Читать книгу Новый мир - Родион Александрович Вишняков - Страница 3

20 октября 2016 года, 02 часа 10 минут. Москва, городская клиническая больница.

Зеленые двери старого, давно не знавшего ремонта грузового лифта открылись на седьмом этаже, где располагался операционный блок. Из них, проворно отскочив в сторону, выбежала седая старушка в помятом белом халате, освобождая дорогу бригаде скорой помощи. Двое фельдшеров, облаченных в синюю форму, рванули вперед с каталкой, на которой, часто и неглубоко дыша, неподвижно лежал молодой человек.

Андрей оказался возле каталки, перенимая управление головной ее частью у молодой девочки-фельдшера, и визуально оценил состояние поступившего больного. Парень был бледен как простыня казенного учреждения и не реагировал на какие-либо внешние раздражители. Из груди в ярко-красном ореоле крови, насквозь пропитавшей грязную футболку, торчала рукоять какого-то холодного оружия. Скорее всего, самодельной заточки.

– Нож есть?

Второй фельдшер молча достал из кармана штанов выкидной нож. Щелкнув кнопкой выброса лезвия, врач стал срезать футболку, аккуратно освобождая от ткани зону ранения, в то время как сотрудник скорой стаскивал остальную пропитанную грязной осенней водой одежду.

– Стойте тут. Транспорт сейчас отдам. – Андрей в одиночку покатил каталку в операционную и, чувствуя, как в области поясницы ноет старая травма, перетащил больного на стол. В свете двух больших круглых ламп заблестели наборы инструментов.

Проверка подключенного в сеть энергопитания дефибриллятора. Включение аппарата ИВЛ и отсоса. На заднем плане уже собирался cellsaver. Из предоперационной раздавался шум льющейся из кранов воды: хирургическая бригада готовилась вступить в бой вместе с другими отрядами медицинской службы.

– Маша, что ты делаешь? – Анестезиолог посмотрел на свою медсестру.

– Вену ставлю, Андрей Александрович. – Девушка суетилась возле зафиксированной руки больного, пытаясь поставить внутривенный катетер.

– Бросай это дело! Дай мне набор для централки и набирай лекарства. Фентанил, кетамин, ардуан. Готовь все для интубации. И не суетись: делай все быстро, но без спешки. – Анестезиолог посмотрел на показатели небольшого монитора. Пульс – сто десять. Давление – пятьдесят на тридцать. Почки уже начали страдать. Наружных повреждений нет, значит, вся кровь вытекает во внутренние полости. Шоковый индекс больше единицы. Началась ночь, твою мать…

– Тебе чего надо? – Вопрос был уже адресован студенту младших курсов одного из медицинских университетов, в свободное время приходящему в больницу дежурить. Совсем молодой пацан, гордо носящий под носом потемневший пушок будущих усов, в нелепо сидящем на еще не сформировавшемся теле хирургическом костюме, пытался подойти к лежащему на столе больному, сжимая в руках стопку листков и ручку.

– Вы меня слышите? – тихо спрашивал он у раненого, не обращая внимания на Андрея.

– Уйди в сторону! – прикрикнул на студента анестезиолог. – Чего ты хочешь от него?

– Согласие надо подписать… на операцию.

– Уйди, твою мать! Потом он все подпишет! Не видишь, что ли, что он не может?! Машенька, все набрала?

– Да.

– Сергей Николаевич! – обратился Андрей к ответственному хирургу, появившемуся в помещении и вставшему возле операционной сестры в ожидании облачения в стерильный одноразовый халат.

– Слушаю! – ответил хирург.

– Пришли кого-нибудь из молодняка своего, чтобы катетер в член поставить. В приемнике не успели.

– Почему не успели?

– Потому, что он пошел, минуя приемное отделение, сразу сюда.

– Понял тебя, Андрюша.

– Андрей Александрович! – окликнула доктора Маша. – Трубу какую готовить?

– Большую. Он у нас же в реанимацию уйдет, на продленку! Давай девятку, если есть.

А руки тем временем делали свое дело, не останавливаясь на принятие решений, ход которых подсказывала сама ситуация и ее анализ, идущий на уровне инстинкта, отточенного за время работы в этой специальности.

Постановка внутривенного катетера, позволявшего обеспечить адекватный объем инфузии, то есть вливаемого раствора, была на данном этапе лишней тратой времени. Острая кровопотеря, ставшая причиной развития геморрагического шока, отразилась на состоянии периферических вен. Лишенный значительной части циркулирующей в нем крови организм моментально ответил защитной реакцией: вся оставшаяся в сосудах кровь ушла от конечностей в центр организма, стараясь максимально поддержать мозг и сердце, сберегая жизненно важные органы.

Надежнее будет пунктировать внутреннюю яремную вену. Так меньше шансов повредить верхушку расположенного в опасной близости легкого с последующим осложнением в виде пневмоторакса. Повернутая на бок голова дала возможность визуализировать мышечный треугольник. Прокол иглой верхушки треугольника. Уход под латеральную ножку грудино-ключично-сосцевидной мышцы. Введение струны и вторым этапом – центрального катетера. Определение центрального венозного давления.

– Маша! Подключай капельницу. Все набрала?

– Да, Андрей Александрович.

– Поехали. Фентанил, ноль один. Кетамин— сто. Ардуан— четыре.

– Все ушло.

В левой руке с тихим металлическим щелчком раскрылся клинок ларингоскопа. Метод прямой ларингоскопии высветил две серебристо-блестящие голосовые связки. Введение интубационной трубки. Раздутие манжеты. Фонендоскоп, приложенный к грудной клетке, позволил убедиться в адекватной вентиляции обеих легких..

– Андрей Александрович, бутылка кончилась. – Маша указала на пустую пластиковую тару, содержимое которой только что ушло в организм раненного. – Что ставить?

– Волювен есть? Или крахмал какой-нибудь?

– Нет.

– Тогда лей воду, раз нет больше ничего. Пока кровь не принесли.

Проследив за процессом постановки мочевого катетера и установки новой банки физиологического раствора, Андрей посмотрел на Сергея Николаевича.

– Саныч, мы начинаем? – Тот вопросительно глянул поверх продолговатых очков на Андрея.

– Да, можно. Маша, фентанил на разрез набирай. Давай второй набор для центральной вены. Туда струей запустишь все, что есть. И набирай в шприц дофамин: пойдет через инфузомат. Группу определили?

– Первая отрицательная, – отозвался из-за спины один из ординаторов. – Анализ пришел.

– Гемоглобин сколько?

– Сорок пять.

– Ставь центрифугу. Нужна плазма для совмещения. Звони в переливание, спроси, есть у них кровь и плазма нужной группы.

– Погнали наших городских! – Хирург провел идеально отточенным съемным лезвием скальпеля по бледной коже, разрезая ее слои…

Андрей затянулся сигаретой, пропуская через легкие первую горячую и сухую затяжку за последние часы. Холодный осенний ветер неожиданным порывом залез под полы накинутой дежурной куртки, без труда пробивая синтетический хирургический костюм и сковывая уставшее тело до мышечного озноба.

