Читать книгу Детективы-футболисты. Тайна Соколиного глаза - Роберто Сантьяго - Страница 7

– Франциско, я не собираюсь расследовать, кто написал эту чушь на стене школы, – сказал мой отец, теряя терпение.

– Но, папа… – начал возражать я.

– Кому какое дело, с кем целовалась твоя девчонка? – сказал мой брат.

– Это не чушь, всё очень серьёзно, к тому же это ложь, и главное… она не моя девчонка! – выпалил я.

Мы завтракали на кухне. Это был один из немногих моментов дня, когда вся семья собиралась вместе.

Мой отец окунул огромное печенье в кофе с молоком, а затем поднёс его ко рту. Мама пила апельсиновый сок, не переставая при этом двигаться по кухне и переставлять какие-то вещи.

– Прекрати досаждать отцу, Франциско, – вмешалась она в разговор. – Главное, что Атлетико приезжают в наш город. Мне кажется, нам всем следует сосредоточиться на этой теме. Ты будешь играть с Атлетико, милый!

И она меня поцеловала. А потом сделала большой глоток сока.

– Он будет играть против Атлетико, а это совсем не одно и то же, – заметил мой брат, который был занят намазыванием своего тоста маслом, джемом, и всем, что под руку попадётся.

– Ну да, ну да, – сказала мама.

– Но дело в том, что эта надпись… – снова попытался было начать я.

– С надписью мы закончили, точка, – сказала мама. – Посмотрим, готовы ли мы к тому, к чему должны быть готовыми.

– К турниру и к встрече с Атлетико, – добавил отец.

– Вот именно, – кивнула мама.

Я пожал плечами. Тогда я ещё и понятия не имел, какой важной для всех станет эта надпись совсем скоро, и как много ещё вещей произойдет до того, как станет известно, кто её оставил.

Мой брат Виктор доел свой тост и воспользовался возможностью, чтобы задать вопрос, который в тот момент волновал его больше всего.

А больше всего на свете его волновало, почему мы не поехали кататься на лыжах на Рождество, как в предыдущие годы.

Он сказал:

– Я просто не понимаю, почему именно в этом году, когда столько снега, мы не катаемся.

Моя мама, не переставая двигаться по кухне и непрерывно что-то делать, посмотрела на него как на сумасшедшего.

– Эмилио, может, ты объяснишь своему сыну? У меня ощущение, что в этом доме каждый думает только о себе. Так дело не пойдёт.

С этими словами она вышла за дверь, направляясь то ли в ванную, то ли в гостиную.

Отец посмотрел на Виктора и очень спокойно сказал:

– Виктор, в этом году мы не можем ехать кататься на лыжах. Приезжает Атлетико и…

– У нас дома всё всегда вертится вокруг Гнома и его футбольной команды. Это несправедливо.

И Виктор тоже вышел за дверь, бормоча что-то себе под нос.

Я посмотрел на отца. Мы были вдвоём.

– У Виктора в классе есть девочка Эли, или как-то так, она едет на лыжах, вот он и взбесился… – сказал я.

– Осторожнее с этими вещами, – сказал отец.

– Да-да, я понимаю, – кивнул я, – просто эта история с надписью…

– Далась тебе эта надпись! – сказал отец и тоже вышел.

Короче говоря, я остался на кухне один наедине со своими хлопьями с молоком. Из коридора раздавались голоса: мои ругались.

– Я хочу покататься на лыжах, а если вы не поедете, я и один могу! – выступал мой брат.

– Так, разговор окончен. Никаких «один», мы все остаёмся, – отрезала мама.

Так как все ужасно кричали, я тоже решил повысить голос и крикнул из кухни:

– Виктор хочет покататься на лыжах, потому что ему нравится девочка из его класса, Эли, или как там её!

– Заткнись! – крикнул брат.

– Замолчите оба! – рявкнула мама. – Никаких надписей на стенах, лыж и девчонок. Все думаем о том, что приезжает Атлетико. И взрослая это команда или детская, в данном случае абсолютно неважно.

– Но, мама… – начал было возражать Виктор.

– Чушь собачья! – оборвала его мама.

А когда мама говорит «чушь собачья», это, как известно, означает: «разговор окончен». У нас это что-то вроде правила в семейном кодексе, и все его знают.

Через пару секунд в дверях кухни показалась голова Виктора. Я посмотрел на него, улыбнувшись и сделав милое лицо. Брат зыркнул на меня с таким видом, который можно было расшифровать только одним способом: «Ты ещё очень сильно об этом пожалеешь!»

Впрочем, расшифровывать ничего не пришлось, потому что секунду спустя он сказал:

– Ты ещё очень сильно об этом пожалеешь, Гномик. Не думай, что я так это оставлю.

Совет: когда надумаете сердить старших братьев, соблюдайте предельную осторожность.