Читать книгу Все книги о монахе, который продал свой «феррари» - Робин Шарма - Страница 5

Сказать, что я был поражен новым обликом Джулиана, – значит, не сказать ничего.

«Разве можно за несколько лет из старого больного человека превратиться в молодого, полного сил мужчину? – думал я, не в силах поверить своим глазам. – Что это – какой-то новый препарат дает такие результаты, или он отыскал источник вечной молодости? Фантастическое перерождение! Как он это сделал?»

Джулиан заговорил первым. Он напомнил мне о том, каким был всего лишь три года назад. Мир Закона, с его беспощадной конкуренцией и сумасшедшими нагрузками, полностью обескровил его. Джулиан был истощен духовно и физически. Темп его жизни все ускорялся, а сил становилось меньше и меньше. Организм износился, ум потерял остроту, интуиция притупилась. Инфаркт был только сигналом о более серьезных духовных проблемах. Годы жесткого прессинга, изнурительный рабочий график адвоката с мировым именем сломили в нем то, без чего невозможно оставаться человеком – его дух. Доктор поставил его перед выбором: либо карьера, либо жизнь. И Джулиан понял, что ему дается уникальный шанс вновь разжечь тот внутренний огонь, что горел в нем в молодости – огонь, который погас, когда призвание превратилось в бизнес.

Глаза Джулиана блестели, пока он рассказывал мне, как распродал все имущество и отправился в Индию – страну, всегда манившую его своей древней культурой и мистическими традициями. Он путешествовал на поезде и пешком, любовался величественной природой и древними памятниками, над которыми не властно время. Он шел от одного селения к другому, и везде его встречали с любовью и теплотой. Он все больше влюблялся в индийцев, в их доброту и мудрое отношение к жизни. Двери любого жилища были открыты для утомленного странника Запада – и так же были открыты сердца. Незаметно летели дни в этом гостеприимном крае. Джулиан постепенно оттаивал. Он почувствовал себя живым человеком – возможно, впервые за долгие годы. Природная жизнерадостность и творческий дух вернулись к нему. В нем вновь затеплилась искра жизни, и мир поселился в его душе. Он заново научился смеяться.

Каждое мгновение в этой экзотической стране дарило ему радость и удовольствие. Но его путешествие в Индию оказалось не просто спасительным отдыхом. Он назвал его своей «одиссеей». Джулиан отчаянно стремился, пока еще есть время, найти свое подлинное «Я» и понять, в чем заключается истинный смысл его жизни. Для этого ему нужно было погрузиться в океан древней мудрости, хранящий знания о том, как сделать свою жизнь гармоничной, полезной и достичь просветления.

– Не сочти меня чудаком, Джон, но должен признаться, что это было как повеление свыше. Сильный внутренний импульс заставил меня вступить на путь духовного поиска. Мне крайне важно было вновь разжечь в себе тот огонь, что горел во мне в молодости. Это было необыкновенное время обретения утраченной свободы.

Путешествуя, он не раз слышал об индийских монахах, живущих более ста лет и, несмотря на свой почтенный возраст, остающихся молодыми и полными сил. Он много слышал о победивших старость йогах, умеющих контролировать сознание и владеющих искусством духовного пробуждения. Ему страстно хотелось понять, что за сила способна так изменить человеческую природу, и применить это тайное знание к собственной жизни.

В начале своих поисков Джулиан обращался ко многим известным и уважаемым гуру. Все они встречали его с распростертыми объятиями и открытым сердцем. Они щедро делились с ним драгоценными жемчужинами знаний, обретенных в течение долгих лет медитаций и размышлений о смысле бытия. Джулиан описывал красоту величественных древних храмов, этих безмолвных хранителей многовековой мудрости, венчающих мистические индийские пейзажи. Он все больше и больше погружался в атмосферу этих священных мест.

– В моей жизни, Джон, никогда не было ничего настолько потрясающего. Да и кто я был? Старый крючкотвор, который отдал за бесценок свое состояние, от беговой лошади до «ролекса», оставив лишь то, что уместилось в большой рюкзак, ставший моим единственным спутником в поисках вечной мудрости Востока.

– Наверное, трудно было взять и все бросить? – меня разбирало любопытство.

