Читать книгу Боги Бал-Сагота (сборник) - Роберт Ирвин Говард, Роберт Говард - Страница 7

На древний город Бал-Сагот опустилась ночь. Турлох, Этельстан и Брюнхильда сидели в комнате в глубине дворца. Королева полулежала на шелковом диване, а мужчины устроились в креслах красного дерева, поглощая яства, принесенные юными рабынями на золотых блюдах. Стены комнаты, как и во всем дворце, были мраморными, с золотыми завитками, потолок – выложен лазуритом, а пол – инкрустированными серебром мраморными плитами. Тяжелые бархатные занавеси украшали стены и шелковые подушки, и по всей комнате было небрежно расставлено множество богато отделанных диванов, столов и кресел из красного дерева.

– Много бы я дал за рог эля, но это вино тоже приятно для глотки, – сказал Этельстан, с удовольствием осушая золотой кубок. – Брюнхильда, ты нас обманула. Ты говорила, что нам придется сражаться ради твоей короны, но мне довелось нанести лишь один удар, и мой меч все еще жаждет крови, как и топор Турлоха, которому и вовсе не досталось ни одного. Стоило нам постучать в ворота, как все попадали на колени и принялись тебе поклоняться. И до недавнего времени мы только тем и занимались, что стояли возле твоего трона в этой здоровой дворцовой зале, пока ты говорила с толпами людей, что приходили побиться головами о пол перед тобой. Клянусь Тором, ни разу еще мне не приходилось слышать такой трескотни! У меня до сих пор в ушах звенит. О чем они болтали? И куда подевался этот старый колдун Готан?

– Твоему клинку еще доведется напиться всласть, – мрачно ответила девушка, опираясь подбородком на руку и задумчиво разглядывая воинов. – Если бы тебе, как мне, довелось бороться за власть, ты бы знал, что захватить трон проще, чем удержать его. Наше внезапное появление с головой бога-птицы и убийство Ска вскружило народу голову. Что до остального – вы сами видели, пусть и не понимая сказанного, что я давала аудиенцию, и все эти кланяющиеся толпы явились сюда, чтобы заверить меня в своей непоколебимой верности. Ха! Я милостиво простила их всех, но не следует считать меня наивной. Как только у них появится время для раздумий, они вновь примутся роптать. Можешь быть уверен, что Готан прячется где-то в тенях, замышляя злое против всех нас. Город пронизан потайными коридорами и подземными проходами, о которых известно только жрецам. Даже я, хотя мне и довелось пройти по нескольким из них в ту пору, когда я находилась под властью Готана, не знаю, где искать скрытые входы, так как Готан всегда проводил меня к ним с завязанными глазами. Сейчас, как мне кажется, мы взяли верх. Народ смотрит на вас с бо`льшим восторгом, чем на меня. Они думают, что ваши доспехи и шлемы – часть ваших тел, что вы неуязвимы. Ты не чувствовал, как они боязливо касались твоей брони, когда ты проходил мимо в толпе, не видел изумления на их лицах, когда они натыкались на металл?

– Для людей, столь мудрых в одних делах, они так наивны в других, – заметил Турлох. – Кто они и откуда происходят?

