Читать книгу Далеко от яблони - Робин Бенуэй - Страница 5

Узнав о беременности Грейс, ее родители встретились с родителями Макса. «Это просто разговор, – сказал папа. – Мы хотим обсудить варианты». Однако на сроке в четырнадцать недель вариантов для обсуждения не слишком много – это Грейс понимала.

Родители Макса не желали ничего обсуждать. В итоге все собрались дома у Грейс, в гостиной, которая почти всегда пустовала, поскольку там не было телевизора – он стоял в другой комнате. Так или иначе, Грейс и Макс сидели друг напротив друга, так же как в их первую встречу на школьной конференции «Глобальная модель Организации Объединенных Наций». На языке у Грейс все время вертелась шутка насчет того, что они с Максом объединились и стали одной страной, но произнести ее она не решилась. Вряд ли кто-нибудь – обе родительские пары или Макс – оценили бы юмор. Да и вообще не смешно.

Отец Макса трясся от злости. Несмотря на субботний вечер, на нем были рубашка и пиджак, и еще он постоянно держал ладонь на плече сына, причем выглядело это не как жест поддержки, а, скорее, как проявление силы. Макс ненавидел отца и за глаза все время называл мудаком.

– Понятия не имею, что ваша дочь наплела моему сыну…

– Не стоит перекладывать всю вину… – перебила мама Грейс, и ее рука тоже легла на дочкино плечо. Рука эта была теплой, почти горячей, а Грейс и без того было жарко и тесно от того, что Персик у нее в животе продолжала расти. Поэтому она стряхнула мамину ладонь. Не хотела, чтобы кто-нибудь к ней прикасался, даже Макс. Особенно Макс.

– У Макса большое будущее, – продолжал его отец, в то время как мать сидела молча. – Он будет поступать в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Эта ситуация в его планы не входит.

Родители Грейс ничего не ответили. На следующий год она собиралась подавать документы в университет Беркли, но теперь все разговоры о поездке на день открытых дверей прекратились. (Вдобавок Грейс знала, что на экзамене по углубленному курсу французского Макс списывал, но умолчала об этом.)

– У Грейс тоже есть будущее, – резко произнес папа. Сейчас они с Максовым отцом походили на двух хоккеистов, готовых затеять потасовку на льду. – И она, и Макс в равной мере несут ответственность за…

– Не знаю, как ей удалось впутать моего сына в эту историю, но если вы рассчитываете на мои деньги… – Отец Макса не договорил; ноздри его гневно раздувались. Кстати, у Макса, когда он злился, тоже. Грейс иногда обзывала его Дракончиком Пых-Пыхом, но только про себя и только если по-настоящему сердилась.

– Речь идет о малыше, – подала голос мама. – А также о Максе и Грейс.

– Нет никаких Макса и Грейс, – отрубил отец Макса. Мать продолжала безмолвствовать, и от этого Грейс было жутковато. В самом деле, если хочешь получше узнать семью своего парня, нужно от него забеременеть. – Наш Макс встречается с порядочной девушкой!

С порядочной девушкой. Фраза повисла в воздухе; Грейс бросила взгляд на Макса, но тот сверлил глазами пол. Не смотрел на нее. И на Персик тоже.

Ну конечно, Стефани – порядочная девушка. Хорошая ли – Грейс не знала, но у отца Макса понятие «порядочная», по всей видимости, означало девушку, чья матка в настоящее время пуста. Судя по этому критерию, да, Стефани на 99,99 процентов – девушка хорошая и порядочная, в то время как Грейс на 100 процентов – нет.

Короче говоря, так она и рассталась со своим бойфрендом.

Макс и Грейс встречались почти год. Если подумать, впоследствии примерно столько же времени Персик росла и развивалась у нее в животе. Но Грейс не могла думать об этом в таком ключе, не могла, и всё. Любая мысль о Персик вызывала острую боль, которая рассекала ее с головы до ног, так же как в родовой палате. Грейс не подозревала, что ей может быть хуже, чем тогда – когда мама держала ее за руку, а акушерки заставляли тужиться, – но вот же, могло.