Начиналось утро нового дня. Смена подходила к концу, и время теперь работало на них. Загубленная в очередной раз экстренными операциями ночь медленно уходила в прошлое, оставляя после себя всего лишь усталость и сухие отчеты на листах истории болезни. Спасенная жизнь останется рядовым внутрибольничным эпизодом повседневного нескончаемого сражения за жизни граждан. Про нее узнают разве что члены семей тех сотрудников, кто будет рассказывать своим близким о работе после суток в полудреме домашнего уюта. А вышестоящее руководство поднимет их на утренней конференции и разнесет перед всеми за забытую запись в дневнике или же скупо собранный анамнез заболевания. Страховая компания снимет оплату этого случая из-за ошибки, допущенной в оформлении истории. А выздоровевший пациент с ножевым ранением – если, конечно, выздоровеет – выпишется из отделения, чтобы через неделю поступить вновь – с открытой черепно-мозговой травмой и в алкогольном опьянении. И так до тех пор, пока не будет поставлена финальная точка в истории одного из членов спивающегося общества…

Какой-то адский конвейер.

Андрей вспомнил один телевизионный эпизод, когда на каком-то шоу обсуждался очередной врачебный беспредел. Девушка пошла делать в частную клинику операцию по подтяжке лица или что-то подобное. По словам выступающих, перед операцией ей дали наркоз, и она умерла. Гнев подогреваемой ведущим толпы, сидевшей в студии, при помощи провокационно ставящихся вопросов достиг верхних отметок по любой из возможных шкал за первые полчаса. Проблема была только в том, что, по словам приглашенных гостей, наркозпредставлял собойспинномозговую анестезию – регионарный вид обезболивания, все преимущество которого заключалось в том, что в результате блокировалось прохождение болевых импульсов по нервным окончаниям в нижней половине туловища. Уровень сознания и дыхания оставался на первоначальном уровне. Зачем для проведения операции на лице понадобилось обезболивание нижней части тела, никто из присутствующих не спросил. Да они и не хотели вдаваться в подробности. Толпе достаточно было найти виновного и перемыть ему кости. А отсутствие медиков на шоу лишало возможности растолковать всю абсурдность выдвигаемых претензий. Осталась неозвученной также истинная причина смерти. Толпе дали факт – смерть, и дали мишень для стрельбы. И все начали радостно жать на курок, стараясь первыми попасть как можно больнее и метче. Причинно-следственная связь отсутствовала как факт.

После этого просмотра Андрей молча выключил ящик и, написав объявление в интернете, продал его, дав себе слово больше никогда не смотреть TV. Обо всех значимых в мировом масштабе происшествиях можно узнать в ленте новостей вездесущего интернета. Остальное не стоит траты немногочисленных свободных часов отдыха. Те редкие случаи необходимости наличия государственных каналов вещания можно было возместить онлайн-телевидением через домашний роутер. Новогоднее обращение президента, чемпионаты Европы и мира по хоккею и футболу. Олимпиады еще. И парад Победы. Остальное – в топку. Хватит.

На улице возле входа в приемное отделение стояло несколько машин скорой помощи, бело-красными пятнами выхваченных из утреннего сумрака двумя работающими фонарями городского освещения. Одна из машин добавляла в игру света яркий синий оттенок проблесковых маячков. Видимо, водитель забыл их выключить.

Кабина одной из них открылась, и из внутреннего помещения авто на холодный воздух открытого пространства выпорхнула женская фигура в синей униформе.

– Привет! – Андрея обдала теплая, радостная вспышка усталой красивой улыбки, подаренная его старой знакомой.

– Привет, Лиса! – Анестезиолог нежно обнял девушку, прижимая ее к себе. – Очень рад тебя видеть.

– Взаимно. – Девушка смотрела на него снизу вверх. – Темно же, не видно ничего. Ты еще встал так… Сижу, думаю: ты или не ты? Оказалось, что ты.

– К сожалению, это я. – Андрей улыбнулся девушке, вновь прижимая ее к себе. На этот раз чуть сильнее предыдущего. Посмотрев на нее, он заметил вспыхнувший блеск в глазах и ответную улыбку, коснувшуюся губ Алисы.

– Почему к сожалению? – Девушка устроила голову на груди знакомого и заглянула ему в глаза.

– Если бы это был не я, это значило бы, что в данное время я лежу дома в своей кровати, досматривая сладкие сны про тебя.

– Прямо-таки сладкие? – засмеялась Алиса. – И прямо про меня?

– Конечно! А если по правде, то ты мне тут снилась недавно.

– В приличном виде, надеюсь?

– Изначально – да.

– А потом?

– А потом меня будильник разбудил. И я проснулся и поехал на работу.

– Семен Семеныч… – насмешливо протянула Лиса.

– Ну, вот так, – махнул свободной от объятия рукой Андрей. – Сама как? Устала?

– Конечно. – Она снова посмотрела на него.

– Кого привезла?

– Пиелонефрит. Сашка сдает девушку нашу. Он сегодня первым номером. – Тон ее голоса неожиданно поменялся, окрашиваясь нотками уставшего возмущения. – Я вот поражаюсь молодежи. Глупенькие все, маленькие такие, ходят по холоду в коротких юбках, без колготок. А потом проблемы начинаются.

– Да, – кивнул Андрей. – Почки летят, придатки воспаляются. Трубы все в спайках, так, что забеременеть не могут. Парень восемнадцатилетний, кстати, в реанимации лежал год назад. Зимой без куртки побегал, повыеживался. В результате – двусторонний гнойный пиелонефрит. Лежал, как ежик, весь дренажами утыканный. И девка не дала, и пацаны не оценили, и проблемы на всю оставшуюся жизнь… А как у тебя вообще настроение?

Свет глаз и улыбка на лице девушки померкли. Эту перемену можно было бы списать на отключение фонарей в связи с неотвратимо наступающим рассветом. Но в следующее мгновение истинная причина стала более чем ясна.

– На самом деле хочется прореветься. А затем водки выпить.

– Что случилось? – Брови Андрея сошлись на переносице.

– Девочку жалко. Ребенка сдавала в больницу на предыдущей смене. Девочка пяти лет, родители – конченные веганы. Едят только капусту с морковкой сырой, девчонке мяса никакого не давали вообще. Вызывают – она лежит уже никакая: отекшая вся, загруженная. Привезла в больницу, сдала в реанимацию. Сегодня заезжала туда, узнавала… Умерла вчера. Так теперь эти суки хотят написать на больницу, что не спасли их ребенка!

Андрей с ненавистью выкинул тлеющий бычок в урну.

– Придурки. Всегда проще найти виноватого в своей беде. Особенно, если она случилась по твоей милости. Гораздо удобнее корить кого-то другого, чтобы твоя совесть была чиста, чем признать, что ты сам мудак.

– Ты стал чаще сквернословить, – строго заметила девушка и с плохо скрываемым оттенком неодобрения в голосе добавила: – Забываешься.

– Прости. – Парень смущенно посмотрел на нее. – Тысяча извинений за то, что нанес непоправимый ущерб твоим ушкам.

– Так уже приятнее, – устало улыбнулась Алиса. Затем внимательно посмотрела на Андрея: – А ты-то чего такой замученный?

– Тоже устал, – покачал головой доктор. – Даже не столько физически, сколько морально. Они же все как вампиры энергетические. Понятно, что таким образом идет подпитка больного организма и все такое. Но самому-то как потом? Просто сил уже не остается. Пытаешься как-то оградиться, ругаешься. Так материться стал за последнее время – ужас просто! Накопилось, видимо. А они все еще… Ладно, – вздохнул он. – Можно долго разговаривать. Дурдом, короче

– Это пройдет. Ты посмотришь на себя со стороны и кое-что поймешь. А затем, когда ты это поймешь, захочется больше позитива. Во всем. Больные – они всегда были и всегда будут. Так уж повелось с незапамятных времен. И работа наша – это, в основном, рутина, боль и грязь. А в твоей душе должно быть светло, чисто и тепло. Не засоряй себя. Изначально ты светлый, добрый и хороший. Помни об этом.

Из дверей приемного покоя вышел мужчина в форме сотрудника СМП.