– Этот народ так древен, – ответила Брюнхильда, – что даже в самых старых легендах нет ни намека на их происхождение. Давным-давно город был частью громадной империи, занимавшей множество островов в этом море. Но часть островов затонула, сгинув вместе с городами и их жителями. Затем на страну напали краснокожие дикари, перед напором которых оставшиеся острова пали один за другим. В конце концов только этот остался незавоеванным, его обитатели ослабели и позабыли древние искусства. Не осталось портов, к которым можно было плавать, и галеры сгнили у разрушившихся причалов. На памяти ныне живущих ни один из жителей Бал-Сагота не выходил в море. Время от времени краснокожие захватчики нападают на Остров Богов, пересекая море в своих украшенных ухмыляющимися черепами длинных боевых каноэ. Не так далеко отсюда по меркам морских переходов викингов, но невидимый за краем моря, находится остров, где эти краснокожие поселились много веков назад, перерезав местных обитателей. Нам всегда удавалось отбить их атаки. Они не могут преодолеть стены, но все равно нападают раз за разом, и на острове всегда жив страх перед очередной осадой. Однако не их я опасаюсь, но Готана, который сейчас отвратительным змеем скользит среди своих черных туннелей или же готовит очередную мерзость в одном из своих потайных залов. Он творит страшное и безбожное колдовство в пещерах в недрах холмов, куда ведут его ходы. Он использует животных – змей, пауков и больших обезьян – и людей, краснокожих пленников и несчастных его собственной расы. В своих ужасных пещерах он делает животных из людей и полулюдей из животных, смешивая звериное с человеческим в мерзостном творении. Никто не смеет предположить, какие кошмары рождаются там, во тьме, какие отвратительные нечестивые формы были произведены за те годы, что Готан создавал своих чудовищ. Ибо он не похож на других людей и открыл тайны вечной жизни. Он дал подобие жизни одному созданию, которого боится и сам – мычащей и лопочущей безымянной Твари, прикованной в самой далекой пещере, где не появляется ни одна живая душа, кроме него самого. Он натравил бы ее на меня, если бы посмел… Но уже поздно, я отправляюсь спать. Я буду в комнате рядом с этой, куда нет другого входа, кроме этой двери. Я не возьму с собой даже рабыни, потому что никому из них не доверяю до конца. Вы останетесь здесь, и, хотя внешняя дверь заперта, одному из вас лучше оставаться на страже, пока другой спит. Зомар и его стражники патрулируют коридоры снаружи, но я буду чувствовать себя в безопасности, зная, что между мной и остальным городом стоят двое мужчин из моего собственного народа.

Она поднялась и, бросив особенно долгий взгляд на Турлоха, вошла в свою спальню и закрыла дверь. Этельстан потянулся и зевнул.

– Что ж, Турлох, – лениво протянул он, – судьба человеческая так же ненадежна, как море. Прошлой ночью я был рубакой из шайки грабителей, а ты – пленником. На восходе мы оба обратились в изгоев, готовых вцепиться друг другу в глотки. Теперь мы – братья по оружию и приближенные королевы. А тебе, кажется, суждено стать королем.

– Отчего вдруг?

– Ты что, не заметил, как эта оркнейская красотка посматривает на тебя? Кажется мне, во взглядах, которые она бросает на твою смуглую физиономию и эти черные локоны, есть что-то помимо дружелюбия. Говорю тебе…

– Довольно, – резкость в голосе Турлоха выдавала боль старой раны. – Властная женщина – что оскаливший клыки волк. Из-за женской мстительности мне пришлось… – он остановился.

– Ну-ну, – умиротворяюще откликнулся Этельстан. – Добрых женщин больше, чем худых. Мне известно, что из-за женских интриг ты стал изгнанником. Мы должны неплохо подружиться. Я тоже изгнанник. Стоит мне показаться в Уэссексе, как очень скоро я буду обозревать родные земли с какого-нибудь прочного дубового сука.

– Что заставило тебя ступить на путь викинга? Саксы так основательно подзабыли морской промысел, что королю Альфреду, когда он вступил в войну с датчанами, пришлось нанимать фризов, чтобы те построили ему корабли и управляли ими[32].

Этельстан пожал широкими плечами и принялся затачивать кинжал.

– После того… как Англия вновь… была для меня… закрыта… я вернулся… к викингам…

Слова Этельстана затихли, руки безвольно повисли, точило и кинжал соскользнули на пол. Его голова поникла на широкую грудь, глаза закрылись.

– Слишком много вина, – пробормотал Турлох. – Но пусть спит. Я буду на страже.

Едва успев произнести эти слова, гэл почувствовал странную вялость и откинулся на широкую спинку кресла. Его веки отяжелели, а разумом помимо воли овладел сон. И во сне ему явилось необычное кошмарное видение. Одна из тяжелых завес на стене напротив двери яростно заколыхалась, из-за нее выползла жуткая тень и прокралась, пуская слюни, через комнату. Турлох без интереса наблюдал за ней, осознавая, что видит сон, и одновременно дивясь его странности. Формой создание походило на изуродованного и искореженного мужчину, но его лицо было звериным. Тем не менее, в его внешности было и нечто человеческое. Существо не было ни обезьяной, ни человеком, но неестественным сочетанием того и другого. Обнажив желтые клыки, оно двинулось в сторону Турлоха, вперив в него горевшие дьявольским огнем красноватые глазки под покатым лбом.

