хоть пальцем тронет Биссетта, пока меня не будет, я сплющу его бюст… Мы получим этот документ, но не будет никаких пыток.

Я вышел, на всякий случай пренебрежительно бросив взгляд через плечо. Когда я закрыл за собой дверь, мне стало не слышно, о чем они там говорят, а потом раздался голос Туза Биссетта. В нем звучала ярость, но боли не было. Так что я понял, ничего плохого они ему не сделают. Открыв дверцу, я выпустил бульдога, а потом вернулся в дом. Только вот я не люблю секретности, поэтому забыл закрыть входную дверь, а сам направился во внутреннюю комнату. Однако прежде чем я добрался до внутренней комнаты, входная дверь распахнулась по полной и в комнату ворвалась Глория О’Дейл. Она тяжело дышала, её платье было разорванным, а большие темные глаза налились слезами и сверкали, словно черные драгоценные камни после дождя. И в руках у неё был шестизарядный револьвер Туза.

– Ты – грязный пес! – закричала она и бросилась на меня.

Я уставился на дуло сорок пятого калибра. Дамочка надавила на курок. Ударник дернулся, врезался в неисправный патрон, но прежде чем она попробовала еще раз пальнуть, Спайк прыгнул на неё. Я приучил его не кусать женщин. Он не укусил Глорию. Он налетел на неё с такой яростью, что сбил с ног, а пистолет вылетел у неё из рук.

Я поднял пушку, сунул в карман брюк. Потом я попытался помочь ей сесть, только она отказалась от помощи, оттолкнула в сторону мою руку и сама вскочила на ноги. Слезы ярости текли у нее по щекам. Господи! Да она и в самом деле была красавицей!

– Ты – зверь! – бушевала она. – Что ты сделал с Тузом? Я убью тебя, если он пострадал по твоей вине! Он в той комнате?

– Да, и он пока не пострадал, – заверил я её. – Но он кандидат на виселицу.

И тогда она закричала, а мне показалась, что у меня под ухом взвыла сирена.

– Не смей! Не смей и волоса тронуть у него на голове! Туз!

Потом она ударила меня по лицу, вырвала мне пригоршню волос, а ногой врезала мне по голени.

– Вот чего я не могу понять, – проговорил я, – почему прекрасная девушка вроде вас связалась с такой мерзкой крысой, как Биссетт. С вашей внешностью, Глория…

– К черту мою внешность! – заплакала она, топая к двери. – Позволь мне пройти. Я знаю, Туз в этой комнате. Когда я вошла сюда, я слышала его голос.

Однако сейчас в соседней комнате царила тишина, словно там никого не было. Очевидно, все они прислушивались к тому, что происходило в этой комнате, – все, включая Туза.

– Вы не сможете пойти туда, – объявил я Глории. – Мы забрали Туза, чтобы он отдал бумагу, которую он имеет против сестры Джеда Уиферса.

– Ты спятил, как заяц в марте, – фыркнула она. – Пусти меня!

И без всякого предупреждения, она крутанулась на каблуках и толкнула меня обеими руками. Это было так неожиданно, что я позорно рухнул на пол, а она бросилась мимо меня открывать внутреннюю дверь. Спайк помчался за ней, выпучив красные глаза, только в этот раз я схватил его за ошейник, когда он старался проскочить мимо.

На пороге комнаты Глория остановилась и вскрикнула. В голосе её был смешан триумф, страх и гнев.

Я последовал за ней, отряхивая штаны и бормоча проклятия себе под нос. Глория, словно ураган, промчалась по комнате, ускользнув от лап Джо Галта, и неожиданно замерла, оказавшись рядом с Тузом Биссеттом. Я заметил, что Туз, который до этого не выказывал никаких признаков страха, неожиданно побледнел и челюсть у него отвисла.

– Это безумие какое-то! Глория, зачем ты пришла сюда? – пробормотал я.

– Я видела, как Дорган закинул тебя в машину, – всхлипнула она, обнимая его, и, пытаясь развязать, тщетно дергала за один из шнуров. – Я прыгнула в другое авто, и погнала следом за его автомобилем, покрутившись в темных переулках, пока не увидела его автомобиль перед этим домом. Я вышла и…

– Ты приехала одна? Мой бог! – простонал Туз.

