Читать книгу Хроники Маджипура - Robert Silverberg - Страница 8

Утром Тесме было не по себе, но раскаяния она не испытывала. О произошедшем между ними той ночью не было сказано ни слова. Висмаан развлекался своими кубиками. На рассвете Тесме отправилась к пруду, чтобы поплавать и успокоить пульсирующую в голове кровь, потом навела порядок в хижине после вчерашнего банкета, приготовила завтрак и отправилась куда глаза глядят на север. Наткнувшись на маленький, поросший мхом грот, девушка просидела в нем почти до полудня, вновь и вновь вспоминая испытанные ночью ощущения – прикосновения, вздохи и мощные содрогания экстаза, равных которым она еще не знала. Даже покривив душою, Тесме не могла сказать, что находит Висмаана хоть сколько-нибудь привлекательным: раздвоенный змеиный язык, волосы, напоминающие шевелящихся живых змей, покрытое чешуей тело… Нет-нет, то, что случилось вчера вечером, никак не связано с физическим влечением – в этом она уверена. Тогда почему это произошло? Причиной всему – вино и токка, да еще ее одиночество и в довершение всего – протест против привычной системы ценностей обывателей Нарабаля. Отдаться гэйрогу! Ничего лучше и не придумаешь, чтобы бросить вызов всему, во что эти людишки верили! Но конечно, такой вызов не будет иметь никакого смысла, если те, кому он предназначен, о нем не узнают. А потому, как только Висмаан будет в состоянии совершить поход в Нарабаль, они непременно отправятся туда вместе.

После той ночи они стали спать в одной постели, и им это казалось совершенно естественным. Но ни на вторую, ни на третью, ни на четвертую ночь они не занимались любовью – просто лежали рядом, не прикасаясь друг к другу, даже не разговаривая. Протяни Висмаан хотя бы руку, Тесме с готовностью отдалась бы ему, но он не проявлял никакой инициативы. А сама она не решалась придвинуться ближе. Молчание начало ее тяготить, но она опасалась нарушить его, боясь услышать что-нибудь такое, чего ей не хотелось бы слышать: что он испытывает отвращение к человеческой манере сексуальных связей или что он расценивает такое поведение как непристойное и неестественное и пошел на это однажды потому только, что она вела себя чрезмерно настойчиво или же что он знал, что она не испытывала никакого истинного влечения к нему, а просто использовала его для укрепления своих позиций в продолжающейся войне против общества и его нравов. В конце недели, обеспокоенная невысказанными сомнениями и нараставшей напряженностью в их отношениях, Тесме, забираясь в кровать, рискнула как бы случайно прижаться к нему, а он без малейшего колебания легко и охотно обнял ее. В последующие ночи их занятия любовью происходили как бы случайно и непреднамеренно, близость превратилась в нечто тривиальное, обыденное – в ритуал, которому они иногда следовали перед сном и в котором тайны или волшебства оставалось не больше, чем в любом ритуале такого рода. Но каждый раз Тесме испытывала огромное наслаждение и вскоре совершенно перестала замечать нечеловеческую чуждость его тела.

Висмаан уже ходил без помощи и каждый день уделял все больше времени гимнастике. Сначала вместе с Тесме, а затем и самостоятельно он изучал тропинки в джунглях. Первое время он передвигался с превеликой осторожностью, но вскоре уже почти перестал хромать. Плавание, похоже, тоже шло ему на пользу – он часами барахтался в маленьком пруду Тесме и тем невероятно раздражал громварка, жившего в норе, вырытой в глинистом берегу: медлительное старое существо выползало из своего убежища, растягивалось возле кромки воды, словно забытый кем-то полупустой потрепанный щетинистый мешок, хмуро взирало на гэйрога и не возвращалось в воду до тех пор, пока Висмаан не выбирался на берег. Тесме утешала старожила пруда, принося ему нежные зеленые побеги, которые срывала выше по течению питавшего пруд ручейка – за пределами досягаемости коротких лапок громварка.

– Когда же ты отведешь меня в Нарабаль? – однажды дождливым вечером поинтересовался Висмаан.

– Хоть завтра, – ответила она.

Той ночью Тесме очень волновалась и все теснее прижималась к гэйрогу.