Джейн дразнила Макса «кинокрасавчиком», потому что он был смазлив, точно сошел с экрана: футболист, обладатель ровных белых зубов, друг для всех… но для некоторых больше, чем для остальных. Грейс не сразу осознала, что Макс нравился ей исключительно потому, что считал ее привлекательной, а эта ветка недостаточно крепка для того, чтобы хвататься за нее в бурю. Теперь-то она это понимала, ибо потеряла и Макса, и Персик, и ее опустевшие ладони саднили из-за того, что слишком сильно пытались удержать то, чего в них вообще не должно было быть.

– Ты нервничаешь, – сказала мама Грейс.

– Нет, это ты нервничаешь, – возразила Грейс.

– Вы обе нервничаете, – отрезал папа. – Прекратите сейчас же.

– У тебя тут прилипла ниточка, – перебила мама и потянулась к его рубашке. Он игриво оттолкнул ее руку и повторил:

– Нервничаете.

Они втроем стояли на каменном крыльце, сбившись в кучку, хотя места хватало. Грейс вполне могла бы сделать «колесо», не задев родителей, – до того там было просторно.

И это было не просто крыльцо, а крыльцо дома, где живет Майя. Точнее, ее семья. Через неделю после обмена сообщениями по электронной почте отец и мать Майи пригласили Грейс с родителями на ужин, и приглашение было принято – а как иначе?

Сестры уже успели несколько раз поговорить. Сначала Майя ответила на первое письмо Грейс: «Кажется, пора». Коротко и по делу – это, как уже начала понимать Грейс, было обычной манерой общения Майи. Кроме того, она не использовала эмодзи и смайлики из тире и двоеточий. Грейс засомневалась: не бесчувственный ли робот ее сестра? – но потом подумала, что подмигивающую рожицу способны вставлять в текст даже роботы. Может, Майя слишком серьезно воспринимает новые технологии или относится к тем людям, которые коллекционируют печатные машинки и тоскуют по стационарным телефонам, какие были тридцать лет назад.

У Грейс накопилась куча вопросов к (и о) Майе, а как их задать, она пока не знала.

Когда они подъехали, отец Грейс принялся насвистывать себе под нос, а мама пробормотала:

– Боже, надо было тебе все-таки надеть костюм.

«Папа ненавидит костюмы», – обязательно вставила бы Грейс, не будь все ее внимание приковано к каменному особняку. Добавить еще одну башенку, и получился бы замок из диснеевского мультфильма. И здесь живет Майя.

– Ненавижу костюмы, – сказал папа.

Все трое сидели в машине. От дыхания Грейс стекло запотело, так близко она прижалась к окну. Минута-другая ушла у семейства на то, чтобы дойти до огромного парадного крыльца, а когда мама позвонила в звонок, изнутри донеслась мелодия оды «К радости».

– Мы ничего не перепутали? – шепотом спросила Грейс. – Может, это церковь?

– Ты как, в порядке? – обернулся к ней папа. Переливы музыки продолжались.

– Да.

– Точно?

– Спроси меня через час, – ответила она, тоже шепотом, и в этот момент дверь распахнулась.

На пороге стояла улыбающаяся супружеская чета. Оба рыжеволосые. Мужчина в костюме. Мама за спиной Грейс тихонько чертыхнулась.

– А-а, вы нас нашли! – радостно воскликнула женщина. – Входите же, входите. – «Крутизна!» – говорила про таких Джейни. (Возможно, и сейчас говорит – Грейс не общалась с Джейни уже… давно.) – Счастливы познакомиться, – продолжала хозяйка. – Я Диана, а это Боб.

Оба улыбались Грейс так, словно хотели проглотить ее живьем. Она изобразила ответную улыбку.