– Одна? – переспросил Галт со вздохом облегчения. Со щелчком он сбил пылинку с лацкана, сунул себе сигару в уголок рта и сказал: – Ну, теперь поговорим… Иди сюда, Глория.

Она пододвинулась поближе к Тузу, и тот произнес тихо, почти шепотом:

– Оставь её в покое, Галт. – При этом глаза его напоминали два пылающих костра, распаленных глубоко подо льдом.

Галт зло ухмыльнулся и принялся бормотать что-то себе под нос. Уиферс явно нервничал и продолжал вытирать пот. Атмосфера была напряженной. Я тоже нервничал, потому как не понимал, что же именно происходит. Поэтому, когда Галт открыл было рот, чтобы заговорить, я взял дело в свои руки.

– Биссетт, если в вас есть хоть унция мужества, то просьба преданной тебе девушки должна коснуться даже твой акульей душонки, – начал я. – Почему бы тебе так или иначе не попробовать искупить свою вину? Отдай бумаги! Мужчина, который любит женщину, точно так же как Глория О’Дейл любит тебя, просит тебя по-хорошему и надеется, что ты будешь выше и не станешь грозить топором правосудия невинной девушке.

У Биссетта аж челюсть отвисла.

– Что он несет? – спросил пленный негодяй ни к кому конкретно не обращаясь.

– Не знаю, – ответила ему Глория и лишь прижалась теснее к своему возлюбленному. – Он какой-то странный. Пьян, наверное…

– Дорган, – обратился ко мне Биссетт, – ты же не из этой компании. У тебя что, галлюцинации?

– Не забивай мне голову пустой болтовней! – взревел я. – Ты знаешь, почему я здесь! Это ты заставил сестру Уиферса подписать подложные бумаги, а потом шантажировал её, заставив рефери слить мой бой сегодня вечером.

Биссетт выглядел так, словно у него голова закружилась, а Глория вскочила, повернувшись ко мне лицом.

– Ты хочешь сказать, что считаешь, что это Туз заставил Уиферса принять неправильное решение? – И при этом она вздрогнула всем телом.

– Не думаю, а знаю, – угрюмо ответил я. – Знаю… Так сказал Уиферс.

Она подпрыгнула, словно её током ударило.

– Да ты… идиот! – завопила она. – Они выставили тебя полным дураком! У Джеда Уиферса нет сестры! Он лжет! Туз ничего общего с ним не имеет! Уиферса специально наняли для того, чтобы он слил бой с Лири! Посмотри на него! – Тут голос её взвился до триумфального визга, и она ткнула пальцем в сторону Джеда Уиферса, словно хотела пронзить его насквозь с помощью праведного гнева и пригвоздить к стенке. – Ты только посмотри, как он побледнел! Он ужасно боится!

– Все это ложь, – заплетающимся языком выдавил Уиферс. Пот лил с него градом. Трясущимися пальцами он попытался расстегнуть воротничок, словно тот душил его.

– Вовсе не ложь! – Глория была едва ли не в истерике. – Ему заплатили за то, что он слил бой! И тут присутствует тот самый человек, который ему заплатил! – И она ткнула пальцем в сторону Алмазного Джо Галта!

Галт вскочил на ноги. Его глаза сверкали, челюсти так сжались, что он чуть не перекусил пополам сигару.

– Что скажешь об этом, Галт? – спросил я. Штормило, и я окончательно был сбит с толку.

Галт выплюнул сигару грязно выругался. Его лицо помрачнело, и вена у виска забилась в тике.

– Пусть так, так что из того? – прорычал он. – Что теперь станешь делать? Мене надоело слушать вашу болтовню!

Его рука скользнула под пальто, а когда вынырнула, я уставился на дуло короткоствольного автоматического пистолета.

– Ты не сможешь остановить меня, как Рыжего, – злобно ухмыльнулся он. – Конечно, дама сказала правду. Уиферс обвел тебя вокруг пальца, как новорожденного ягненка. Когда ты поймал его в раздевалке, он солгал тебе, брякнув первое, что пришло в голову. Затем, когда ты попался на крючок и сам предложил ему помощь, он лишь подсек рыбку. Мы уже давно пытались схватить Биссетта. Но он оказался слишком умен и силен для нас. Теперь же, благодаря тебе, мы получили и его, и его девушку. Так что можешь идти, и дверь за собой захлопни.