Лишь когда безобразное явление оказалось возле гэла и на его горло легли искривленные пальцы, на Турлоха снизошло внезапное пугающее понимание, что происходящее было не сном, но зловещей реальностью. Отчаянным усилием он разорвал державшие его невидимые оковы и выпростался из кресла. Тянувшиеся к нему пальцы промахнулись мимо горла, но, несмотря на всю свою быстроту, воин не мог совершенно избежать захвата громадных волосатых рук, и в следующее мгновение покатился по полу, сцепившись с чудовищем, жилистое тело которого казалось сделанным из гибкой стали.

Их поединок проходил в полном молчании, не считая сипения тяжелого дыхания. Левой рукой Турлох упирался в обезьяний подбородок, отстраняя отвратительные клыки от своей глотки, вокруг которой сомкнулись пальцы чудовища. Этельстан все еще спал, склонив голову. Турлох пытался окликнуть его, но цепкие руки противника задавили его голос и уже готовы были выдавить саму жизнь из его тела. Комната плыла в кровавой дымке перед выпученными глазами гэла. Правая рука, сжатая в кулак, железной кувалдой отчаянно молотила по склоненному к нему ужасному лицу. Под этими ударами крошились звериные зубы, но красные глазки смотрели по-прежнему злорадно, а увенчанные когтями пальцы смыкались все сильнее, пока звон в ушах Турлоха не превратился в набат, предвещавший отход его души.

Уже соскальзывая в полубессознательное состояние, воин коснулся безвольно упавшей рукой предмета, в котором его почти парализованное сознание опознало оброненный Этельстаном кинжал. Слепым предсмертным движением Турлох ударил – и почувствовал, как внезапно ослабел захват на его горле. Ощущая, как к нему возвращается жизнь, он приподнялся и опрокинул своего противника, подминая его под себя. Сквозь рассеявшийся красный туман Турлох Даб разглядел извивавшееся под ним и теперь залитое кровью обезьяноподобное создание и продолжил наносить удары кинжалом до тех пор, пока этот безмолвный кошмар не замер, выпучив на него неподвижные мертвые глаза.

Тяжело дыша и чувствуя головокружение и дрожь в каждом члене своего тела, гэл с трудом поднялся на ноги. Дурнота проходила по мере того, как он громадными глотками втягивал в себя воздух. Из раны на его шее обильно текла кровь. С изумлением Турлох обнаружил, что сакс по-прежнему спит. И тут же вновь почувствовал накатывающую неестественную усталость и вялость, которые прежде лишили его сил. Подобрав топор, гэл с трудом стряхнул с себя наваждение и двинулся к занавеси, из-за которой выбрался напавший на него получеловек. Исходившее от нее коварное воздействие ударило его с силой наступающего прибоя, и, чувствуя, как тяжелеют его конечности, Турлох с усилием пересек комнату. Оказавшись перед самой занавесью, он почувствовал волну ужасающей злобы, боровшейся с его собственной волей, угрожавшей самой его душе, пытавшейся поработить его разум и тело. Дважды он поднимал руку, и дважды она безвольно повисала вдоль тела. На третий раз с громадным усилием Турлох сумел сорвать занавесь со стены. В одно мгновение он разглядел нелепую фигуру полуголого человека в накидке из перьев попугая и колышущемся плюмаже на голове. И тут же, ощутив всю силу гипнотического взгляда, закрыл глаза и ударил вслепую. Он почувствовал, как его топор вонзился глубоко в плоть, и, открыв глаза, взглянул на безмолвную фигуру с раскроенным черепом, распростертую у его ног во все расширявшейся алой луже.

И только теперь Этельстан с дико выпученными глазами внезапно вскочил на ноги, схватившись за меч.

– Что?.. – воскликнул он, запинаясь и озираясь кругом. – Турлох, что, во имя Тора, тут случилось? Кровь Тора! Там один из жрецов, но это что за дохлая тварь?

– Один из демонов этого нечистого города, – ответил Турлох, высвобождая топор. – Думаю, Готана вновь постигла неудача. Этот жрец стоял за занавесью и втайне нас околдовывал. Он наложил на нас заклятие сна…

– Да, я спал, – ошалело кивнул сакс. – Но как они сюда проникли?

