Читать книгу Законы жизни на каждый день - Роберт Грин - Страница 4

Каждый из нас появляется на свет уникальным. Эта уникальность, помимо всего прочего, генетическая – она заложена в ДНК. Каждый из нас – феномен, который рождается во Вселенной только один раз: конкретный набор генов никогда не возникал прежде и никогда не повторится. У людей эта уникальность впервые проявляется еще в детстве – через определенные первичные склонности. Это силы, которые возникают и действуют глубоко внутри нас, а где именно – мы не знаем, в нашем сознании даже нет подходящих слов. Такие силы тянут нас к каким-то переживаниям, впечатлениям и опыту, а от каких-то, наоборот, отталкивают. И увлекая туда или сюда, они особым образом влияют на развитие нашего сознания. Можно сформулировать это так: когда вы рождаетесь, зерно уже посеяно. Зерно – ваша уникальность. Оно хочет расти, преобразовываться, стать растением, которое расцветет, в полной мере раскрыв и явив потенциал, заложенный в зерне. Ему присуща естественная, уверенная энергия. Ваша жизненная задача – сделать так, чтобы растение, выросшее из семечка, расцвело. Вам надо выразить собственную уникальность через работу. Вам предназначена определенная судьба, но вы сами должны реализовать свое предназначение. Чем сильнее вы будете чувствовать это и поддерживать в себе это чувство (как некую силу, некий голос… – в любой форме), тем выше ваши шансы на выполнение этой жизненной задачи и на достижение мастерства. Январь в нашем календаре весь посвящен обнаружению и проработке вашей жизненной задачи, вашей главной цели, тому, ради чего вы родились на свет.

Я с очень раннего возраста – наверное, лет с восьми – знал, что хочу стать писателем. Я испытывал колоссальную любовь к книгам и к словам. Поначалу, в юные годы, я думал, что буду писать романы, но после окончания университета мне надо было как-то зарабатывать на жизнь, и я осознал, что романист – профессия не слишком доходная. А поскольку я жил в Нью-Йорке, меня как-то само собой занесло в журналистику: по крайней мере так я мог прокормиться. Но однажды, уже после нескольких лет работы автором статей и редактором, меня пригласил на деловой ланч человек, который как раз редактировал одну из моих статей. Осушив свой третий мартини, он наконец объяснил, почему предложил встретиться. «Вам бы всерьез задуматься о другой профессии, – заявил он мне. – Писателя из вас не выйдет. Ваша работа – слишком недисциплинированная. Ваш стиль чересчур причудлив. А ваши идеи… Средний читатель просто не может их разделять. Идите куда-нибудь в юридическую школу, Роберт. Или в бизнес-школу. Избавьте себя от этих страданий».

Вначале его слова произвели на меня впечатление удара под дых. Но в последующие месяцы я кое-что понял насчет себя самого. Ведь я двинулся по профессиональному пути, который не подходил мне, и плоды моих трудов отражали эту несовместимость. Мне пришлось уйти из журналистики. После этого осознания у меня начался период блужданий. Я исколесил всю Европу. Я подвизался на всех мыслимых работах. Я вкалывал на стройке в Греции, преподавал английский в Барселоне, сидел за стойкой портье в Париже, водил экскурсии по Дублину, поработал даже стажером в одной английской компании, которая снимала документальные фильмы для телевидения. Я пытался писать романы и пьесы. После множества скитаний я вернулся в Лос-Анджелес, где когда-то родился и вырос. Там я тоже перебивался случайными заработками, какое-то время даже состоял в штате частного сыскного агентства. Я проник в киноиндустрию, поработал помощником режиссера, научным консультантом, разработчиком сюжетов, сценаристом. За эти долгие годы странствий я сменил в общей сложности около 60 разных работ. К 1995-му мои родители (да благословит их Бог!) уже начали серьезно беспокоиться о своем отпрыске. Мне было 36, и казалось, что я пребываю в полной растерянности и не способен закрепиться хоть в какой-нибудь профессии. У меня случались моменты великих сомнений и даже депрессии, хотя на самом-то деле я не ощущал ни растерянности, ни потерянности. Какая-то внутренняя сила неустанно подталкивала меня вперед, руководила мною.