– Хотите сказать, что не существует никакой Констанции Уиферс и признания на бумаге? – спросил я в лоб, стараясь говорить не спеша, желая получить на все вопросы прямые ответы. Хриплый рев смеха стал ответом на мой вопрос.

– Да, сосунок, никакой Констанции нет и никогда не было, – издевательским тоном объявил Галт. – Так что можешь пойти погулять, чтобы взрослые дяди смогли поговорить.

Кровь хлынула мне в голову, и весь мир вокруг стал красным. С безумным ревом я, не думая ни о чем, бросился на Галта, словно не замечая его пистолета. Все произошло одновременно: Галт надавил на крючок, пасть Спайка, который все это время стоял рядом, сомкнулась на ноге Галта. Естественно, тот заорал, дернулся, и пуля ушла в сторону, лишь мне волосы опалив, а мой правый кулак с хрустом вписался в лицо Галта, сплющив его нос, выбив все передние зубы и сломав челюсть. Глава негодяев рухнул на пол как подкошенный, а Спайк прыгнул ему на грудь.

В следующий момент бандиты Галта бросились на меня, и мы покатились по комнате диким клубком рук и ног, разнося стулья и столы, которые попадались нам на пути. Спайк, обнаружив, что Галт без сознания, бросил его и с радостным лаем присоединился к нам. Я слышал, как взвыл Рыжий Портленд, когда железные челюсти Спайка сомкнулись на его заднице. Но руки у меня были заняты. На меня обрушился шквал ударов кулаками и подкованными сапогами, а кто-то большим пальцем попытался выдавить мне правый глаз. Но я, повинуясь инстинкту, стиснул зубы на этом пальце и был вознагражден диким криком одного из нападавших, но останавливаться на достигнутом не стал.

Пока Лимей Тик пытался придушить меня, напав сзади, трое других молодчиков пытались то ли переломать мне ребра, то ли размозжить мне голову, но тут я заметил, что еще кто-то попытался вступить в драку. Ножка стула обрушилась на череп Джеда Уиферса, и происходящие события перестали его интересовать, когда он опустился на пол, со свистом выпустив воздух, словно сдувшийся мяч. Глория О’Дейл еще раз взмахнула ножкой кресла, нанеся Джеду контрольный по макушке.

Следующим взвыл Голландец Стейнманн. И тогда Билл Рейнольдс, оставив меня, развернулся, чтобы заняться новым врагом. Чувствуя, как Лимей на носочках скачет следом за мной, я рванулся вперед и со всего маху врезал Стейнманну по почкам. Краем глаза я увидел, как Рейнольдс вырвал у Глории ножку кресла и повалил её на пол. Тут от злобы взвыл Биссетт – он обезумел, как и я. Я почувствовал, как пол уходит у меня из-под ног и в полете ударил Рейнольдса макушкой в живот, сбив его с ног, и тот со всего маху врезался головой в пол. Обезумев, и не без причины, я повалился на него, продолжая работать кулаками в корпус, и замолотил бы его до смерти, хоть он и был без сознания. Я бы ещё с удовольствием помесил его, но тут Голландец Стейнманн отвлек мое внимание, разбив стул о мою голову.

Я метнулся вверх через груду обломков и зацепил его хуком слева, который едва не оторвал ему ухо, и поставил его с ног на голову. Потом я обратил внимание на Рыжего Портленда, который отползал с поля боя, пытаясь прийти в себя от прямого под дых. Похоже, он вышел из игры. Одежда у него была порвана, а задница окровавлена, как недожаренный бифштекс. Он ревел, а стоящий рядом с ним Спайк всем своим видом показывал, что готов снова вступить в драку, как только выберет новую подходящую цель. В зубах он сжимал окровавленные остатки брюк рыжего. А задние лапы подогнул, готовясь к новому прыжку. Когда Рыжий заметил, что я обратил на него внимание, он сделал отчаянный рывок и, перевалившись через порог растворился в ночных тенях.

Встряхнув капли крови, смешанной с потом, с уголков глаз, я осмотрел поле боя, усыпанное «мертвыми и умирающими» – скорее всего, они были без сознания, по крайней мере, я на это рассчитывал. Вторые громко стонали, первые отдыхали в тишине.