Вслед за родителями прошла в дом – сияющее пространство, благодаря обилию мрамора похожее на мавзолей. Наверх вела двойная спиральная лестница, тоже мраморная. Большую стену у лестницы занимали фотографии в профессионально оформленных рамках. Нигде не было ни пылинки.

– У вас прелестный дом, – восхищенно произнесла мама Грейс, поглощавшая каждый выпуск «Архитектурного дайджеста» так, словно… – в общем, Грейс в жизни не видела, чтобы кто-нибудь что-нибудь читал так, как ее мать читает «Архитектурный дайджест». Мысленно мама уже рвала ковер в гостиной, пристраивала к дому дополнительное крыло или даже бросала мужа и дочь, чтобы поселиться в этом дворце. – Просто дивный!

На памяти Грейс мама впервые употребила слово «дивный».

– Большое спасибо за приглашение, – вступил папа. – Грейс с нетерпением ждала этой встречи.

Ну да, ждала – примерно как предвкушала стремительное движение вниз на американских горках, только не знала, крепкие ли ремни на этом аттракционе и когда его в последний раз проверяли на соответствие требованиям техники безопасности.

К счастью, вежливость сработала автоматически. Грейс шагнула вперед и протянула Диане руку.

– Здравствуйте, меня зовут Грейс. Приятно познакомиться.

На глаза у Дианы навернулись слезы, она пожала протянутую руку.

– Грейс, – промолвила она чуть дрогнувшим голосом, – ты не представляешь, как мы тебе рады. Майя тоже ждет не дождется встречи. Ваше знакомство пойдет ей на пользу.

На пользу? Грейс насторожилась.

– Девочки очень похожи, – сказал Боб. – Поразительно, правда, Ди?

Грейс неуверенно улыбнулась. Кто его знает, правда это или нет. Они с Майей до сих пор не обменялись фотографиями, а искать сестру в социальных сетях она не отважилась. Почему? Сама не знала.

В это время из-за угла вышла девушка. Тоже рыжеволосая. Грейс непроизвольно охнула. Майя – рыжая? Это она? Боб ведь сказал, что они похожи, а эта девчонка отличалась от Грейс как день отличается от ночи.

– А это наша дочь Лорен, – объявила Диана, ласково притянув вошедшую за плечо. – Сестра Майи.

Лорен улыбнулась, Грейс ответила тем же. Господи, да сразу видно, что она их родная дочь. Интересно, каково жить в семье, где все остальные члены разительно отличаются от тебя внешним видом, словно в бесконечной игре «Найди лишнее».

– Майя сейчас спустится, – пообещала Диана. Не отпуская Лорен, она шагнула к лестнице и крикнула: – Майя! Грейс с родителями приехала!

Через несколько секунд на лестничной площадке появилась она. В шортах из обрезанных джинсов и свободной майке, на макушке пучок – Грейс много раз пыталась сделать себе такой, но не хватало длины волос. Выглядела Майя так, будто в этот дом, к этим троим рыжеволосым незнакомцам ее занесло случайно. В некотором роде, сообразила Грейс, так оно и есть.

– Привет, – сказала она с едва заметной дрожью, – я Грейс.

– Привет, – поздоровалась Майя. Ее голос прозвучал на удивление ровно, хотя, возможно, это спокойствие было напускным.

Она спустилась по лестнице и теперь просто стояла и смотрела на Грейс, а Грейс смотрела на нее. На заднем плане все четверо родителей наблюдали за первой встречей своих детей и слегка шмыгали носами. Майя действительно оказалась почти копией Грейс. Тот же цвет глаз, те же волосы и даже нос такой же, с забавным изгибом, напоминающим горнолыжный склон. Ростом чуть ниже Грейс, и все же если у одной сестры отсыпать веснушек, а другой – присыпать, получится зеркальное отражение.

А Грейс при этом ничегошеньки не чувствовала.

– Привет, – повторила она. – Извини, не знаю, что сказать. – Она нервно хихикнула и тут же себя за это возненавидела. Сцена приобретала все большую нелепость. Они приехали в дом, похожий на замок принцессы, напротив стоит единоутробная сестра – вылитая Грейс, а папаша сестры вырядился в костюм!