Они вышли на рассвете. Шедший поначалу несильный дождь вскоре прекратился и уступил место блеску солнца. Поначалу Тесме старалась идти очень медленно и осторожно, но быстро поняла, что гэйрог совершенно здоров, и продолжила путь уже своим обычным стремительным шагом. Для Висмаана не составляло ни малейшего труда поддерживать его темп. Она все время болтала – сообщала ему названия всех попадавшихся на пути растений или животных, потчевала его отрывками из истории Нарабаля, рассказывала о своих братьях, сестрах и городских знакомых. Ей отчаянно хотелось, чтобы их заметили – смотрите, смотрите, это мой любовник-гэйрог, я спала с ним! – и, едва они добрались до предместий, она стала оглядываться вокруг, надеясь увидеть хоть кого-нибудь знакомого. Но на пригородных фермах в тот день, похоже, никого не было, а тех, кто попадался на глаза, она никогда прежде не встречала.

– Видишь, как они смотрят на нас? – шепнула она Висмаану, когда они вступили в более населенный район. – Они боятся тебя. Они считают тебя первой ласточкой какого-то вторжения иных рас. И никак не могут понять, а что я-то делаю рядом с тобой, почему мы с тобой идем вместе и разговариваем между собой.

– Я не замечаю ничего подобного. Да, моя внешность их удивляет. Но я не вижу никакого страха, никакой враждебности. Может быть, это потому, что я плохо разбираюсь в выражениях человеческих лиц? Я-то думал, что научился довольно хорошо понимать их.

– Подожди и увидишь, – пообещала Тесме, хотя в глубине души должна была признать, что, возможно, немного преувеличивала. А может быть, и больше, чем немного. Они дошли уже почти до центра Нарабаля. Кое-кто действительно глядел на гэйрога с удивлением и любопытством, но напряженное выражение лица быстро смягчалось; другие просто кивали и улыбались, словно встреча на улице родного города с существом из иного мира была для них самым обычным делом. Проявлений настоящей враждебности Тесме не заметила вовсе. И это ее возмутило. Эти благопристойные приятные люди, эти добропорядочные любезные люди реагировали совсем не так, как она того ожидала. Даже когда она наконец встретила знакомых – Канидора, лучшего друга старшего из ее братьев, Хеннимонта Сиброя, управляющего небольшой прибрежной гостиницей, и женщину из цветочной лавки, – все они совершенно спокойно восприняли ужасные, как ей казалось, слова Тесме:

– Это Висмаан, он жил со мной последнее время.

Канидор улыбнулся, словно всегда знал, что Тесме относится к тем людям, которые делят кров с существами из иного мира, и заговорил о новых городах для гэйрогов и хьортов, которые намеревался строить муж Мирифэйн. Управляющий гостиницей весело потряс руку Висмаана и пригласил его к себе выпить вина. А цветочница несколько раз повторила:

– Как интересно, как интересно! Мы надеемся, что вам понравится наш городок!

Тесме ощущала снисходительность, скрывавшуюся за их веселостью. Ей казалось, что они сговорились не позволять ей шокировать себя, словно уже заранее смирились со всеми дикими выходками этой девчонки и теперь были готовы воспринять любой ее поступок без удивления и даже без комментариев. Возможно, они неправильно истолковали характер ее отношений с гэйрогом и думали, что он просто-напросто снимал у нее угол, – ведь никто из них не знал, что в ее круглой хижине вовсе не было углов. А удалось бы ей вызвать у них ту реакцию, которой она ожидала, если бы она прямо объявила, что они были любовниками, что она принимала его плоть в свое лоно, что они, два существа, принадлежащие к разным расам, занимались невероятной, немыслимой, противоестественной любовью?

Кто знает, возможно, и нет. Быть может, даже предайся они с гэйрогом совокуплению прямо посреди площади Понтифекса, их поступок не вызвал бы никакого волнения в этом дурацком городишке, хмурясь, думала Тесме.

А понравился ли Нарабаль Висмаану? Ей, как всегда, было трудно понять его эмоции. Они переходили из улицы в улицу, шли по беспорядочно разбросанным площадям, мимо безликих лавчонок, маленьких кривобоких домишек с разросшимися неухоженными садами… и он почти все время молчал. Она ощущала в его молчании разочарование и неодобрение и, несмотря на всю свою ненависть к Нарабалю, почувствовала желание защищать родной город. Это было, в конце концов, достаточно молодое поселение, передовая застава, затерявшаяся в глухом углу второразрядного континента, и здесь успели прожить лишь несколько поколений.