– Алиса! – позвал он девушку.

– Сань, ты больного сдал? – Алиса оторвала голову от груди Андрея.

– Да.

– А прибытие поставил?

– Да. Уже новый вызов дали: мужик без сознания, пятьдесят один год. Едем.

– Ну, я побежала. – Девушка с сожалением посмотрела на доктора. И, улыбнувшись, добавила: – Звони.

– Обязательно! – Андрей махнул ей на прощание рукой.

Он провожал ее взглядом, когда она садилась в машину, когда через окно салона она еще раз напоследок помахала ему рукой. И еще какое-то время. Миновав ворота КПП, водитель врубил сирену. В нужную сторону на данном участке дороги разворот отсутствовал, и машина, переехав две сплошные полосы, пристроилась в крайний левый ряд нужного направления. Водитель вдавил в пол педаль газа.

Набежавший порыв холодного ветра, выстудив остатки тепла, волной крупной дрожи выбил Андрея из состояния задумчивости. Он почувствовал, как по щеке, неприятно холодя кожу, катится выгнанная порывом ветра слеза. И как начали замерзать ноги, обутые в прорезиненные шлепанцы. Может быть, еще чуть-чуть постоять, отдышаться свежим морозным воздухом?..

Звонок телефона вывел его из состояния задумчивого выбора. Придется возвращаться в помещение. Надо ответить. Ну и, для начала, посмотреть хотя бы, кто это. Вне смены он дал бы доиграть песне группы Nightwish, поставленной у него рингтоном. Но во время дежурства приходится отвечать на все звонки. А для этого надо вынуть руку из кармана куртки, в котором она только начала согреваться. Лучше это сделать уже в тепле.

– Да! – Андрей нажал на сенсорную кнопку принятия звонка, открывая входную дверь приемного отделения.

– Андрей, ты где? – В трубке рассерженно пыхтел его сменщик.

– Иду по первому этажу, скоро буду наверху. А ты чего хотел?

– Я на трепанацию ушел. Звонили хирурги, у них аппендюк созрел. Через десять минут обещали подать. Там мужик молодой, без сопутствующей патологии.

– Понял. Иду. – Андрей убрал телефон в карман хирургички. Смену сдавать придется в операционной. Не самое хорошее дежурство. За сутки он не присел практически ни разу. Полнолуние, что ли, виновато? Он как-то замечал, что круглый спутник Земли делает из дежурств подобие военных действий. Может, и правда у Луны есть какое-то влияние на людей, заставляющее сходить с ума и обостряющее все хронические заболевания. Хорошо, что пятница. Вернее, уже начало субботы. И на утреннюю конференцию можно не идти. С другой стороны, смена не самая ужасная. Бывало и хуже. Намного хуже.

Уже нажав на кнопку нужного этажа в лифте, он вспомнил, что не вернул казенную куртку девчонкам в приемнике.

– Значит, курить пока что не бросим, – сказал он собственному отражению в зеркале лифтовой кабины.

Горячий душ, попадая на раскрашенную под бамбуковый лес занавеску в ванне и создавая успокаивающий Андрея звук, вернул уставшее тело в состояние, близкое к норме. Он слово смывал с него всю накопившуюся усталость, взбадривая своими упругими, колючими струями, вырывающимися из лейки. Андрей мог стоять так, казалось, целую вечность, если бы не счетчик воды, бескомпромиссно отсчитывающий деньги в счет прожорливого ЖКХ с его банковской карты.

Теперь надо сменить звук бегущей по пленке воды на уютный шорох постельного белья. Стоило дать мозгу порцию сна. Хотя бы чуть-чуть.

Сомнологи утверждают, что оптимальным режимом суточной работы является график сутки через четверо. Именно при таком раскладе мозг успевает полностью восстановиться. Если же перерыв между бессонными ночами меньше, то происходят необратимые дегенеративные изменения серого вещества. Молодцы эти сомнологи, нечего сказать. Можно, конечно, и сутки через четверо. Но тогда встает вопрос: на какие деньги жить в свободное от работы и сна время? Как говорится в одном бородатом, но до боли правдивом анекдоте: «Почему все доктора работают на полторы ставки? Потому, что на ставку есть нечего, а на две – некогда». Вот и выходит, что для поддержания штанов на заднице приходится жертвовать мозгом.

Иногда, особенно после таких вот смен, Андрей задавался вопросом: а для чего он вообще пошел в медицинский университет? Что подвигло его на этот поступок? Понимание того, что практически десять лет он будет корпеть над бесконечными и толстенными учебниками, предполагая, что… Да что он мог предположить? Кого он обманывает, пытаясь найти причину своего давнего решения и убедить себя в ее состоятельности? Ладно бы были в роду медики итребовалось продолжить семейную традицию. Таких он видел в университете предостаточно: маленькие, тихие девочки и горячие, активные ребята, вступившие на сию тропу по велению родителей. Как правило, поначалу тянувшие свою лямку с нескрываемым разочарованием. Что, впрочем, не мешало в последующем, на старших курсах, проникнуться некоторым подобием власти над младшим медицинским персоналом и пациентами, а в дальнейшем – сойти с тропы, по которой шел основной табун «рабочих лошадок» здравоохранения, выбрав для себя спокойные, заблаговременно зарезервированные места сытой кормежки.

Но Андрей выбрал себе место в городской больнице. Какие идеи, мысли и надежды заставляют его продолжать изо дня в день приходить на эту работу, работать даже с температурой, через сутки? Просто потому, что больше работать некому? Работать, несмотря ни на что? Одно он знал точно: никто из его знакомых, избравших, как и он, эту профессию, не сможет ответить на этот извечно возникающий вопрос.

Андрей вспомнил, как весной пришел в конференц-зал на утреннюю конференцию для отчета по прошедшему дежурству. Немного задержавшись, он, дабы лишний раз не мелькать перед заместителем главного врача и профессором, занимающими места в президиуме, уселся на первое попавшееся свободное место с краю, тихо поздоровавшись с заведующей одного из отделений, сидевшей на соседнем кресле. Мария Семеновна всегда импонировала ему – добрая, отзывчивая и красивая женщина, обладающая поистине огромным запасом знаний по своей специальности, не раз приходившая ему на помощь в ряде различных случаев. По окончании последнего доклада заместитель главного врача попросил ее дать прогноз относительно трех больных, находящихся в отделении общей реанимации. Мария Семеновна, поднявшись с места, доложила о своем виденье, апеллируя цифрами и данными инструментальных исследований и лабораторных показателей. Она держала информацию в памяти, без труда извлекая ее из общего, ежедневно обновляющегося объема данных по остальным семидесяти пациентам. Когда она снова села, Андрей заметил на ее лице некоторые изменения, которые, как ему показалось, свидетельствовали о начинающейся простуде.

– Вы заболели? – спросил он участливо.

– Нет, – тихим, дрогнувшим голосом ответила Мария Семеновна, качнув головой. – Друг детства умирает в реанимации.

Да, это были не первые симптомы болезни, а уже не сдерживаемые слезы страдающего сердца. И она продолжала держаться, выхаживая совершенно посторонних, чужих для нее людей, не в силах сделать хоть что-нибудь для спасения дорогого ее душе человека…

На фоне клокочущего шума вскипевшей воды глухо щелкнула кнопка выключателя электрического чайника. Сделав себе кружку растворимого кофе, Андрей бросил взгляд на лежащий рядом телефон, чей индикатор настойчиво мигал зеленым светом, обозначая пропущенный вызов. Активировав сенсорный экран, он нажал навсплывшую иконку. Мама звонила. Видимо, тогда, когда он был в душе. Надо перезвонить. Но не сейчас.