– Где-то за этими завесами должна быть потайная дверь, но я не могу ее найти…

– Слушай! – из комнаты, где спала королева, раздалось едва слышное шарканье, в самой скрытности которого читалась возможная угроза.

– Брюнхильда! – выкрикнул Турлох. В ответ ему раздался странный булькающий звук. Он толкнул дверь. Заперто. В тот момент, когда гэл поднял топор, намереваясь прорубить себе путь, Этельстан отстранил его и всем весом бросился на дверь. Дерево раскололось, и Этельстан протиснулся внутрь между торчащих щеп. Из его горла вырвался рев. Из-за плеча сакса Турлох разглядел картину из горячечного бреда. Брюнхильда, королева Бал-Сагота, беспомощно извивалась в цепких лапах тени, явившейся прямиком из кошмара. Но когда громадная черная фигура обратила на него взгляд горящих холодным огнем глаз, Турлох осознал, что перед ним стояло живое существо. Оно держалось по-человечески, на двух толстых, как древесные стволы, ногах, но в его теле и лице не было ничего от человека, животного или демона. Это, как догадался Турлох, и был тот самый ужас, который даже Готан не решался натравить на своих врагов. Страшнейшее создание из всех, кому проклятый жрец подарил жизнь в своей чудовищной пещере. Какие пугающие знания требовались, чтобы достичь этого отвратительного слияния человеческих и животных созданий с безымянными порождениями внеземных темных бездн?

С выпученными от ужаса глазами Брюнхильда извивалась в лапах существа, как беспомощный младенец, и когда чудовище подняло одну обезображенную руку от ее горла, чтобы защищаться, с бледных губ девушки сорвался крик разрывающего сердца ужаса. Этельстан, первым оказавшийся в комнате, опередил гэла. Черная тень возвышалась над саксом, казавшимся карликом по сравнению с ней, но он бросился вперед, сжимая рукоять меча в обеих руках. Громадный клинок почти наполовину погрузился в черное тело и обагрился кровью, когда чудовище отпрянуло назад. Из глотки твари вырвалась адская разноголосица звуков, и эхо ее вопля разнеслось по дворцу, оглушая всех, кто его слышал. Турлох прыгнул вперед, занося топор, но тут демон бросил девушку, шатаясь пробежал через комнату и пропал в открывшемся в стене темном проеме. Этельстан, словно истинный берсерк, бросился следом.

Турлох хотел было последовать за ним, но Брюнхильда бросилась вперед и обхватила его с такой силой, что воину едва ли удалось бы разжать ее руки.

– Нет! – выкрикнула она, глядя на гэла распахнутыми от ужаса глазами. – Не следуй за ними по этому коридору! Он, должно быть, ведет прямо в Ад! Сакс никогда больше не вернется! Не нужно тебе разделять его участь!

– Отпусти меня, женщина! – в ярости проревел Турлох, пытаясь высвободиться, не нанося ей вреда. – Мой товарищ, быть может, сражается сейчас ради спасения своей жизни!

– Подожди, я призову стражу! – воскликнула она, но Турлох оттолкнул ее от себя и прыгнул в потайной проход. Брюнхильда принялась бить в украшенный нефритом гонг до тех пор, пока от его голоса не зазвенел весь дворец. Из коридора раздался грохот, и голос Зомара окликнул:

– О королева, тебе угрожает опасность? Следует ли нам сломать дверь?

– Скорее! – прокричала Брюнхильда, бросаясь к внешней двери покоев и распахивая ее.

Турлох, безрассудно прыгнувший в коридор, несколько секунд бежал в темноте, слыша перед собой вопли раненого чудовища и яростные выкрики викинга. Затем все звуки затихли вдали, и он оказался в узком проходе, смутно освещенном закрепленными в нишах факелами. На полу ничком лежал украшенный серыми перьями жрец, череп которого был раздроблен как яичная скорлупа.

Турлох О’Брайен не мог определить, как долго он следовал изгибам сумрачного лабиринта. В стороны расходились проходы поменьше, но он оставался в основном коридоре. Наконец гэл прошел в дверь под аркой и оказался в необыкновенной просторной зале.