– Трудно?! Да это было самое легкое и приятное решение, которое я когда-либо принимал! Это было так же естественно, как вдохнуть полной грудью. Как говорил Альбер Камю: «Лучшее вложение в будущее – отдавать все настоящему». Именно это я и сделал! Я знал: чтобы выжить, мне нужно кардинально измениться. Я просто послушался сердца, так что все произошло без долгих раздумий и драм. Моя жизнь стала намного свободней и осмысленней, когда я навек распрощался с прошлым.

Я перестал гнаться за удовольствиями. Научился обходиться малым и наслаждаться красотой окружающего мира. Я любовался танцем звезд в лунном небе и купался в первых лучах солнца, поднимающегося из-за гор. Индия пробудила во мне столько новых и неизведанных чувств, что у меня ни разу не возникло желания предаваться воспоминаниям.

Однако первые встречи с известными гуру, хоть и заинтриговали Джулиана, но все же не дали ему точных ответов. Человек дела, он хотел овладеть системой практических знаний, которые могут кардинально изменить не только его внутреннее состояние, но и весь образ жизни. Лишь через семь месяцев его «одиссеи» забрезжила надежда. Это был первый шаг к цели.

В те дни Джулиан жил в Кашмире – древнем таинственном городе, похожем на сонного старика, сидящего у подножия Гималаев. Ему посчастливилось познакомиться с индийцем по имени йог Кришнан. Этот маленький человек с обритой головой и белозубой улыбкой часто шутил, что в своем «прошлом воплощении» он так же, как и Джулиан, был адвокатом. Ему смертельно надоел Нью-Дели с его бешеным темпом жизни, и в один прекрасный день, распродав свое имущество, Кришнан удалился в мир святости и простоты. Теперь он служил старостой в простом деревенском храме, и это служение помогло ему заглянуть в себя и открыть неведомые доселе глубины собственной души.

– Я устал от жизни, похожей на бесконечные полевые учения, – рассказывал он Джулиану. – Я понял: мое истинное предназначение в том, чтобы служить другим людям и делать все, чтобы мир стал гармоничнее и лучше. Сейчас я живу не для того, чтобы как можно больше получить, а для того, чтобы как можно больше отдать. Дни и ночи я провожу в храме. Моя жизнь состоит лишь из самоограничения и молитв, но она наполнена смыслом. С каждым, кто приходит сюда помолиться, я делюсь всем, что у меня есть. Я служу людям, хоть я и не священник. Я просто человек, который наконец-то обрел свою душу.

Джулиан поведал бывшему адвокату историю собственной жизни, о былой славе и привилегиях, о том, как поначалу он желал служить добру, но затем его обуяла жажда наживы, одержимость работой. Он без утайки рассказал Кришнану, что эта измена идеалам молодости привела к глубокому кризису, из-за которого едва не угас огонь его жизни.

– И я прошел весь это путь, друг мой, – сочувственно ответил йог. – Я тоже испытал ту боль, через которую пришлось пройти тебе. Но я увидел в этом Высший Промысел. Пойми, что каждое событие нашей жизни наполнено глубоким смыслом. Неудачи в личной или профессиональной жизни – все это уроки личностного роста. Тот, кто правильно усвоит эти уроки, без награды не останется. Не жалей о прошлом. Прошлое – это великий учитель.

Его слова привели Джулиана в восторг. Душа его ликовала. Быть может, йог Кришнан и есть тот духовный наставник, который поможет ему в поисках гармонии и просветления? В конце концов, кто сможет понять его лучше, чем бывший адвокат, прошедший через собственную духовную «одиссею»?

– Можешь ли ты помочь мне, Кришнан? Для меня вопрос жизни и смерти – вернуть себе полноценную жизнь и наполнить ее духовным смыслом.

– Оказать тебе помощь – честь для меня, – смиренно ответил йог. – Но ты позволишь дать тебе один совет?

– Разумеется!

– Еще до того как я удалился в горы и стал старостой деревенского храма, я слышал легенду о тайной общине мудрецов, живущих высоко в Гималаях. Эта община существует уже много веков. Люди, живущие там, называют себя монахами, и ведут тот же образ жизни, что и их далекие предки. Они не ведают ни прогресса, ни цивилизации – однако обладают отменным здоровьем и могут жить бесконечно долго, так как способны поддерживать в себе жизненные силы. Их способности поражают воображение. Говорят, что они умеют прозревать будущее и знают, что происходит в самом дальнем уголке земли. Ходят слухи, что они владеют практиками, позволяющими человеку буквально переродиться. Речь не только о физическом преображении. Эта система обновления человека целиком: его духа, души и тела. Они владеют методами высвобождения внутреннего потенциала, который скрывается в каждом из нас.