Сейчас у него уже нет сил долго и доходчиво объяснять ей, почему они с женой все-таки разошлись и что послужило поводом для данного решения. И отвечать еще на множество вопросов, выслушивать ее советы и наставления. Наверняка попросит одуматься, не спешить и постараться все вернуть. Хотя возвращать уже нечего. Теперь и он это прекрасно понимал. Но рассказать все-таки придется. Тянуть больше нет смысла: прошло несколько месяцев, и, по большому счету, все уже решилось.

Да. Он все объяснит, но не сейчас. Язык уже не ворочался. Каждое дежурство проходило не только в условиях больших физических нагрузок и постоянной умственной работы, ноеще включало в себя диалог с больными и попытки донести до них нужную информацию. А это подчас давалось нелегко. Интернет-консультации и обилие сайтов, где домохозяйки и знахари всех мастей делятся рецептами прикладывания свеклы к телу с целью излечения от онкологии, давали свои гнилые всходы. Дополнительным ударом по мозговой активности служило совершенное незнание людьми обсуждаемого предмета. Андрей всегда считал, что если ты вступаешь в дискуссию, то должен обладать какими-то, пусть и минимальными, знаниями теории вопроса. Если же таковых нет, то не стоит высказывать свое, в данном случае, некомпетентное мнение. Прислушайся к мнению профессионала. А что делать дальше с услышанным – это уже личное дело каждого.

Одним из ярких примеров подобного рода, увиденных им за последнее время, был отрывок, опубликованный на одном из сайтов и взятый явнос какого-то форума.

«…Отдельный разговор тут, конечно, про аптекарш. Они же, как я понимаю, тоже отчасти медики. А значит, и клятву Гиппократа давали. Ну, неужели, видя старенькую бабушку, которой не хватает на таблетки жалкие двести рублей, им жалко отдать свои? Бабушка – не алкоголичка, значит, ей на самом деле нужны таблетки. Сегодня в нашем букваре изучаем букву «Г» – гуманизм»…»

Хорошо, если это был просто вброс какого-то сетевого тролля. Но вот если набивший эту чушь на клавиатуре человек излагал свою точку зрения совершенно серьезно, становилось уже жаль – не его, а себя и всех тех, кто продолжал держать оборону своего адекватного мировоззрения от накатывающей волны безумия и словоблудия.

Почему бы автору сего творения самому не встать в любой аптеке и не раздавать каждой бабушке по двести «жалких» рублей? Почему все эти рыцари клавиатур так любят давать советы и творить добро чужими руками? При чем тут раздача денег, которую автор своими изречениями старается ввести в ранг обязательства среди медицинских работников, и клятвы несчастного Гиппократа, который уже устал вертеться волчком в семейном склепе на южных греческих берегах? И как же хочется спросить всех этих… тех, кто при каждом удобном случае раскрывает рот со словами «вы давали клятву Гиппократа»: вы читали хоть раз эту самую клятву? Можете рассказать, в чем ее суть и смысл? Прочтите, мои дорогие, и вы поймете, как глубоко заблуждаетесь.

Первое время он пытался растолковывать это людям, но очень скоро понял, что большинство людей готовы слушать и делают это с удовольствием, но вот слышать могут только тогда, когда твои речи совпадают с тем, что они хотят услышать. В противном случае все, даже самые весомые аргументы разобьются мягкой волной о неприступную скалу их собственных убеждений.

Да и о чем можно разговаривать и что пытаться донести до тех, кто на полном серьезе позволяет себе высказывания, наподобие того, что он недавно прочитал в одном из медицинских пабликов:

«Почему люди называют младенцев „он“ или „она“? Они еще не умеют говорить, поэтому не могут назвать свой предпочтительный пол. Пожалуйста, говорите „оно“, пока они сами не смогут сказать, какое местоимение предпочитают. В противном случае вы предвзяты и нетолерантны к трансгендерам».

Вот оно. Еще одно слово, активно впрыскиваемое в вены общества и предлагающее, по его сугубо личному мнению, однобокое лоббирование интересов различного рода обиженных подтипов людей. И иногда, видит Бог, складывалось стойкое ощущение, что этим словом, как щитом, прикрывались те особи, которые с наибольшей, не поддающейся терпению наглостью привыкли отстаивать свои идеи или же недостатки, ущемляя права окружающих и проявляя, как это принято сейчас говорить, свою «индивидуальность».

На эту тему, как и на многие другие, омрачающие его разум, можно было бы говорить и писать сколько угодно долго. Но лучше всего данную ситуацию объясняло то, что эта пресловутая толерантность являлась, опять же, медицинским термином, обозначающим неспособность организма сопротивляться инородному: инфекции, паразиту или еще чему-то подобному. Полная толерантность приводит к смерти. Вот это более подходило к правдивому описанию того, что уже давным-давно распространено на демократичном Западе и сейчас с каждым годом все сильнее проникает в нашу страну. Хорошо, что еще негров можно называть неграми, а отец и мать не являются «родителем номер один» и «родителем номер два». Не дай Бог!

Оставалось только терпеть, продолжая бороться с человеческим невежеством и безразличием. А порой и с откровенной тупостью, порожденной современными принципами и устоями. Стараться исправить зачастую фатальные ошибки этого тихого безумия. Как делают многие из тех, кто выбрал для себя эту профессию.

Андрей с долгим, полным неподдельного облегчения вздохом принял горизонтальное положение на разложенном диване. Обрадованное выбранным положением тело моментально отозвалось ноющей болью в уставших мышцах. Сейчас самое время немножко отдохнуть. Завтрашний день свободен, и можно было бы спать до обеда передгрядущей бессонной ночью, неминуемо последующей после того, как он в очередной раз собьет свой биологический ритм, проспав сегодня до позднего вечера.

Но сон не шел. Вереницы мыслей продолжали крутиться в его голове, формируя бессвязные, на первый взгляд, цепочки логических последовательностей, охватывая множество смежных отраслей и тем. Видимо, до сих пор сказывалось многолетнее присутствие рядом второго человека. Всегда можно было о чем-то поговорить с женой. Или, не вступая в диалог, просто ощущать ее присутствие рядом, даже не беря в расчет какие-либо физические контакты. В последнее время он стал все сильнее замечать постоянную нехватку рядом ее. Как будто его лишили чего-то, на первый взгляд, незаметного, но заставляющего иногда думать о возможности вернуть все на круги своя.

Андрей покачал головой. Если один раз не срослось, значит, лучше уже не будет. Начинать отношения заново, на руинах семейного союза, после столкновений и выяснений степени вины обеих сторон, всегда казалось ему утопической идеей. Подобные попытки у большинства знакомых оканчивались полным фиаско. Или все-таки стоило попробовать? Хочет ли он вернуть некогда крепкие и казавшиеся незыблемыми отношения, разбитые временем в прах, в старое русло? Готов ли он к этому? Не станет ли эта ситуация смешной, бесперспективной и глупой попыткой с его стороны? И захочет ли она? Вот главный вопрос: позволит ли она ему вернуть все назад? Судя по тому утру, когда, вернувшись домой после очередной смены, он обнаружил пустые полки и одинокие вешалки в шкафу, – вряд ли. Теперь он был в этом более чем уверен. Когда первый эмоциональный шквал сошел на нет, уже можно рассуждать логически, взвешивать разумом все обстоятельства и причины.