– Ну и как? – наконец не выдержала она. – Похоже, Нарабаль не слишком впечатлил тебя?

– Ты же предупреждала меня, чтобы я не ожидал слишком многого.

– Но он оказался еще хуже, чем я тебе рассказывала, не так ли?

– Он кажется мне маленьким и неухоженным, – ответил Висмаан. – После того, как увидишь Пидруид или хотя бы…

– Пидруиду уже тысяча лет.

– …Дюлорн, – продолжал он, как будто не заметив ее реплики. – Дюлорн необычайно красив даже сейчас, когда он еще не достроен до конца. Но, конечно, белый камень, который там использован…

– Да, – согласилась Тесме. – Нарабаль тоже нужно было строить из камня, потому что климат здесь настолько влажный, что деревянные дома быстро начинают гнить и разваливаться, но для этого не было времени. Когда население увеличится, мы сможем устроить каменоломни в горах и сделать здесь нечто изумительное. Через пятьдесят лет, а может быть, через сто, когда у нас будет достаточно рабочей силы. Может быть, если удастся заманить сюда на работу хоть сколько-нибудь этих гигантских четвероруких иноземцев…

– Скандаров, – подсказал Висмаан.

– Да, скандаров. Почему бы короналю не прислать к нам тысяч десять скандаров?

– Их тела покрыты густой шерстью. Здешний климат будет слишком тяжел для них. Но, несомненно, здесь поселятся и скандары, и врууны, и су-сухирисы, и много-много гэйрогов – выходцев, как и я, из стран с влажным климатом. Ваше правительство решилось на очень смелый поступок, приглашая в таких количествах переселенцев из иных миров. Другие планеты не настолько богаты землей.

– Другие планеты не настолько велики, – возразила Тесме. – Кажется, я где-то слыхала, что, даже если не считать все огромные океаны, которые у нас есть, площадь одной только суши Маджипура в три или в четыре раза больше полной площади любой другой населенной планеты. По крайней мере, что-то в этом роде. Нам очень повезло, что у такого огромного мира достаточно слабая гравитация, чтобы люди и гуманоиды могли свободно жить здесь. Конечно, мы платим за это высокую цену – почти не имеем тяжелых элементов, но все же… О, привет!

Тесме резко сменила тон, и в голосе ее прозвучали растерянность и тревога. Худощавый, очень высокий молодой человек со светлыми волнистыми волосами, выскочивший из дверей банка на углу, чуть не налетел на Тесме и остолбенело замер, уставившись на нее. А она тоже застыла на месте. Это был Рускелорн Юлван – ее любовник на протяжении последних четырех месяцев перед побегом в джунгли, из всех жителей Нарабаля именно тот человек, кого она меньше всего хотела встретить. Но, раз уж столкновение неизбежно, почему бы не обернуть ситуацию в свою пользу? Ей удалось первой оправиться от замешательства.

– Ты хорошо выглядишь, Рускелорн, – сказала она, забирая инициативу в свои руки.

– И ты тоже. Жизнь в джунглях, судя по всему, идет тебе на пользу.

– Ты прав. Это были самые счастливые семь месяцев за всю мою жизнь. Рускелорн, это мой друг Висмаан. Он жил со мной несколько последних недель. Он искал место для фермы неподалеку от моей хижины, и с ним произошел несчастный случай: упал с дерева и сломал ногу. Вот я и ухаживала за ним.

– Полагаю, что очень умело, – спокойно ответил Рускелорн Юлван. – Похоже, сейчас он в полном порядке. Рад познакомиться, – приветствовал он гэйрога, и тон его не позволял усомниться в искренности этих слов.

– В той части его планеты, где он жил раньше, – продолжала Тесме, – климат был точно такой же, как у нас в Нарабале. Он сказал мне, что через несколько лет здесь, в тропиках, поселятся многие его соплеменники.

– Я тоже слышал об этом, – отозвался Рускелорн Юлван и усмехнулся: – Вы увидите, насколько здесь плодородная земля. Съешьте ягоду за завтраком и бросьте косточку, и к вечеру на этом месте вырастет лоза высотой в дом. Так все говорят, значит, это правда.