Я искал и изучал неведомое для меня, жадно впитывал новый опыт и новые впечатления, и я постоянно что-то писал. В том же году в Италии (где я занимался еще одной работой) я познакомился с человеком по имени Йост Элферс. Он работал координатором в издательстве. Однажды, когда мы шли мимо венецианских доков, Йост спросил, нет ли у меня каких-нибудь идей насчет книги.

И вдруг, словно бы ниоткуда, у меня появилась идея – и я ее тут же выложил. Я рассказал Йосту, что люблю читать исторические книги и что рассказы о Юлии Цезаре, семействе Борджиа и Людовике XIV в точности повторяют реальные сюжеты, которые я наблюдал собственными глазами на своих многочисленных работах, просто эти современные истории не заканчивались смертоубийством. Люди хотят власти – и хотят замаскировать свое желание власти. Поэтому они играют во всякие игры. Они втайне манипулируют и интригуют, при этом строя из себя приятных людей, даже каких-то святых. И я был готов вывести их на чистую воду, разоблачить, показать суть этих игр.

Когда я экспромтом выдавал эту издательскую заявку (из нее в итоге вырастет моя первая книга – «48 законов власти»), то почувствовал, как у меня внутри словно бы щелкнул какой-то переключатель. Во мне зародилось и росло мощнейшее ощущение возбуждения. Казалось, все это так естественно. Казалось, это судьба. А когда я увидел, что мой собеседник тоже вдохновился, мой энтузиазм усилился. Редактор сказал, что в восторге от моей идеи. Что он будет оплачивать мои расходы на жизнь, пока я буду писать первую половину книги. Что после этого он попробует продать ее какому-нибудь издателю, а сам станет ее промоутером, дизайнером и продюсером. Когда я вернулся домой в Лос-Анджелес и засел за работу над «48 законами», я знал, что это мой единственный шанс в жизни, единственный путь, который позволяет мне спастись, вырваться, прекратить блуждания. И я погрузился в работу с головой. Я вкладывал в творчество всю свою энергию до последней капли. Мне было ясно: или я добьюсь успеха, или окажусь неудачником. И я использовал все усвоенные уроки и весь свой опыт автора текстов, все навыки, приобретенные за годы работы в журналистике, все хорошие и плохие впечатления от всех своих 60 работ, таких разных, – в том числе и от общения со всеми ужасными начальниками, с которыми мне приходилось иметь дело. Во мне давно копилось особого рода возбуждение, и я выплеснул его в книге. И читатель ощутил это возбуждение, и – к моему немалому удивлению – книга имела оглушительный успех. Я такого и представить не мог.

Теперь, оглядываясь назад по прошествии четверти века, я осознал: та внутренняя сила, которая подталкивала меня и руководила мною (я упоминал о ней выше), – это и было ощущение цели, ощущение судьбы. Некий внутренний голос словно бы говорил: «Не сдавайся. Не оставляй усилий. Продолжай. Продолжай». Голос, который я впервые услышал еще ребенком, вел меня к моей жизненной задаче. На этот путь ушло много лет: было много экспериментов, много ошибок, много препятствий – но голос вел меня вперед и помогал сохранять странную надежду.

И вот, немало книг спустя, я по-прежнему верен этой задаче. Как и всем, мне по-прежнему нужно это ощущение цели, направляющее меня ежедневно. И каждая книга, которую я пишу, должна ощущаться так, словно она часть моей судьбы, словно ей предназначено было появиться. Это ощущение цели, которое сопровождало меня всю жизнь и стало гораздо отчетливее четверть века назад, – именно то, что (как я убежден) вело меня сквозь все невзгоды моей жизни. И мне кажется, что такое чувство может проделывать то же самое для каждого вас – как только вы ощутите его в себе, как только вы начнете его в себе искать.

Истинный урок здесь в том, что я шел к этому чувству очень долго, преодолевая множество поворотов на пути. Оно может проснуться в вас сравнительно поздно – скажем, когда вам за 30, или за 40, или даже больше. Но мое существование навсегда переменилось в тот момент, когда я с готовностью принял свою жизненную задачу.