Нет. Бесполезное это занятие, и пытаться он не станет. Любви больше нет. Возможно, осталась какая-то привязанность к этому человеку. Привычка, не более. А посему…

Андрей встал с кровати и, прошлепав босиком на кухню, заново включил чайник. Затем, подключив телефон к домашней сети wi-fi, быстро пробежал список кинопремьер этого месяца. У него был на примете один кинотеатр, в котором ему нравилось бывать. Множество залов, грамотно расположенных на двух этажах, по которым можно передвигаться в прозрачной кабине лифта или же по искусно выполненным подвесным мостикам, любуясь на низвергающийся рядом настоящий водопад. Там еще были довольно приятные кафешки. Да. Отличное место.

Налив очередную чашку кофе, Андрей зашел в одну из популярных социальных сетей и просмотрел список знакомых, находящихся в данный момент онлайн. Вот и она. Алиса была сейчас в сети. Аватарка с милым зверьком не менялась уже на протяжении многих лет. Наверное, с того самого дня, когда он нашел ее здесь в первый раз.

Перейдя на страничку девушки, он увидел множество новых фотографий, появившихся тут со дня его последнего визита. Вот фото, где Алиса была запечатлена, по всей видимости, в момент перерыва на своей подстанции, – сидящей на стуле, заинтересованно разглядывающей что-то в своем телефоне. Фотография была сделана, безусловно, летом. Об этом говорил облегченный вариант рабочей формы сотрудника скорой помощи, с короткими рукавами. Расстегнутый верх синей рубашки заманчиво демонстрировал белую майку, обтягивающую грудь девушки. Красивое лицо с нежной улыбкой…

А ведь она нравилась ему уже очень и очень давно. И на протяжении длительного времени он каждый раз с огромной радостью читал ее сообщения, слушал нежный голос в трубке во время их непродолжительных и зачастую определяемых рабочими моментами диалогов. И, конечно, был несказанно рад лицезреть ее привлекательную и – чего теперь греха таить? – желанную внешность при личных встречах. Вот только встречи эти были всегда на работе. Краткосрочные. Когда они пересекались на сменах, делясь своими переживаниями и событиями в свободные минуты.

У него до сих пор бережно хранился плюшевый мышонок с надписью «I love you» на сердце, которое он сжимал в лапках. Лиса подарила его накануне Нового года, и с тех пор этот подарок бессменно украшал одну из полок книжного шкафа. Вспомнился ему и их разговор о татуировке, когда Алиса делилась впечатлениями от процесса выведения рисунка у себя на теле, апотом продемонстрировала ту самую часть тела с татуировкой… Черт возьми!

Относительно недавно, сразу же после ухода жены, будучи на работе, он позвонил ей, надеясь, что Алиса тоже работает сегодня. При удачном стечении обстоятельств и при наличии свободного времени они могли бы встретиться и пообщаться. Пусть недолго, но, во всяком случае, уж точно увиделись бы. Он тогда признался себе, что соскучился по этой девушке. Однако звонок Алиса сбросила. Слегка озадаченный Андрей, подождав какое-то время, снова набрал ее номер. Но результат был тот же, и он посеял в его душе въедливого червячка сомнений и тревоги. И только спустя час от девушки пришла смс, в которой она спрашивала, не случилось ли что с ним, и, предугадывая его вопрос, сообщала, что находится в отпуске. Конечно же, она ответила бы на звонок, но слишком уж дорого звонить.

На ответное смс Андрея с пожеланиями прекрасного времяпрепровождения и вопросом о выбранном месте отдыха, Алиса прислала фото. На нем девушка стояла в дверном проеме номера, на фоне кипарисов и бассейна с искрящейся на солнце чистейшей голубой водой. Но весь этот сопутствующий антураж просто мерк по сравнению с Лисой, облаченной в раздельный купальный костюм, стройной и подтянутой. Такой… обычные слова, вроде «красивой» и «сексуальной» выглядели бы блекло при попытке описать те эмоции, которые он испытал при виде девушки.

Все. Решено. В одном из их разговоров она сказала, что не встречается с женатыми мужчинами. Но теперь он свободен и более его ничто не сдерживает.

– Алло. – В динамике телефона раздался голос Алисы.

– Привет еще раз! – поздоровался Андрей, чувствуя, как его лицо расплывается в совершенно идиотской улыбке. Он даже представить себе не мог, что будет так рад слышать ее. – Не разбудил?

– Ну, чего теперь-то спрашивать, – усмехнулась Алиса. – Уже разбудил.

– Приношу свои извинения. И в качестве компенсации за моральный ущерб могу отметить самыми высокими нотами восхищения твое последнее фото на страничке.

– Это какое?

– Там, где ты сидишь на подстанции. Очень интересное фото, – протянул Андрей.

– Только сейчас увидел? – снова рассмеялась девушка.

– Ага. Я давно к тебе на страничку не заходил.

– И чего интересного? Обычный летний будний день.

– Хороший ракурс и форма. И формы…

– Спасибо.

– Ты свободна сегодня? Хочу пригласить тебя в кино.

– С чего бы это вдруг?

– А почему бы и нет? – задал встречный вопрос Андрей. – Есть на примете один кинотеатр хороший. Там сейчас идет фильм ужасов про слепого старика, к которому в дом залезли грабители.

– Извини, конечно, но ужастик я не рискну смотреть.

– Почему?

– Сейчас я скину тебе на телефон одну вещь. Посмотри и потом перезвони мне.

Несколько недоумевая, но будучи заинтригованным, Андрей вернулся обратно в чат переписки социальной сети. Спустя несколько секунд Алиса прислала короткое видео. Открыв его, Андрей увидел дорогу между зеленеющими полями, по которой ехал какой-то старый американский автомобиль времен расцвета писательского таланта Рея Дугласа Брэдбери. Сопровождающая эту загородную поездку тихая музыка примерно того же временного периода умиротворяла еще больше. Постепенно автомобиль стал отдаляться от камеры, следуя далее по шоссе, которое петляло среди холмов, уходя в сторону горизонта, и это интуитивно заставляло приближать экран телефона к глазам, чтобы продолжать следить за центральным объектом этой сцены. Неожиданно снизу на весь экран выскочило что-то среднее между призраком и зомби, раскрыв свой страшный рот и издав громкий визг. От подобного поворота событий Андрей вздрогнул. Вот блин! Стандартный прием всех фильмов ужасов, основанный на эффекте внезапности, но, тем не менее, продолжающий исправно работать.

– Посмотрел? – с усмешкой спросила Алиса, когда Андрей вновь набрал ее номер.

– Посмотрел.

– И как?

– Весьма… неожиданно, – усмехнувшись, признался парень.

– Вот. И я не особо люблю такие неожиданности. Я пугливая. У меня на другой работе подвал, и я там часто одна остаюсь. Мне и без того страшно.

Андрей моментально восстановил в памяти зрительный образ просмотренной странички в интернете, на которой он изучал расписание сеансов. Еще пара мелодрам и детских мультфильмов. Еще какой-то отечественный фильм. М-да. Смотреть-то больше и нечего. Куда же сходить с девушкой? Андрей с ужасом осознал, что из головы у него вылетели абсолютно все мысли относительно каких-либо вариантов. И это в Москве, где есть куча возможностей для времяпрепровождения, от музея современного искусства до ВДНХ. Но все эти рассуждения сейчасбыли где-то далеко. Стрелка на настенных часах отстучала металлическими щелчками три секунды, что было более чем непозволительно при разговоре с дамой. И тут он вспомнил…

– Как ты относишься к клубам, где играют рок-музыку?

– Неожиданно, – после короткой паузы ответила Алиса. – Нормально отношусь.

– Я тебя приглашаю в клуб. На рок-концерт.

– Это свидание?

– Да.