Легкая и небрежная манера его разговора приводила Тесме в неописуемое бешенство. Он что, не понимал, что этот чешуйчатый пришелец из иного мира, этот гэйрог, заменял его в ее постели? Неужели Рускелорн Юлван настолько лишен чувства ревности? Или же он просто не осознает положение вещей? Тесме буквально рассвирепела, напряглась и попыталась мысленно сообщить бывшему любовнику правду, рисуя в воображении жестокие картины, представлявшие ее в объятиях Висмаана, нечеловеческие руки, ласкающие ее грудь и бедра, раздвоенный алый язык, щекочущий ее сомкнутые веки, ее соски, щель между ног. Бесполезно. Рускелорн умел читать мысли ничуть не лучше, чем она, иначе говоря – совсем не умел. «Он мой любовник, – беззвучно шептала она, – он берет меня снова и снова, а я прихожу к нему ради этого. Я не могу дождаться возвращения в джунгли, чтобы завалиться с ним в постель…» И все это время Рускелорн Юлван стоял, улыбаясь, и вежливо болтал с гэйрогом, обсуждая возможности выращивания в этих местах нийка, глейна и стаджжи – или, возможно, для более болотистых районов лучше подойдет лусавендер? Лишь изрядное время спустя он вновь перевел взгляд на Тесме и спросил, как долго еще она намеревается оставаться в джунглях, – так же спокойно, как если бы поинтересовался, какой нынче день недели.

Она вспыхнула.

– Пока что мне нравится там гораздо больше, чем в городе. А что?

– Я подумал, не соскучилась ли ты по комфорту нашей блистательной столицы, только и всего.

– Пока нет, ни капельки. Я никогда еще не была так счастлива.

– Ну и прекрасно. Я очень рад за тебя, Тесме. – Очередная безмятежная улыбка. – Как хорошо, что удалось повидаться с тобой. Приятно было познакомиться, – кивнул он гэйрогу и удалился.

Тесме едва ли не дымилась от ярости. Его ничто не задело, не потревожило! Она может сколько угодно совокупляться с гэйрогами, скандарами или даже громварком в пруду! Ему наплевать – все это ничего для него не значит! Она хотела, чтобы он был больно уязвлен или, по крайней мере, шокирован, а он был всего-навсего вежлив. Вежлив! Наверняка он, как и все остальные, не смог понять реальный характер ее отношений с Висмааном – им, конечно, и в голову не придет, что женщина человеческой расы отдастся похожему на рептилию иноземцу, и, значит, они вовсе не думали… они даже не подозревали…

– Ну что, видел Нарабаль? – спросила она у гэйрога.

– Достаточно для того, чтобы уяснить, что тут почти не на что смотреть.

– Как твоя нога? Сумеешь дойти обратно?

– Может быть, у тебя есть в городе какие-нибудь дела?

– Ничего важного, – бросила она, – мне не терпится уйти отсюда.

– Тогда пойдем, – ответил он.

Нога, казалось, все же беспокоила его – видимо, перенапряг мышцы. Такой переход был нелегким даже и для здорового – а ведь Висмаан с начала выздоровления ходил очень понемногу, – но он по обыкновению безропотно последовал за Тесме к окраине города, откуда начиналась дорога в джунгли. Было самое неподходящее для прогулок время дня: солнце стояло почти в зените, а влажность и тяжесть воздуха говорили о приближении послеполуденного ливня. Они шли медленно, часто останавливаясь, хотя он ни разу не сказал о том, что устал. Тесме сама чувствовала себя утомленной и, притворяясь, будто хочет показать ему то какие-то интересные выходы породы, то какие-то необычные растения, искала предлог, чтобы немного передохнуть. Она ни в какую не желала признаться в том, что устала, – на сегодня унижений достаточно.