Мрачные тяжелые колонны поддерживали скрывавшийся в тенях потолок, такой высокий, что казалось – это темная туча, выгнувшаяся на фоне полночного небосвода. Турлох понял, что находится в храме. Над залитым кровью алтарем из черного камня маячил зловещий и гнусный образ громадных размеров. Гол-горот! Должно быть, это именно он. Но Турлох лишь мельком взглянул на скрывавшуюся в тенях колоссальную статую. Прямо перед ним открылось странное зрелище. Опиравшийся на меч Этельстан разглядывал две фигуры, переплетенные в кровавом месиве у его ног. Какая бы темная магия ни дала жизнь черной Твари, достало одного удара доброй английской стали, чтобы вернуть ее в небытие, из которого она явилась. Чудовище лежало поперек тела своей последней жертвы – тощего белобородого старика, глаза которого были наполнены темной злобой даже после смерти.

– Готан! – изумленно воскликнул гэл.

– Да, тот самый жрец. Все это время я преследовал этого тролля – или что уж это такое – по пятам через все коридоры, но, несмотря на свой размер, бегал он как олень. Один раз какой-то глупец в мантии из перьев попытался его задержать, но тролль расколол ему череп, даже не остановившись. Наконец мы оказались в этом храме, и я следовал за чудищем по пятам с мечом наперевес, чтобы с ним покончить. Но кровь Тора! Стоило ему углядеть старика, стоявшего у алтаря, как он взревел изо всех сил, порвал его на куски и тут же помер сам – все в единую секунду, так что я не успел даже ударить.

Турлох посмотрел на громадную бесформенную тварь. Даже разглядывая ее в упор, он не мог предположить ее природы, различая только смутные ощущения невероятного размера и нечеловеческой злобы. Лежа на мраморном полу, чудовище походило на громадную тень. Не иначе как черные крылья родом из безлунных бездн распростерлись над ним в момент рождения, и мерзопакостные души безымянных демонов вошли в его плоть.

Из коридора в храм торопливо ступила Брюнхильда в сопровождении Зомара и стражей. В то же время через главные двери и из множества потайных углов безмолвно показались другие – воины и жрецы в накидках из перьев. И в конце концов великое множество людей заполонило Храм Тьмы.

Едва поняв, что произошло, королева издала яростный крик. Ее глаза загорелись ужасным пламенем, и ее как будто охватило странное безумие.

– Наконец! – выкрикнула она, ударяя ногой труп своего заклятого врага. – Наконец-то я стала истинной властительницей Бал-Сагота! Тайны темных коридоров теперь принадлежат мне, а борода старика Готана залита его собственной кровью!

В чудовищном торжестве она раскинула руки и подбежала к мрачному истукану, словно ополоумевшая выкрикивая бессвязные оскорбления. И в это мгновение храм содрогнулся! Гигантская статуя качнулась и внезапно накренилась как высокая башня. Турлох вскрикнул и прыгнул вперед, но в то же мгновение статуя Гол-горота с грохотом, от которого, казалось, сотрясся мир, рухнула на замершую перед ней обреченную женщину. Гигантский идол разбился на тысячу крупных кусков, навсегда скрыв от людских взоров Брюнхильду, дочь Рейна Торфиннсона, королеву Бал-Сагота. Из-под камней заструился широкий алый поток.

Воины и жрецы замерли, оглушенные грохотом падения и необычайной трагедией. Как будто ледяная рука коснулась затылка Турлоха. Не подтолкнула ли громадного истукана рука мертвеца? В мгновение, когда статуя летела вниз, гэлу привиделось, что черты ее нечеловеческого лица на миг приняли облик мертвого Готана!

И в этот момент всеобщего молчания служитель Гелка увидел свой шанс.

– Гол-горот возвестил свою волю! – завопил он. – Он раздавил ложную богиню! Она была всего лишь порочной смертной! И эти чужаки тоже смертны! Смотрите, у него течет кровь!

Жрец ткнул пальцем в сторону Турлоха, на шее которого запеклась кровь, и толпа издала яростный рев. Ошарашенные и напуганные скоростью и значением недавних событий, жители города походили на обезумевшую стаю волков, готовую утопить все сомнения и страхи в потоках крови. Гелка бросился на Турлоха, размахивая топориком, и одновременно с этим нож в руках одного из свиты подчиненных вонзился в спину Зомара.