Майя перевела взгляд на отца.

– С чего вдруг ты решил надеть костюм? – осведомилась она.

– Потому что у нас гости, – ответил тот, взял ее за плечи и повел в направлении гостиной.

У Грейс сложилось впечатление, что он привык отвлекать Майю – подобную технику используют родители малышей. Переключение внимания, так это называется. Грейс читала об этом в книге по воспитанию, которую осмелилась взять с полки в книжном магазине в двадцати километрах от дома, где не рисковала нарваться на знакомых.

– Закуски уже ждут, прошу сюда! – Диана жестом пригласила родителей Грейс, другой рукой продолжая обнимать Лорен.

Майя и Лорен даже не кивнули друг другу, отметила Грейс. Будучи единственным ребенком, она всегда внимательно следила, как общаются между собой братья и сестры. Это все равно как смотреть по телику программы о разных странных животных – папа на этих передачах просто помешан.

– После вас, – вежливо проговорила мама, следуя за хозяевами в (такую же сверкающую, безупречно чистую) гостиную. – Давай-давай, – подтолкнула она Грейс, и та прошла между родителями.

На ходу папа склонился к ее уху.

– Одно твое слово, – шепнул он, – и я подгоню машину. Свалим отсюда подальше.

Грейс улыбнулась и, пока мама не видела, похлопала отца по плечу.

Ужин превратился в полный кошмар. Еда, правда, была отличная – не то чтобы к столу подали «сладкое мясо» и все такое прочее. (Грейс однажды довелось попробовать «сладкое мясо»: под этим названием скрывалось блюдо из поджелудочной железы теленка, отведав которое, она пришла к выводу, что худшего словосочетания для него и подобрать нельзя.)

Семеро почти чужих друг другу людей сидели в столовой, обставленной роскошней ресторанов, в которых Грейс приходилось бывать. Двое из этих семерых – кровная родня, а знакомы меньше двадцати минут. Ко всему прочему из-за высоченных потолков в тишине помещения гуляло эхо, и каждый скрип вилки по тарелке превращался в невыносимое визжание иглы, которую раз за разом сдергивают с пластинки.

– Что ж, мы искренне рады, что вы, девочки, наконец встретились, – с преувеличенным энтузиазмом заявила Диана.

Мама Грейс перехватила инициативу – матери частенько так делают.

– О, мы тоже, мы тоже! – воскликнула она, улыбаясь одновременно Майе и Грейс. – Кроме того, вы невероятно похожи. Знаю, Грейс всегда хотела иметь сестру.

Грейс иронично приподняла бровь. В самом деле? Однако, поймав взгляд Майи, поспешно сменила выражение лица.

– Если тебе нужна сестра, у меня есть предложение, – сказала Майя, кивая на Лорен. – Ты даже получишь бонус в виде бесплатного набора ножей для стейка, но решать нужно прямо сейчас. Итак, мы тебя слушаем.

Лорен метнула на сестру злобный взгляд, и, хотя Боб с Дианой расхохотались, Грейс чувствовала, что и они готовы испепелить Майю глазами. Тем не менее Грейс тоже захихикала – не смогла удержаться. Теперь она поняла, почему Майя не пишет писем или эсэмэсок, как все нормальные люди: для этого у нее слишком черный юмор.

– Майя и Лорен – либо лучшие подружки, либо злейшие враги. – Диана подняла свой бокал с вином и сразу поставила обратно на стол. Майя тем временем откусила кусочек цыпленка. – Я ведь узнала, что беременна Лорен, через три месяца после того, как мы взяли Майю. Представьте, почти десять лет мы пытались завести ребенка, а тут два чуда за три месяца! Мы просто поверить не могли.

Грейс заметила, что папа смотрит то на Майю, то на Лорен. Интересно, он думает то же самое, что и Грейс? Что от полноценной рукопашной схватки этих двоих отделяет лишь десерт? Диана либо слепая, либо пытается не дать дочерям окончательно испортить ужин.