Ее вылазка в Нарабаль закончилась крахом. Гордая, непокорная мятежница, презирающая нравы Нарабаля, она приволокла своего любовника-гэйрога в город, чтобы похвастать им перед тихими скучными обывателями, а они ничего не заметили. Неужели они все настолько тупы, что не смогли даже угадать истину? Или, напротив, сразу же раскусили ее намерения и решили не дать ей ни малейшего повода для торжества? Так или иначе, она чувствовала себя оскорбленной, униженной, побежденной – и совершенной дурой. Кстати, что там она раньше воображала себе насчет фанатизма жителей Нарабаля? Разве они не опасались наплыва всех этих странных существ? С Висмааном все были настолько обаятельны, настолько дружелюбны… Возможно, мрачно раздумывала Тесме, предубеждение гнездилось лишь в ее собственном сознании, и она извратила те слова, которые слышала от других… Но в таком случае отдаваться гэйрогу было просто глупо, бессмысленно – ей не удалось таким образом влепить пощечину общественному мнению Нарабаля, не удалось одержать хотя бы маленькую победу в той личной войне, которую она вела против своих соплеменников. Ее нелепый поступок оказался не более чем проявлением чудачества и своеволия.

Пробираясь по скользкой после дождя тропе в джунглях, Тесме и гэйрог не перемолвились ни словом. Когда они добрались до хижины, он вошел внутрь, а она принялась бестолково суетиться: мыться, проверять ловушки, собирать ягоды с лоз, хвататься за всякие вещи, тут же забывая, для чего они ей понадобились.

Войдя через некоторое время в хижину, она без предисловий сказала Висмаану:

– Думаю, теперь ты вполне в состоянии двинуться дальше.

– Ладно. Мне действительно пора отправляться в путь и устраивать свою жизнь.

– Ты, конечно, можешь остаться на ночь. Но утром…

– А почему бы не уйти прямо сейчас?

– Скоро стемнеет. Да и ты уже прошел сегодня немало миль…

– Не стоит больше стеснять тебя. Думаю, мне лучше пойти сегодня.

И вновь Тесме поймала себя на том, что не в силах понять его чувства. Он удивлен? Огорчен? Рассержен? Гэйрог ничем не выдал своих ощущений. Ни единого прощального жеста… Он просто повернулся и ровным шагом пошел по тропинке, убегающей в джунгли. Тесме с пересохшим горлом и бешено колотившимся сердцем провожала его взглядом, пока он не скрылся за низко свисавшими лианами. Единственное, на что она оказалась способна, это удержаться на месте и не побежать за ним следом. Но вот он исчез, а вскоре на землю опустилась тропическая ночь.

Она на скорую руку соорудила для себя нечто вроде обеда, но почти ничего не съела и замерла в задумчивости. Он сидит где-то там, в темноте, ожидая наступления утра. Они даже не попрощались! Она могла в шутку посоветовать ему больше не лазить на сиджаниловые деревья, а он мог поблагодарить ее за заботу, но ничего этого не случилось; она просто предложила ему убираться, а он покорно, безропотно ушел. Непонятное существо, и действия его непонятные… И все же, когда они вместе лежали в кровати, и он дотронулся до нее, и сжал в объятиях, и легко положил ее на себя…

Эта ночь показалась Тесме очень долгой, холодной и мрачной. Съежившись на грубо сплетенной из веток кровати, на которой они вместе проводили последние ночи, она прислушивалась к стуку капель ночного дождя по широким синим листьям, служившим крышей хижины, и впервые за все время, проведенное в джунглях, ощущала боль одиночества. Только сейчас она осознала, до какой степени была ей дорога та странная пародия на семейную жизнь, которую они с гэйрогом устроили здесь. И вот теперь все закончилось, и она снова осталась одна, еще более одинокая, чем до встречи с Висмааном, и гораздо сильнее, чем когда-либо, оторванная от своей прежней жизни в Нарабале… А он где-то там – сидит без сна в темноте и не имеет даже укрытия от непогоды.

«Я влюбилась в чуждое существо, – с удивлением сказала она себе, – я влюбилась в чешуйчатую тварь, которая не произносит никаких слов о любви, почти не задает вопросов и уходит, не поблагодарив и не попрощавшись». Она несколько часов лежала с открытыми глазами и время от времени принималась плакать. Все тело болело от усталости после долгого похода и расстройств минувшего дня. Подтянув колени к груди, она надолго застыла в такой позе, а затем обеими ладонями принялась поглаживать себя между ног, пока наконец не наступил миг разрядки. Захлебнувшись воздухом, Тесме негромко застонала и почти сразу же провалилась в сон.