Турлох не понял смысла крика, но догадался, что в воздухе витало настроение, опасное для него и Этельстана. Он встретил прыгнувшего Гелку ударом, раскроившим колышущиеся перья и череп под ними. Полдюжины копий переломились, ударившись о его кольчугу, а затем потоком тел гэла прижало к колонне.

Мысли Этельстана текли неторопливо, отчего те несколько секунд, что потребовались для всего случившегося, он стоял, разинув рот. И только теперь сакс пробудился, обратившись в ураган ужасающей ярости. С оглушающим ревом он взмахнул тяжелым мечом, описывая им сверкающий полукруг. Свистнувший клинок снес голову, пронесся сквозь торс и погрузился глубоко в позвоночник. Три тела рухнули друг на друга, и даже в безумии боя воины не сдержали восклицаний при виде столь могучего удара.

Подобно слепой коричневой волне ярости, обезумевшие жители Бал-Сагота накатывали на своих противников. Стражники погибшей королевы, зажатые в толчее, погибли все до единого, не успев нанести ни одного удара, но опрокинуть двух белых воинов оказалось не так-то просто. Став спиной к спине, они наносили удары налево и направо. Меч Этельстана и топор Турлоха были подобны смертоносным грому и молнии. Окруженные морем оскаленных коричневых лиц и блистающей стали, они прорубали дорогу к дверям. Сама их многочисленность мешала воинам Бал-Сагота, не оставляя им пространства для удара, в то время как оружие морских бродяг расчищало перед ними окровавленный круг свободного пространства.

Оставляя за собой устрашающий ряд мертвых тел, товарищи медленно прорубали путь сквозь огрызающуюся давку. Храм Теней, где свершалось множество кровавых деяний, теперь был затоплен кровью, щедро разлитой как будто в жертву его разбитым богам. Тяжелые лезвия белокожих бойцов производили ужасающее опустошение в рядах обнаженных быстроногих воинов, в то время как доспехи сохраняли им жизни. Но руки, ноги и лица гэла и сакса были иссечены и изранены неистово свистевшей в воздухе сталью, и казалось, враги одолеют их одним лишь количеством, прежде чем они сумеют добраться до выхода.

Но наконец они достигли дверей и отчаянно оборонялись до тех пор, пока полунагие воины, которым не удавалось больше наступать со всех сторон, не отпрянули для передышки, оставив у порога груду иссеченных окровавленных тел. И в то же мгновение двое чужаков отступили в коридор и захлопнули бронзовые створки прямо перед носом воинов, ринувшихся было вперед в попытке их остановить. Этельстан, упираясь могучими ногами, удерживал дверь против их общего напора, пока Турлох не отыскал и не установил на место засов.

– Тор! – воскликнул сакс, переводя дыхание и алым дождем смахивая с лица кровь. – Вот так толкотня! Что нам делать теперь, Турлох?

– Скорее, дальше по коридору! – решил гэл. – Прежде чем они догадаются напасть на нас и с этой стороны, зажав как крыс у этой двери. Дьявол, должно быть, весь город нас ищет! Только прислушайся к этому реву!

И правда, пока они бежали по коридору, им могло показаться, что весь Бал-Сагот погрузился в неразбериху смуты и мятежа. Со всех сторон раздавался звон стали, мужские крики и женские причитания, и все это заглушалось ужасающим воем. Впереди в коридоре стало отчетливо видно яркое свечение. В тот момент, когда бежавший впереди Турлох завернул за угол и оказался в открытом дворе, на него прыгнула неясная фигура, а на его щит пришелся неожиданный удар тяжелого оружия, который едва не сбил его с ног. Но даже потеряв равновесие, воин сумел нанести ответный удар. Шип на обухе топора погрузился в тело нападавшего прямо под сердцем, и тот рухнул у ног гэла. В освещавшем все вокруг свечении Турлох разглядел, что его жертва отличалась от воинов, с которыми он сражался прежде. Этот был полностью обнажен и обладал внушительной мускулатурой, а его кожа была медно-красной, а не коричневой. В тяжелых, почти звериных челюстях и низком покатом лбе не было ни намека на ум и утонченность жителей Бал-Сагота, только неотесанная свирепость. Рядом с павшим воином лежала тяжелая, грубо вырезанная дубина.