– Хорошо. Я согласна. А что мы будем там делать?

– Слушать музыку и пить.

– А что будем пить?

– Могу предложить коньяк. Или шампанское.

– Давай коньяк.

– И танцевать потом, да? – усмехнулся Андрей.

– А под рок-музыку разве танцуют?

– Под такую, какая будет там, – не знаю. Но если вдруг заиграет что-нибудь в стиле rock-n-roll, я тебя приглашу. Честно признаться, танцевал я в последний раз уже и не помню, когда. Так что, если буду на ноги наступать, не обессудь.

– Посмотрим, Андрюша. Итак, где мы с тобой встречаемся?

Назвав ей место и время встречи, Андрей отключил соединение с абонентом, после чего громко выдохнул. Да что же это с ним? Волнуется, как студент ПТУ на первом свидании. Давно с ним такого не было.

– Костя! – поражаясь своему жизнерадостному тону голоса, воскликнул в трубку Андрей после услышанного стандартного «алло». – У вас сегодня все в силе? – И, получив утвердительный ответ, добавил: – Собираемся к тебе на концерт. Билеты в кассе брать?

Клуб представлял собой типичное заведение, одно из немногих в Москве, специализирующееся на выступлениях рок-музыкантов. Стены, выкрашенные в темные тона, украшали флаги Конфедерации и фотографии знаменитостей, среди которых Андрей сразу признал Брюса Дикинсона, Джеймса Хэтфилда, затесавшегося каким-то образом к ним Михаила Горшенева и, конечно же, Тарью Турунен.

Зал здесь был устроен в виде трехуровневого амфитеатра с танцполом, отделяющим предпочитающих столики посетителей от сцены, на котором к этому времени уже располагалось порядка ста человек. На самом верху, среди дорогих, обитых кожей диванов и массивных столов, за отдельным винтообразным лестничным входом, неусыпно контролируемым человеком в черной футболке с надписью «SECURITY», находился VIP-этаж. Сидящий там представительный мужчина с явным нетерпением ожидал чего-нибудь выходящего за рамки предконцертной атмосферы. Находящаяся рядом с ним девочка модельной внешности явно скучала, поставив длинные ноги, едва прикрытые короткой латексной юбкой, на ограждение.

Вместо привычных кресел на втором уровне стояли высокие, выстроенные в ряд стулья. Столы заменяло некое подобие барной стойки, с той лишь разницей, что сам бар, переливающийся неоновыми огнями рекламы различных напитков, был как раз позади нее. Что, впрочем, выгодно отличало именно этот уровень от двух предыдущих.

– Я вернулся! – Андрей подсел к Алисе, рассматривавшей что-то в стороне и повернувшей голову на его голос. – Сейчас все принесут.

– Что именно? – уточнила она.

– Как и договаривались, – пожал плечами Андрей. – Коньяк.

Неожиданно свет на сцене погас. Вся она и передние ряды подошедших ближе зрителей погрузились в темноту. Из динамиков стала раздаваться какая-то известная готическая композиция, название которой Андрей сейчас вспомнить не мог. На расположенных сбоку от сцены двух обзорных экранах возникло изображение какого-то оскаленного, клыкастого и чрезвычайно злобного персонажа, взирающего с высотысквозь расходящиеся облака на выстроенный в футуристическом стиле город. Музыка набирала интенсивность. В аранжировке уже можно было услышать дорожки струнных и мужской хор, поющий что-то красивое на языке, похожем на латинский. Окрашивая сцену красным заревом светодиодов, зажглись имитаторы огня. Зрители, находящиеся за столиками и возле сцены, стали аплодировать, подталкивая к скорейшему началу действа. И тут неожиданно вступление закончилось.

В свете одного из прожекторов на сцене появился музыкант, начавший играть вступление на гитаре. Под восторженные крики фанатов раздались глухие удары в бочку и тома, акцентируя сильные доли тактов. И после короткого брейка к двум участникам группы присоединились еще два гитариста, выскочившие на сцену, уже ярко освещенную светом прожекторов, и готовые своей игрой поддержать разогнанный темп песни.

Андрей внимательно смотрел на сцену. Три гитариста, ударник и вокалистка. Ничего у них не поменялось. Но из динамиков отчетливо были слышны синтезаторные и гитарные подкладки, добавляющие объема общему звучанию и несколько осовременивающие данный стиль музыки, берущий свое начало, наверное, с зарождения новой волны британского heavy metal.

Работа, которую провели музыканты, стоила затраченного времени и сил. Саунд, учитывая качество звука в отечественных клубах, был весьма приличный. Для этого пришлось записать дорожки с необходимыми инструментами и добиться баланса электронных звуков и играющих живьем инструментов. Самое сложная роль тут отводилась ударнику, который не должен был вылетать из ритма, заданного метрономом, во избежание диссонанса в гармонии. Но надо отдать должное: Костя со своей задачей справлялся на все сто.

– Ты вставал с утра, ты думал, лучше будет день,

От судьбы подарков снова ждать тебе не лень.

Цель на берегу, и ты оцениваешь риск:

Пред тобой Река Желаний – или воды Стикс?

Мы строим сами каждый день и каждый час,

Дороги жизни шепчут помощь, и не раз

Ты боялся выбирать пути перед собой.

Снова сам себе твердишь: не смог, я не герой.

– Построй свой мир! – пропела первую строчку припева вокалистка, и, вытянув руку с микрофоном в зал, стала ждать отклика зрителей. Те, заведенные бескомпромиссным звучанием живого драйва и движениями музыкантов, обнявшись за плечи, двигались в такт композиции, повторяя многоголосым хором:

– Построй свой мир!

Увидев, что Андрей подпевает, Алиса наклонилась к самому его уху, чтобы он мог расслышать сквозь рев инструментов ее вопрос:

– Ты знаешь эту песню?

Парень ощутил, как по шее вниз пробежала легкая волна дрожи от близкого дыхания девушки, ее тепла и аромата.

– Что? – Прекрасно расслышав заданный вопрос, он, тем не менее, соврал. И придвинувшись максимально близко, положил руку Алисе на плечо, придвигая ее к себе вплотную.

– Я спрашиваю, ты их знаешь?

– Да. Это мои знакомые. Мы с барабанщиком вместе учились на одном курсе. – Парень посмотрел в глаза девушки, показавшиеся в эту секунду двумя бездонными омутами, в которых захотелось растворить всю свою сущность, наслаждаясь бесконечной красотой и умиротворяющими глубинами ее разума… с этого момента и до конца своих дней. Каждое утро…

– Блеск в глазах погас, в них только всполохи огней,

Режет тьму огонь, и тонет мост твоих идей.

Сжег пути, решив, что своей цели не достиг,

Жизни сотня дней покрылась пеплом в один миг.

Рука судьбы ведет из тьмы тебя на свет,

Не замечая знака, говоришь ей: нет!

Ты остался в своем мире: страх любых потерь.

Ты был сам себе герой, ты – человек плетей.

– Твой мир в огне! – безапелляционно констатировала вокалистка, подтверждая свои слова резким движением руки. – Твой мир в огне!

Андрей поднял наполненный коньяком бокал, на краю которого аккуратно разместил надрезанную дольку лимона, при одном виде которой рот автоматически наполнился слюной.

– За наши миры! Чтобы они никогда не сгорели! – предложил он свой тост.

Лиса, молча улыбнувшись, кивнула и подняла свой бокал.

Тем временем первая песня закончилась. Слышимость резко возросла, и Андрей, воспользовавшись паузой, положил свою руку на руку Алисы.

– У меня к тебе есть еще два предложения.

– Я вас внимательно слушаю, молодой человек.