– Грейс, расскажи, как это – быть единственным ребенком в семье? – обратилась к ней Лорен. – Здорово, наверное? Во всяком случае, звучит потрясающе.

Ее мать закашлялась и сделала большой глоток вина.

– Гм. – Грейс на секунду опустила взор, затем подняла его на Лорен. – Это… спокойнее? – Взрослые в один голос засмеялись. Грейс улыбнулась. – В общем, нормально. Не знаю.

Глядя на нее в упор, Майя обратилась к родителям:

– Можно мы с Грейс вас оставим? Нам как-никак целых пятнадцать лет нужно наверстать.

– Да, конечно, – закивала Диана. – Возьмите с собой что-нибудь со стола, вы ведь почти не ели.

– Ты сейчас цитируешь руководство «Как вызвать у дочери расстройство пищевого поведения», да? – фыркнула Майя. Резко отодвинув стул, она тем не менее забрала свою тарелку и жестом позвала Грейс за собой.

Грейс неуверенно взглянула на маму: вагонетка на американских горках стремительно летела вверх.

– Все в порядке, можешь идти, – сказала та.

Ничего не взяв со стола, Грейс засеменила за Майей вверх по лестнице, стараясь не поскользнуться на мраморных ступенях.

Стена с фотографиями, которая бросилась ей в глаза еще с порога, вблизи оказалась даже более впечатляющей. Рассматривая снимки, Грейс замедлила шаг. Все они, сделанные в естественной обстановке, не постановочные, были выполнены профессионально и отражали ход времени, начиная с фото Лорен и Майи в младенчестве и заканчивая самым свежим кадром, очевидно, с прошлого Рождества. Майя, единственная брюнетка в семье рыжих, выделялась на всех фотографиях и с годами улыбалась все меньше.

Едва переступив порог своей комнаты, Майя захлопнула дверь и шумно выдохнула.

– Боже, прости за этот цирк, – сказала она, распуская пучок на макушке.

Грейс отметила, что волосы у сестры гораздо длиннее, чем у нее. А не начать ли и ей отращивать?

– Эм-м-м… все нормально. – Грейс обвела взором комнату, заметила розетки из голубых шелковых лент – награды за… победы в каких-нибудь спортивных соревнованиях, наверное. – У тебя симпатичные родители.

Майя метнула взгляд на ее отражение в зеркале.

– Ты ведь понимаешь, что все это – просто за участие?

– А, – кивнула Грейс.

Майя перебросила волосы через плечо, затем вновь откинула назад.

– Просила же родителей чуть не миллион раз – не надо этих кривляний, закажем пиццу или что-нибудь такое, обойдемся без пафоса. А они что? Устраивают пафосный ужин.

– Не такой уж он и пафосный.

– Грейс, мой отец вырядился в костюм!

– Ну да, это немножко перебор, – признала Грейс.

В отличие от остального дома, комната Майи выглядела так, будто на фабрике красок случился взрыв. Одна стена темно-синяя, другая – бледно-желтая, и еще две – белые. От пола до потолка они обклеены постерами – в основном музыкальных групп – и десятками полароидных фото, которые держатся на язычках яркой голубой изоленты.

– Это ты снимала? – поинтересовалась Грейс, наклоняясь поближе, чтобы рассмотреть один из снимков: Майя обеими руками обнимает какую-то девчонку и целует ее в щеку, а та улыбается, зажмурив глаза от удовольствия.

Майя оглянулась.

– Ага, – подтвердила она. – Это моя подруга Клер.

– Миленькая, – сказала Грейс. – Похожа на фею Динь-Динь.

– Я имею в виду, моя девушка, – помолчав, прибавила Майя. – Не школьная подружка.

– Я так и поняла, – кивнула Грейс. Видимо, Майя проверяет свою новообретенную родственницу на предмет гомофобии, догадалась она. – Подруга. Твоя девушка. Давно встречаетесь?