– Клянусь Тором! – воскликнул Этельстан. – Город горит!

Турлох поднял глаза. Они оказались в каком-то дворе на возвышении, от которого вниз на улицы вела широкая лестница, и с этой обзорной площадки могли наблюдать ужасающую кончину Бал-Сагота. Яростное пламя металось, поднимаясь все выше и выше, затмевая свет луны, и в его красных бликах метались крошечные фигурки, падающие и умирающие как марионетки, танцующие под музыку Черных Богов. Среди рева пламени и грохота рушащихся стен раздавались предсмертные крики и вопли кровожадного торжества. Город заполонили голые меднокожие демоны, устроившие на его улицах кровавый праздник насилия, смерти и пламени.

Краснокожие островитяне! Сотни их высадились на Острове Богов среди ночи. Уловка или предательство позволило им проникнуть внутрь городских стен – этого двое товарищей так никогда и не узнали, но теперь дикари рыскали по усеянным трупами улицам, насыщая свои кровожадные аппетиты беспредельной резней и поджогами. Не все лежавшие на улицах тела имели коричневую кожу – горожане защищались с отчаянной храбростью, но из-за численного превосходства врагов и внезапности нападения в храбрости этой не было спасения. Краснокожие воины были подобны кровожадным тиграм.

– Ты только глянь, Турлох! – выкрикнул Этельстан. Его борода вздыбилась, а глаза горели от удовольствия при виде сцены безумия, что разожгла сходные чувства в его собственной свирепой душе. – Это конец света! Бросимся же в самую гущу и насытим сталь, прежде чем погибнуть! За кого нам следует сражаться, за красных или коричневых?

– Осторожнее! – рявкнул гэл. – И те, и другие с радостью перережут нам глотки. Нам придется прорубать себе путь до ворот, и пусть Дьявол сам потом между ними разбирается. У нас здесь нет друзей. Сюда, вниз по лестнице. Там, за крышами, я вижу арку ворот.

Товарищи сбежали по лестнице и, оказавшись на улице, бросились в ту сторону, куда указывал Турлох. Повсюду вокруг них город утопал в насилии. Все затянуло густым дымом, и в его сумрачном укрытии сталкивались, боролись и распадались, оставляя на камнях окровавленные тени, беспорядочные группки людей. Все это походило на кошмар, в котором скакали и извивались демонические фигуры, то внезапно появляясь среди пронизанной пламенем дымки, то столь же внезапно пропадая из виду. Пламя с обеих сторон улиц почти соприкасалось, опаляя волосы бежавших воинов. С ужасающим грохотом рушились крыши, падавшие стены наполняли воздух смертоносными снарядами. Противники наносили из дыма удары вслепую, и мореходы расправлялись с ними, не зная даже, была ли их кожа коричневой или красной.

И тут в этом ужасающем хоре зазвучала новая нота. Ослепленные дымом и заблудившиеся среди извилистых улочек краснокожие захватчики оказались заперты в ловушке, которую сами же создали. Огонь не разбирает и равно жжет как поджигателя, так и намеченную жертву. Падающая же стена – слепа. Краснокожие воины побросали добычу и с воем метались как звери, пытаясь отыскать выход. Многие, осознав бесполезность этих поисков, развернулись и в последнем безумном урагане ярости вновь бросились в атаку, как атакует ослепленный болью тигр, превратив последние мгновения своей жизни в разгул кровавой бойни.

Турлох, обладавший безотказным чувством направления, которым одарены люди, обреченные на жизнь волков, бежал туда, где, как он знал, находились ворота. Но среди изгибов затянутых дымом улиц его охватило внезапное сомнение. Из освещенного пламенем сумрака раздался полный ужаса крик, и прямо на него в слепом ужасе выбежала обнаженная девушка и рухнула у его ног. Из ужасной раны на ее груди потоком лилась кровь. Преследовавший ее по пятам залитый кровью демон схватил несчастную за волосы и перерезал ей горло за мгновение до того, как топор Турлоха снял голову с его плеч и отправил ее катиться по улице, сияя посмертной ухмылкой. В то же мгновение внезапный порыв ветра сдвинул извивавшийся дым, и товарищи увидели перед собой раскрытые ворота, под аркой которых кишели краснокожие воины. Яростный вопль, ужасающий наскок, безумное мгновение сметающей все на своем пути ярости, оставившей у ворот груду тел – и они оказались на другой стороне и неслись вниз по склону в сторону маячившего вдали леса и находившегося за ним пляжа. Впереди них небо начинало светлеть перед восходом. Позади в грохочущей агонии сотрясался гибнущий Бал-Сагот.