– Предлагаю следующий тост за тебя и – на брудершафт.

Среди наступившейтишины, нарушаемой только аплодисментами и одобрительным шумом зрителей, вокалистка подняла руку вверх, и ее голос, торжествующий и злой, вновь раздался под сводами разгоряченного веселящейся публикой помещения:

– Это было осенью тысяча восемьсот двенадцатого года на бескрайних полях России. Эскадрон смерти! – выкрикнула она название песни. И взметнувшийся вверх лес рук окрасился полосами вспыхнувшей на экране анимации с колышущимся флагом Франции. Раздался металлический звон отсчета ударником группы ритма по хай-хету.

– На смену книги! На костер богов —

В стране не слышен больше лязг оков,

Под барабанный бой на площадях

Забудем мы, что значит слово «страх»!

Европа под ногами. Мир дрожит,

За славу рады голову сложить,

Сжигает сердце нам огонь атак,

Рассыпан строй и уничтожен враг…

Эта песня, видимо, тоже была хорошо знакома собравшимся здесь любителям тяжелой музыки. По крайней мере, подпевали они дружно, старательно выкрикивая каждое слово. Даже с близкого расстояния звук двух соприкоснувшихся бокалов можно было скорее почувствовать, чем услышать. Лицо Алисы, находившееся совсем рядом, исчезло, четкие границы его и движения растворились в игре стробоскопических прожекторов. Но в следующую секунду в полной темноте между вспышками Андрей почувствовал нежное тепло ее губ.

Безумно желая продлить этот момент, парень попытался ответить на это прикосновение, удержать его и продолжить. Но та, что одарила его этим волшебным мгновением, решила сохранить едва не нарушенное, но так умело сохраненное игрой света таинство, позволившееему уловить лишь легкие нотки истинного вкуса, чья насыщенность теперь оставалась в области догадок. Возникла вереница дополнительных мыслей и предположений, желаний и надежд, словно в руках у него оказалась та самая столь часто упоминаемая нить Ариадны, по которой, держась за ее невообразимо нежное плетение, он мог пройти лабиринтами чужой, еще не изученной души к вратам сердца.

Действие стробоскопических аппаратов прервалось, уступая место неторопливому танцу цветных прожекторов вслед за началом нового куплета:

– Отдан приказ в страну нам выступать,

В ту, что умом никак нельзя понять,

Страну снегов и золотых церквей,

И пусть там будут хоть полки чертей —

Один рубеж остался. Брошен знак,

Под золотым орлом трепещет флаг,

Блестят клинки, и вновь галоп коней,

И с каждой пулей мимо – жизнь быстрей!

Алиса смотрела ему в глаза, и он был готов отдать многое, если не все, для того, чтобы иметь возможность прочитать ее мысли. Или хотя бы иметь возможность описать то, что, как ему казалось, он смог разглядеть.

– Что дальше будем делать? – спросила Алиса.

– Поехали ко мне, – просто и коротко предложил он.

– И? – рассмеялась девушка.

– Кофе попьем. Чай еще есть.

– С конфетами? – уточнила она.

– Будут и конфеты. А еще я тебя обниму и в щечку поцелую.

– Хорошо.

– А ответный поцелуй будет?

– Конечно, будет. Поехали. – Взгляд Алисы вновь окрасился непередаваемой гаммой чувств. Но он готов был поклясться, что главными среди них были нежность, желание и страсть. Молясь всем богам мира о том, чтобы не ошибиться, Андрей встал со своего места и подал руку Алисе.

Когда, сидевшая рядом с ним пара встала и направилась, держась за руки, к выходу, он, оторвавшись от своих воспоминаний, посмотрел по сторонам.

Музыку такого рода он любил с самого детства, но раньше в этом клубе никогда не был. Да и вообще подобные места ранее не посещал. Всего-то пару раз он смог выделить время для отдыха – в той, другой жизни. Но там все было иначе. А тут… Чужое все. Абсолютно. Единственное, что приятно удивило, это наличие большого объема натурального дерева, задействованного в оформлении интерьера. По всей видимости, данный материал считается тут самым доступным. Неудивительно: когда он, разобравшись с допотопным сенсорным телефоном, смог выйти в местную сеть интернета, то увидел на физической карте страны обилие лесных зон.

Он бережно коснулся рукой отполированной и выкрашенной в черный цвет поверхности стойки, за которой сидел. Наличие огромного запаса лесов действительно обесценивало готовую продукцию. Некогда живое, взращиваемое не один десяток лет дерево теперь представляло собой плоскость с многочисленными несмываемыми пятнами от отвратительной на вкус еды и напитков, со следами ожогов от пролетевших мимо пепельниц сигаретных бычков, с надписями, выведенными какими-то острыми и пишущими предметами. Что-то о Спартаке и каком-то КиШе. По всей видимости, культурные феномены, почитаемые в этой стране. Или в данном конкретном регионе.

Он покачал головой. Надо уметь ценить свои природные богатства вне зависимости от того, какую роль они играют в повседневной жизни. И большое количество лесов не является поблажкой в сравнении с каким-нибудь единственным в мире экзотическим цветком. Совсем скоро придет время – и те же ели и березы получат статус того давно вымершего цветка. Так неужели нужно сидеть и ждать этой точки невозврата?

– Дрожит земля! Дрожит палящий зной,

Мы сквозь свинцовый ливень рвемся в бой.

Стук сердца, или же ружья затвор,

И русских пушек бьет картечь в упор.

И в Ад вступает мертвый эскадрон—

Не слышен стук копыт и сбруи звон.

Мы будем ждать, когда настанет час

И призовет вновь император нас…

Допив невкусное пиво, он встал и посмотрел на механические часы, стрелки и циферблат которых в полутьме светились зеленым светом фосфора. Пора в дорогу.

Ладно бы еще играли тут нормально. Омерзительный по своему качеству звук! Не только на концерте, но и на всевозможных информационных носителях. Даже в дорогих и многообещающих студиях звукозаписи, от которых можно было бы ожидать лучшего результата. И такое творится не только в этой стране. Возможно, на качество влияют сами носители, все эти CD и жесткие диски… Как бы он хотел рассказать им хоть малую толику того, что знал сам! Но запрет был наложен сразу и обсуждению не подлежал. Это не его дело. Они должны до всего дойти сами. Придется привыкнуть и к этому неудобству. Благо оно не такое значительное. Гораздо больше его тревожило использование дешевого металла при изготовлении местных наземных транспортных средств и наличие всего одного уровня для их перемещения…

Утренний свет, пробившийся через двойную преграду – облачного фронта и баррикады оконного стекла – коснулся сознания Андрея, вытаскивая его из черного, с отсутствующими картинками сновидений забытья, куда его вчера отправил мозг, уступая требованиям уставшего в многочасовом сладком труде тела.

Он не мог похвастаться наличием множества сексуальных партнеров за свою жизнь. До жены у него было три периода долгих отношений, но Андрей всегда считал, что ему несказанно повезло. Однако весь предыдущий опыт и накопленные ощущения оказались ничем в сравнении с тем штурмом, которые устроили ему рецепторы его организма в ответ на вчерашние ласки, равных которым он никогда ранее не испытывал.

Алиса спала рядом, уютно устроившись на его груди. Такая аккуратная, нежная, обнаженная. И такая ненасытно желанная… Рука парня, скользнув по спине девушки, замерла в самом ее низу, жадно стиснув выбранную им часть тела…

Спустя час они сидели на кровати, держа в руках по чашке только что заваренного чая и созерцая разбросанные на полу элементы одежды, которую они начали срывать друг с друга еще в коридоре, как только, переступив порог квартиры, закрыли за собой дверь.