– Почти полгода. – Произнеся это, Майя впервые заметно расслабилась, перестав походить на лабораторную крысу в клетке, ожидающую своей участи. – Она потрясающая. Мы познакомились в католической школе.

– Ты католичка?

– Неа. – Майя плюхнулась на кровать и нажала большим пальцем на фото Клер, сплющив ее нос. – Просто это лучшая частная школа в округе, поэтому родители нас с Лорен туда и засунули. Мы там самые большие грешницы, и это круто.

Грейс присела на краешек кровати, продолжая рассматривать фотографии. Передержанные изображения роз, молитвенно сложенные руки, селфи Майи и Клер.

– Значит, вы с Лорен ненавидите друг друга?

– Ты про Ненаглядную Рыжую Деточку?

Ответ очевиден.

Майя перевернулась на спину и теперь смотрела на Грейс снизу вверх.

– Ну а у тебя сводных братьев-сестер нет?

– Нет. – Пуховое одеяло Майи грело ей ногу; мягкая материя напомнила бесконечные дни и ночи после расставания с Персик, которые она провела в постели, кутаясь в простыни и покрывала, словно ища в них защиты.

– Чего загрустила? – Майя склонила голову набок. С этого ракурса она чем-то была похожа на попугая.

– Потому что… расти единственным ребенком – отстой, – ответила Грейс, скрыв свои чувства.

Майя со стоном перекатилась на другую половину кровати.

– Мою сестрицу не хочешь забрать? Отдаю со скидкой.

– Ты уже второй раз мне ее предлагаешь. Лорен такой монстр? – Грейс вдруг поняла, что среди многочисленных снимков на стене нет ни одной фотографии Майиной семьи.

– Не то чтобы монстр, просто бесит. Знаешь, в каждом классе обязательно найдется умник, который готов ответить на все вопросы и которого училка всегда оставляет за старшего, когда выходит за дверь. – Майя выгнула спину; теперь она опять смотрела на Грейс снизу вверх. – Лорен именно такая.

– Наверное, весело с ней жить, – хмыкнула Грейс.

Майя улыбнулась.

– Вижу, мы обе унаследовали ген сарказма. Отлично. – Вздохнув, она приняла сидячее положение. – Родители моего юмора не понимают. С этим у них сложно.

– Гм, раз уж речь зашла о наследстве… – начала Грейс, и Майя вдруг замерла, точно насторожившийся олень. – Я, конечно, не про деньги и все такое. В общем, я хочу найти нашу биологическую мать.

Майя с шумным вздохом рухнула обратно на спину.

– Уф-ф. Ну, желаю удачи.

– А ты не хотела бы ее увидеть?

Майя перевернулась на бок так, что оказалась лицом к лицу с сестрой. В ней определенно было целое море энергии. Может, нервничает? – предположила Грейс.

– Послушай, – промолвила Майя, – мы с тобой в одной лодке, это понятно. Так или иначе, но она нас отдала. Бросила. Как муха или кукушка. С какой стати мне разыскивать женщину, которой я на фиг не нужна?

– Ты не знаешь этого наверняка! – воскликнула Грейс с невольной пылкостью. Внезапно в комнате стало жарко. – Что, если она была совсем молода или напугана? Что, если родители заставили ее расстаться с нами?

– Хорошо, тогда почему же она сама нас не нашла? – спросила Майя, и Грейс почувствовала, что ответа на свой вопрос она не ждет. – Нет, лично я – пас.

– Возможно, не хотела нас огорчать или…

– Слушай, Грейс, если тебе охота ее искать, пожалуйста, но я в этом не участвую. Все, чего я хочу, – закончить школу, съехать отсюда, перебраться в Нью-Йорк вместе с Клер и начать жить собственной жизнью. Возвращаться в прошлое мне не интересно.

Грейс сразу поняла, что Майя злится – злится на родную мать, и, стало быть, рассказать ей о Персик Грейс никогда не сможет.

