Боги Бал-Сагота (сборник)

Оглавление

Роберт Говард. Боги Бал-Сагота (сборник)

Сад страха

Дом Арабу

Павший народ

Боги Бал-Сагота

1. Сталь среди шторма

2. Боги из бездны

3. Гибель богов

4. Империя

Волчья голова

Голос Энлиля

Прикосновение смерти

Ужас из кургана

Человек на земле

Мертвые помнят

Черная гончая смерти

1. Убийца во тьме

2. «Мертвецы с разорванными глотками»

3. Черные руки

4. Гончая Сатаны

Черный ветер воет

1. «Беру эту женщину!»

2. «Скажи им – во имя милосердия!»

3. Разгул смертей

4. Треск голубого пламени

Черные когти

Кладбищенские крысы

1. Голова из могилы

2. Ненависть безумца

3. Пернатая тень

4. Крысы в аду

5. Крысиная трапеза

Клыки алчности

1

2

3

Отмеченные в Черной книге

Роковые зубы

1

2

3

4

Костяное лицо

1. Лицо в тумане

2. Раб гашиша

3. Хозяин Судьбы

4. Паук и муха

5. Человек на кушетке

6. Девушка из грез

7. Череп

8. Черная мудрость

9. Катулос Египетский

Глава 10. Темный дом

11. Четыре тридцать четыре

12. Часы бьют пять

13. Слепой нищий, который скрылся на машине

14. Черная империя

15. След тальвара

16. Смеющаяся мумия

17. Мертвец, явившийся из моря

18. Хватка Cкорпиона

19. Черная ярость

20. Древний ужас

21. Разрыв цепи

Отрывок из книги

Когда-то я был Ханвульфом-скитальцем. Я не в силах объяснить, откуда это мне ведомо, ни с помощью оккультизма, ни с помощью эзотерики – да и не стану пытаться. Человек помнит свою прожитую жизнь, я же – все свои прошлые жизни. Как обычный человек помнит, каким был в детские, отроческие и юные годы, так и я помню, каким Джеймс Эллисон был в забытые эпохи. Почему моя память такова, я не знаю, равно как не могу объяснить и мириады прочих природных феноменов, с которыми изо дня в день сталкиваюсь я и все смертные на свете. Но лежа в ожидании смерти, которая освободит меня от продолжительной болезни, я ясно и отчетливо вижу огромную панораму жизней, что тянутся к моей действительности. Я вижу тех, кто были мною, – и людей, и зверей.

Ибо память моя не заканчивается на появлении человека. Да и как ей было закончиться, когда зверь так плавно превратился в человека, что четкой границы звериной натуры нельзя даже заметить? В том мгновении я вижу тусклые сумерки и гигантские деревья первобытного леса, еще не знавшего отпечатка обутой в кожу ноги. Вижу громадное существо, что пробирается неуклюже, но торопливо, то на задних ногах, то на четвереньках. Оно копается в прогнивших бревнах, ища личинок и насекомых, и непрерывно поводит своими малыми ушами. Затем поднимает голову и скалит желтые клыки. Первобытный дикий антропоид[1] – и все же я узнаю в нем родство с тем, кого ныне называют Джеймсом Эллисоном. Ну, как родство – скорее уж единство. Я – это он, он – это я. Моя кожа мягкая, белая и лишенная волосяного покрова, его же шкура – жесткая и косматая. И все же мы были единым целым, и в его немощном, зачаточном мозгу уже начинали покалывать людские мысли и зарождались людские сны – грубые, беспорядочные и мимолетные, но, вместе с тем, послужившие основой для всех высоких и благородных видений, что являлись людям в последующие эпохи.

.....

– Египетские жрецы, что нацарапали эти твои свитки, – ответил аргивянин.

Гимиль-ишби покачал головой. Его тень на стене стала похожа на стервятника, сидевшего над умирающей жертвой.

.....