– Сегодня предлагаю добраться до кинотеатра. – Парень заглянул девушке в глаза, в которых после вчерашней ночи появились новые оттенки эмоций. Таких же загадочных, но, вне всякого сомнения, согревающих его душу и сердце своим огнем.

– А если не доберемся? – спокойно поинтересовалась Алиса, приподняв брови.

– Всякое может случиться. – Андрей положил нагретую чашкой с чаем ладонь на обнаженную ногу девушки, медленно направляясь вверх под банное полотенце, в которое была закутана Лиса.

– Андрюша, дай чаю попить! Отдохни немного. Лучше тему про кино дальше развивай.

– Предлагаю сходить на комедийную мелодраму. Название не помню, но там еще актер играет… который эльфа играл в «Хоббите» или «Властелине колец». Смотрела эти шедевры?

– Не помню, – протянула Алиса, отставляя чашку в сторону и сладко потягиваясь. – Кажется, смотрела. – Рука ее на обратном пути легла на голову парня, зарываясь пальцами в волосы. – Ты сам на эльфа похож.

– Чем же это? – негромко спросил Андрей, подставляя голову под нежную, ласкающую его руку.

– Они такие же высокие. Красивые. У них такие же глаза.

– Так же стреляют из лука, – предложил он свой вариант.

– Не знаю, как насчет стрельбы из лука, но девушки от них без ума, – промурлыкала Лиса, увлекая парня за собой в горизонтальное положение. – Ну, что? Вспомнил имя актера? – спросила она, когда ее губы оказались свободными от поцелуя.

– Нет. – Андрей покачал головой. – А какие мужские имена тебе нравятся? – спросил он после небольшой паузы.

– Любимых мужских имен нет. Когда мужчина нравится, то и имя его кажется самым красивым. И наоборот. Из последних мужских, так чтобы прямо – ах! – было Андрей. – Девушка, повернувшись, посмотрела в глаза парню.

– Значит, решено, – кивнул он. – Идем на фильм.

– Андрюша, я не могу. Мне пора домой. Нужно собрать вещи. Завтра самолет.

– Ты улетаешь? – удивленно спросил он.

– Да.

– А куда?

– В Новосибирск.

– Тогда я приглашаю тебя в кино по возвращении. Буду очень ждать тебя. И ужасно скучать.

– Долго же тебе ждать придется, – грустно усмехнулась Алиса.

– А ты на сколько улетаешь? – упавшим голосом спросил Андрей, быстро приподнимаясь на локтях и с тревогой в глазах глядя на Лису.

– Сначала на три года. А потом, может быть, навсегда.

– Навсегда?!

Последнее слово выбило, казалось бы, обретенную со вчерашнего дня опору у него из-под ног. Мир, еще секунду назад игравший разноцветными красками, в мгновение ока растворился в мутных, коричневых разводах и полетел в никуда.

– Во сколько самолет? – сухо спросил Андрей.

– Вылет в тринадцать тридцать.

– Какой аэропорт? Я провожу тебя.

– Не надо. – Алиса покачала головой. – Это лишнее. Ты же взрослый мальчик, и понимаешь, что чем дольше проводы, тем тяжелее расставание.

– Зачем тебе вообще улетать? Что ты там будешь делать? – взвился парень.

– А здесь я что делаю? То же самое буду и там.

– А разница тогда в чем? – продолжал злиться Андрей.

– В цене вопроса, Андрюша. Я пашу тут на двух работах. Оно мне надо? Там же мне обещают такие же деньги за смену.

– Там же – это где?

– Компания РНИК.

– Чем она занимается?

– Какой допрос! – усмехнулась Алиса. – Будет время – посмотри в интернете. Там все написано.

– Я тебя завтра все-таки провожу. – Андрей взял в свою ладонь аккуратную ручку Алисы.

– Я же сказала: не надо. – Девушка высвободилась и нежно поцеловала парня в щеку.

Когда за ней с тихим металлическим щелчком закрылась входная дверь, он почувствовал невообразимую тоску. Будто бы этим звуком она оградила его от остального мира, лишив возможности выйти из квартиры, превратившейся для его души в настоящие казематы, и оставив ему единственный, но безответный вопрос: почему?

Ответа он не смог найти, но знал, что жить без нее сможет. Андрей всегда скептически относился к рассказам людей, изображающих из себя самоубийц, пытающихся лишить себя жизни из-за несчастной любви. Зачастую они это делали демонстративно, с сохранением шансов выжить, заранее обзванивая всех друзей и рассказывая о своих намерениях. Ни один человек не стоит того, чтобы из-за него лишать себя жизни! Совсем другое – отдать жизнь за любовь. Ради нее стоит умереть. Но не разменивать ее на показную глупость. И глуп тот, кто не видит разницы!

Жить без Алисы он сможет. Но захочет ли подобной жизни? Сможет ли он заставить себя забыть ее образ, голос, руки? Как лишить себя снов, в которых каждый раз он будет возвращаться в ее объятия? И если бы дело было только в банальных плотских наслаждениях! Эта девочка нравилась ему еще до сегодняшней ночи. Была интересна ему, в первую очередь, как человек, а не просто сексуальный объект.

Пора строить свой мир!

Андрей включил ноутбук. По запросу «РНИК» поисковая система выдала несколько ссылок. На официальном сайте была размещена короткая информация о том, что Российская Национальная Исследовательская Компания в связи с постоянно расширяющимся штатом предлагает всем желающим принять участие в научно-исследовательских экспедициях, трудоустроиться по специальностям инженеров, химиков, геологов, охранников, водителей, врачей, фельдшеров, электриков, программистов и так далее. Оставить заявку можно, прислав письмо на электронный адрес, или по телефону. Заработная плата, плюс процент за стаж, вредность и повышенный риск. График сменный. Дислокация – Новосибирская область. Собеседование и заключение контракта только на месте, «справок не даем».

Что-то не совсем понятно, что за экспедиции, куда и зачем. Почему повышенная опасность? И почему справки и детали можно узнать только на месте? Слишком много неясного для официального сайта. Может быть, Алиса ничего ему не сказала потому, что сама толком не знает всех подробностей. С другой стороны, как она вообще согласилась ехать куда-то в неизвестность?

Андрей, записав номер телефона, щелкнул мышкой по следующей ссылке. Это оказалась статья двухлетней давности одной из омских газет из разряда «письмо в редакцию». В самом начале были опубликованы две черно-белые фотографии: пожилой женщины и парня на вид лет восемнадцати-двадцати. Женщина, являющаяся, как впоследствии выяснилось, матерью этого парня, написала письмо в редакцию, уверяя, что газета является ее последним шансом добиться хоть какой-то правды в сложившейся ситуации. Подключившийся к расследованию местный корреспондент приводил в статье следующие факты: молодой человек – Семенов Артем Михайлович – два года назад уехал из дома работать в РНИК. И все было хорошо, но ровно год назад он таинственным образом исчез. Мать забила тревогу, когда по прошествии двух месяцев от Артема не поступило никакой информации. Попытка выяснить хоть что-нибудь о судьбе сына не привела ни к чему. Руководство компании не отрицало факта приема на работу сотрудника по фамилии Семенов на должность охранника склада и повышения молодого человека, как ответственного и исполнительного работника, до старшего смены. Отзывы и рекомендации, предоставленные на официальный запрос, были самыми положительными. И в РНИК только разводили руками, искренне не понимая причину разрыва контракта и ухода Семенова. Куда он ушел? Об этом он не доложил никому из бывшего начальства. И даже коллеги по работе пребывают в полном недоумении.