– А подружиться – зачетная идея, – продолжала Майя. Грейс представила, какое у нее сейчас должно быть выражение лица, если сестра сочла необходимым прибавить эту фразу. – Ты вроде нормальная девчонка, родители у тебя тоже ничего, ну и если мне когда-нибудь потребуется переливание крови или донорская почка, неплохо бы иметь твой номер в списке контактов. – Губы Майи дрогнули в улыбке. – И наоборот, разумеется, хотя при виде шприцев я постоянно шлепаюсь в обморок.

Грейс кивнула. Как быть дальше? Уговаривать эту малознакомую девушку вместе с ней искать ветра в поле?

– Ладно, – сказала она. – Я тебя поняла.

– Правда? – Майя обняла подушку. – И всего-то! А Лорен бы ныла и ныла, пока не выцарапала бы из меня «да».

– Тонкости отношений между сестрами. Дай мне время, я тоже научусь.

– Зато брата отыскать я бы хотела, – призналась Майя.

Грейс кивнула. Она никому не говорила (и не собиралась говорить) о мучивших ее ночных кошмарах: будто бы новые родители отказались от Персик и она пропала, бесследно затерялась в системе, сети которой опутали Хоакина. Не упоминая об этом и теперь, Грейс выудила из кармана телефон.

– На прошлой неделе я разговаривала с его социальным инспектором. Родители помогли мне связаться с этой женщиной, и она сказала, что мы можем написать Хоакину по электронной почте.

– Вот как? – Майя отложила подушку, наклонилась вперед. – А при чем тут социальный инспектор?

– При том, что… – Грейс поерзала; одеяло перестало быть мягким. – В общем, его никто не усыновил. Какое-то время он жил недалеко отсюда, но с тех пор сменил много разных семей.

Глаза Майи расширились, и Грейс наконец разглядела в ней потенциал младшей сестры. Представила, как Майя ходит за ней по пятам, раздражает, дергает за волосы и без разрешения берет одежду. Она не стала рассказывать, скольких людей пришлось обзвонить в попытках отыскать семнадцатилетней давности след из хлебных крошек, большую часть которых сдуло ветром – вместе с Хоакином. Грейс умолчала о том, что некоторые вели себя грубо, а некоторые оказывали такую неоценимую помощь, что у нее сжималось сердце, что семейное древо Хоакина обросло слишком большим количеством корявых ветвей, но при этом не имело корней, без которых не обойтись в бурю.

– Надо обязательно ему написать. Прямо сейчас! – от возбуждения Майя швырнула в Грейс подушку. – Только давай ты сама, ладно? У тебя хорошо получаются письма типа «Привет, мы вроде как семья».

– Этот предмет я выбрала в девятом классе, – сказала Грейс и улыбнулась, когда Майя засмеялась, оценив шутку.

Так, собственно, и получилось, что Грейс начала составлять еще одно письмо своему ближайшему родственнику, которого никогда не видела.

Привет, Хоакин.

Ты меня не знаешь, но, кажется, мы родня. Твой социальный инспектор разрешила написать тебе. Недавно мы с девушкой по имени Майя выяснили, что являемся биологическими сестрами. Нас обеих удочерили в детстве, а встретились мы только сейчас. Нарыли кое-какую информацию и узнали, что ты, по всей вероятности, – наш брат.

Не хотел бы ты познакомиться с нами? Мы живем примерно в часе езды друг от друга, так что можем встретиться в любом удобном для тебя месте.

С наилучшими пожеланиями,

Грейс и Майя

– «С наилучшими пожеланиями?» – фыркнула Майя, прочитав текст. – Серьезно?

– Звучит дружелюбно и без фамильярности, – пожала плечами Грейс.

– Дружелюбно и без фамильярности? – повторила Майя. – Ого. Ладно.

– И все-таки как это – жить в семье, где все рыжие? – попыталась сменить тему Грейс.

Майя издала короткий смешок.