Глория поднялась с пола. Видимо, у неё кружилась голова, так как на ногах она стояла нетвердо. Спайк, в свою очередь обнюхал всех поверженных врагов, словно выискивая, кого бы ещё цапнуть. А потом Туз попросил наконец-то освободить его. Глория доплелась до него, а я последовал за ними, пытаясь определить степень повреждений. По крайней мере одно из ребер точно было сломано, скальп рассечен, и кровь капала с того боку, который Лимей Так пытался расковырять ножом. И еще я решил было, что одна из этих крыс ударила меня сзади дубиной, а потом, сунув руку в карман, обнаружил пистолет Туза Бессетта, про который я начисто забыл. С отвращением я отбросил его подальше – такое оружие было не для меня.

Потом я подмигнул Тузу незаплывшим глазом, в то время как тот сидел спокойно, ожидая, когда Глория освободит его от шнура.

– Вижу, что ошибся в вас, – сказал я, протянув ей руку. – Я лоханулся по полной, и если вы потребуете заплатить долг, то я готов прямо сейчас…

– Да ладно, парень, – ответил за неё Бассетт, сжимая в руках Глорию. – Я не хочу драться с тобой, хотя теперь начинаю понимать, что тут произошло.

Я сел на скамейку, чувствуя себя полным неудачником.

– Единственное, что мне хотелось бы понять, что за бумага, о которой идет речь.

– Ну, – проговорил он. – Около года назад я познакомился с сумасшедшим русским ученым. В своем безумии он попытался отблагодарить меня. Зачем-то в присутствии Галта заявил, что даст мне формулу, которая сделает меня самым богатым человеком на Земле. Сам ученый вскоре погиб – в его лаборатории случился взрыв, потом в его комнате был найден конверт с моим адресом, а внутри и в самом деле была формула. Галт узнал об этом и с тех пор досаждал мне, пытаясь добыть её любым способом. Он думал, что это и в самом деле что-то очень ценное. А на самом деле это были всего лишь каракули умалишенного. Господи, Галт ведь считал, что на той бумаге описан процесс искусственного производства алмазов! Полнейший маразм, но Галт в это так никогда и не поверил.

– И почему-то решил, что я буду молчать, – размышляя вслух произнес я. – Но, Глория, скажите, откуда вы узнали, что это Галт нанял Уиферса, чтобы слить мой бой с Лири?

– Я ничего и не знала, – призналась девушка. – Я обвинила Галта наобум, чтобы толкнуть вас лбами.

– Не буду дотошным, – вздохнул я, пожав плечами. И тут заметил, что один из поверженных пришел в себя и на четвереньках направился к выходу. Это был Джед Уинтерс. Шагнув к нему, я подцепил его за воротник и рывком поставил на ноги.

– Сколько Лири заплатил тебе, за то, что ты слил мой бой с ним? – потребовал я.

– Тысячу долларов, – заикаясь, пробормотал рефери.

– Давай сюда, – приказал я, и он трясущимися руками вытащил деньги из внутреннего кармана. Я осмотрел пачку. Деньги были в банковской упаковке, и, похоже, их не вскрывали.

– Повернись и внимательно смотри на звезды, – приказал я.

– Но мы же в доме, и тут не видно никаких звезд, – пробормотал он.

– Сейчас увидишь, – заверил я его, и со всего маху пнул ногой ниже пояса, так что он, качнувшись, сделал несколько шагов к занавешенному окну, но, не удержавшись на ногах, перевалился через подоконник и, высадив окно, вместе с занавеской полетел вниз, благо это был первый этаж. Я ещё постоял у окна, прислушиваясь к его затухающим крикам, с которыми, зажимая руками побитые места, он помчался по переулкам, стараясь оказаться как можно дальше от меня.

Когда его вопли окончательно стихли, я повернулся к Тузу и Глории и объявил:

– Теперь Галту придется ответить за эту грязную сделку и заплатить всем пострадавшим, – а потом я вздохнул. – Вот так всегда: хочешь сделать доброе дело, а попадаешь впросак. Наш старик потерял все деньги из-за судейства Уиферса. Пойду отдам ему тысячу баксов, чтобы он выкупил свой корабль… И еще я зайду к хозяину «Сладких грез» и назначу на завтра еще один матч с Малышом Лири, и в этот раз рефери будет судить честно.