Услышанное поразило Джулиана. Ведь именно об этом он мечтал, именно к этому стремился!

– Друг мой, скажи мне скорее, где живут эти таинственные монахи?

– К сожалению, ни я, да и никто другой не знает этого точно. Будь я помоложе, непременно пустился бы в далекий путь, чтобы отыскать их общину. Но я слишком стар для подобных путешествий. И если ты решишься на это, то должен тебя предупредить: Гималаи коварны. Они погубили многих смельчаков. Даже самый опытный альпинист беспомощен перед смертельными объятиями их снежных лавин. Чтобы отыскать святилище древней мудрости, тебе придется покорить не одну вершину: ведь Сивана лежит в самом сердце Гималайского хребта. Но тот, кто ищет золотые ключи к долгожительству, здоровью и душевной гармонии, найдет их именно там.

Джулиан, не привыкший отступать, снова и снова пытался выведать у Кришнана, где живут эти загадочные мудрецы.

– Все, что я могу сказать тебе, – отвечал Кришнан с неизменным поклоном, – так это то, что жители деревни, где находится мой храм, называют их «великими гуру Сиваны». Согласно их верованиям, Сивана – обетованная земля, и название это переводится как «оазис просветления». Они почитают сиванских монахов за полубогов. Поверь: если бы я точно знал, где находится эта мифическая Сивана, я бы никогда не стал скрывать это от тебя.

Следующим утром, лишь только первые лучи жаркого индийского солнца показались из-за горизонта, Джулиан отправился на поиски обетованной земли Сиваны. Он хотел было нанять проводника-шерпа, чтобы тот провел его по крутым горным тропам. Но сердце подсказывало, что этот путь он должен проделать сам. Пожалуй, впервые в жизни Джулиан не послушался голоса разума, а полностью доверился сердцу. Безусловно, это было рискованным решением: ведь до него ни один европеец не решался проделать подобный путь в одиночку. Но Джулиан словно предчувствовал, что несмотря на все трудности этого опасного пути, он доберется до Сиваны живым и здоровым. С энтузиазмом неофита он все выше поднимался в горы. Дорога первых дней далась ему сравнительно легко: в гору вел широкий пологий подъем. Порой Джулиан встречал дружелюбного селянина одной из предгорных деревень, карабкающегося по обрывистому склону в поисках куска ценного дерева для работы, или же паломника, рискнувшего подняться под небеса, к одному из древних святилищ. В другие дни он путешествовал в полном одиночестве, размышляя о том, для чего судьба привела его в этот заповедный край.

Вскоре он поднялся так высоко, что деревня, из которой он вышел, казалась всего лишь пятнышком на холсте дивного природного великолепия. Гималаи предстали перед ним во всей своей торжественной красе. Вид их величественных вершин заставил сердце Джулиана биться так сильно, что в какой-то момент у него перехватило дыхание. Он чувствовал себя не просто частью этого гордого пейзажа, он ощущал кровное родство с Гималаями. Они теперь были друзьями, с ними можно было по-приятельски шутить и делиться самыми сокровенными мыслями.

Свежий горный воздух очистил его дух и прогнал усталость. Джулиан исколесил весь мир, и был уверен, что повидал все на свете. Но никогда и нигде не встречал он подобной красоты. Он словно попал в сказку, и от души наслаждался волшебной симфонией природы. Его душа ликовала от радости и свободы. Именно здесь, на вершине мира, Джулиан наконец-то начал высвобождаться из кокона обыденности и прикоснулся к Тайне.

– Я до сих пор отчетливо помню все то, о чем думал тогда, – рассказывал Джулиан. – Я понял, что в конечном итоге судьба – всего лишь результат нашего выбора. Она зависит только от того, какие пути мы выбираем. И я был уверен, что сделал единственно правильный выбор. Я знал: с этого момента мне нет возврата к прежней жизни. Меня томило предчувствие чуда, возможно, самого главного в моей жизни. Это было ни с чем не сравнимое чувство духовного пробуждения.

Джулиан поднялся к самым вершинам, где уже нельзя было встретить ни деревни, ни человека. Им овладело беспокойство.