– Портретную галерею на стене видела? – спросила она и пропела: – «Этот предмет не похож на другие…»[5]

– Родителей твоя ориентация не смущает? – Грейс внезапно ощутила желание защитить сестру – то же, что испытывала в отношении Персик.

– Издеваешься? Для них это предмет гордости. Да они вступили в РСДЛГ раньше, чем я успела признаться в том, что я лесбиянка. Прикинь, папа собирался пойти со мной на гей-парад.

Грейс невольно хихикнула, почувствовав странное облегчение от того, что дома Майе не пришлось столкнуться с жестким неприятием ее гомосексуальности.

– Так это же здорово, да? Поддержка семьи то есть.

– Не просто здорово, а… – Впервые за время их общения Майя не могла подобрать слов. – Ну да, здорово, – подытожила она, и Грейс решила не приставать с дальнейшими расспросами.

Девушки обменялись телефонами, послушали музыку (по выбору Майи), поболтали о Клер. И хорошо, что Грейс решила не рассказывать сестре про Макса и Персик: все равно Майя не давала ей и словечка вставить. Позже, усевшись в автомобиль, Грейс даже порадовалась относительной тишине, царившей в салоне родительской «тойоты-камри» (скрип тормозов не в счет).

– Итак? – спустя минуту хлопнул в ладоши отец. – Плюсы и минусы?

Грейс застонала. В ее семье «Плюсы и минусы» были чем-то вроде ежевечернего подведения итогов: каждому полагалось рассказать, что хорошего и плохого произошло у него за день. Игра прекратилась после того, как Грейс объявила о своей беременности («минус»).

– Пап, пожалуйста…

– Я начну, – сказал папа. – «Плюс»: твое знакомство с Майей, Грейс. Это… В общем, для меня как для твоего отца это очень важно.

– Пап, прошу, не надо. Я больше не могу плакать, слезы закончились. Чувствую себя выжатой как лимон.

– Все, все, не буду. А вот мой «минус»: мне пришло в голову, что при каждой встрече с той семьей мне придется надевать костюм-тройку. – Папа вздохнул. – За столом я чувствовал себя неотесанной деревенщиной.

Грейс сзади похлопала его по плечу.

– Тебе за всех досталось, босс.

В ответ он погладил ее руку.

– Моя очередь, – подала голос мама с водительского сиденья. – «Плюс»: мне было приятно слышать, как вы болтаете с Майей наверху и ты смеешься. Мы так давно не слышали твоего смеха, Грейси.

– Может, все дело в том, что вы перестали быть смешными? – парировала Грейс, зная, что мама воспримет ее слова как шутку. Мама вообще редко обижалась.

– «Минусом» для меня стал провал за столом, когда цыпленок с моей тарелки выскользнул из-под ножа и шлепнулся на пол. Я чуть со стыда не сгорела. – Папа расхохотался. – Честное слово, Стив! Это не дом, а мавзолей какой-то…

– Вот-вот, я точно так же подумала! – подхватила Грейс.

– Угадайте, кто первым пролил соус на скатерть? Я, – простонала мама. – Правда, надо заметить, Диана повела себя очень тактично.

– Интересно, а почему мы не стелем скатерть? – спросила Грейс. – У нас она вообще есть?

– Уже нет. С тех пор как на прошлый День благодарения твой папа ее нечаянно поджег.

– А, да. – Тот праздник запомнился всем большим количеством «плюсов» и «минусов». А еще дымом.

– Так, теперь ты, – сказала мама, взглянув на Грейс в зеркало заднего вида.

– Будем считать, что мой «плюс» – знакомство с Майей. Она оказалась вполне нормальной. По крайней мере, не суицидницей какой-нибудь.

– А в чем «минус»? – после паузы поинтересовался отец.

– Она меня… раздражает, – промолвила Грейс и только теперь сама осознала, что это так. – Майя постоянно меня перебивала, говорила только о себе, и, если честно, она грубовата.

– Солнышко, – обратилась к ней мама.

– Да?

– Поздравляем с обретением сестры.