Они бежали, как преследуемые охотниками животные, время от времени отыскивая укрытия среди редких рощ, чтобы избежать встречи со спешившими к городу группами дикарей. Захватчики, казалось, заполонили весь остров. Для набега такого размаха их военачальники, должно быть, собрали армию со всех островов на много миль вокруг.

Наконец товарищи достигли полосы леса и вздохнули с облегчением, обнаружив берег совершенно обезлюдевшим. Тут и там лежало множество длинных украшенных черепами боевых каноэ.

Этельстан сел на песок, чтобы перевести дыхание.

– Кровь Тора! Что теперь? Что нам остается, кроме как прятаться в лесу до тех пор, пока эти красные дьяволы нас не выловят?

– Помоги мне столкнуть в воду эту лодку, – приказал Турлох. – Лучше уж попытать счастья в открытом море…

– Хо! – выкрикнул Этельстан, вскакивая на ноги и указывая. – Клянусь Тором, корабль!

Солнце только взошло, сияя громадной золотой монетой над самой поверхностью моря, и на его фоне вырисовывался изящный корабль с высокой кормой. Товарищи запрыгнули в ближайшее каноэ, оттолкнули его от берега и принялись грести, как безумные, крича и размахивая веслами, чтобы привлечь внимание команды. Усилия могучих мышц несли изящное судно вперед на невероятной скорости, и вскоре корабль замер и позволил им подплыть к борту. Из-за поручней на них глядели смуглолицые люди, облаченные в доспехи.

– Испанцы, – пробормотал Этельстан. – Если они меня признают, то лучше мне было остаться на острове.

Но он без колебаний взобрался по цепи, и скитальцы оказались лицом к лицу с облаченным в доспех астурийского рыцаря худощавым мужчиной с серьезным взглядом. Он обратился к ним на испанском, и Турлох ответил – как многие гэлы, он обладал особым талантом к языкам; кроме того, постранствовав по миру, он слышал их великое множество. В нескольких словах далкасиец рассказал о пережитом ими приключении и объяснил происхождение поднимавшегося над островом громадного столба дыма.

– Скажи ему, что там можно взять большой куш, – вмешался Этельстан. – Расскажи о серебряных воротах, Турлох.

Но когда гэл рассказал о богатствах гибнущего города, капитан покачал головой.

– Добрый сэр, у нас нет на это ни времени, ни людей. Эти краснокожие дьяволы, о которых вы рассказываете, едва ли отдадут что-то, пусть даже бесполезное для них, без яростного сопротивления. Меня зовут дон Родриго дель Кортез из Кастилии, и этот корабль, «Серый фриар», принадлежит к флоту, отправленному против мавританских разбойников. Несколько дней назад мы отстали от флота во время морской схватки, и штормом нас отнесло далеко от курса. Теперь мы должны спешить, чтобы вновь присоединиться к флоту, если только сумеем его отыскать. Иначе же мы станем досаждать неверным, как только сможем. Мы служим Господу и королю, и не можем, как вы предлагаете, задерживаться ради какого-то сора. Но вам будут рады на борту этого корабля. Нам пригодятся умелые воины, какими вы, судя по всему, являетесь. Вам не придется пожалеть об этом, реши вы присоединиться к нам и стать на сторону христианства против басурман.

В сухощавом лице с узким прямым носом и глубокими темными глазами Турлох разглядел фанатика, странствующего рыцаря без страха и упрека. Он обратился к Этельстану:

– Этот человек безумен, но у нас есть возможность найти хорошую драку и повидать новые земли. Так или иначе, у нас все равно нет выбора.

– Для странника без хозяина одна служба ничем не хуже другой, – молвил громадный сакс. – Скажи ему, что мы пойдем за ним хоть в ад и подпалим хвост самому Дьяволу, если там есть, чем поживиться.