– Нет, я не тревожился о том, что могу погибнуть в этом снежном краю, – пояснял он. – Мое беспокойство было сродни волнению, которое испытываешь, собираясь на выпускной бал или готовясь выступить на первом серьезном процессе, когда журналисты преследуют тебя до самой двери зала суда. У меня не было ни проводника, ни даже карты, но я взбирался все выше и выше, ведомый ясным и сильным предчувствием. Я повиновался своему внутреннему компасу, который точно указывал на место моего назначения. Это предчувствие было настолько мощным, что при всем желании я не мог бы остановиться и повернуть назад. – Голос Джулиана креп, речь лилась, как горный поток в разгар сезона дождей.

За два дня до того, как он нашел вожделенную Сивану, его одолели сомнения. Он уже не был так уверен в том, что принял верное решение, и все чаще думал, почему бы ему не вернуться к прежней жизни. Он окреп физически и хорошо отдохнул. И сможет ли он прожить без интеллектуальных схваток, без сложных юридических загадок, наполнявших его жизнь с того момента, как он окончил Гарвард? Память услужливо рисовала ему картины роскошного, обшитого дубовыми панелями кабинета в центре сияющего небоскреба. Мысленно он возвращался в свой изысканный особняк, проданный за бесценок. А как он любил эти ночные кутежи с друзьями в лучших ресторанах города! А гламурные тусовки? Но больше всего он тосковал по своему бесценному «феррари», по тому, как сладко замирало сердце, когда он заводил мотор и железный зверь оживал под его руками.

Но чем дальше он шагал по нехоженым горным тропам, тем призрачней становились эти воспоминания. Он стряхнул с себя груз прошлого и полностью окунулся в созерцание царственной природы Гималаев. И тут…

Впереди мелькнул силуэт человека, облаченного в диковинный пунцово-красный халат с темно-синим капюшоном. Джулиан вздрогнул. Меньше всего он ожидал встретить кого-нибудь именно здесь, куда он добирался целых семь дней. Пройдя десятки километров, он даже не надеялся, что вожделенная Сивана может быть где-то рядом.

Он окликнул человека, чтобы узнать, где находится эта обетованная земля. Но тот не ответил, а только прибавил шаг вверх по тропе. И Джулиан поспешил вслед за ним. Человек даже не оглянулся на голос – хотя бы из вежливости. Вскоре загадочный странник почти бежал, и его пунцовые одежды развевались, как шелковая простыня на бельевой веревке в ветреный осенний день.

– Друг, очень прошу тебя, остановись! – крикнул Джулиан. – Мне нужно найти Сивану! Семь дней я брожу здесь почти без пищи и воды. Может быть, я заблудился?

Человек резко остановился. Пока, боясь спугнуть свою удачу, Джулиан осторожно подходил к нему, он стоял удивительно тихо и неподвижно. Не шелохнулся, не качнул головой. Под свисавшим капюшоном Джулиан не смог рассмотреть его лица. Но ни причудливый наряд, ни совершенная неподвижность не поразили Джулиана так, как содержимое корзинки в его руках. Она была полна диковинных и прекрасных цветов, которых Джулиан никогда не видел.

Когда Джулиан подошел, человек крепко вцепился в свою корзинку, словно цветы представляли необыкновенную ценность. А может, он просто хотел дать понять, что не слишком доверяет высоким белым людям, встречающимся в этих местах так же часто, как снег в пустыне.

Джулиан разглядывал его с неподдельным интересом. Яркий луч закатного солнца упал на укрытое в тени длинного капюшона лицо мужчины, и Джулиан наконец-то смог разглядеть его черты. Удивительный человек! Вроде бы его ровесник, но гораздо энергичнее. Кошачий разрез глаз, гладкая кожа цвета спелой оливы… Бесформенный балахон не мог скрыть превосходной атлетической фигуры, и лишь руки, выдавая возраст, говорили о том, что ему, должно быть, уже перевалило за полвека. Его облик поражал воображение, а острый внимательный взгляд проникал в самые глубины души. Джулиан смотрел на него как завороженный. Он чувствовал себя ребенком, который неожиданно повстречал настоящего волшебника.

«Наверно, это и есть один из великих мудрецов Сиваны», – подумал Джулиан с замиранием сердца. Не в силах скрыть свое волнение, он снова обратился к путнику в алом балахоне.

– Мое имя Джулиан Мэнтл, и я пришел сюда, чтобы найти мудрецов Сиваны. Я хочу стать их учеником. Не знаете ли вы, где находится Сивана?

Человек посмотрел на него долгим отрешенным взглядом. Глаза его светились. Своей неземной умиротворенностью он напоминал ангела. Неслышно, почти шепотом, пилигрим спросил Джулиана:

– Друг мой, какая нужда заставила тебя искать этих мудрецов?

Джулиан понял, что перед ним стоит один из тех мифических монахов, и поведал ангелоподобному страннику свою «одиссею». Он честно рассказал, как выбивался из сил ради сладких мгновений славы, как гасил лучшие порывы своей души для того, чтобы умножался счет в банке, как наивно полагал, что единственная цель его жизни – получить все мыслимые блага и умереть молодым. Он не утаил от монаха и того, что случилось с ним потом – болезнь и глубокий душевный кризис, заставивший его избавиться от имущества и отправиться в Индию. Джулиан рассказал о своих странствиях по этой древней стране, о встрече с бывшим адвокатом из Нью-Дели йогом Кришнаном, который тоже отказался от славы и денег для того, чтобы обрести внутреннюю гармонию и душевный покой.

Удивительный монах слушал Джулиана внимательно. Ни одна черточка не дрогнула на его безмятежном лице. И когда Джулиан умолк, он не шевельнулся. Тогда Джулиан заговорил снова – о том, как жгучее желание изменить свою жизнь заставило его проделать этот трудный и опасный путь.

Тогда, положив руку на плечо Джулиана, человек ласково сказал:

– Вижу, ты действительно стремишься достичь просветления. Я – один из тех, кого ты так искал. И я считаю своим долгом помочь тебе. Признаюсь, за годы моего пребывания здесь я не встречал еще ни одного человека, которому удалось бы найти Сивану самостоятельно. Путь сюда неблизок и опасен. Даже жители предгорных деревень никогда не забредали сюда – оттого никто не знает точно, существует ли наша обитель на самом деле, или это всего лишь легенда. Но твое упорство восхищает. Наверное, ты и вправду был великолепным адвокатом.

Он ненадолго погрузился в раздумья, а затем снова заговорил:

– Я прошу тебя быть моим гостем в нашей общине. Мы живем в прекрасной долине, скрытой от людских глаз. Всего несколько часов пути отсюда. Мои братья и сестры встретят тебя с распростертыми объятьями и будут рады принять в нашу семью. Мы научим тебя всему, что необходимо для долгой, гармоничной и просветленной жизни, передадим знания, которые наши предки хранили на протяжении множества веков. Однако прежде чем ты отправишься со мной в Сивану, чтобы переродиться и наполнить свою жизнь радостью и смыслом, ты должен мне кое-что пообещать.

Овладев древним знанием, ты не останешься с нами, а вернешься в свой мир, чтобы поделиться этими вековыми тайнами с людьми Запада. Высокие вершины лучше самых крепких стен охраняют нас от внешнего мира, и, тем не менее, нам известно обо всех его катаклизмах и кризисах. Люди давно потеряли ориентиры и не знают, куда им идти. Ты должен принести им надежду на лучшую жизнь. И, что более важно, ты должен познакомить их с практиками, с помощью которых они смогут вновь обрести гармонию. Это все, о чем я прошу тебя.

Джулиан тут же согласился. Он пообещал мудрецу, что станет самым страстным проповедником этого драгоценного знания. Он был готов на любые жертвы, лишь бы узнать тайну просветления. Дальше они пошли вместе. Горная тропка убегала вверх, к скрытой от мира деревушке, где жили великие мудрецы Сиваны. Багряно-огненное солнце медленно угасало, на смену ему уже спешила ночная мгла. Джулиан с удовольствием подставлял разгоряченное лицо свежему горному ветру. Последние лучи озаряли путь двум странникам, спешившим туда, где бывший адвокат надеялся обрести свое истинное «Я». Шагая рядом с монахом, победившим старость, он понимал: в его жизни происходит нечто такое, что сделает его другим человеком.

«Именно та минута изменила всю мою жизнь, и я никогда не забуду это», – признался Джулиан. Он всегда считал, что жизнь определяет не общее течение времени, а несколько самых важных мгновений, являющихся своего рода поворотными пунктами в человеческой судьбе. Сердце подсказывало ему, что именно с этой минуты его жизнь становится по-настоящему осмысленной и благодатной.